.
   День не задался с самого начала. Позднее пробуждение никогда не играло на руку. Все близкие люди именно сегодня настроили себе планы, никак не включающие и даже исключающие саму возможность присутствия в них его, Джеймса Поттера, персоны. Не близкие тоже в это утро совершенно не спешили навязываться - наоборот, на скамьях он опрометчиво выбрал место между двумя компаниями девчонок, живо обсуждающими одни - вчерашнее столкновение некой третьекурсницы "Милли" с каким-то идиотом в библиотеке, другие - болезненные менструации. А, учитывая, что идиотом в библиотеке был никто иной, как он сам, Гриффиндорец не мог понять, от какой из бесед ему более неловко. Уши и шея неумолимо краснели, а желание уйти голодным могло взять бы верх, не наткнись взгляд внезапно на клешню Паркинсона, возлёгшую на плечо Альбуса. Нерв на лице дёрнулся и кровь мгновенно отхлынула от кожи в ответ на фамильярное приветствие. Руку Слизеринца хотелось сломать в трёх - нет, в четырёх, пожалуй - местах. Но вместо зрелищного проскока по факультетским столам, Джеймс попытался изобразить всё презрение, на которое был способен, оторвал ногу у ближайшей индейки и, не отводя взгляда от Шеймуса, засунул её себе в рот. Разумеется, костью в глотку, ведь удача - третье имя Джима. Отвернуться пришлось, изобразить невозмутимость - уже его личная инициатива. Да только девчонка из беседы о менструациях немедленно поинтересовалась у него, всё ли в порядке и не защемило ли ему костью лицевой нерв. Джеймс выплюнул неудачную часть индейки в свою тарелку и выдохнул. Компания слева отсела подальше. Вероятно, невозмутимости не стать одним из его имён.
   В библиотеке после вчерашнего молодому человеку также никто не обрадовался и спешно ретироваться, пожалуй, было лучшей из идей. Да только на спуске с лестнице угораздило ему втемяшиться всё в ту же самодовольную рожу Шеймуса, который ещё и сложил обе свои клешни уже на его плечи. Джеймс успел обшарить взглядом всех за его спиной, чтобы убедиться в отсутствии Альбуса. И лишь после этого впечатался в стену, но невозмутимо-внимательно вгляделся в Слизеринца и наигранно дёрнулся в сторону.
   — Вблизи ты ещё отвратней, Паркинсон! Как ты вообще бреешься по утрам?
   Задерживаться, впрочем, не было нужды. А потому, пока до присутствующих доходило произошедшее, Поттер уже свернул за угол и скрылся от посторонних глаз.
   Мур увёл последнюю пачку мармеладок, что испортило настроение безо всякой надежды на спасение. Добавило красок взорвавшееся во время занятия Зелье, которое вовсе напомнило самый страшный в его жизни день без зрения и голос, спасший его тогда. Часто моргая под разнозвучный хохот слизеринцев, Джеймс едва осознавал, что всё ещё видит окружающие его предметы, а под свист снимаемых с его факультета баллов - что успокаивающего голоса в этот раз ждать не придётся.

   Считая ступени, ложащиеся под ботинки, он не думал. Совсем. Просто поднимался, готовый в любой момент услышать оклик старосты. Меньше всего в данный момент хотелось бы встретить Люси. Даже не из-за укора возможного. А чтобы избежать пронзительного взгляда. Сейчас не стоило проникать под оболочку так глубоко, как она могла бы. То же касалось и Доминик. Но они разминулись на подходах к Гриффиндорской гостиной, где Джеймс вплотную вжался в нишу и задержал даже дыхание, чтоб не быть замеченным. Нога стукнула о ровную поверхность. Ступени кончились. Джеймс вдохнул полной грудью воздух, наполненный вечерней прохладой, и сделал ещё несколько шагов. Вокруг простиралась сплошная темнота. И высота... Выдыхать было. Страшно. Деревья выглядели слишком далёкими, чтоб быть настоящими. Светящееся в хижине лесника окно - Маяк. Да только ещё несколько лет назад он бежал бы от него без оглядки.

я помню, как впервые признался ей. я признался ей одной тогда. и больше никогда и никому.
помню, как светлые волосы во все стороны рвал ветер, а мне казалось, что я мечусь вслед за ними, хотя я стоял, не шевелясь и не в силах открыть рта. до обрыва за их домом было ровно пять шагов и я был уверен - ступлю ещё один и умру. меня не била крупная дрожь в тот раз только из-за кома в горле, не пускавшего наружу будто ни одной моей истиной эмоции-сути. я не вспомню, сколько собирался. все мы бессильны перед своими страхами. но я пытался. и Доминик стала отправной точкой. точкой опоры.

   Подставляя ветру лицо и руки, Поттер закрыл глаза. Внутренние ритмы послушно выстраивались в последовательную цепочку действий. Почти что привычную. Насколько это возможно. Воображение живо предоставило отблёскивающие от золотистых волос солнечные лучи. Ещё несколько минут и на матче можно было бы взлетать. Дыхание ровное. Ветер трогает почти бережно и нес..
- Поттер, потеряйся, - всё внутри передёрнуло. На лице отразилось полное недоумение, с которым гриффиндорец и не пытался совладать. - Давай, малыш, гуляй, если не хочешь, чтобы утром тебя собирали по частям. И, поверь, костерост там уже не поможет, - из освещённого луной пространства к нему обращена была деланно спокойная физиономия Шеймуса. Именно здесь. Именно сейчас. Опять. Да, день не задался.

   — Наши части нашли бы вместе. Паркинсон, ты не выдержал бы такого посмертного позора. Так что давай сегодня ты просто.. отъебёшься от меня, ладно? — не сейчас, Змеёныш. Просто будь не собой сегодня. Только однажды.

Отредактировано James Potter (2017-09-25 01:45:21)