HP Luminary |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » HP Luminary » Story in the details » будто целая жизнь за плечами и всего полчаса впереди
Действующие лица: Anathema Scott, Elizabeth Burke, Tobias Warren, Meredith Colin Creevey, Caleb Burke
Место действия: Дом четы Бёрк
Время действия: 18 июня, 2026
Описание: пять человек и один древний артефакт, уже стремительно забирающий жизнь одного из них. Смогут ли они уничтожить опасную реликвию и как дорого за это заплатят?
—————
Следующий пост: Caleb Burke
После: Tobias Warren, Elizabeth Burke, Anathema Scott, Meredith Colin Creevey
Отредактировано Elizabeth Burke (2020-10-30 23:29:21)
С каждым днём ей становилось хуже. Она чувствовала это, но как-то странно. Будто все это происходило не с ней. Будто это не она могла вдруг начать задыхаться в толпе в приступе панической атаки, будто не у неё любой пустячный порез превращался в кровавый ручей, который даже не получалось остановить и залечить с первого раза, будто это не она уже дважды за последние несколько дней падала в обморок, неловко сползая спиной по стене. Это была не она. Просто какая-то другая девушка, на которую она настоящая смотрела со стороны, думая, что той, наверное, давно стоило обратиться за помощью, или хотя бы рассказать обо всем кому-то. И перестать делать вид, что все нормально. Что очередной порез — лишь неудачный опыт обращения с ножом на кухне или с ножницами в розарии, и что она не хотела этого и не наслаждалась видом алой крови тонкой струйкой медленно стекающей от ладони до самого локтя. И что принимая ванну, она не специально всё чаще уходила с головой под воду, находясь там до тех пор, пока лёгкие не начинало жечь от отсутствия кислорода.
У той девушки были явные проблемы. Она выглядела осунувшейся, похудевшей и чертовски усталой. Страдала от постоянных головных болей и отсутствия аппетита, а ее на удивление бледная кожа была все больше усыпана синяками, появлявшимися в мгновение ока от малейшего удара, даже если она просто врезалась в прикроватную тумбочку.
Да, ей было жаль ту девушку.
Хорошо, что это была не она.
Не она всего каких-то пять минут назад шла по Косому переулку среди толпы людей и чувствовала, как начинает темнеть в глазах и перехватывать дыхание. Не она, занятая попытками не потерять сознание прямо посреди улицы, вдруг врезалась в какого-то парня, вышедшего из соседнего переулка. Не ей его лицо показалось до ужаса знакомым, и не она поняла почему, как только он ей улыбнулся.
— У меня дежавю, — сказала негромко, то ли себе, то ли ему. Дыхание было все ещё сбившимся будто после долгого бега, и во всем теле эта жуткая усталость, будто ей было физически сложно даже просто стоять на ногах.
— Тоби, верно? — улыбнулась девушка, но даже улыбка вышла какой-то уставшей, почти вымученной, — в этот раз ты выглядишь намного лучше.
Чего не скажешь о ней.
— Я была бы рада поболтать...— фраза, оборвалась на половине, потому что ее висок вдруг прострелила дикая боль, настолько сильная что на глазах почти выступили слёзы. Эли чуть покачнулась вперёд и схватила парня за предплечье, чтобы не упасть.
— Черт, прости, мне что-то не хорошо, — пробормотала девушка, пытаясь прийти в себя, боль немного отступила, зато слабость как будто накатила с новой силой.
— Мне нужно домой.
Эта мысль пришла ей в голову не только по причине очередного приступа, но и потому что она вдруг воспоминала, что ровно до того момента, когда она столкнулась с парнем на улице, она планировала завернуть в ближайший переулок и трансгрессировать, чтобы попасть домой, так как буквально через десять минут к ней должна была прийти Анафема, которая написала ей вчера письмо с предложением встретиться, так как они не виделись уже недели две. И поскольку Эли чувствовала себя удручающе паршиво, она предложила встретиться прямо у неё дома.
Однако, сейчас она чувствовала себя так, что очень сомневалась, что трансгрессировав к порогу особняка, она не упадёт там же. Что ей было делать?
— Я знаю, что это прозвучит максимально глупо, но мне правда что-то не хорошо, а ещё мне срочно нужно домой. Можно я попрошу тебя трансгрессировать вместе со мной? У меня хватит сил перенести нас обоих, но не очень хочется упасть ничком у себя же на пороге.
Идея позвать к себе в дом практически незнакомого человека, может и казалась ей странной, однако, мысли уже начинали путаться и это ощущение, что глупый поступок совершает не она, а кто-то другой, снова накрыло ее с головой.
Трансгрессия и правда забрала у неё последние силы, так что как только они оказались на пороге особняка, она буквально рухнула в руки Тоби, который показал быстроту своей реакции, успев подхватить ее до того, как она упала. Они вошли в дом, быстро миновав просторный холл, и оказались в гостиной. Ну, как вошли. Вошёл Тоби, который буквально внёс ее на руках, осторожно посадив на диван. Ей же потребовалось ещё несколько минут, чтобы прийти в себя и почувствовать, что усталость вроде бы начала немного сдавать позиции.
Переведя дыхание, Эли обратила внимание на массивные старинные часы, стоящие в углу гостиной, отметив время. Вот-вот должна была прийти Анафема. Лиз надеялась, что ее встретят домовики и направят прямо в гостиную, так как сама она пока что по-прежнему не чувствовала в себе сил, чтобы встать на ноги.
— Спасибо, что помог, — она пытается улыбнуться, но вместо этого чувствует, как к горлу вдруг подкатывает тошнота. А по телу прокатывается волна боли, будто спазм охватывает каждую мышцу по отдельности. Эли шумно выдыхает и неловко подаётся вперед резким движением, машинально пытаясь найти опору и упереться руками в журнальный столик, стоящий рядом с диваном. Но вместо этого случайно (случайно?) задевает стоящую на нем вазу, которую сестра привезла ей из Франции, уверяя, что она сделана из самого хрупкого и тонкого стекла в Европе. Опрокинутая ваза падает на стол и, подтверждая все свои характеристики, описанные Вивьен, разбивается вдребезги прямо под ее ладонями. Лиз даже не вскрикивает, лишь завороженно смотрит, как кровь, которой снова удивительно много для повреждений такого характера, начинает медленно обагрять журнальный столик, на который она все ещё опиралась руками, будто намеренно пытаясь загнать осколки, впившиеся в ее ладони, ещё глубже в раны.
— Ой, — еле слышно выдыхает Эли, наконец, отрывая взгляд от собственных рук и убирая их со стола, от чего кровь с ладоней начинает стекать на пол. Наваждение проходит и она только сейчас начинает чувствовать боль от порезов. Тошнота подкатывает с новой силой.
— Я..я случайно, — говорит Лиз, беспомощно оглядываясь на Тоби.
Отредактировано Elizabeth Burke (2020-05-05 21:17:12)
Иногда Тобсу кажется, что время в магической Британии течет как-то иначе: секундная стрелка отсчитывает положенный круг и дает обратный ход, где-нибудь раз в пять минут замирает минутная, а часовая вообще сломалась и дергается раз в сутки. По-другому объяснить то, что у него вылетела из головы необходимость связаться с Клинтом еще пару недель назад никак нельзя. Тоби вспоминает об этом неожиданно, залипнув на часах старого волшебника, тенью метнувшегося по Лютному из одного магазина без вывески к непримечательной двери другого, который оказался заперт. Волшебник явно не ожидал того, что у Мормбанда в это время суток может быть закрыто или просто куда-то сильно торопился, поэтому раздраженно одернул рукав мантии, чтобы взглянуть на циферблат, а Тобс подумал, что мужик кретин, если не понимает, что с такими цацками не гуляют по переулку, где тебя могут обчистить просто по ходу движения. Часы были не из дешевых: с черными, аккуратными стрелками под тяжелым стеклом, блестели литым золотом корпуса даже в полутьме, отражая свет немногочисленных фонарей, но привлекая взгляд ненужной тут дороговизной. Таких - либо недалеких, либо случайно захожих, - хотелось проучить, но как правило подобное бесстрашие означало, как минимум, наличие хотя бы парочки чуть ли не именных защитных артефактов под мантией. Тоби не был уверен, но проверять не хотелось, да и карманными кражами он перестал баловаться еще в детстве, когда едва не загремел за магловскую решетку.
Тогда его в последнюю секунду вытащил именно Клинт, увел за шкирку сырыми переулками, и интерес быстро утих. Сейчас он предпочитал другой заработок. Однако в Лютном, из-за обивающего пороги Берка с его ручным адвокатом, пришлось залечь на дно. Клинт же не любил, когда его парни терялись надолго и, чтобы не проситься к Нел в гости, связаться с ним было вопросом первой необходимости.
