HP Luminary

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.

Вы здесь » HP Luminary » Flashback/flashforward » Ничего не говори, не подходи на выстрел

Ничего не говори, не подходи на выстрел

Страница: 1

Сообщений 1 страница 14 из 14

1

https://d.radikal.ru/d28/2004/5b/381ff3e7f84b.gif https://b.radikal.ru/b16/2004/60/2b0a58e4ad7a.gif
https://b.radikal.ru/b25/2004/3b/429a22facb2b.gif

Действующие лица: Robert Carrow & Aleera Nott

Место действия: я не знаю, меня украли

Время действия: ночь с 31 мая на 1 июня

Описание: Роб роет носом землю, чтобы найти Кая, и в какой-то момент его поиски упираются в Лиру, только вот она отказывается давать показания. Поэтому, чтобы её разговорить, он ворует её и привязывает к стулу.

Предупреждения: на мне непреложный обет хд

+6

2

00:03, заброшенный склад

По пустырю были разбросаны бутылки — единственное свидетельство вчерашней вечеринки. Он не был здесь уже год, или два, а может все три, и, честно говоря, не хотел больше никогда возвращаться. Но первые мысли, промелькнувшие в голове, посмеялись над своим же хозяином и язвительно прошептали: — смотри, это самое идеальное место. Здесь он напивался до отключки, здесь он блевал за полуразвалившимся холодильником, здесь он проводил последние часы жизни Флоры, и здесь он направлялся сейчас к большой металлической двери, приподнимая Лиру повыше, чтобы ее волосы на зацепились за торчащие отовсюду куски арматуры.

Что ты делаешь?

Дверь не открывалась с первого раза. Ее нельзя было открыть ни со второго, ни с третьего, если не знаешь, когда нужно приподнять, надавить, отпустить. Склад свернул свою работу еще во времена студенчества, и его единственными посетителями была местная молодежь, обычно тусовавшаяся на пустыре и один седовласый мужик, поэтому все двери заржавели, а при открытии издавали истошный рев.
Роб аккуратно положил девушку на землю, снова коснулся ее шеи, проверяя пульс, словно она вот-вот должна была умереть, и занялся воротами, кряхтя от усилий, которые надо было приложить, чтобы побороть этого гиганта.
Три минуты надрывания, и темнота внутреннего двора недружелюбно оскалила на него свои зубы. Там было и об что споткнуться, и на что напороться, но Кэрроу прекрасно знал все опасные точки, в конце концов он проходил их неоднократно, шатаясь, как осиновый лист на ветру.
Раскрыв ворота как можно шире, Роб вернулся к Лире, повторяя, казалось, уже до автоматизма доведенные движения. Рука под спину, шея, взгляд, полный сожаления на ссадину на лбу, которую она получила, задев стену дома, еще пара секунд размышлений, оглядок и, завершающий цепочку действий, шумный выдох.
— Давай обратно на ручки,  — чтобы хоть как-то загладить вину, если это вообще было возможно, он мягко прижимал ее к себе на тот случай, если ей вдруг станет холодно, обхватывал удобнее, если она начинала сползать. Какая-то его часть утверждала, что он все делает правильно, а какая-то истерично твердила...

Да что ты, блять, делаешь?

22:00, ресторан в новом магическом квартале

— Вы ведь дружили? — Роб натягивал свою ухмылку уже около получаса, мусоля стакан с виски, с которым раньше мог покончить одним быстрым глотком. Лира улыбалась в ответ, но была непробиваема, как скала. Вместе они успели вспомнить все школьное время, заценить новые профессии, обсудить родителей, личную жизнь и, конечно же, исчезновение Кая. Кэрроу отыгрывал свою старую роль, будто нихрена не случилось за три года, а Нотт мастерски увиливала от ответов. Классическая встреча однокурсников.
Где-то еще через полчаса пустой болтовни, Роберт начал ерзать на месте. Как положено во всяких подобных ситуациях, варианта было два.  Он мог дать Лире шанс (что он сделал) понять намеки и помочь, а мог вытащить нужные знание силой. Разумеется, одно не исключало другого, и именно, когда прошел уже этот гребаный час, Роб сообразил, первый вариант абсолютно бесполезен. Он не хотел, но ему пришлось. Мысль о том, что все это ради Кая, заставила при прощании подождать, пока Лира отвернется, выудить из внутреннего кармана палочку и оглушить ее. Слишком долго он искал, слишком долго цеплялся за самые маленькие кусочки в попытке собрать картину воедино, просто слишком долго, чтобы отступить сейчас из-за симпатии к девушке, которая могла знать все.

— Я пойму, если ты возненавидишь меня.

00:05, заброшенный склад

Справа был включатель, иногда он даже работал. Арматуру свозил сюда отец Дюка, чтобы продавать ее на строительном рынке. Когда он тусовался здесь слишком часто, то электрика работала, когда нет, здание было полностью обесточено. Глаза так и не привыкли к темноте. Надеясь, что сейчас то самое время, когда папаша занимается железками, Роб задел выключатель носком туфли девушки, и когда ничего не произошло, тихо выругался.
В углу стоял стул, на столе лежала веревка. Ему понадобилась всего пара минут, чтобы привязать Лиру, все шло по плану, но с каждым завязанным узлом, он чувствовал как кровь приливает к голове, слышал, как четко она тарабанит в ушах. Теперь он преступник. Два года тренировок, чтобы опуститься до похищения женщин. Его больше не примут в Аврорате с распростертыми объятиями, упрячут в Азкабан, а, если ему хоть каплю повезет, избавятся так быстро, что он даже не успеет ничего почувствовать.
Еще раз приподняв голову девушки и убедившись, что она по-прежнему без сознания, он вытащил древно боярышника, направляя ей на грудь.
— Ренервейт, — красная вспышка осветила склад, и когда Нотт сделала глубокий вдох, приходя в сознание, Кэрроу сел на корточки перед ней, зажигая свет на конце волшебной палочки, чтобы они хотя бы могли видеть лица друг друга.
— Думаю, на таких свиданиях ты еще не была, — Роб усмехнулся, убрал волос со лба девушки, чтобы еще раз оценить ее ранение и пододвинул к ней второй стул, располагаясь на нем. — Хорошего копа сегодня не будет. Ты не выйдешь отсюда, пока не расскажешь все, что тебе известно о Кае. И не увиливай, я знаю, что тебе известно многое.

+4

3

Шестой курс. Кэрроу протяжно улыбается, называет её сначала “веснушкой”, потом “крошкой”, Нотт демонстративно закатывает глаза и проходит мимо, только потом отчего-то тихо улыбаясь. В её окружении все говорят, что он отброс, неудавшаяся ветка эволюции, рожденная от грязного и порочного союза, позор их чистой крови и ещё много всего в том же духе. Лира живёт с этой информацией вокруг, не впитав ни слова, и никак не может взять в толк, почему из-за ошибок его матери с ним теперь нельзя общаться. Они не так часто пересекаются, но ей нравится с ним болтать украдкой в библиотеке, и украдкой вовсе не для того, чтобы не узнал брат или кто-то из её круга. А для того, чтобы старая библиотекарь не возобновила своё шипение, призывая к тишине и “немедленно закончить с этим флиртом”. Ей нравились его дурацкие прозвища, которыми он её награждал почти каждый раз, его шагающая впереди него наглость, но времени наслаждаться этим у неё было не то чтобы много.

2019 год. Лира не так много о нём знает, говорят, он по-прежнему работает в школе, много пьёт и флиртует со студентками - и это почти вся информация, которая у неё есть, но так на него похожая. Она не ищет встречи с ним, пару раз спрашивает кого-то, что о нем слышно, много работает и мало оставляет времени на всё остальное.

29 мая 2026. К этому моменту в её жизни случилось действительно многое. Расставание, разорванный брачный контракт, побег, пару лет скрывания от собственной семьи, Вейр, работа в Отделе Тайн. В этот день Кэрроу как будто бы случайно оказывается на её пути - улыбается такой же протяжной улыбкой и предлагает встретиться. Она сомневается, думает, что сейчас это не очень уместно и правильно, но он по прежнему стоит рядом - повзрослевший, но такой же наглый и самоуверенный, и она соглашается.

