Уходя в подполье, трудно оставаться частью приличного общества. Да и частью общества вообще. Слишком быстро привыкаешь к тому, что людей рядом можно по пальцам перечесть, а от морского дна вас отделяет лишь то, что вы молодцы, и не самое прочное в мире судно. На берегу теперь непривычно. Слишком неподвижно и при этом слишком много движения, слишком много голосов и лиц. Чарли натягивает капюшон на лицо и пытается подстроиться под общий поток, но течение все время выносит его не туда.
Он любит Лондон, но пойти ему здесь особо некуда. Не так много у него близких. Квартирка давно превратилась в притон, в ночлежку для таких же беглецов, дом бывшей девушки и вовсе под запретом, а друзей так разметало по жизни, что и вовсе непонятно, где их искать. Да и стоит ли? Он старается лишний раз не отмечаться в списках, документах и воспоминаниях. Объяснять еще потом, куда ушел и зачем вернулся… А действительно, зачем? Соскучился по спокойной жизни? У дяди вон ее и вовсе не было, и ничего, прожил как-то, даже потомков каких-то оставил. Каждый раз приходил из ниоткуда и уходил в никуда. Видимо, и забрало его в итоге это самое «никуда», и непонятно даже, где он вообще похоронен. Чарли не очень хочет быть похороненным. Лучшее место, где можно остаться – море. Все съедобное сожрут рыбки, а остальное занесет песком. И за могилой ухаживать не надо.
В любом случае, сейчас у них перерыв, и пока новых дел не появится – здравствуй, родная Великобритания.
Он бродит туда-сюда по улицам, любуясь тем, как быстро все меняется. Бывает интересно вернуться туда, где какое-то время не был, это как периодически приходить в гости к людям, у которых есть маленькие дети. Вроде бы только вчера они хнычущими кульками лежали в люльках, а сегодня уже взрывают банку с печеньем и мастерят открытки из найденных в родительских чемоданах документов… Новые люди, новые дома, новые магазины. Новый магический переулок со своей отдельной структурой, он вроде так и называется «новым». Британцы много чем хороши, но с фантазией у них бывает не ахти.
И, в общем-то, фиг с ними, с британцами, но с погодой у них тоже вечно все не слава богу. К вечеру начинает накрапывать надоедливый весенний дождь. Тина, до этого мирно сидевшая на плече или летавшая поблизости, разражается сердитым карканьем и лезет на руки.
- Дурында, - вздыхает Чарли и прячет птицу под плащ. Там она успокаивается и начинает сосредоточенно клевать внутренний карман с кисетом. Нравится он ей.

Кисет ему подарил какой-то индейский чувак, неведомыми ветрами занесенный в один из ирландских портов. У него были некоторые проблемы с законом и острое желание вернуться на родную землю, так что за скромное вознаграждение они согласились прихватить его с собой. Вообще на крутого волшебника и потомственного шамана он походил очень смутно, скорее уж на застрявшего во времени хиппи в полинявшей толстовке, но кто из них вообще выглядит соответственно чужим ожиданиям? В любом случае, каким-то неведомым образом чувак прознал про флетчеровские проблемы, и всю дорогу обкуривал его какими-то травами, а в Квебеке кроме большой попойки устроил еще и какой-то очень сомнительный ритуал с участием камней, костей и пары кубиков мышиной крови. И связанного какими-то заговоренными веревками Чарли, да. Хотя веревки пригодились: то ли кровь так повлияла, то ли просто американцы не в первый раз с таким сталкиваются, но только голову он от тех манипуляций потерял очень быстро и с визгом маггловской бензопилы настойчиво рвался попробовать на вкус экзотического индейского мясца.
- Нет в тебе духов, друг, - сказал он потом, скармливая приходящему в себя, но все еще нервному Флетчеру, какую-то лекарственную гадость. – Ни единого. Но вообще плохо это. Незваных гостей можно за дверь выставить, а ты сам хуже незваного гостя… Мда. В общем, стейки тебе теперь только хорошо прожаренные можно. И к аптекарям не забывай заглядывать. Я тебе дам рецепт и кое-что для начала, а дальше сам разберешься.

Вообще неплохо бы вспомнить того чувака и сесть покурить, потому что мыслей своим голосом в голове снова становится меньше, но из-за дождя эту затею приходится отложить. В закоулках слишком мокро, а в более людных местах Чарли светить кисетом не особо хочет: воняет содержимое знатно, и не хватало еще, чтобы его загребли за употребление каких-нибудь незаконных веществ.  А в законности этого дерьма даже он не уверен. Но время провести как-то надо, а еще надо где-то просохнуть, поэтому, приметив вывеску какого-то незнакомого бара, он туда и отправляется.
В конце концов, если основательно нажраться, земля под ногами начинает качаться почти привычно.
А в баре чисто, в баре приличные лица и сплошь аккуратные мантии. Он почти стыдится поношенного плаща и грязных ботинок, но все же идет к стойке и нерешительно машет рукой симпатичной молодой женщине, надеясь, что он не ошибся и не пытается сделать заказ у посетительницы.
- Добрый вечер, мисс! Спасите страждущую душу, налейте чего-нибудь покрепче!
Из-под плаща укоризненно каркает Селестина.
- …а, да. Может, у вас есть сухари несоленые? Гренки? Печенье? Хоть что-нибудь?

Отредактировано Charles Fletcher (2020-08-02 08:00:54)