Растерев сигарету о стену за спиной, он вываливается из тени Лютного переулка и только чудом успевает перехватить за плечи бредущую словно в потемках девчонку. Та, будто в прострации, не сразу поднимает глаза, а когда поднимает, Тобс не сдерживает удивленного смешка:
- Ну, привет, спасительница, - и отводит ее чуть в сторону от потока людей. Та как будто не замечает, сосредоточившись на чем-то другом, и это почти странно.
- Только благодаря твоим волшебным рукам и выгляжу, видимо, - отвечает, разглядывая Лиз, которая больше походила на бледную тень себя, чем на здорового человека.
Прошлую встречу он запомнил смутно, нелепыми обрывками воспоминаний сначала и скомканными событиями после. В памяти четко отпечатались только синяки на тонких запястьях и менее ярко выделенные на лице глаза. Сейчас, на фоне бледной кожи, глаза эти словно лихорадочно горели и смотрелось это довольно жутко. Болезненно. Как будто девчонка вообще не очень понимала, что происходит. Поэтому, подхватив ее почти машинально, под локоть, когда хрупкое тело повело в сторону, Тобс уточняет: - Уверена, что дойдешь? Может присядешь?
В конце концов, отпускать в таком состоянии человека, который спас тебе жизнь совсем недавно было некрасиво, а Клинт, про которого он снова забыл, мог подождать еще один день.
Лиз решает все сама. Тоби удивляется, но пожимает плечами, уводя ее в сторону от Косого и старательно игнорируя тяжелый взгляд старушки в потрепанной мантии: со стороны они наверняка выглядели подозрительно – парень, только что вынырнувший из темноты неблагополучного переулка и девчонка, бледнее стены, возле которой они стояли не больше пары минут.
- Ты только сосредоточься, пожалуйста, - начинает он уже в дали от основной улицы, понимая, что предлагать свою помощь, не зная, где Берки обитают глупо, но не успевает закончить, чувствуя рывок под ребрами, и только в последний момент, когда перед глазами перестает кружить, успевает подхватить ее под талию, не давая рухнуть на ступеньках, - черт, Лиз.
– Надеюсь, что твоего мужа сейчас нет дома, спасительница, потому что он мне голову снесет, - уже в гостиной, опустив ее на диван, Тобс без особого интереса оглядывается, надеясь, что того действительно нет дома.
После последнего их контакта Тоби не был уверен, что выберется отсюда живым, приведя его жену домой в таком состоянии. Хотя сейчас ему больше было интересно, кто ее до такого состояния довел.
Возможно, стоило связаться с Оливером и намекнуть, что Берк не так чист на руку, как хотел казаться.
Уоррен почти решается на это, когда от дивана раздается звон разлетающихся осколков. И можно было бы списать все на неосторожность, но то, как девчонка подвисает, разглядывая свою ладонь, а не торопится убрать ее с бывшей вазы, вызывает неприятный холодок в загривке:
- Эй, - Тобс зовет ее почти осторожно, одновременно с испуганно материализующимся у дивана домовиком. Обходит столик и перехватывает руку за запястье, кивая ушастому чудовищу, – принеси, чем перевязать можно или обработать, я не шарю, - а потом удивленно смотрит на лужу крови в ногах, уже не обращая внимания на хлопок исчезнувшего существа. - Ну ты как-то совсем плоха, не думаешь? Кажется, кровь не должна так активно идти, нет?
Отредактировано Tobias Warren (2020-05-19 02:01:21)
По шкале от нуля до пяти Анафема в жопе на троечку. Эли ответила согласием на ее предложение зайти вечером, а значит она ни о чем не подозревает. То есть трудно, конечно, подозревать о том, чего не помнишь, но за последние недели Анафема пережила столько неприятных событий, что невольно начинаешь паниковать от каждой мелочи.
Ее впускает домовик и проводит в гостиную всю дорогу неразборчиво бормоча какие-то бредни, Анафема разбирает только слова «хозяйка» и «нехорошо».
Представшая перед ее взором картина явно заслуживает приз зрительских симпатий в категории «лучшие проебы Анафемы Скотт». Первое за что цепляется взгляд – бледное лицо Эли и ярко красное пятно, создающее контраст – ее же рука в крови. Эли какая-то чумная, рядом с ней какой-то стремный тип и сначала Анафема даже думает, что это он ее толкнул, но на секунду задерживаясь взглядом на его лице она понимает, что не права – у него в глазах застыл шок и непонимание, их взгляды встречаются и Анафеме на секунду кажется что между ними, как в мультике, повисают слова: «Что за блять?»
Анафема слышит слабый голос Эли, убеждающий их, что все окей, ей просто немного поплохело, она вроде бы даже порывается встать с дивана, но вдруг резко прикрывает ладонью рот и тянется к огромному черно-желтому фарфоровому нечто стоящему недалеко от дивана и начинает совершенно не аристократично блевать в эту странную вазу-переросток. Взгляд Анафемы цепляется за заколку на голове Эли – ту самую, которую она ей «подарила» при последней встрече, ту саму на которую наложены мощные чары иллюзии, ту самую, которая на самом деле древний, жуткий, доводящий свою жертву до самоубийства артефакт. Как довести подругу до самоубийства за 10 дней и прочие радости жизни.
Эли поднимает голову, и Анафема видит тонкую дорожку крови, стекающую по подбородку. Все происходит как в замедленной съемке: Эли опять начинает что-то лепетать, стремный пацан пробует ее то ли встряхнуть, то ли уложить на диван и в какой-то момент Анафема понимает, что Эли затихла, пацан поворачивает голову и выжидающе смотрит на Анафему, как будто она сейчас скажет, что делать. И Анафема говорит свои первые слова с того момента как вошла в гостиную. Она говорит не «привет» и даже не «что тут происходит». Она говорит:
— Нам нужна помощь.
Ей не хочется этого делать, но это первая здравая мысль, которая приходит в ее голову после сопоставления интересов всех присутствующих. Она не хочет в Азкабан, Эли не хочет умирать, пацан хочет, чтобы это все поскорее закончилось. Эли вряд ли перенесет трансгрессию в Мунго, а артефакт уже начал действовать и единственный вариант остановить воздействие — это его уничтожить. Анафеме пиздец как жаль потраченных усилий, но она подумает об этом позже. Смерть члена семейства Розье от пропавшего с их же магазина артефакта привлечет еще больше внимания и Анафеме это совершенно ни к чему. Внезапно в голову приходит бредовая мысль, что единственным ее оправданием в этой ситуации служит глупое «она же даже не любит заколки». Поэтому она и вручила ее Эли. Чтобы та сунула ее куда-то и забыла напрочь, а не для того, чтобы напяливала на свою тупую бошку.
Анафема произносит сканирующее заклятие и ее глаза наигранно расширяются.
— Что-то не так с заколкой, - говорит она и жестом просит пацана снять ее. Он подчиняется, действуя скорее на автомате: отдает ей заколку и возвращается к бессознательной Лиз.
— Что с ней? – голос встревоженный и немного хриплый, он сморит на нее с подозрением, шок и непонимание не исчезли до конца, но явно отошли на второй план.
— А я почем знаю, - огрызается Анафема.
Она держит в руках заколку и у нее мелькает мысль просто свалить. Оставить полудохлую Эли и ее дружка самим разбираться с последствиями ее действий. Она часто так делала, что сейчас мешает ей поступить иначе? Но страх быть пойманной еще до пересечения границы Британии сильнее страха перед недовольным клиентом.
Заколка пульсирует в ее руке, наслаждаясь и ликуя от потребления магии Эли и Анафема понимает, что плохие новости еще не закончились, ей не справиться в одиночку с таким древним артефактом. Она практически воет от досады так как на ум приходит имя только одного старого заклятого коллеги.
Она произносит заклинание и называет адрес, добавляет, что вопрос жизни и смерти и что это касается Элизабет Розье. Она знает, что они знакомы со школы. Полупрозрачная обезьяна пропадает в неизвестном направлении через секунду.
Мередит и подумать не мог, что у него возникнут ещё какие-то дела, кроме «Моник». Но, как известно, все спланировать до конца просто напросто за гарную реальности.
Все понемножку накопилось в огромную гору. Многие бы встретили необходимость разбираться с подобным ворохом накопившихся проблем с чувством лёгкой грусти и настойчивым шёпотом прокрастинации, однако Криви ко многому относился просто. Кроме того, вечно откладывать в долгий ящик - это решение весьма и весьма сомнительное, ведь можно в итоге упустить что-то важное, и именно потому день должен был полностью посвящён быту кабаре и, если останется время, ещё парочке вещей. Например, провести ревизию собственных вещей и запасов, которые были уже на исходе - первый летний месяц выдался на редкость неудачным, особенно для Тайтуса, который добавил в копилку Крошки ещё тройку бессонных ночей.
