Розы. Зачем-то же в этой теплице помимо будто бы сотни других, более опасных цветов, посадили и розы, да? Они не так бесполезны в своей красоте, как кажется. Луи тоже далеко не так бесполезен, и он скользит по лепесткам нежно пальцами, будто гладя. Он очень любит цветы - единственные из более серьёзных, тех, что привыкли дарить на праздники. Кто-то считает розы пафосными, но не Луи, он знает об их нежности, и много раз кололся пальцами об их шипы.
Роза цветёт у Луи во рту. Ему много раз снится один и тот же сон, он даже не понимает, с какой стороны идёт росток, боязно, что изнутри, из грудной клетки, пронзив безжалостно хрупкую мышцу, но вырастает такой большой и прекрасный, царапает нёбо, питается вэйловской и "рыжей" кровью, и цветёт, цветёт, цветёт, мешая сказать хоть что-нибудь, попросить от помощи или выдать какой-нибудь свой секрет, отводя душу.
У Чарли Флетчера мальчишка замечает ножницы. Большие садовые ножницы, ещё давно. Часто наблюдал, как почти белеют от напряжения его и так какие-то бледные пальцы (как у самого Луи), крепко сжимая инструмент, не желающий поддаваться и срезать сухой росток с того или иного чуда природы, находящегося здесь. С растениями лучше бережно, вручную, не использовать лишний раз магию - кто знает, какое вдруг войдёт с волшебной искрой в симбиоз. Этими ножницами, да возможно и этими руками, осторожно перерезать розу, слишком полнокровную, да выпивающую силы из мальчишки, у которого во рту цветёт, но наверное, чтобы оттянуть лепестки и добраться до стебля, нужно просунуть остриё немного внутрь. Если Лу порежет язык об эти ножницы, он всё равно не заговорит, так что какая тогда будет разница?..
Поутру, просыпаясь, последнее, что Лу видит в уходящей дымке сновидения - то, как он выплевывает с каплями своей крови розу прямо под чьи-то ноги в мягкой кожаной обуви...
Розы - этими цветами фейри затыкали рот своим жертвам, которых забирали ночью в свой мир плясать до самого рассвета против их желания, не давая спать. Но если Лу снится роза, значит ли это, что он днями живёт в мире фейри? Всё вокруг - сахарная иллюзия, сладкая на вкус и горчащая затем в горле, как жженый сахар, действительно.
Пальцы не скользят по лепесткам. Лу осторожный, он останавливает движение до того, как пальцы соскользнут на шипы вновь, и чуть улыбается, гладя розы снова и снова. Он только что их полил, потому что в принципе часто приходит сюда, когда хочется душевного покоя и зачастую - ароматного одиночества. Можно помочь здешним травологам, можно заняться тем, к чему лежит душа. Луи давно перестал хотеть быть аврором. Луи через месяц заканчивать Хогвартс и покидать его навсегда, хотя он, наверное, хотел и мог бы остаться, если бы не... У этого "если бы не" чёрные и пропахшие цветами волосы и добрый нрав, и вообще это "если бы не" похоже больше на волшебного зверька, на дитя фейри, такого же почти, как и сам Лу. Иногда, чтобы быть похожими, хватает родства духовного, а не кровного, хотя дух в крови и живет, вытекая с последней её каплей. Кем же ему становиться здесь, когда у профессора Лонгботтома уже имеется прекраснейший практикант, к которому сам Лу питает самые теплые чувства? Ему некуда деваться. Нужно уходить, но - куда? Душа взывает к морю, вот только страшно отдавать себя во власть волнам, море куда опасней и реальнее мифической розы во рту, а что, если злые волны на самом деле поглотят - не всю семью, так его самого? Щупальца гигантского спрута затянут на дно, пронзит грудную клетку трезубец морского царя, а потом волны разгладятся, как нежная ткань, по которой заботливо провели руками, убирая складки, и не останется вообще ничего, ни одной зазубринки - и даже в этом случае выходит, что волны навсегда разделяют Луи с роднёй, какая уж тогда разница, как.
Странно стоять вот здесь, поглаживая лепестки, и думать о море, которое сейчас невероятно далеко. Из источников воды ближайших - Чёрное озеро, но его хрустальная гладь и в помине не похожа на то, куда мальчишку тянет. Он выдыхает тихо, а затем делает глубокий вдох, впуская в лёгкие аромат, но не только розовый, а ещё из огромного количества цветов, которых здесь тоже целое море. И вот эти мысли о море, уносящие мальчишку куда-то далеко отсюда, делают своё дело: Лу не ощущает даже поначалу, погруженный в свои думы слишком глубоко, как розы, напитанные щедро магией его прикосновений, вдруг начинают расти. Они тянутся к нему, цепляются за пальцы - впиваются шипами в кожу, и скользят побегами ввысь по руке. Мальчика вздрагивает, приходя в себя, но слишком поздно - опутываются с невероятной скоростью и силой его ладони и запястья, тянутся и цепляются за рубашку шипы - мантия по небрежности из-за царящей здесь влажности скинута на пол. Лу хочет вскрикнуть, но вообще это глупо. Он что, первогодка, чтобы не суметь справиться с вдруг бурно начавшими расти цветами?.. Нападающими на него... Вообще это ерунда, достать бы палочку, но она за пазухой, и чем отчаяннее Лу к ней тянется, тем сильнее сдавливает ладони, и тем грубее впиваются шипы. Боль превращается в один сплошной ком, она пульсирует и ноет в такт движению крови по жилам, и кажется, что цветы действительно ею питаются, только прорастают снаружи внутрь, а не наоборот, и Лучику становится так страшно, что это оживший кошмар, что пусть он и не замечает, слёзы отчаяния и неверия катятся по его щекам. Лу оборачивается, дергая руками, и боясь всё-таки при этом повредить цветы, и почти не веря, что чудо случится, и кто-нибудь окажется поблизости, зовёт:
- Чарли, Чарли... - И неверяще улыбается, хлопая потяжелевшими от слёз ресницами, когда на его зов действительно приходит ответ, именно от того, кого мальчишка, не задумываясь, и звал. - Боже, Чарли, я не знаю, как так вышло, они сами... Они делают мне больно. - Жалуется, как маленький, и тут же дает себе мысленную пощечину - только мысленную лишь потому, что руки его в некотором роде "связаны". - Помоги мне, пожалуйста. - И зачем-то опускает голову, глядя на ноги Чарли, аж вздрагивая затем, и поднимая голову в изумлении, смотря на Чарли большими глазами, но ничего не объясняя - обувь-то у того мягкая и кожаная. Домашняя почти на вид, наверняка очень удобно. Это что, мой сон?..