31 мая, вечер. Кэрроу кажется почти не изменившимся, так же шутит, так же улыбается, заказывает всё тот же виски. Лира рассказывает что-то о себе, они оба смеются, вечер кажется почти приятным, вот только разговор то и дело упирается в Кая. Лира отмахивается, отшучивается, даже упоминает что-то вроде “знаешь, если бы он был здесь” - но его нет и это печально, давай лучше ещё раз поговорим об Аврорате. Она могла бы заметить, что он нервничает, если бы не начала нервничать сама. Возможно она даже могла бы понять, что чувствует Кэрроу, но помочь ему у неё в любом случае не было ни возможности, не желания - вот прицепился же с этим Каем. И дело даже не в том, что её откровенность, случись она здесь, могла бы иметь для неё фатальные последствия, а в том, что последние два месяца Нотт была причастна к тому, что происходит со Стоуном. Почти всё это происходит прямо на её глазах - и это факт, с которым она уже ничего не может сделать.

Вечер приближается к ночи, Лира говорит, что ей пора домой. Она надевает свой плащ, вздыхая с облегчением и надеясь, что разговоров о Кае сегодня больше не будет - как и никогда вообще. Она собирается сказать, что отлично провела время, но отворачивается на секунду и неожиданно проваливается сознанием в какую-то пустоту, встретившись при этом лбом со стеной ближайшего дома прежде, чем Кэрроу успел её поймать.

1 июня, полночь. Первое вернувшееся в тело ощущение - какое-то неестественное тепло в груди, которое чуть позже разливается по рукам и ногам, приводя её в сознание. Она поднимает голову, делает глубокий вдох, наполняя воздухом лёгкие, будто бы убеждаясь, что всё ещё может дышать, открывает глаза и не сразу фокусируется на Кэрроу. Вокруг них темно, почему-то саднит лоб, она пытается сделать движение, чтобы ощупать это место и не сразу понимает, почему у неё не получается.
- Что слу... - наивный вопрос закончить на удаётся. Она ещё раз дергает руками и убеждается, что они крепко связаны за спиной сзади. А всё, что говорит Роб, доходит до сознания с ощутимым опозданием.
Она хочет спросить, не шутка ли это - но в затянувшейся паузе понимает, что ничего смешного в этом нет. Ей не верится в происходящее, в то, что Роб вообще способен на такое, хотя с запозданием вспоминает о том, что он теперь аврор, и вообще-то она не видела его около восьми лет - и за это время сама оказалась способна на куда большее, чем была готова.
- Это что, похищение? Роб? - наверное, ей следовало бы испугаться, но гораздо больше связанных рук и окружающей темноты её пугает информация, которой она обладает и которую от неё требует её неожиданный похититель.
Третья попытка освободить руки также кончается ничем. Лира обводит взглядом то немногое, что окружает её кроме темноты - какие-то куски арматуры, где-то осколки, одна пустая бутылка пива, стул напротив неё - и сам Кэрроу, с горящей магическим светом палочкой. И с совсем, как оказалось, не иссякшими за вечер вопросами о Кае.
- Чёрт, так ты за этим меня позвал? Из-за Кая? - это могло бы быть обидным, если бы она сама сейчас и всю вторую половину их встречи не хотела от него сбежать всё из-за того же Кая. Ну и что с этим делать?
- Это очень плохая идея, Кэрроу, - честно говорит она, возвращая ему серьезный и пристальный взгляд. Теперь ей кажется, что она видит, как он изменился. Протяжной улыбки больше нет, взгляд с прищуром выглядит куда более серьёзным и решительным, чем когда-либо раньше. Он определенно стал крепче - это видно даже под кожаной курткой, почему все эти перемены она не заметила пару часов назад, в кафе?
В животе что-то поворачивается.
- Я серьёзно. Ты ничего этим не добьешься, я ничего о нём не знаю, честно, - выдерживать прямой взгляд, когда врешь, не так-то просто. - Лучше развяжи меня сейчас, я уйду, и мы больше не увидимся, - ей кажется, что она даёт ему шанс. Только вот в её положении сейчас бы о нём просить.
Да уж, на таких свиданиях она ещё не была.

+3

4

— Это что, похищение? Роб?

А на что это еще похоже?

Он демонстративно разваливается на стуле, вальяжно откидываясь на его спинку, словно показывая, как у него все под контролем, а времени просто не счесть. С этим же успехом опускает одну руку как можно ниже, вторую прячет за спинкой стула, чтобы не была заметна их дрожь, а палочка не освещала лицо так ярко, помогая Лире разглядеть капли пота, стекающие вдоль висков. Его тошнило и колотило, словно в лихорадке.
Когда она была без сознания план казался намного проще, нежели сейчас, когда она испуганно обводила взглядом помещение, видела куски арматуры, чувствовала застоявшейся запах ржавчины, привязанная сальными веревками к стулу, который, наверняка, однажды проломил чью-то голову. Был бы на ее месте кто-то другой, может Кэрроу не чувствовал себя настолько хреново. Но она, ее хриплый смех из юности все еще звенящий в ушах, а веснушки на лице, первым делом бросающиеся в глаза, казалось, были видны даже в этой полутьме. Красивые каштановые волосы, до которых, наверное, никому нельзя было прикасаться, всегда блестели на солнце, а взгляд голубых глаз, при виде Роба, всегда становился чуть хитрее, чем обычно, но был скорее доброжелательным, нежели презрительным. Забавно, что со своей трудовой книжкой, Лире он так ни разу встречаться не предложил. Хотя он даже не уверен, был ли когда-либо в нее влюблен. Ему, как и ей, нравилось знать о существовании друг друга, перекидываться насмешками, перешептываться, смеяться от ругани библиотекаря и скрытно улыбаться при встрече. Этого было достаточно. И о своем факультете Лира оставила хотя бы каплю положительных воспоминаний, будучи единственной слизеринкой, которая хорошо к нему относилась. Сегодняшней ночью она за это заплатила.
— Наверное, не стоило нам общаться в школе, — Роб запнулся, он не собирался говорить это вслух. — Но... — раз уж начал. —...мне нужен мой друг, Лира. И ты единственная зацепка за эти три года, я не могу отпустить тебя, как бы хорошо к тебе не относился. Сейчас важен только Кай, и если ты не будешь рассказывать сама, то мне придется тебя заставить. Уйти просто так не получится.
Он проводит свободной рукой по голове, потому что становится иллюзорно легче. Может сейчас она сломается, когда поймет, что выбор только один. Или не поймет, и не сломается, но все равно уйдет отсюда уже к утру. Сидеть до последнего, пока вдруг не нагрянет отец Дюка, или Нотт потеряют на работе, Роберт не планирует. В конце концов, прежде, чем попасть под суд, что однажды, безусловно, случится, хотелось бы еще немного побыть аврором.
Лира говорила, и говорила, пытаясь убедить его в своей невиновности, но прерывистое дыхание все выдавало, и, в итоге, Роб раздраженно закатил глаза, поднялся со стула и опустился на колени прямо перед девушкой. Сначала он положил свободную руку на ее запястье, а второй, вместе с зажженной палочкой, зацепился за плечо.
— Прошу тебя, Лира. Не лги мне. Ты не умеешь это делать. Он хотя бы жив? Скажи хоть что-нибудь, — и в ответ молчание, а когда тишина становится слишком уж звонкой, она опять повторяет, что ничего не знает. Он не отводит взгляд от ее лица, хватка слабнет, но, прежде, чем удалиться в сторону рюкзака за спиной девушки, Роб медленно касается своим лбом ее, шепчет нервные извинения и отходит.
Удивительно, что человеку, который с первого раза приготовил идеальный Феликс, далеко не сразу удалось сварить хорошую сыворотку правды. Во временя своего стажерства, Роб три раза портил котел старому зельевару, прежде, чем приготовить наконец-то стоящее зелье, хотя даже в тот раз, оно получилось недостаточно прозрачным.
Времени уже прошло прилично, теперь Кэрроу мог приготовить что угодно с закрытыми глазами. Выудив из рюкзака бутылочку с одним из этих что угодно, он вернулся с Лире и снова опустился перед ней на колени.
— Я спрошу только про Кая, мне больше ничего не нужно. Ты не оставляешь другого выхода, Лира, — он приподнимается, мягко обхватывая шею девушки сзади и фиксируя так, чтобы она не могла ею сильно дергать. Откупоривает зелье и аккуратно подносит к ее губам в надежде не пролить пять несчастных капель на протертый пол. Прости.