Уроки с Лиз давали свои плоды. Во всяком случае Колин чувствовал себя гораздо увереннее, ведь накопленные до этого знания были ничем иным, как выхваченными из контекста обрывками чужих советов, какой-то литературы, порой не претендующей на научность, и старого доброго метода «тыка». Теперь же оказание помощи уже не настолько было похоже на пляску с бубном, как это выглядело ранее. В свое оправдание можно, конечно, заметить, что в "Моник" филиалом Мунго не был, потому быть готовым ко всему невозможно. Да и доблестные колдомедики чудесного заведения (в котором он, кстати, за всю свою недолгую жизнь ни разу и не был) тоже не боги и скорее всего не всегда готовы к резким конвульсивным вспышкам Судьбы, которую неожиданно прихватывает судорогой на резком повороте.
Вот такая вот метафора.
День тёк неспешно, однако Мередит и сам не успел заметить, как полдень медленно перетек в сумерки. Конечно же, вычеркнутых по выполнению из списка дел было немало, однако по ощущениям ему не удалось добраться даже до половины. Буквально через час они откроют двери для посетителей. Смена подобралась на этот раз, что надо, и Криви не сомневался, что всё пройдет хорошо, тем более, что на сегодня была дана отмашка "поспать и не пугать порядковым номером бессонной ночи". Крошка отмахивается, но скорее показательно. Забавно, что теперь проблемой для него является уснуть в тишине, а не под звук грохочущей музыки.
На первом этаже было уже оживленно, когда краем глаза он заметил неясное свечение. Мередит чисто машинально выхватил палочку, однако с удивлением узнал в этом "нечто" чьего-то патронуса. Патронуса, который, к тому же, говорил.
Вопрос жизни и смерти. Элизабет Розье. Голос Анафемы.
Мерри хмурится, но предпочитает не терять время. В голове моментально всплывает адрес дома четы Бёрк - в свое время ему пришлось тщательно выучить город и окрестности - а также то, что кроме волшебной палочки может пригодиться еще что-то из личных запасов.
- Что-то случилось? - голос Салема был ровен, однако в глазах читал нечто, похожее на беспокойство и недоверие. Холодный комок неприятно сжался в груди Мередита, и он коротко мотнул головой в ответ:
- Один хороший человек в беде. Я скоро вернусь.
- Будь осторожен. И захвати зелья.
Естественно, Колин не знал, для чего он понадобился Анафеме и что вообще случилось с Элизабет. Единственное, что было у него в качестве подсказки - его интуиция, которая настойчиво и взволнованно звенела, как колокольчик. По настоянию Салема молодой человек прихватил с собой последний костерост, кровеостанавливающее и кровевосполняющее зелье, Салем одолжил рябину и растопырник. Больше ничего дельного он не придумал, решив, что на месте сориентироваться будет проще.
Мередит напряженно хмурится. Ощущение, что это все будто уже происходило - и даже не раз, этакое ощущение дежавю, - неприятно обволакивает, хватает за плечи. И заставляет спешить. Как можно быстрее.
Дверь услужливо открывает взволнованный домовик, который бормочет что-то про Лиз. Крошка благодарит его и просит провести в комнату, где находится мисс Бёрк, и домовик всплескивает руками, словно выдавая свое отчаяние. Скорее всего, отправившая сообщение Анафема находится там же. Загадка, что какого черта все происходит так, как происходит: что связывает женщину-артефактолога и молоденькую девчонку из Мунго? Что случилось и почему патронус прислала именно она? В конце концов, почему именно ему прилетела "птица счастья", которая и вовсе не птица? Может ли это быть какая-то уловка, о которой молчаливо вопрошали глаза Салема?
Домовой эльф провожает Криви в комнату - судя по всему, помещение использовалось как гостиная - где как раз действительно находилась не только Скотт, но еще и неизвестно откуда выползший Уоррен. Причина всеобщего волнения лежала на диване и, честно говоря, её вид вызывал не то, что чувство смутного беспокойства, а самое настоящее желание хорошенько выдать пару-тройку действительно крепких выражений.
Мерри коротко кивнул Анафеме и Тоби вместо приветствия и сразу же присел подле Элизабет, находу извлекая палочку и быстро проводя поверхностный осмотр с помощью заклинания.
- Кто-то может пояснить мне, какого хрена происходит? - Крошка перевел взгляд на лица собравшихся и до получения ответа заключил: - Судя по вашим лицам, ни черта вы не знаете.
Результат даже быстрого осмотра показался Колину абсолютно отвратительным, и чем больше он видел, тем сильнее он ощущал, как его бросает в холодный пот. По всем явным показателям, насколько вообще хватало не слишком глубоких познаний Крошки, Лиз весьма успешно старалась умереть. Возможно, она стремилась к этому не один день.
Почему колдомедик не заметил у себя критическое состояние?
- Холодной воды и пару полотенец... тряпок, хоть что-нибудь, - голос Мередита звучал ровно и даже холодно. Домовик подорвался исполнять. - Господа и дамы, мне бы правда хотелось услышать от вас занимательные истории сегодняшнего вечера. Возможно, именно вы сможете пролить свет на данную откровенно дерьмовую ситуацию. Искренне буду рад слышать ваши прекрасные голоса и детальное повествование, - последнее молодой человек произносил, уже расстегивая манжеты рубашки.
Было ли то, что сейчас происходит с Элизабет, последствием какой-то болезни? К великому сожалению Колина, он был обычным барменом и начинающим артефактологом, но не колдомедиком - его знания обуславливались суровой необходимостью и были достаточно скудными. Да, у Лиз вышло нехило поднять его уровень (по сравнению с тем, что было, конечно), но этого все еще было совершенно не достаточно для того, чтобы по-настоящему кого-то лечить. Мередит был вынужден действовать исходя из собственного понимания и скромного опыта, который он приобрел благодаря передрягам, в которые попадал тот же Тайтус, но то, то он видел сейчас, не вписывалось в то, к чему он в принципе привык. В происходящем не было никакой системности, это было похоже на повальный выход из строя всех систем просто потому, что им захотелось наконец выспаться с помощью вечного сна.
С помощью зелья и простого заклинания перевязки Крошке с горем пополам удалось остановить кровь.
- Тоби, нужна помощь. Анафема, прошу, помоги с компрессом.
Дыхание у Лиз было слабым, будто дышала он через силу. Будто что-то не давало ей дышать. В голову закралось смутное подозрение.
Силой они смогли заставить Эли глотнуть рябиновы отвар, однако этого все равно было недостаточно. Это должно было придать ей сил, но вопрос, насколько. Мерри мысленно поблагодарил Салема за то, что тот последний момент кинул ему два флакончика про запас. Теперь это могло спасти жизнь.
- Вы не заметили ничего? При ней было что-нибудь подозрительное?
В конце концов, ты же почему-то позвала меня.
Можно верить в случайности. Но пожалуй на сегодня веру придется отложить.
Отредактировано Meredith Colin Creevey (2020-06-10 00:32:58)
Она плохо помнила, что случилось после прихода Анафемы. По ощущениям это было похоже на падение с высоты в воду. Один неверный шаг и ты срываешься с обрыва и падаешь, падаешь, падаешь. До тех самых пор, пока не ударяешь спиной об воду с такой силой, что кажется будто этот удар выбивает из легких весь воздух. А потом ты будто проваливаешься глубже и продолжаешь падать, но уже сквозь толщу воды. Ты пробуешь кричать, но вода поглощает звуки. Ты пытаешься бороться, но с каждым мгновением все больше слабеешь. Ты уходишь на дно.
Внешне это выглядело как обморок, внутри себя Лиз прожила «падение» в бессознательное в прямом смысле этого слова. Наверное, не подоспей Мерри вовремя, она бы так и осталось на той самой глубине. Но простые манипуляции с колдомедицинскими заклинаниями и тот самый рябиновый отвар все же позволили ее недавнему ученику в последний момент ухватить ее и буквально насильно вытащить на берег, вернуть в сознание.
Она очнулась, шумно втягивая в себя воздух, будто и впрямь только что чуть не захлебнулась водой. Села, но от резкого движения вся комната вдруг пошла кругом и ей пришлось схватиться за спинку дивана, чтобы удержать равновесие. Она оглянулась, с удивлением обнаружив в комнате целых три человека. Она смутно помнила, как встретила Тоби в Косом переулке, помнила, как в дом вошла Анафема, но Мерри..
