На улице было тепло. Но это не то тепло, от которого тебе душно. Скорее, свежее тепло, которое заставляет любое живое существо чувствовать себя необычайно комфортно, словно вся Земля была создана для того, чтобы ты нежился в этой ласковой неге, в дурманящем сне и не думал ни о чем. Однако, был здесь один единственный человек, который был настолько долек от этого охватывающего всё живое тепла, насколько это было только возможно.
     Урсула замерла за углом, в нерешительности поправляя великоватую ей тёмно-серую толстовку. Сама кофта явно была мужской, так что её руки, которые она не спеша преподнесла к своему побледневшему лицу, кончиками натруженных пальцев выглядывали из длинных рукавов. Девушка особенно нервно потерла себе плечи и предплечья, словно стараясь согреться. Ей определенно было холодно, но, как можно понять, не из-за погоды, а из-за леденящего душу ужаса. Навахо уже давно мучили кошмары, которые находили себе путь в её голову то в виде снов, то в виде жутких предсказаний. После широкой тёмной толстовки следовали серые свободные спортивные штаны, которые затем сужались и обхватывали её тонкие щиколотки, а из-под белых кроссовок выглядывали желтые носки, которые выглядели слишком весело для столь напуганного человека и, скорее, напоминали о том, какой личностью была сама Урсула, если убрать весь это страх, боль и ужас.
     Мало кто по-настоящему может догадываться о причинах своего столь плохого душевного состояния, так и сама прорицательница не могла этого осознать. Понимание вроде мелькало где-то на задворках её сознания, но тут же гасло, так как волшебница даже и подумать не могла о чём-то столь страшном. Ей далеки были мысли о том, что такое абьюз или психологическое давление — это относилось к тем самым вещам, о которых она никогда не задумывалась. Возможно, специально, чтобы меньше травмировать себя. Жить, думая, что всё точно так, как должно быть, всё же куда приятнее, чем жить, осознавая, что единственный близкий тебе человек - чудовище.
     Ещё секунду постояв в какой-то тихой нерешительности, высокая фигурка качнулась туда-сюда на носках, словно разминаясь и, накинув капюшон, потянула за шнурки на воротнике, чтобы капюшон сильнее придавил капну пушистых вьющихся волос. Навахо уверенно зашагала от всем известного здания Мунго. Стоит заметить, что это не первый визит девушки сюда, но как-то так получалось, что каждый раз она не могла заставить себя подняться по этим ступенькам или даже заговорить с кем-то. Иногда Урсула делала вид, что просто совершает спортивную пробежку мимо, иногда что-то ещё, и она понимала, что это до одурения глупо и сама ненавидела себя за это ещё больше. Однажды, когда Навахо так в нерешительности стояла тут неподалеку, она посмотрела на одну из врачей, покидающих здание, и их взгляды пересеклись. Тот единственный раз ей показалось, что она сможет попросить о её помощи, а ей смогут помочь. Какими были тогда её глаз, в тот день, под туманным ливнем? Грустные? Умоляющие? Наверняка, как у побитой собаки, которая так отчаянно верит в своего хозяина, что, даже во время всех его страшных преступлений не может в это поверить и продолжает скулить и любить всем сердцем. И вот, снова та доктор. И решительность покидает её, шаг замедляется, а ноги словно набиты ватой. Она перебирает правой рукой один из шнурков возле шеи, но нервное теребение не придает Урсуле сил.
     «Просто иди, это как с прыжками в воду - главное разбегись, а там уже, может, и поскользнёшься и все равно угодишь в воду».
     Странное стеснение душило её, но ощущение было куда сильнее. Тело пробирала дрожь и холод, а в горле комок. Сколько раз она уже здесь была? Настало время решиться, сейчас или никогда. Урсуле просто надоело стыдиться себя же, боятся того, чего она не могла понять и ощущать свою совершенно не взрослую привязанность. В её маггловском виде она ощущала себя ещё страннее, совершенно не от сюда. Зато для дальнейшего пути - самое то. Но вот только в этот раз Навахо надеялась на то, что она всё же подойдет к этой женщине, и что её собственные большие грустные глаза скажут за неё больше. Но единственный человек, к которому Урсула готова была обратиться, просто идёт, а она так и не может заставить себя подойти и, тем более, заговорить, просто плетется сзади. Сколько времени проходит? Вот уже и жилые районы, места, где к кому-то подойти ещё тяжелее.
     «Как же глу-упо».
     Навахо со злости на саму себя сжимает крепко кулаки, от чего сточенные ногти ощутимо впиваются в кожу, но тут же разжимает пальцы. На лице горькая досада сменяется привычной усталостью, которую так часто прорицательница прячет под своей природной жизнерадостностью. Ещё сильнее натянув капюшон, она упрямо прячет руки в карманы большой толстовки и ускоряет шаг. Навахо снова решила сдаться. На быстром ходу волшебница обгоняет фигурку целительницы Мунго, но из-за натянутого на глаза капюшона, который также придавил к лицу волосы, Урсула не успевает разглядеть один из ограничительных невысоких столбиков и спотыкается о него. Навахо пытается, но не успевает достать руки из карманов и падает лицом вниз, сильно ударившись коленками о каменную кладку. При этом не издает ни звука, писка или даже классического «А-а-а». Может её не заметят? Кажется, её лицо уткнулось не только в тротуар, но и в несколько сигаретных старых окурков, а к волосам пристала жвачка. Как же Урсула не любит тех, кто мусорит...

Отредактировано Ursula Navaho (2018-09-04 20:47:13)