+3

5

На протяжении всей жизни её очень много что связывало. Обязательства, договор о браке, воля отца, воля брата, обещания, требования. Но при этом у неё всегда оставалось крохотное пространство для маневра, и когда она по-настоящему им воспользовалась, неожиданно оказалась связанной ещё больше. Непреложный обет, жизнь, состоящая из секретов, которые надо тщательно оберегать - и свои, и чужие. Она никогда раньше об этом не думала, но теперь ей кажется, что всё, чего она добилась, это перелетела из одной паутины в другую, более вязкую и прочную. И из этой другой она только что вляпалась в новую. 
Что бы там ни было раньше, такой связанной, как сейчас, она не чувствовала себя никогда - в обоих смыслах. Роб очевидно преуспел в своей новой карьере, во всяком случае, на неё он как-то вышел и это явно не было ошибкой. И также явно он научился вести допросы, прямо сейчас он выглядит как идеальный плохой аврор - и позой, и мимикой, и словами - вот только доброго напарника рядом с ним нет, собственно, как он и обещал. Лира постоянно возится под веревками - пользы это не приносит, но и принять действительность такой, как она есть, тоже нет никакой возможности. Она повторяет и повторяет это своё “я не знаю”, и в какой-то момент говорит:
- Чёрт, Роб, да что с тобой стало за это время? - хотя уместнее было бы спросить, что стало с ними обоими, что они оказались в такой ситуации.
А может, с ним все в порядке. Может, они никогда не были так близки, чтобы она могла знать его таким. Или, может, она в очередной чертов раз насмерть ошиблась в человеке. И это слово “насмерть” сейчас в её голове звучит совсем не фигурально.

На самом деле ей тоже нужен Кай. Свободный, счастливый, бегающий по какой-нибудь части Британии за преступниками, в очередной раз натыкающийся грудью на взрывы, прыгающий со скалы, лежащий перед ней на койке в Мунго и при этом ведущий себя так, как будто у него дела куда лучше, чем у неё. Он-то всего лишь раздробил себе легкие, руку и голову, а она - целые отношения, и вот он уже со всей ответственностью предлагает серьезно поговорить с её обидчиком.
Она не хочет видеть его каждый раз на работе связанным и лишенным чего-то: либо эмоций, либо сознания, но она верит - её убедили - что это и для его блага тоже. Что единственным способом его спасти был этот. И, надо признать, эта мысль вполне помогала ей жить последние три месяца.

Лире кажется, что она трясется изнутри, но вниманием она лихорадочно цепляется за возможность быть убедительной. В который раз объяснить, что это всё - ошибка, потом решить, что будь это так, она наверное разозлилась бы, и затем закономерно пытаться изобразить злость.
Через какое-то время она вдруг делает вывод, что на них вышел весь Аврорат. Что все эти куски арматуры, пустые бутылки и сам Кэрроу - собственность Министерства и безотказный способ выводить на чистую воду таких, как она. Но если это так, значит, они копают под мистера Вейра. А это значит, что его деятельность не так законна, как это… должно быть?
Роб говорит, что наверное им не стоило общаться в школе. И в этот раз Лира злится по-настоящему. То ли от того, что действительно не стоило, то ли от того, что вообще-то ей это общение нравилось - но только до этого дня. А вдруг все, что про него говорили в её окружении, правда?
- И кому бы из нас это сейчас помогло?! Тебе было бы легче меня похищать, или мне - быть привязанной к стулу?!

А потом Роб подходит. От неожиданности она замирает и целую секунду ей кажется, что прямо сейчас он собирается её поцеловать. Эта идея кажется ей совсем дикой, но в такой близости друг от друга они не были... Никогда? Он приближается медленно, она внимательно следит за каждым его движением, но все кончается, когда их лбы соприкасаются и он произносит какие-то извинения. Она делает выдох. А затем вдох. Наверное, это должно было как-то помочь её успокоить, только вот вместо этого пугает куда больше, чем несостоявшийся поцелуй.
- Роб, что ты собираешься делать?.. - ей не видно из-за спины, но доносящиеся звуки её сильно настораживают. - Роб? Ты же не будешь меня пытать?.. Это смешно! - это. вообще. не смешно. - Мы можем тут всю ночь провести, ничего нового я тебе не скажу. - Лира паникует. У неё нет целой ночи, она даже не верит, что он собирается отпустить её в ближайшие сутки. Но пока её воображение ещё не успело нарисовать в воздухе что-то вроде жутких приспособлений для пыток в кабинете школьного завхоза, оставшихся с каких-то древних времен, Роб появляется перед ней с небольшим пузырьком.
Всего лишь.
- Это что?
А потом она оказывается один на один с с его рукой и зельем и вдруг очень четко понимает, что происходит.
- О нет... - сердце пропускает несколько ударов подряд. - Не надо этого делать, остановись, слышишь?! - за всё это время в какой-то части её мозга сформировалось убеждение, что раз он знает о Кае и так непробиваемо уверен в своей правоте, то автоматически знает и об Отделе Тайн и о Непреложном Обете. А потому прямо сейчас намерено угрожает ей смертью - зачем-то ведь ему нужно её признание.
А потом ей кажется, что она и правда может умереть здесь от одного только неверного движения его руки. И очень хочется верить, что он все же не знает, что происходит.
- Роб, не надо, пожалуйста! - слёзы сами собой появляются на лице, она зажмуривается и собирается в случае чего во что бы то ни стало не_проглотить сыворотку правды. - Спроси о чем угодно, всё, что хочешь, только не о Кае! Я не... я не... - знаю. И какое чертово слово сейчас может остановить его и не убить при этом её одновременно?!
- Мне нельзя об этом говорить, - тихо говорит она. - Нельзя.
И поднимает на него взгляд. Честный в этот раз. Большой и испуганный.
И понимает, что угрожать смертью он ей вовсе не собирался.