— Я..я не помню, как ты пришёл, — говорит она, обращаясь к бывшему гриффиндорцу. Она не спрашивает зачем он здесь, все еще не уверенная, что она, действительно, не знает ответа на этот вопрос, а не просто не помнит его. Куда больше ее волнует вопрос, почему она вообще не все помнит? Что еще она могла упустить?
Лиз беспокойно оглядывает комнату. Взгляд натыкается на побледневшее лицо Тоби, затем на обеспокоенного Мерри, на осколки вдребезги разбитой вазы, разбросанные на журнальном столике. Осколки, как и сам столик в чьей-то крови, пол возле дивана тоже.
— Что случилось? — спрашивает Эли у всех сразу. В воспоминаниях будто не хватает одного кусочка пазла, который помог бы сложить окончательную картину. Но она никак не может найти нужный и от этого чувствует себя беспомощной.
Понять чуть больше ей позволяет случайный жест. Заправляя за ухо упавший на глаза локон волос, Лиз случайно размазывает по щеке еще немного крови и, наконец, замечает, что ее руки перевязаны, а значит кровь вокруг — ее. Пазл начинает складываться, вот только она все равно не помнит откуда у нее кровь и почему ее так много. Но в последние несколько недель такое случалось с ней уже не раз, просто она не хотела никому об этом рассказывать.
Лиз хочет задать еще какой-то вопрос, но в ее поле зрения, наконец, попадает Анафема, в руках которой девушка видит заколку. Ее заколку. И какие бы мысли не бродили в голове Бёрк до этого, все они тут же сошлись единой точке. Если бы ее попросили описать это ощущение, то она бы затруднилась с ответом. Это было сложно объяснить. Просто все мысли вдруг стали о том, что ей нужна эта заколка. Она нужна ей, она должна держать ее в руках, и плевать, что она не знает почему это так необходимо, что она не помнит, что никогда и не любила эти заколки вовсе, и даже не знает откуда у нее вообще была эта вещь.
— Это моя заколка, — говорит Лиз, настойчиво, — верни ее, она мне нужна.
Все, кто достаточно хорошо знал Эли, знали и то, что к такой просьбе она бы всегда как минимум добавила «пожалуйста». Поэтому ее слова и настойчивость уже должны были прозвучать первым тревожным звоночком.
— Анафема, я серьезно, мне нужна эта заколка, — сново говорит девушка, когда понимает, что подруга проигнорировала ее первую просьбу и не сдвинулась с места.
Видя, что Анафема по-прежнему не собирается отдавать её вещь, Лиз начинает беспокойно ощупывать сначала свои карманы, а потом поверхность дивана, надеясь, что где-то рядом с ней должна лежать и ее палочка, хотя сама даже смутно не понимает, зачем она ей. Отобрать заколку силой? Глупость. Однако, поисков она не прекращает. Эта тревожность, вызванная невозможностью получить желаемое, начинает проникать внутрь нее. Эли вдруг чувствует, как у нее начинают потеть ладони, как учащается сердцебиение и начинает зашкаливать пульс. Эти симптомы, предвестники панической атаки, тоже уже случались с ней в течение последних недель, но это совсем не значит, что она научилась с ними справляться.
— Мерри, ну скажи ей! — просит Эли уже почти в отчаянии, неловко хватаясь ладонью чуть выше запястья Криви. Она так и не находит палочку, наверное, и к лучшему. По крайней мере сейчас.
Отредактировано Elizabeth Burke (2020-07-10 17:49:20)
Анафема судорожно соображала. Ее бросало то в жар, то в холод, а внизу живота как будто натянулась пружина. Она отдавала себе отчет, что со стороны это легко можно было принять за сильные переживания связанные с состоянием подруги и, в связи с этим, даже не пыталась придать своему лицу менее шокированное выражение.
Она со второго раза среагировала на просьбу Мерри, поспешно сунула заколку в карман и, возможно впервые в жизни, беспрекословно последовала указаниям другого человека. Заколка словно прожигала кожу через ткань, ни на секунду не давая забыть о катализаторе происходящего кошмара.
На удивление, Эли пришла в себя. Довольно быстро надо сказать. Анафема то думала, что ей кранты. Крышка. Что она впадет в магическую кому, ну или примитивно сойдет с ума. От неженок-аристократок этого и стоит ожидать. Она то и Мерри вызывала, чтобы, если что, отвести от себя подозрения. Из разряда: вы посмотрите, как я старалась пока криминального вида пацан сидел и хлопал глазами.
Анафема натягивает на лицо свою самую успокаивающую улыбку и на довольно здравый вопрос подруги отвечает:
— Все хорошо, Эли. Ты упала в обморок и повредила руки осколками вазы. Ну то есть ты сначала расхерячила вазу, а потом обморок, - краем глаза она ловит возмущенный взгляд Мерри и быстро заканчивает:
— Ну теперь то все будет хорошо. Мерри тут, он поможет. – лучше бы она сдохла сразу– думает Анафема и еле сдерживается, чтобы не закрыть лицо ладонью. Прокатило бы как несчастный случай, все повелись бы на подозрительного типа, притащившего ее домой. Насколько она знала у Калеба особенная нелюбовь ко всем представителям противоположного пола, чья неосторожность стала причиной их слишком близкого, по мнению Калеба, контакта с Эли.
Черт ее дернул достать проклятую заколку. Ей просто хотелось, чтобы она прекратила жечься. Кожа, соприкасавшаяся с недовольным артефактом через тонкую ткань брюк, покалывала и явно раскраснелась. Дурацкая побрякушка всеми силами старалась вернуться к «хозяйке» и закончить начатое.
— Мерри, можно тебя на секунду, – быстрый взгляд на растерянного Мерри и легкий кивок в сторону двери. Он неловко передает слабо сопротивляющуюся Эли в руки пацана и выходит за ней.
Анафема медлит, собираясь с мыслями и пытаясь сложить в голове пазл из правдоподобной лжи. Получается сыро и по-детски, как будто она собралась врать старосте про боль в животе, чтобы прогулять пару. Выход из сложившееся ситуации находится на удивление быстро и настолько примитивен, что Анафеме на секунду становится смешно. Ее неуместная улыбка натыкается на раздраженный взгляд Мерри.
— В общем, - начинает она серьезно, надеясь, что он спишет ее неуместную реакцию на нервный срыв. — Это, - она сует опостылевшую заколку Мерри в руку, - дохрена какой сильный артефакт. Даже предположить не могу каким диким образом он попал к Эли, но мне в свое время несколько лекций прочитали о таких симпатичных, винтажных штучках. Подобные вещицы часто использовали для продуманного и безопасного убийства. По сути, это яд замедленного действия: одурманивает разум, сводит инстинкт самосохранения к нулю, жертва умирает от истощения или сводит счеты с жизнью, тут уж, как повезет. Если я все правильно понимаю у Лиз образовалась «связь» с этой хреновиной, разорвать связь можно только уничтожив артефакт, и чем раньше, тем лучше, у Лиз осталось мало сил. Одна я не справлюсь, вот и позвала единственного знакомого мне, на этом континенте, артефактолога, который пока не хочет меня убить.
Она испытующе смотрит на Мерри: «ну что, ты в деле?».
Правда действительно лучший выход. Иногда.
Информация на блюде обычно подается только за деньги. И даже в этом случае в её правильности и правдивости есть смысл сомневаться - людские помыслы настолько же неисповедимы, насколько и божий замысел. Или как там маглы говорят.
Чутье подсказывало Мередиту - а чутье стоит слушать, да-да, в его случае оно редко ошибается (в особенности когда этого хочется до чесотки), что дело, в общем-то дрянь. Сомнения в том, что Лиз внезапно обуяла неизвестная магическая болезнь были вполне логичны и возможно в его голове имели какие-то основания. Скорее, какое-нибудь проклятье или что-то в таком духе... Крошка не ах какой специалист, однако решил остановиться именно на этой версии. Но мог ли кто-то желать Бёрк зла? Так сходу и не скажешь. Хорошая девчонка, людей спасает, кому могла не угодить? Что могла сделать, чтобы попасть в немилость?
И никто. Ничего. Не знает.
Элизабет открывает глаза. Её взгляд немного рассеян и не слишком осмысленен, но это вполне ожидаемо - Мерри чувствует собственное внутренне напряжение, которое пружиной сжимается внутри. И кажется, не зря.