+4

6

Ее бесконечные вопросы повисли в воздухе, в то время как Роб всеми возможными силами пытался не позволить им залезть в его голову. Он не знал, что с ним стало за это время, не мог дать адекватного объяснения тому, почему им все-таки не стоило общаться в школе, и какого черта здесь вообще происходит. Единственное, что он понял за минуты их пребывания на складе, что совсем необязательно анализировать себя и свои поступки для того, чтобы похитить и связать человека.
Мозг отключается примерно в то мгновение, когда ты безмолвно заявляешь самому себе, стоя дома у зеркала, что ты это сделаешь: выйдешь на улицу, оглушишь ее и отвезешь на место проведения наркоманских сходок, а потом, когда развяжешь ей язык сывороткой, то мозг обязательно включится обратно и выдаст еще какую-нибудь гениальную идею. Вот на что надеялся Кэрроу, пытаясь контролировать подрагивающую руку и сквозь пелену собственного подступающего страха, слыша невнятное бормотание Нотт.
Он бегал глазами по ее лицу, не сразу замечая выступившие слезы, и собирался быстро закончить то, что начал, пока еще не решил заставить себя найти тысячу и одну причину этого не делать, но причина как бы вырисовывалась сама собой, пусть Роберт и плохо слышал сквозь бешенную пульсацию крови в ушах, он отлично видел, насколько Лира не хочет пить зелье, которое, по сути, ей никак не навредит.
— В смысле нельзя? — задумчиво уставившись куда-то поверх ее головы, он медленно отпустил ее шею и руку с флаконом. Осознание того, что его идея была даже не то, чтобы гениальная, а, отнюдь, максимально бесполезная и глупая, сильно ударило по самолюбию, но обиду быстро перекрыла ярость, та самая, от которой бьются окна и летают кирпичи.
Блять. Блять, блять, блять! — первая жертва в виде старательно сваренной микстуры, полетела об стену, разбиваясь на мелкие осколки. Ему она уже не понадобится, как и весь этот склад, который хотелось сжечь в адском пламени, вместе с веревками, остатками мебели и его рюкзаком, забитым разными склянками. Он мог хотеть освободить Кая хоть до скрежета в зубах, но поить Лиру сывороткой и задавать убийственные вопросы — не то же самое, что привязать к стулу в надежде, что сейчас все выяснится легко и безболезненно. Ему стоило относиться к вещам более серьезно, и хотя бы опасаться того, что Отдел Тайн мог его поиметь. Собственно, что он сейчас и сделал.
— Чертовы ублюдки, — далее стул, на котором он сидел, ударился прямо об металлический лист, оглушая их с Лирой громким звуком. Роб схватился за голову, опускаясь на корточки прямо у стола, и с малым успехом подавил в себе желание взять кирпич, служащий вместо одной из ножек, и кинуть его в окно, зато, когда поднялся, пнул его с такой силой, что, кажется, почти сломал себе палец, и, собственно, стол, мгновенно развалившийся на деревяшки.
— И ты спрашиваешь, что со мной, Лира? — Кэрроу встал перед ней, кладя свои ладони на шершавую спинку стула. — Ты дала непреложный обет, чтобы никто не узнал, что вы делаете с людьми там? С Каем? Тебе хорошо спится по ночам? Разве он не был твоим другом? Или я в тебе ошибался, и ты идиотка, которая считает, что ему там очень хорошо? — не опрокинуть стул с Лирой помог включившийся мозг, понимающий, что она, пусть и замешанная в этом деле, далеко не первый и даже не второй соучастник преступления. Роб хотел ее задеть, обидеть, оскорбить так же, как она это сделала, когда произносила клятву. Он хотел ненавидеть ее наравне со всеми остальными, но видел ее покрасневшие от слез глаза и автоматически подавлял в себе ярость, что позволило, по крайней мере, отпустить спинку стула и отойти назад на пару шагов.
— Я знаю, где ты работаешь, и теперь точно знаю, что он там. Но я не знаю, куда идти, где именно он находится, есть ли у меня вообще какие-то шансы. Мне рассказывали, что твое рабочее место похоже на сраный темный лабиринт, в котором можно одновременно потеряться, обосраться от страха и наткнуться на то, чего вообще потом не развидеть, — он пытался зайти издалека, не совсем припоминая правила непреложного обета. Честно говоря, Роб вообще в эту тему никогда не нырял с головой, и его знания ограничивались лишь нарушишь — помрешь. Изначально он собирался заставить Нотт чуть ли не карту всего отдела нарисовать, теперь же понятия не имел, чем она может ему помочь, кроме как дать пару волосинок со своей головы. Но для того, чтобы кинуться в голово зверя этого было недостаточно.
— Ты можешь мне что-то рассказать? Хоть что-то, хоть какую-то маленькую никчемную деталь?

+6

7

Она вздрагивает один раз, когда рука, сжимающая смертельную для неё склянку, замахивается и отправляет её в ближайшую стену. Лира зажмуривает глаза - но лишь на мгновение, чтобы сразу же открыть и снова найти взглядом свой источник опасности. А он здесь сейчас только один. Она выдыхает с каким-то судорожным всхлипом, чтобы потом вдохнуть вновь - но все звуки очень быстро становятся ничтожными на фоне того, что творит Кэрроу. Сначала разлетается на кусочки стул, встретившись с огромным металлическим листом, потом почти то же самое происходит со столом. Звук следует за звуком, одно резкое движение следует за другим, удары сердца пропускаются так, что это становится похоже на аритмию. И единственное, чего хочется Лире - спрятаться - остается самым недоступным для неё сейчас действием.
Да и на самом деле она уже спрятана. Её уже невозможно найти, если не знать.
Лира хочет что-то сказать, не совсем представляя себе, что именно, скорее всего попытаться хоть как-то его остановить, несколько раз повторяет его имя, но всё это остаётся таким же безуспешным, как и возня её рук под туго натянутыми веревками. Она внимательно следит за каждым его движением, сжимается ещё больше от каждого нового оглушающего удара, а потом он подходит. Она смотрит на него, ожидая, в общем-то, чего угодно, но его вспышка агрессии замирает, когда их глаза встречается, совершает трансформацию и вдруг становится речью. Точнее - чередой острых, на редкость колких вопросов.
- Да нет же, нет, всё не так, ясно? Всё не... - её слова по-прежнему не имеют веса, а внутренний голос невольно вторит его словам.
Разве он не был твоим другом?
Или я в тебе ошибся?
Разве он не был?…
Слова проваливаются внутрь и достигают самой нужной точки - она опять задыхается и теряет контроль над эмоциями, ей отчаянно хочется оправдаться. Слёзы, руки, беспомощно сжавшиеся в кулаки, брови, почти встретившиеся друг с другом, будто она не на шутку разозлилась.
У неё была причина. И причина эта была настолько же важной и правильной, насколько ему сейчас хочется разносить этот долбанный склад. Кай умирал. Умирал, черт возьми. И всё, что происходило с ним дальше на её глазах - это была его спасенная жизнь. Так ей сказали...
- Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, - она все ещё пытается остановить этот гвалт вины, но загвоздка в том, что внутри неё есть часть, которая полностью с ним согласна. И она, эта часть, сейчас горит внутри язвительным пламенем, обжигая все внутренности разом.

Может ли она ему как-то помочь? Хочет ли? Есть ли у неё вообще выбор? Кэрроу свихнулся - это ясно как день, но может ли он действительно что-то изменить? А что будет с Каем, если его получится вызволить? А что с ним будет, если он останется в лапах Отдела?..
Кэрроу не убил её сывороткой правды, получается, что вроде как и не планировал. Но это лишь малая часть от того, что он ещё мог бы сделать.
- Тебе никак не пройти в Отдел Тайн самому, - начинает она почти скороговоркой. - Доступ есть у определенных лиц, либо по гостевому пропуску. И даже если мы сможем оформить его для тебя - что очень вряд ли - я не представляю, что ты будешь делать дальше. Потому что... - слова становится подбирать не так просто. - ...ты не найдешь, если только тебе не покажут. А все, кто могут показать, умрут быстрее, чем это сделают, - или убьют сами - договаривают её глаза. - Если только... - она переводит дух, все ещё бесконечно внимательно следя за собственными формулировками. - Если только тебя не проведет туда, например... Заместитель Главы... - она старается выделить эту должность. Подставлять мисс Уоррен под неизвестно что оказывается даже приятно. -  ...Она любит приходить раньше. Но Роб! Это полный идиотизм, если только ты не собираешься штурмовать Отдел Тайн всем Авроратом - и даже в этом случае я очень сомневаюсь, что у вас что-то получится, понимаешь? Ты… ты же не в порядке, тебе нужна помощь... - говорит она, привязанная к стулу, перепуганная, проревевшаяся.
Если переводить на английский, её речь звучала бы примерно как - ты можешь проследить за Корнелией Уоррен - по утрам она часто приходит раньше и первым делом проверят Эксперимент Номер Пять, который и есть Кайсан Стоун. Но у тебя ничего не получится.

+3

8

Всё не так.
— Конечно, все не так. И я понятия не имею о чем говорю, я все неправильно понял, и у тебя в запасе наверняка есть другое объяснение, правда? — судя по дрожащим губам, голосу и скатывающимся слезам, Роб попал точно в яблочко. Может в глазах Лиры еще не читался стыд или сожаление, но она хотя бы задумалась о том, на кого работала все это время, и пусть сейчас ее жизненный катарсис волновал меньше всего, Кэрроу решил смягчиться и, по крайней мере, перестать громить склад, но не останавливаться на попытках надавить еще сильнее, потому что она была одной из тех, кто держал его лучшего друга в плену три чертовых года. Это нельзя просто отпустить.
— Мне жаль, что это произошло именно с тобой, Лира, я же знаю тебя, может не так хорошо, но знаю. Твоя непокорность сделала тебя сильной, но теперь тебе не найти покоя. Как и мне, — его пальцы коснулись ее влажной щеки, дотронулись до спадающих на лицо волос и мягко заправили прядь за ухо. — Я заживо погребен под этой тяжестью, и мне действительно трудно представить, что же тогда чувствуешь ты. Думаешь, это было высшей целью? Может быть, но ты и твои друзья похитили человека, выставили все так, словно он погиб, держали его в своих подземных сооружениях, не позволяя вернуться к нормальной жизни. Это преступление, хотя ты это и так знаешь. Не первая преступница в своей семье, — Роб присел на корточки напротив нее. Смотреть в эти покрасневшие глаза становилось тяжелее с каждым произнесенным им словом. Все то время, что он планировал похищение, ему казалось, что он не сможет причинить ей вреда, что он постарается понять, может даже простить, хотя бы молча ее выслушать и просто кивнуть головой, но вместо этого ему вдруг стало жалко самого себя. Семья отказалась от Роба еще до его рождения, детство и обучение в школе были сплошным испытанием, где он так и не нашел себя, в результате оставшись на одном и том же месте, затем единственный человек, который его очень любил, умер, вслед за ней ушел Кай, и следующие три года, несмотря на отсутствие каких-либо ран, он чувствовал себя истекающим липкой горячей жижой, из-за жара которой даже просыпался по ночам. Теперь, когда у него появился шанс выбраться из этой ямы, а прямо перед ним сидела женщина, делавшая его жизнь в школе немного лучше, и, по иронии судьбы, косвенно оказавшаяся одной из тех, кто довел его до такого состояния, он больше не чувствовал жалости к кому-то, кроме себя. Это было что-то новое, непривычное и настолько незнакомое, что Роб помотал головой из стороны в сторону, чтобы отогнать то от себя, а в тот момент, когда Лира наконец-то начала говорить, снова поднял на нее сосредоточенный взгляд.
Значит, туда трудно попасть, точнее, невозможно. Можно получить гостевой пропуск, но, нет, оказалось, что это тоже невозможно. И есть вариант прохода внутрь, благодаря заместителю, но, конечно, под конец предложения, оно тоже стало невозможным. В итоге, Нотт накидала несколько абсолютно нерабочих вариантов и еще посоветовала ему обратиться к врачу. Грустно, но намного лучше, чем совсем ничего.
— Ты говоришь это так, словно хочешь, чтобы я боролся и в то же время проклинаешь, — он усмехнулся, поднимаясь на ноги. Было полезно услышать про трудолюбие заместителя, который предпочитает приходить на рабочее место раньше времени. Возможно, рядом с ней будет не так сложно определиться в какую сторону двигаться, потому что дальнейший план действий Роб и так знал. Ему не нужны никакие пропуски, приглашения от самых больших боссов и уж точно помощь всего аврората. Его план уже несколько часов пылился в рюкзаке у дальней стены.
— Спасибо за сотрудничество, правда — Роб резко стянул обувь с девушки, зашел к ней за спину и взял рюкзак. Спустя несколько секунд, Роб вернулся к Лире, держа ножницы в руке, прикоснулся к той же пряди, которую несколько минут назад заправлял за ухо. — И спасибо за предложения, но у меня есть вариант получше, — одним быстрым движением он срезал клочок волос и двинулся к единственному не пострадавшему от его ярости станку. 
— Как я уже говорил, можешь возненавидеть меня, я пойму.

+4

9

У неё есть другое объяснение. То самое, которое может убить её, если она примется подробно объяснять, как и почему Кай оказался во власти Отдела Тайн. То самое, которое может убить и его тоже, если до её начальства дойдет информация о том, что он что-то знает.
Интересно, что сделал бы мистер Вейр на её месте? Пожалуй, начал бы с того, что изначально не пошел бы на сомнительное свидание. А мисс Уоррен? Уничтожила бы Роба одним взглядом ещё пару часов назад - это как минимум.
Но она - Лира. Лира, которой больно, неудобно и страшно. Лира, которая какого-то черта действительно помогает своему похитителю, хотя вся её помощь и упирается примерно в то, что если он ещё не умер и не сел в тюрьму, то всё непременно этим и закончится.
- Кэрроу, ты вообще ничего обо мне не знаешь, - он говорит о непокорности, а она видит лишь страх. Страх однажды ещё раз попасться на глаза своего отца, страх увидеть Остина, страх не увидеть его… - И ты явно сошел с ума, - тихо добавляет она, понимая, что очень мало что сможет уверить её в обратном. Что, Мерлин, с ним такого случилось за это время? Это алкоголь или пропажа Кая сделали его тем, кто привязывает людей к стульям? Тот школьный повеса с напущенным на себя видом самого классного парня в округе из школьной библиотеки превратился вот в это - в сломанную и разнесенную им только что по складу мебель, в склянку с сывороткой правды, в пальцы, которые снова касаются её лица, убирая прядь волос. Лира ничего не может сделать, но ей так хочется. Встать, сбежать, позвать на помощь… но кого? Идея с Авроратом сразу отметается как самая провальная - да, ваш сотрудник нарушил пару законов, но сколько нарушила она и к чему может привести расследование, случилось оно здесь? Отдел Тайн, наверное, попытается стереть ему память - и это было бы лучшим исходом всей этой ситуации, но вот только что тогда сделают с ней?
Придумать ещё какой-то вариант не хватает времени (да и был бы ещё хоть один). Лира теряет и без того едва уловимое и крайне шаткое равновесие, когда слышит слова о своей семье. И после всего это - самый болезненный и точный удар, и примерно с этого момента на какой бы стадии душевной болезни он ни находился сейчас, что бы там с ним не случилось раньше - ей больше его не жаль.
- Я хотя бы знаю, где моя семья, - подробности жизни Флоры Кэрроу долетали до неё только в виде презрительных слухов о том, что она настолько опустилась, что даже не знает имя отца своего сына. Или знает, но это слишком позорная информация, чтобы её разглашать. - И кажется, я начинаю понимать, почему нам нельзя смешивать кровь. Не так уж не правы они были на твой счет, да? - "они" - это все те, кто отказывался с ним общаться ещё в школе. Если бы она тогда не игнорировала все ползающие вокруг него слухи - оказалась бы она в этой ситуации?
Лира злится. Если по-честному, всё, чего ей сейчас хочется - это причинить ему боль, что на самом деле слишком похоже на бессилие загнанной в угол жерты. Она так злится, что её даже не пугают резко сдернутые с ног туфли и далее - возникшие возле её лица ножницы. Пусть воткнет их куда-нибудь, если ему так хочется. Только вот он ограничивается отрезанной прядью, Лира отводит взгляд - да, она будет его ненавидеть. За каждое долбанное слово в школе, за свидание, которое нужно было только за тем, чтобы добиться от неё информации, за весь этот чертов склад, за то, что она едва не начала считать виноватой во всем произошедшем - себя.
А потом их переговоры, очевидно, переходят к следующему этапу. К тому, где Лира как участник событий больше не нужна. Роб говорит что-то ещё, когда снова оказывается рядом с ней с какой-то склянкой, она впивается в него самым ненавидящим взглядом, на который способна, она сопротивляется, когда он собирается влить ей что-то в рот, так что какая-то часть зелья выплескивается из узкого горлышка и стекает по её щеке - она могла бы узнать запах лаванды, если бы ей сейчас было до этого, но в итоге большая часть все же попадает внутрь. Ещё какое-то время она видит перед собой мутного Кэрроу, пытается бороться с подступающей сонливостью и даже что-то сказать, но очень скоро все же проваливается в глубокий магический сон.