- Тш, лучше полежи, тебе не стоит много говорить, - Крошка пытается отгородиться от ненужных вопросов, а заодно сохранить Лиз силы. Они ей понадобятся. По-хорошему, ей неплохо бы отправиться в Мунго, под надзор квалифицированных колдомедиков. Сейчас девушке была, по сути, отказана лишь первая, экстренная помощь. Что с ней творится на самом деле еще предстоит узнать и, честно говоря, на месте Бёрк сам Криви предпочёл бы стерильную больничную палату, а не диван, который больше теперь напоминал пятнисто-бурого долматина (хотя вот он, на самом-то деле, меньше всех пострадал).
Мередит ждал от Лиз заданного следующим вопроса, однако отвечать не спешил. Как минимум, не хотелось пугать. Как максимум он еще точно не придумал, как это безобразие сформулировать. Ибо "ты знаешь, мы тут случайно с Анафемой знакомы, а вы тоже оказывается на короткой ноге, вот она меня пригласила отмыть вам от крови полы" - чай, как предлог, досадно устарел. Да и неправдоподобно.
Положение спасла конечно же Анафема. Мередит никогда не думал, что она будет столь терпеливо и мягко кому-то что-то объяснять. Только вот женщина упустила пару важных моментов, которые стоило бы озвучить для того, чтобы натолкнуть Лиз на попытки проанализировать свое состояние - Крошка жаждал услышать догадки от самой девушки, так что он удостоил Скотт крайне возмущенным взглядом. Ибо "ну блин", что ты как не своя, где твой исследовательский интерес!
В какой-то момент Криви показалось, что Бёрк слушает то, что говорит её подруга, вполуха. Её внимание не было рассеянным, напротив, оно было слишком сконцентрировано на одной-единственной вещи, которая находилась в чужой руке. Колин по чистой случайности проследил за взглядом Элизабет, и эта фиксация показалось ему не совсем здоровой. Со стороны это походило на стойку замершей гончей, которая увидела перепелку в засаде - за миг до того, как броситься вперед, чтобы вспугнуть дичь. Криви нахмурился, разглядывая заколку чуть внимательней. Элизабет, как ему помнилось, к подобным вещам была абсолютно равнодушна - откуда такая привязанность? К чему такая тяга?
- Лиз, это лишь заколка, - успокаивающе говорит Мередит тоном доброго доктора. Правда, как и ожидалось, это совершенно не убеждает Бёрк. Она начинает нервничать, и по мере того, как её руки шарят по дивану, тревожность тревожность растет. Крошка всерьез начинает опасаться того, что она кинется на Анафему и станет отбирать предмет силой. - Тише, тише, - Эли не слушает, и её пальцы цепко впиваются в его руку чуть выше запястья, очень ощутимо сжимая. Сложно подумать, что в хрупкой девушке может скрываться такая практически звериная сила.
- Лиз, зачем тебе эта безделушка? - в том, что это безделушка, он уже как-то не уверен. Маниакальный блеск в чужих глазах выглядел пугающим.
- Мерри, можно тебя на секунду? - весь вид Анафемы говорит о том, что вертела она всю эту ситуацию на одном месте. Криви вполне может её понять. Но, к сожалению, раз Скотт все еще здесь, значит, а) всё не так просто; б) кто-то влип. Скорее всего, здесь долбанная комбинация в процентном соотношении пятьдесят на пятьдесят. Мередит чувствует глухое раздражение. В памяти всплывает ехидная улыбка одного человека. Козёл.
Заколка оказывается в его руке. Мерри внимательно разглядывает её. На вид обычная штучка, если бы только не ощущения, которые она оставляет. Тёмное. Как вода подо льдом замерзшего озера. Тепло чужих рук быстро сходит с предмета, оставляя неприятную, острую пустоту.
- Правда не можешь предположить? - будь скепсис осязаемым, Колин бы им подавился. Естественно, они с Анафемой не лучшие друзья (точнее вообще не друзья), а он не мастер копания в людских головах, но и не идиот тоже. Ладно. Будь по-твоему. Хотелось еще отметить, конечно, если Скотт продолжит действовать в таком духе, то у нее точно не останется людей, которые не хотят её убить, но увы и ах, Криви был совершенно незлобным человеком. А зря. Иногда бы пригодилось. - Допустим, так. Хорошо, - Колин, сдвинув брови, все ещё пристально рассматривал магическую заколку. Женщина была достаточно опытным артефактологом, а также человеком, который не терпит признавать собственные слабости. Подобные откровения могли значить лишь одно: штучка вовсе не игрушка. - Ты неплохо осведомлена в механизме действия. Если мы начнем уничтожать её, дом Бёрков останется стоять на этой земле, или нам придется скидываться на новое жилье для них?
Единственное место, откуда Лиз могла притащить эту фигню - это отцовский бизнес. Стал бы он хранить опасную вещь на видном месте, где её может взять дочь - да и в принципе любой? На вряд ли. Могла ли такая вещь просто валяться на дороге и быть подобранной по доброте душевной? Еще менее вероятно. Но даже за уже сказанное можно сказать "спасибо".
- Конечно, я в деле. Но, - Криви решил, что за искренность следует платить искренностью. - Признаюсь, я не так часто встречался с подобными вещами, так что не могу сказать, что мой опыт в работе с ними весом. Нам понадобится подстраховка? - если Мерри правильно понимал слова Анафемы, нахождение артефакта вблизи Элизабет уже сам по себе риск. А уж уничтожение... - Мне кажется, необходимо сориентировать ребят и рассказать о том, что будет происходить. Это как минимум будет справедливо и... в какой-то мере безопасно, насколько это, конечно же, реально, - Крошка чувствовал собственное сопротивление, когда он произносил эти слова. С одной стороны, он часто предпочитал решать дела тихо (и по возможности без свидетелей), но с другой стороны в данном ситуации молчание могло обернуться даже катастрофой. В такие моменты лучше быть готовым ко всему, а незнание лишает возможности предвидеть худшее. Ну вот не дерьмо ли?
Сокрытие информации - лишение теоретически гипотетического шанса на спасение. Вроде никого и не хочется спасать, но совесть крайне мерзкая штука.
Собственно, примерно так все и было предъявлено. Криви чувствовал, что его ладони немного вспотели от волнения. Всякий раз, когда сталкиваешься с чем-то неизвестным, идешь на риск. В данном случае его, конечно, можно назвать даже оправданным. Только вот Элизабет палочку, пока артефакт не уничтожен, выдавать не стоит во избежание глупостей, которые могут взбрести в её временно зависимую голову.
- Только без глупостей, - прозвучало очень предупредительно. - Вообще, можно попробовать расколоть его, - Колин в задумчивости легонько постучал кончиком палочки по цветастой заколке. Магия артефакта абсолютно проигнорировала столь неуважительное к ней отношение, что немного раззадоривало. - Неизящное варварство, конечно. Можно провести ему краш-тест. Пробуем?
Судя по выражению лица Крошки, последний краш-тест ему не понравился.
если я правильно понимаю, мы начинаем пиздить артефакт. Если совсем правильно понимаю, то давайте будем считать, что будет применено заклинание. Если совсем-совсем правильно, то я пропишу его посте для мастера и да прибудет с нами сила хд
Отредактировано Meredith Colin Creevey (2020-08-08 23:51:01)
На первый осторожный взмах Мередита палочкой артефакт никак не реагирует, то ли не сочтя парня серьёзной угрозой, то ли затаившись. Но стоит снова произнести заклинание, как происходит несколько вещей одновременно, но ни одна из них не отвечает ожиданиям или надеждам обоих артефактологов.
Заколка в руках Мередита начинает нагреваться, и первоначальное ощущение тепла стремительно становится слишком дискомфортным, заставляя ослабить сжимающую украшение ладонь и выпусить его из рук.
Громоздкие, в лучших классических традициях, часы в углу, только что начавшие отбивать ровный час, вдруг издают резкий скрежещущий звук, жутковато напоминающий вскрик человека, которому резко перестало хватать воздуха. А стеклянная поверхность, за которой виднеется замерший маятник, мгновенно покрывается трещинами, точно кто-то усердно пытался его расколоть. Следом глубокая полоса разрезает деревянный бок, и, расколовшиеся надвое, часы вдруг с жалобным стуком падают на пол.
Как раз в тот момент, когда в гостиной появляется новый участник.
[icon]http://forumupload.ru/uploads/0018/2c/77/60/538570.png[/icon]
— Все равно эти бумажки сожгут, когда пройдет их срок.
То ли у Калеба теперь триггер на слово «жечь» и другие от него производные, то ли по случайному совпадению он именно в этот момент уронил криво выстроенную стопку бумаг, как самая настоящая министерская секретарша. Вообще-то уже прошло две недели с его фаершоу в поместье Каролин, где сгорели все важные приказы отдела бюро международного законодательства, но Бёрк здесь все еще работает, и все еще делает вид, что ничего не произошло. У него это хорошо получается, вот сейчас он отставляет в сторону еще сотню подписанных листов, левитирует их на соседней стол и нетерпеливо поглядывает на часы, как примерный работник министерства, который всегда хочет домой. Затем, он выдвигает шкафчик стола, достает оттуда баночку с таблетками и закидывает в рот, по крайней мере, штук пять, потому что за последние две минуты он уже два раза мысленно рванул с места на поиски Паркинсона, три раза ударил своего лицом об шкаф помощника, которого к нему приставили, и один раз даже разбил вазу об голову мимо проходящего начальника. Разумеется, мысленно.
Если судить по сочувствующим взглядам и фразам, вроде «примите наши соболезнования», отец и мать хорошо потрудились над тем, чтобы история выглядела, как несчастный случай на кухне, в котором виноваты, конечно же, неуклюжие домашние эльфы. Дело-то замяли, а вот бумажек меньше не стало, даже больше, так что желание перевестись в другой отдел граничило с жизненной необходимостью. В идеале, Калеб хотел отдыхать с женой, растить собаку, следить за ремонтом и ухаживать за конюшней. Из-за переработок он появлялся дома к тому времени, когда ужин уже остыл, а Лиз видела свой третий сон, поэтому он жутко соскучился по их разговорам и совместному времяпровождению, и что самое обидное, супруга как раз сейчас находилась в отпуске, который, по мнению Калеба, заканчиваться вообще никогда не должен. Он по-прежнему был категорически против ее возвращения в стены Мунго, она же, разумеется, считала совершенно иначе.
— Мистер Бёрк, время уже. Можно заканчивать на сегодня.
Калеб радостно подскочил с места, словно это были самые важные слова в его жизни, и быстрым шагом направился в сторону лифта, забыв в столе свое лекарство. Раздумывая между тем, чтобы сразу отправиться домой, или зайти за букетом для Лиз, Бёрк нехотя выбрал первое, ибо решил, что девушка будет спать. В последнее время, она засыпала немного раньше, чем обычно, и хоть Калеба это беспокоило, но не особо удивляло. После произошедшего в поместье Каролин ее уровень стресса наверняка граничил с передозом кокаина у какого-нибудь Уоррена.
Пересекая министерский зал, Бёрк дошел до выхода из здания, ибо безумно не любил каминную сеть, предпочитая трансгрессирую, которая донесет тебя до нужного места, при этом ты будешь уверен, что ни одна штанина не запачкается. Хлопок раздался прямо у одинокого фонтана. Хоть Калеб уже жил в этом доме вместе с Элизабет, он по-прежнему не мог привыкнуть к отсутствию клумб, розария и его прекрасной конюшни да и дом был поменьше особняка Бёрков, поэтому парень даже цокнул языком, пересекая порог дома и еще не понимая, что изменение ландшафта не главная проблема на сегодня.
— Какого хуя ты здесь делаешь? — первым на глаза попался Тоби, который вместе с домовиком склонился над Элизабет, испуганно мотающей по сторонам головой. Затем, взгляд зацепился за разбитую вазу, багряные узоры на полу и диване, а когда Калеб заметил перемотанные руки любимой, то подскочил к ее ногам быстрее ветра.
— Это что? Какого хрена, блять? Тебе больно? Кто это сделал? — Калеб не получает ответов, держа ладони девушки в своих, которые уже начинают дрожать от непонимания ситуации. Он хочет повторить вопросы, прижать девушку к себе, погладить по волосам и сказать, что все обязательно будет хорошо, но слышит грохот, треск, и собственными глазами наблюдает, как на пол падают антикварные часы, расколовшиеся надвое. Он поднимается с колен, чтобы подойти поближе, но прямо перед ним возникают еще два человека, выбежавших из соседней комнаты.
— Криви? — выплевывает Бёрк, начиная задумываться о том, что все это происходит у него в голове. — А ты еще, блять, кто такая? — теперь вопрос обращен к стоявшей рядом девушке.
— Так, блять, люди, которые никогда не должны были пересекать порог моего дома, если вы мне сейчас же не объясните, что здесь происходит и почему моя жена, — на этих словах он возвращается к Элизабет, мягко обнимает ее за плечи и целует в макушку. ... — судя по всему, поранила руки, а еще почему наша ваза и часы разъебаны, и какого хрена здесь вообще собрались наркоман, фотодрочер и женщина, которую я даже не знаю, то всех перечисленных закапаю на заднем дворе.
Если бы Лиз была в твёрдом уме и памяти, то наверняка, смогла бы уловить последовательность между происходящими событиями, но, все еще находясь под действием артефакта, она не могла похвастаться полной осознанностью, а потому, все, что происходило, превращалась для нее в какую-то бесконечную мешанину, лишь заставляющую ее становиться все более и более тревожной. «Разлука» с заколкой, которую Анафема, несмотря на настойчивые уже почти требования подруги, унесла с собой в другую комнату, действовала на Лиз подобно сильнейшему триггеру, который запускал механизм панической атаки, которую не мог унять даже оставшийся рядом Тоби, который казалось понимал в происходящем не больше нее самой. Единственное, чем он смог помочь — так это нашёл ее палочку, которая каким-то чудом закатилась под диван. Однако, он почему-то так и не отдал палочку ей в руки, сказав, что пусть она лучше пока полежит у него.
Уже не имея сил спорить и пытаясь хоть как-то отвлечься, Лиз начала осматривать комнату, пытаясь все же сложить все случившееся в единое целое. Предыдущих объяснений Анафемы хватило, что примерно понять, что же произошло, почему разбита ваза, почему весь пол и диван в ее крови, и все это даже почти казалось логичным. Ей просто стало плохо, упала в обморок, с кем не бывает..
Пазл, каждая часть которого объясняла как одно связано с другим, был уже почти собран в тот самый момент, когда в комнату вернулись Мерри и Анафема, заявив, что та самая заколка, что была так нужна Эли, была не заколкой вовсе, а каким-то древним артефактом, который намеревался свести Лиз с ума и даже..убить?
Пазл снова рассыпался на мелкие кусочки.
— Такого не может быть, — отвечает Эли, задней мыслью понимая, что именно так, ответил бы человек, который находится под воздействием артефакта.
Она пытается привести мысли в порядок, пытается осознать услышанное, пытается понять, что все, происходящее с ней в последние несколько недель случалось вовсе не из-за стресса. Что все эти порезы, синяки, ушибы, обмороки не результат невнимательности и рассеянности. Результат невнимательности — это то, что у нее в руках каким-то загадочным образом оказался древний артефакт, чуть не убивший ее.
Кто мог дать ей его, откуда он мог взяться? Лиз пытается вспомнить и впервые понимает, что вообще не знает откуда у нее эта заколка. Она просто была. И все.
Ее сознание вновь заслоняет паника в перемешку со жгучей и теперь уже точно абсолютно нерациональной потребностью вернуть себе заколку, хотя где-то там на самом краю сознания она понимает, что именно этот предмет пытается ей навредить.
Мерри и Анафема видимо тоже понимают это, и потому отходят подальше, вглубь комнаты, пытаясь что-то придумать, понять, как можно избавиться от артефакта.
Все внутри нее буквально кричит, что этого нельзя делать, но Эли прилагает колоссальную силу воли, пытаясь освободиться от этих мыслей, вырваться из плена древней магии, затуманившей ее голову. Где-то на этой границе между мешающей дышать паникой и попытками стать единственным владельцем собственного сознания, она снова начинает чувствовать, как теряет силы, тяжело облокачиваясь о спинку дивана. Именно в этот момент в комнату входит Калеб. Его присутствие будто глоток воздуха, который наконец-то поступает в ее легкие. Бёрк пытается максимально быстро оценить ситуацию, но сталкивается с той же проблемой, что и она совсем недавно. Все происходящее кажется настолько невероятным, что без объяснений довольно сложно связать это хоть в какое-то подобие адекватной истории. Она очень хочет ему помочь, рассказать, успокоить, но понятия не имеет, что ему сказать, как все объяснить, особенно когда ее сознание все еще находится в какой-то пограничной области, между реальностью и тем, как действует на нее артефакт.
— Калеб, все хорошо, мне не больно — врет она, когда видит с каким ошарашенным взглядом он смотрит на ее забинтованные руки и кровь вокруг.