+3

10

Слова Лиры неприятно резанули слух, Роб лишь скривил гримасу, понимая, что первым решил проехаться по ее семье, а она в ответ просто сделала то же самое. Но он знал, кто первым нарушил закон, кто первым похитил человека и запер его в четырех стенах, три года не выпуская за их пределы, так что даже переживая за происходящее сейчас, его немного успокаивало знание о том, кто здесь переступил черту настолько, что теперь вряд ли сможет за нее вернуться. Ты, Лира.
Однако, едкий ответ для Нотт вертелся на языке так яростно, что Кэрроу просто не смог оставить его невысказанным, и пусть это было не совсем честно, учитывая, что сонное зелье он уже влил ей в рот, и парировать она не сможет, Роберт с довольной ухмылкой встал перед девушкой, наблюдая за ее погружением в сон.
— Я прекрасно знаю, где моя семья. И она осталась мне предана, чем ты не можешь похвастаться, — он отставил в сторону пустую склянку, левитировал Нотт на старый потертый и невыносимо пахнувший сыростью матрас, лежащий в дальней части склада. Рядом он положил ее нервно вибрировавшую волшебную палочку на тот случай, если ему не удастся вырваться из Отдела тайн, и накрыл ее своей курткой, чтобы, в случае успеха, выиграть себе хотя бы минуту лишнего времени, если Лира решит проснуться до того, как он со всем разберется. Он также постарался учитывать, что хозяин помещения может вдруг захотеть сегодня поработать, так что все магические принадлежности, склянки и книга по боевой магии, которую он зачем-то таскал с собой, были поспешно убраны, причем так неаккуратно, что Кэрроу даже услышал звук бьющегося стекла где-то на дне своего рюкзака. Последствия своей ярости Роб тоже прибрал, разрушенные столы починил и расставил всю мебель на свои места. В итоге, совершенно ничего не говорило о том, что этой ночью здесь допрашивали человека и шумели больше, чем обычно. Ничего, кроме того самой допрашиваемой на матрасе, которая, как Кэрроу надеялся, не будет в ярости рассказывать магглу, что ей тут угрожали сывороткой правды и вырывали волосы для оборотного зелья, а просто воспользуется своей харизмой и природным обаянием. И поднимет куртку.

***
Утро еще никогда не наступало так медленно. За часы ожидания, Роб несколько раз обошел склад, мысленно, а потом еще несколько раз вслух, пересказывая себе план во всех подробностях, выходил на улицу, осматривался на наличие лишних глаз и ушей неподалеку, но его орлиный взгляд смог зацепиться только за пару бродячих собак на поляне напротив.
Когда рассвет обагрил небо, он стоял у окна с отвращением смотря на зелье в своей руке. Пусть он уже не единожды пил оборотное, каждый раз это была борьба со своим организмом, который отчаянно желал выплюнуть обратно то, что Кэрроу в него так упорно заливал. И сейчас, когда Роб еще даже не поднес склянку с губам, желудок уже грозил своими тошнотворными позывы. Одежды для "Лиры" висела на спинке стула, ожидая своего часа, сама Лира по-прежнему сопела в темноте склада, а один раз, когда Кэрроу проходил мимо, пробормотала что-то нечленораздельное.
В нужное время "Лира" все еще стояла у окна, стягивая мужскую одежду, которая просто висела на ней, и аккуратно натягивая не вполне привычные для нее элементы гардероба. К сожалению, единственное зеркало здесь было маленькое, разбитое на две части, и висевшее на уровне лица в месте, до которого не доставал даже дневной свет, так что оценить свой вид по достоинству у "Лиры" не было возможности, а время уже давало пинки под зад, поэтому закинув в рюкзак еще и свой мужской прикид, она взяла со стола сумку настоящей Лиры, уже расширенную заклятьем, и трансгрессировала.

***
Хлопок.
— Блять, — выругался Роб, цепляясь здоровой рукой за кирпичную стену. Трансгрессировать обратно пришлось за стены склада, чтобы точно никому не попасться. Позаглядывав в окна, он убедилась, что внутри ничего не изменилось, и медленно поковылял в сторону входа, борясь с желанием снять каблуки, пробить себе пятку какой-нибудь ржавой железкой и получить столбняк. Рука ныла даже от того, что ее касалась одежды, что уж говорить про попытки ею пошевелить. Внутри оказалось совсем чуточку светлее, чем было, и услышав, как что-то шуршит в дальней части склада, Кэрроу понял, что его заложница уже очнулась.
— Не переживай, сестренка. Это Роб, — наверное, странно было слышать подобное, сказанное своим же голосом, во всяком случае, шуршать Лира стала еще сильнее.
— Вот что, подруга, если тебе вообще интересно. Посмотрел я на ваш цирк уродов, и теперь, блять, не говори мне, что я не имел права привязывать тебя к стулу и вытаскивать информацию, потому что ты, и твои друзья, просто конченные маньяки. И да, я забрал Кая, он у меня в кармане, а еще он пытался размазать меня по комнате и сломал мне руку, так что ты, дорогуша, не скоро пойдешь домой — Роб замешкался, запустив руку не в тот карман, и нащупав медальон, полчаса назад висевший на шее Стоуна. Об этом он твердо решил умолчать, потому что Лира и так уже много знала о его планах, а из Министерства, кажется, увольняться не собиралась. — В общем, поднимайся, — он помог девушке встать, перекинул ей через плечо сумку, подобрал здоровой рукой свой тяжелый рюкзак, который в образе Нотт казался еще тяжелее, и, схватившись за предплечье Лиры, трансгрессировал в следующее место. Домой.

+3

11

- Что?.. - её сонный ещё голос едва ли достигает своей цели, которая маячит перед ней кудрявым и каким-то озлобленным вихрем. Лира повторяет свой вопрос, приподнимаясь на локтях и силясь понять, где она вообще находится и кто с ней разговаривает, но удается откровенно говоря как-то не очень. Потому что всё, что она видит, помимо огромного и пыльного склада - это себя, не в своей одежде, неистово произносящую какую-то на редкость витиеватую ругань.
- Роб?.. - кажется, это имя прозвучало вначале, и теперь она пытается понять, что это для неё значит. Она смотрит на эту себя круглыми глазами, отчаянно силится отыскать хоть какое-то правдоподобное объяснение хоть одной детали в происходящем, а потом чувствует, как ей помогают подняться. Она же сама.
- Что происх...
Происходит хлопок, на целую секунду все её внутренности сжимаются до самого крошечного размера, а потом также резко возвращаются в своё нормальное состояние. Ощущения, которые вызывает трансгрессия, ей хорошо знакомы, а вот интерьер, в котором они оказываются - совсем нет. Она смутно оглядывается по сторонам, а потом скорее чувствует, чем видит, как тело рядом с ней безжизненно падает на пол.
Настоящая Лира смотрит вниз, на свою точную копию, а заодно и на пятно крови, которое довольно быстро расползается по совершенно точно не её рубашке. И вот в этот момент с ней вдруг случается какое-то понимание.
- Роб?.. - в этот раз с узнаванием произносит она. В голове калейдоскопом проносятся обрывки их ночного разговора, ножницы, которыми он отрезал прядь её волос, злость, которую она испытывала перед тем, как он напоил её снотворным зельем. А потом и смысл его слов по возвращении.
Забрал... Кая?
- Черт! - она спохватывается ещё секундой позже, приседает и рывком расстегивает рубашку. Под ней с левой стороны живота - открытая рана, так обильно источающая кровь, что даже не вполне ясно, где её края.
Расщепило!
Ей хочется наорать на него, причем, для этого у неё целый миллион причин и кроме долбанного расщепления, и даже наконец-то развязаны руки, только вот чтобы это имело смысл, сначала его явно придется спасти.
Лира судорожно хлопает себя по одежде в поисках волшебной палочки, потом понимает, что совершенно не представляет, где она, ещё раз произносит своё “чёрт”, той же рубашкой пытается сколько-нибудь собрать кровь, а потом оглядывается. И кухня, которая попадается ей на глаза, выглядит как самое лучшее место для того, чтобы найти там что-то, что сможет помочь.
Она срывается с места и быстро распахивает один шкафчик за другим, оставляя за собой всюду на гарнитуре кровавые следы. Она переворачивает какие-то коробки, случайно разбивает банку с кофе, высыпает из тканевого мешочка засушенную траву - полынь, возможно, и когда уже почти отчаивается, наконец, попадает на полку с зельями. Нужный пузырек отыскивается почти сразу, она откупоривает его и вдыхает запах, чтобы убедиться, что в её руках именно то, что нужно, а затем возвращается к телу. Которое за это короткое время уже успело начать трансформацию. Другая Лира стала заметно крупнее, увеличилась в чертах лица и как-то огрубела, а тонкая ткань рубашки едва ли справляется с ставшими на порядок шире плечами.
- Это ты не во время, - сообщает она полуРобу полуСебе, потом снова как может собирает кровь, чтобы видеть края раны, а затем выливает на неё половину склянки. - Давай-давай! - она говорит это то ли зелью, то ли дыре в животе перед ней, то ли самому Робу, который как раз в этот момент становится уже вполне узнаваем. И когда края раны начинают, наконец, послушно затягиваться, Лира кладет руку ему на шею, чтоб прощупать пульс.
- Ты же не собираешься сейчас просто умереть? - он не собирается. И она это знает. И неприятная гримаса, которая искажает его лицо, хоть означает, что ему больно, но в первую очередь говорит о том, что он - жив.
Через пару мгновений их взгляды встречаются. Лира облегченно выдыхает и даже расслабляется лицом и телом. Но только на секунду. А потом убирает руку с его шеи.