— Я сама виновата. Они наоборот мне помогают. — она была в этом почти уверена, хотя по-прежнему толком не помнила как поранилась, как упала в обморок или откуда в доме появился Мерри. Но у нее не было причин не верить присутствующим. Да и подогревать панику Калеба она не собиралась. Она просто хотела, чтобы он был рядом с ней. Ей вдруг стало казаться, что одно его прикосновения уже успокаивает ее и придаёт сил. Ведь впервые за последние десять минут ее внимание концентрируется на чем-то еще, кроме злополучной заколки.
А потом они вдруг слышат оглушающий треск, Лиз оглядывается и видит, как на пол падают старинные фамильные часы, которые теперь расколоты на двое.
Мерри и Анафема, наконец, появляются в поле зрения Бёрка, который тут же требует от них объяснений, наверное, они пытаются рассказать ему в чем дело, но Лиз уже почти не слышит их разговора, все звуки вокруг будто превращаются в белый шум.
Ведь сразу после того, как она видит расколотые часы, Эли вдруг чувствует резкую боль где-то в области солнечного сплетения. Будто внутри нее была натянута какая-то струна, сплетённая из десятка тончайших нитей, одна из которых сейчас порвалась. Ощущение было странным, болезненным, и вместе с тем каким-то освобождающим. Будто это струна и была тем самым, что связывало ее сознание с артефактом. И лишившись одной из нитей, буквально на минуту, эта связь ослабла, давая Эли возможность на мгновение вынырнуть из тумана одержимости, видеть ясно, дышать ровно, и не ощущать, как паника и боль медленно, но верно обволакивают каждую клеточку ее тела.
И этой минуты хватило, чтобы понять. Им нужно пытаться дальше. Порвалась лишь одна нить, сколько их там еще?
Дальше Лиз уже не медлит ни секунды, понимая, что еще немного и артефакт возьмёт своё, снова завладев всеми ее мыслями. Снова взяв под контроль ее сознание. И что если он успеет закончить то, для чего был предназначен? А что если она захочет причинить вред не только себе, но и другим? Они ведь не могут знать наверняка.
— Нужно пробовать дальше, — вдруг серьезно говорит Лиз, прерывая разборки ребят на тему кто прав и виноват в случившемся, — Отойдите, быстрее.
Лиз выхватывает свою палочку из рук Тоби и, направляя ее на артефакт, который все еще валялся на полу в конце комнаты, где его выронил Мерри, произносит заклинание, которое выпускают небольшую молнию, ударяющую прямо в заколку.
Это не было обдуманным решением. Это и решением то не было. Скорее импульсом, продиктованным обычным человеческим инстинктом выживания. Бей или беги — биологическая реакция, работающая в любых обстоятельствах. Колдовать против неизвестного артефакта, с которым ты связана — любой назовёт эту идею глупой. И да, вероятно, Мерри был прав, когда думал, что не стоит давать ей палочку. Но Эли помнила, как отец однажды рассказывал, что некоторые артефакты можно уничтожить с помощью этого заклинания, а еще знала, что времени мало, а потому была готова рискнуть, хоть это, кажется, и забрало ее последние силы. Палочка выпала из рук, и покатилась по полу.
Элизабет в кои-то веки везёт - потянувшись за упавшей палочкой, она откладывает злополучную заколку в сторону и только благодаря этому избегает отрикошетившего от артефакта собственного заклинания. Яркий луч магического света вырывается из украшения, устремляясь к потолку, и врезается в висящую точно над диваном люстру. Та резко раскачивается из стороны в сторону и стремительно, так, что никто не успевает среагировать, падает вниз, приземляясь точно на голову Тоби, чьё положение в гостиной оказалось самым неудачным, а всех остальных осыпая осколками хрусталя.
[icon]http://forumupload.ru/uploads/0018/2c/77/60/538570.png[/icon]
Когда Анафема подумала, что хуже уже быть не может – появился Калеб. Влетел, кинулся к Лиз, назвал Мерри фотодрочером и начал задавать вопросы в свойственной ему доброжелательной манере. Если бы это был не Калеб к которому Анафема не питала ни крупицы уважения она бы даже признала, что шутка про фотодрочера удалась.
Общими усилиями они уже успели разъебать какие-то старинные и очень дорогие, Анафема в этом не сомневалась, часы и новую люстру. Артефакту же все их попытки не причинили никакого видимого вреда. С другой стороны Лиз вроде как тоже пока не спешила разваливаться, а значит можно было продолжить их старания.
По счастливой случайности побитого жизнью пацана, который и притащил Лиз, вырубило падающей красавицей-люстрой. Анафема даже шагу не сделала, чтобы помочь многострадальному пацану. Она и так проявила сегодня непомерно много благородства, а помощь полудохлым отбросам общества не входила в круг ее интересов.
Анафема предполагала, что если не начать обрисовывать Калебу ситуацию прямо сейчас он окончательно выйдет из себя и тогда побитыми предметами интерьера они не обойдутся.
— Мы предполагаем, что Эли находится под воздействием темномагического артефакта, - выбор местоимения не был случайным – «мы» это она и фотодрочер, может быть еще и побитый пацан, Эли, которой все равно было далеко до досконального понимания ситуации, и еще кто угодно. «Мы» это все вокруг кроме нее – добрячки Анафемы, подруги Лиз, ненавязчиво пытающейся затеряться между примитивных лексических оборотов.
— Меня зовут Анафема, возможно Лиз обо мне рассказывала, - Анафема с состраданием посмотрела на подругу, - ей внезапно стало очень плохо, а у нас была назначена встреча и когда я оказалась здесь и увидела Лиз то поняла, что одна не справлюсь и позвала Мерри – у него есть опыт работы с артефактами и я знала, что они с Лиз знакомы еще со школы, - голос Анафемы дрогнул в нужном месте, она выразительно посмотрела на стоявшего рядом Мерри. Типа вся надежда на тебя, братан.
Бёрк слушал ее внимательно и относительно спокойно, но недоверчивое выражение ни на секунду не покидало его лица. Придя к выводу, что на данный момент она сделала все, что было в ее силах и выдавать информацию нужно небольшими порциями она перевела взгляд на ослабевшую Лиз и произнесла, не забыл добавить в тон отголоски заботливости и сочувствия:
— Как ты, Лиз? Как ты себя чувствуешь? – приближаться тем не менее она не стремилась, прекрасно понимая, что притаившийся Калеб только и ждет повода выместить на ком-то свою злость и она ни в коей мере не хотела стать полигоном для его извращенных экспериментов.
Лиз, на удивление, выглядела лучше, то есть она уже не падала в обморок и не оставляла за собой дорожку из кровавых пятен, словно невезучая глупышка Гретель, забредшая по незнанию в дом злой ведьмы.
— Мне кажется нужно попробовать еще раз, - взвесив все «за» и «против» осторожно предлагает Анафема. По лицам окружающих она видит, что идея не вызывает бурного восторга – расколотые часы и осколки хрустальной люстры не дают забыть о том, чем могут обернуться их дальнейшие попытки, но Анафема, прерывая еще не успевшие вырваться возражения коллег по несчастью, продолжает:
— Лиз пока держится, но, судя по всему, времени осталось не так уж много, если не обрубить ее связь с артефактом он высосет из нее всю жизненную энергию и, - она не договаривает, но все и так понимают, что она имеет ввиду.
На удивление больше никто, даже невротичный Калеб, не пытается ей возразить, и она отпихивает злополучную заколку подальше от Лиз и произносит заклинание. В первое мгновение ей кажется, что ничего не происходит. А потом по ее барабанным перепонкам бьёт ужасающий по своей громкости треск.
Отредактировано Anathema Scott (2020-09-05 21:03:43)
Кажется, вся гостиная замолкла и замерла в напряжённом молчании. Не было слышно даже тиканья старинных часов, теперь валявшихся на полу бесполезным нагромождением дерева, стекла и металла. Должно быть потому раздавшийся в практически полной тишине треск показался воистину оглушающим, хотя его источник стал понятен не сразу - разломившаяся напополам гардина ещё на какую-то секунду зависла на своём месте, а затем с грохотом обрушилась на пол вместе с плотными тяжёлыми шторами, которые она поддерживала. В тот же момент тревожно и всё так же оглушительно зазвенели окна и, взорвавшись, словно кто-то с размаху запустил в них "Бомбардой", осыпали всё вокруг острыми осколками стекла и щепками, в которые обратились рамы. На этот раз досталось всем, даже тем, кому чудом удалось увернуться от обломков люстры.
[icon]http://forumupload.ru/uploads/0018/2c/77/60/538570.png[/icon]
Мередит хмурится и произносит заклинание снова, решив, что если уж начал, то нужно идти до конца. Правда, он не рассчитывал, что эффект от заклинания будет обратным - ладонь обожгло, и рука сама собой разжалась, поскольку держать артефакт оказалось невозможным. Криви тихо зашипел, пытаясь совладать с неприятными ощущениями, и за спиной раздается сначала бой часов, больше напоминающий человеческий вой, а после - неприятный скрежет, из-за которого по спине пробегают мурашки. Признаться, оглядываться не особо хотелось, потому что то, что Крошка услышал, все равно ничего не предвещало, и хотелось крепко выругаться.