- Какого черта ты устроил?! - и все испытываемые ранее эмоции станут одной. Гневом. - Ты похитил меня, связал, потом выпил оборотку, стал мной и отправился так в Отдел Тайн?! Ты спятил?! - прямо сейчас у неё даже нет никакой возможности подумать о том, какими это может обернуться для неё последствиями. И на данном этапе, пожалуй, это только к лучшему. - И после этого ты обвиняешь меня в чем-то?! Меня?! - она все ещё не может поверить, что почти согласилась со всеми его обвинениями прошлой ночью. - Ты долбанный, просто невероятный псих! Как ты вообще... - а потом её голос становится тише. - Подожди, ты... - она прикладывает свою окровавленную руку ко лбу, будто у неё мигрень, хотя на самом деле пытается вспомнить, что он в точности сказал, когда вернулся на склад. - ...ты сказал, что забрал его. Роб, ты забрал Кая? - она упирается в него самым требовательным и напряженным в мире взглядом.
Во-первых, этого никак не может быть. Совсем. Во-вторых, если это так, то…
- Где он?

+3

12

Когда-то это должно было случиться. Когда-то он бы даже принял это с честью, но не когда бежал из отдела тайн со сломанной правой рукой, с пленницей в левой руке и с лучшим другом в кармане. Один парень во время стажировки постоянно повторял, что каждый уважающий себя аврор однажды должен расщепиться. Вроде бы его потом уволили за то, что он подворовывал сыворотку правды из министерских кладовых.
В общем-то, это чертовски больно. Мало того, что по животу расползалась рана, так Роб еще ударился головой о паркет при падении, и отрубился секунд на двадцать, хотя обрывистые фразы Лиры все равно доносились до его слуха. А когда он начал приходить в себя, то почувствовал, что все его габариты вернулись на прежние места, и, должно быть, выглядел он сейчас весьма комично. Но это его не очень-то заботило, потому что рана жгла, и от этой боли хотелось извиваться как ящер. Он почувствовал, как жидкость выливается на его рану, и больше не в силах сдерживаться, скорчил болезненную гримасу, застонал и сжал попавшуюся под руку ткань, которая оказалась его мантией.
— Ты же не собираешься сейчас просто умереть?
— А ты этого только и ждешь, — прорычал Кэрроу, стискивая зубы. Еще один болезненный укол и все резко прекратилось. Роб тяжело дышал, а чувствуя холодные пальцы на своей шее, поднял взгляд на девушку, руки которой полностью измазаны кровью, а вместе с ними и рубашка, и ее лицо.
На звуки прибежала Прада, которая плевать хотела на нынешнее состояние хозяина. Она начала противно и протяжно орать, наматывая круги вокруг своей пустой миски, а когда ей это быстро надоело, тыкаться в лбом в щеку Роберта, который пытался собрать все свои силы для того, чтобы наконец-то встать на ноги.
— Знаешь что, Нотт, я сделал это, чтобы спасти человека, которого вы удерживали там силой и издевались над ним, так что я все сделал правильно, и если бы пришлось, сделал бы это снова, — он приподнялся на локтях, стягивая с себя одежду, от которой остались уже одни клочки. — Если ты боишься потерять из-за меня работу, то мне насрать. Вас всех надо в Азкабан посадить, — рана затянулась, а голова по-прежнему звенела. Ему удалось сесть рядом с Лирой и стянуть с себя то, что когда-то было юбкой. Он взглянул на склянку, стоящую на полу, и на окровавленные руки девушки, понимая, что ей было бы намного выгоднее оставить его здесь истекать кровью, доложить своим, чтобы они примчались быстрее аврората, дабы замести все следы и позволить журналистам написать некролог о том, что какой-то неумелый аврор истек кровью у себя в квартире после неудачной трансгрессии. Тем не менее, она спасла его, и ведь действительно очень хотела спасти, учитывая, как сильно она паниковала в попытках найти нужное зелье. Но спасибо Робу в нынешних обстоятельствах говорить совсем не хотелось, поэтому в знак хоть какой-то благодарности он решил хотя бы не повышать на нее голос.
— Он напал на меня. Будто совсем не узнал. Почему? — Роб потянулся здоровой рукой к мантии, засунул руку в карман и вытащил оттуда медальон, висевший на шее Стоуна. Самого Кая он решил не показать, поэтому сгреб мантию и положил ее себе на колени.
— Дело в этой штуке? — Кэрроу приподнял его за цепочку прямо возле лица Лиры. Он отливал довольно приятным цветом, но почему-то смотря на него Роб чувствовал как внутри растет какое-то напряжение. — Только руками не трогай. Если ты думаешь, что я отдам тебе его, или Кая, то подумай еще раз, — спустя полминуты созерцания, Роб все же нашел в себе силы подняться, едва не поскользнувшись на собственной крови, ради того, чтобы насыпать Праде корма, потому что ее крик по громкости превосходил вой любой существующей сирены. После этого Кэрроу снова сел на прохладный пол, посмотрел на свою уже посиневшую руку, и вернулся взглядом на так и не сдвинувшуюся с места Лиру.
— Паршиво выглядишь. Можешь принять душ, палочку я тебе все равно не отдам, пока не ответишь на все мои вопросы, а смотреть на тебя, покрытую моей собственной кровью, как-то не очень приятно, ты уж прости. Чистое полотенце на верхней полке. И, Лира, — он грубо схватил ее за руку, слегка подвигая к себе. — Если будешь мне врать, мы пойдем прямиком в аврорат, и я не думаю, что твои коллеги будут как-то защищать тебя и пытаться вызволить из тюрьмы, а попасть в тюрьму у тебя есть все шансы.

+3

13

Казалось бы, её единственной заветной мечтой ещё каких-то пять часов назад были развязанные руки. Ничего и никогда ей не хотелось так сильно, как в тот момент на старом полуразрушенном складе резко высвободиться из-под тугих веревок и… собственно, что именно “и” никому неизвестно. И если на чистоту - вряд ли из этих развязанных рук получилось бы что-то достойное и хоть сколько-нибудь похожее на спасение и помощь самой себе.
В общем-то, как и сейчас. Да, она свободна телом, только вот почти вся измазана кровью, не имеет представления, где её волшебная палочка, и что произошло за последние пару часов ей тоже неведомо. И вроде бы даже можно было бы попытаться сбежать, только вот в руках Кэрроу Кай. И если копнуть чуть глубже, то вполне может оказаться, что и она тоже в его руках - вместе с карьерой, жизнью и тем немногим, что у неё вообще есть.

- Да ты не знаешь, что там с ним делали и зачем! - резко вставляет она. - И судя по всему это ты вломился на запретную территорию и украл… человека! - Мерлин, она только что чуть вслух не назвала его Пятым. - Перед этим похитив меня! Это тебя надо посадить в Азкабан, ясно?! - Лире кажется, что у неё даже темнеет в глазах. Как уложить всё это в своей голове и структурировать - нет ни одной идеи. И уж тем более нет ни одной идеи о том, что делать дальше. Но угрожать друг другу тюрьмой - это точно не выход, хотя честно говоря на неё это действует. Как на хорошем воре на ней сейчас воспламеняется невидимая шапка, а вместе с ней каждая её вина, все проступки и даже, прости Мерлин, не вовремя сданные отчеты. Но Кэрроу она этого показывать не собирается - тем более, что на кону куда более важные вопросы. Жизнь и благополучие Кая, например. И ещё её до сих пор не пережитый шок. Однако прежде, чем она успевает выдать ещё одно полноценное обвинение, Роб говорит, и причем говорит не повышая голоса, что вдруг заставляет её прислушаться.