И Мередит выругался. Дважды. Первый раз потому, что часы ему было жалко - все-таки антикварные, дорогие, наверное, достались от какой-нибудь черте знает в каком веке жившей бабки. Во второй раз потому, что в комнату вошел никто иной, как Калеб Бёрк, собственной персоной.
Первым желанием, которое, надо признаться, Криви переборол с трудом, было хорошенько въехать Калебу в челюсть. Со сломанной челюстью ему будет сложнее говорить, но проще молчать. Это решение сразу нескольких проблем одним ударом — небольшая месть и действенная пилюля. К сожалению, Мерри попытался убедить себя в том, что он не мстительный. И вообще один из самых положительных людей во вселенной. И абсолютно точно не хочется сделать никому больно. К тому же, Элизабет, наверное, сильно расстроится, если с её мужем что-то случится, а супруг, к сожалению, не вещь — нового не купишь. По крайней мере вот так сразу.
Мередит сделал глубокий вдох и постепенно выдохнул. Не сказать, что эти действия возымели какой-то эффект, но и на выпад Бёрка ответить без предварительного анализа ситуации тоже не дали.
— Прежде чем сыпать угрозами, Бёрк, включи мозг. Если этот орган у тебя ещё окончательно не атрофировался, — мягко, будто человеку с психическими отклонениями, посоветовал Криви Калебу, сделав вид, что совсем не заметил, как Скотт фыркнула, то ли выражая пренебрежение, то ли оценив выпад.
А дальше все пошло не по плану. В общем-то именно так можно было бы сказать, если бы у них в принципе был план, и они его придерживались. Но так как это высший пилотаж и совершенно не их стиль, то, собственно, просто начался какой-то п... продолжился максимально плохой день, как сказал бы Колин, придерживаясь мысли, что ругаться — это всеете очень нехорошо, хотя иногда можно.
Лиз выхватила палочку и швырнула заклинанием в артефакт. В комнате повисла гробовая тишина с эффектом какого-то замедленного действия, и в то время, когда Крошка хватается за голову с против воли вырвавшимся возгласом «ой че щас будет-то» огромная хрустальная люстра отправляется в полёт, устремившись вниз — прямо на голову Тобиаса. Ехидно поблёскивающее украшение явно решило, у кого день на сегодня уже закончен и пора спать. Глубоко обморочное тело пришлось оттащить подальше, и хорошо, если оно отделалось только черепно-мозговой травмой. В случае чего придётся напомнить Бёрку о том, что сегодня он, помнится, вызывался поработать гробовщиком.
— Мне кажется, нужно попробовать ещё раз, — заявляет Анафема, и Мерри абсолютно точно слышит в её голосе неуверенность. Он смотрит на неё с большим сомнением, но понимает, что она, в общем-то, права. Как и то, что лучше бы им действительно сделать попытку и снова попробовать уничтожить артефакт (пускай и дорогостоящий), нежели пустить всё на самотёк, который закончится смертью Лиз. И без этого бездействия было достаточно в течение долго времени, ведь никто состояния девушки не замечал.
Анафема также использует заклинание, и Криви машинально страхует её, подсознательно ожидая какого-то подвоха — без него же и в этот раз сто процентов не обойдётся, даже несмотря на опытность Скотт в вопросах артефактологии (учитывая то, что она сама вроде как ни в чем сегодня не уверена). Треск он, кажется, слышит ещё до того, как видит то, что происходит дальше.
Разломавшаяся гардина фурора не произвела, однако шестое чувство подсказало, что дальше будет хуже. Безумно хотелось, чтобы оно облажалось, но, к сожалению, у него явно были свои информаторы.
Потому Мередит успел выругаться в третий раз. Ровно за мгновение до того, как на всех присутствующих в гостиной обрушился шквал стекла и щепок — всего того, что осталось от оконных рам.
Криви никогда не устанет благодарить жизнь за полученный опыт и возможности, которые ему выпали. Благодаря передрягам и отдельно Тайтусу, полезных навыков он получил уйму. Особенно касательно действий в критической ситуации, когда от буквально единомоментного решения зависит практически всё.
Дёрнуть стоящую рядом Анафему на себя, тем самым заставляя зайти на спину. Толкнуть Бёрка под зад, заставляя его с помощью ускорения и силы гравитации прикрыть собой собственную жену (даже если в него воткнётся пара осколков, то заживет, как на собаке, не помрёт уж точно).
— Protego! — почти рявкнул Колин, осознавая, что от шума в ушах стоит неприятный звон.
Всех осколков избежать не удалось, но во всяком случае щитовые чары защитили их от особо крупных.
— Все в порядке?
Да, судя по всему, в доме Бёрков придётся делать ремонт, притом не только косметический.
Надо отдать Анафеме должное, если бы артефакт она от них подальше не отпихнула, могло произойти что-то куда более неприятными чем разбитые стёкла. Очень хотелось выдвинуть предложение «сжечь тут все вместе с заколкой к херам собачьим», но вряд ли даже огонь как-то повредит проклятой бижутерии.
Колин присел рядом с артефактом, задумчиво его разглядывая. Своего участия в уничтожении сильных артефактов прежде он припомнить так сходу не мог. В данном случае они принялись за дело бездумно, с места в карьер, но на самом деле им нужно было время для того, чтобы подойти к этому процессу вдумчиво и упокоить несговорчивую заколку. Оттянуть момент, узнать больше, чтобы все прошло быстро и безболезненно.
— Сколько, говоришь, ты её проносила, примерно две недели? — скорее в воздух поинтересовался молодой человек, не ожидая никакого ответа.
У него была идея, но она вряд ли кому-то понравится. Это позволило бы реально выиграть время.
— Что же, — Мередит повернулся к присутствующим, но смотрел он сейчас исключительно на Скотт. Она должна была оценить такой поворот событий. — У меня есть для вас предложение. Не спешите говорить «нет», пока не дослушаете до конца, — предупредил он, призывая к вниманию. — Если мы продолжим в том же духе, мы вряд ли уничтожим артефакт. Зато себя и всё, что находится в определённом радиусе — вполне. Я практически уверен, что все мы хотим остаться с полным комплектом конечностей и головой на плечах. Выход, который я вижу: нам нужно... хм, — Мерри не сразу подобрал нужное слово, — «подвязать» нашу чудную вещицу к другому человеку. Дать ей возможность начать питаться чужими силами, таким образом разорвав связь с Элизабет. Проще говоря, наложить проклятье артефакта на другого человека.
Криви сделал паузу, удостоверившись, что все действительно понимают, что он имеет в виду. По сути он предлагал пожертвование. Осталось найти либо желающих, либо того, кого объективно не очень жалко в случае провала.
— Я бы предложил пожертвовать наркоманом, — спокойно продолжил Крошка, понимая, насколько цинично звучат его слова. Хотя объективно, тут нужен анализ, приносит ли Тобиас какую-то пользу обществу. На первый взгляд нет. На второй пока тоже. — В крайнем случае мы можем обойтись какой-нибудь бездомной собакой, но чем больше существо, тем больше времени. Первого есть даже вероятность спасти.
Да и собаку как-то объективно чуть более жалко.
Кто-то там говорил, что он не хочет делать никому больно, но всегда наступает момент, когда ты уже, в принципе, готов.
Отредактировано Младенец на прогулке (2020-10-27 15:04:42)
Сомнительное в своей гуманности предложение Мередита вновь породило тишину, которая впрочем тут же разбилась грудой криков и споров о том, можно ли так поступить. Понимая, что времени на ругань нет, Калеб решительно заявил, что, мол, нехер доверять судьбу его жены какому-то наркоману, и пускай лучше проклятие перекинут на него. И попросту не дал Элизабет, жарко спорившей в этот момент с Анафемой, времени, чтобы что-то предпринять.
Ритуал прошёл... успешно, если считать, что его целью было избавление Лиз от проклятья и уничтожение артефакта. Но вот в кои-то веки решившемуся на благородный поступок Бёрку не повезло. Неизвестно, что именно пошло не так и в какой момент, очевидно только одно - в результате ритуала Калеб впал в магическую кому.
[icon]http://forumupload.ru/uploads/0018/2c/77/60/248877.png[/icon]
Вы здесь » HP Luminary » Story in the details » будто целая жизнь за плечами и всего полчаса впереди