- Я не знаю, - также ровно отвечает она. Врать становится почти привычно. Да и произносить эту короткую фразу не так уж и сложно, за последние сутки она сделала это уже раз пятьдесят - и сколько ещё придется? Хотя тот факт, что Кай решил избить Кэрроу под обороткой вообще-то её внешности - такой себе знак.
А потом возле её лица появляется медальон.
- Что… Где ты это... - она не сдерживается, не выглядит спокойной и безразличный, как бы того хотела. Она готова сделать одно простое движение рукой, чтобы забрать эту вещь, но во-первых, она не особенно хочет к ней прикасаться - уж кому как не ей знать обо всем, что может проделать с человеком эта штуковина. Во-вторых да, понимает, что Кэрроу вряд ли настолько не контролирует ситуацию, что позволит ей сейчас просто её забрать.

- Тебе лучше отдать это мне. - Раз медальон у Роба, то и Кай вероятнее всего тоже. Во всяком случае, это прямое доказательство того, что он действительно был в Отделе Тайн, и хотя бы часть его слов правда. И раз Кая не видно, скорее всего он оставил его где-то в другом месте. Может быть, на том складе? Нужно срочно найти его, только вот как объяснить это Робу… у которого в руках та самая вещь, из-за которой он его не узнал. - Серьезно. - и судя по комбинации, которую она четко разглядела внутри - в этот момент шло тестирование гнева. Теперь понятно, почему Робу так досталось. - Или хотя бы положи его в сторону...

Слова о том, что она паршиво выглядит, звучат хоть и грубо, но абсолютно неуместно, и от того совсем не задевают. Пребывать по уши в крови для неё не ново - так бывало в худшие дни в Мунго. А вот любезное вроде бы предложение подумать о чистом полотенце и горячей воде, когда вокруг происходит всё это - поднимает в ней новую порцию эмоций. Ровно как и постоянные и очень навязчивые вопли кошки. Ровно как и тот факт, что прямо сейчас он нашел время и силы эту самую кошку покормить. Вот глупое животное - её хозяин только что чуть не умер.

- Душ?! Ты издеваешься? - Лира дергает свою руку из его хватки, но безрезультатно. - Какой к черту душ, Кэрроу, где Кай?! Ты понимаешь, что ему сейчас нужна помощь профессионала, - который знает, что с ним происходит. - Что ты вообще собираешься с ним делать? И что у тебя с рукой...

Она, наконец, затихает и как будто даже сдается. Что ещё может привести обратно в чувства Лиру, как не вид кого-то, кому нужна медицинская помощь.

- Слушай, - она делает выдох. И смотрит на Кэрроу, который остался в одних боксерах и рука которого своей синевой всё меньше напоминает часть человеческого тела. - Я не могу ответить ни на один твой вопрос. Я ничего не знаю. Но Каю нужна помощь. И тебе тоже. И я могу вам обоим её оказать, если ты прекратишь угрожать мне Азкабаном и объяснишь, что там произошло, - а потом, каким-нибудь сто девяносто пятым пунктом в списке дел будет - подумать как ей выкручиваться самой и что вообще теперь её ждёт.

+2

14

Роб отпустил руку Лиры. Медальон привлек ее внимание даже сильнее, чем ожидалось, и это самого Кэрроу заинтересовало еще больше. По сути, он выглядел как обычная стекляшка, разве что цвет был необычайно насыщенный, словно эпоксидную смолу смешали с артериальной кровью. Но так как Роб в этом совсем не шарил и продолжать рассматривать его была бесполезно, он убрал его от лица девушки, поднялся на ноги, схватил рюкзак и пошел к себе в комнату, в которую из кухни вела широкая арка.
— Ага, держи карман шире. Может мне еще совой его выслать обратно в Отдел Тайн? — первая мысль, которая пришла Кэрроу в голову, отнести потом стекляшку Анафеме, она отлично разбиралась в артефактах, и, если у этой штуки действительно были магическое свойства, то она с легкостью бы их обнаружила. Вот только объяснять он ей свою находку, конечно же, не будет. Во-первых, нельзя направо и налево рассказывать, как ты вломился в министерство и выкрал человека, а во-вторых, такое знание может быть опасно для самой Анафемы. Поэтому было лучше просто пригласить ее погулять и желательно начать очень издалека. А пока что Роб отошел от арки, чтобы Нотт ничего не увидела, кинул рюкзак и мантию с Каем на кровать, а медальон засунул в дырку за шкафом, которую он проделал, когда неудачно левитировал барный стул. Сначала думал заделать, а потом решил, что будет хорошая нычка, и расковырял еще сильнее. Вот и пригодилось.
— И, знаешь, что? — Роб открыл шкаф с одеждой, чтоб и дальше не ходить в одних трусах по квартире. — Не надо перекидывать все на меня. Или будет меряться, кто первый начал похищать людей и в каком количестве? Кай там был не один, и что-то я очень сомневаюсь, что все остальные были добровольцами, — из шкафа вывалился халат, Кэрроу вытащил свою палочку, чтоб попытаться очистить себя от крови, но, ожидаемо, левой рукой было очень неудобно это делать, а возвращать Лире ее палочку с просьбой помочь было бы слишком глупо.
— А и хер с ним, — халат полетел на постель ко всем остальным вещам, Роб же вернулся на кухню, где все еще сидела Лира.
— Если не хочешь в душ, можно и так. Тергео, — он направил палочку на кровь, разлившуюся по паркету, а потом на девушку, и хоть получилось довольно криво, но большие пятна все же удалось убрать.
— Рука сломана, я думал, ты сразу поймешь, ты же была целителем до того, как стала психопаткой маньячкой, — и как ты до такого докатилась? Вопрос остался не заданным, потому что Кэрроу очень сомневался, что Лира даст на него нормальный ответ. Все, что она делала за последние часы их совместного времяпровождения, это либо ходила вокруг да около из-за обета молчания, либо пыталась перевести все стрелки в его сторону. Если в первом Роб не стал ее винить, то второе неимоверно раздражало, но сил пререкаться с Нотт больше не было, рука болела все сильнее от каждой вибрации, так что пришлось согласиться на предложение девушки, сесть обратно на пол и начать рассказывать, как оно все там было, но сначала все-таки еще раз попререкаться. 
— Это ты профессионал? Ты же даже нихрена рассказать не можешь, — он стиснул зубы. От шевеления языком каким-то образом по руке тоже расползалась дикая боль. Он бы сейчас с удовольствием плюнул на Лиру и трансгрессировал куда-нибудь в Мунго, если бы его не распидорасило по дороге, но Роб не мог так рисковать Каем, которого только-только вернул назад, который действительно оказался жив, и, который три года был в роли экспериментальной игрушки в подвалах Министерства. Нет, скорее он скрючится от боли на этом полу, но сначала узнает, как привести друга в норму.
— Там была женщина, рыжеволосая, невысокая, лет пятидесяти. Я ее как будто уже где-то видел. Она стояла над ним, что-то шептала себе под нос, я ее вырубил, и тогда очнулся Кай, накинулся на меня, не реагировал на мои слова, не узнавал меня, просто шел на меня, как запрограммированный. Он же и сломал мне руку. Потом я случайно сорвал с него этот медальон, он испугался и отошел от меня. Я его вырубил и... — Роб запнулся, чуть не выдав часть, о которой хотел умолчать, и прокашлялся. — Кай в безопасности, он не придет в себя, пока я не захочу, но мне нужно знать, что будет с ним, когда он очнется, и как он будет реагировать на меня снова? И что вы там, блять, вообще с ним делали?

Отредактировано Robert Carrow (2021-08-08 21:35:42)

+1

Страница: 1

Вы здесь » HP Luminary » Flashback/flashforward » Ничего не говори, не подходи на выстрел

Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно