У Ханны в душе - цветы. Прорастают из дна грудной клетки, царапают его стенки, питаясь кровью вместо воды, хотя именно эта жидкость, наверное, заменяет им ещё плодотворную почву и солнце - слишком уж хороша и сладка, не только человеческая, бежит по тонким нитям сосудов, отливающих голубизной на молочной коже. Цветы оставляют молодыми шипами следы на мышце будто бы изнутри, разводы и полосы, цветам нужно больше места, чем позволяет им юное сердце, и они прорываются внутрь, заполняя собой прекрасное тело, и вот, их побеги заменяют уже все артерии и вены - чтобы распуститься, нужно ещё больше энергии, ещё больше крови. А затем они распускаются, и конечно же, они восхитительны, задевают лепестками черепную коробку, заполняют все мысли сладковатым ароматом и нежностью... А к осени они медленно умирают. Умирает всё живое, засыпает на бесконечную осень и ожидает, когда же укроет снежное покрывало, чтобы пережить ещё один тяжелый холодный период, и расцвести весной вновь, как только начнёт сходить снег. Не подснежники даже - мэрцишоры, но абсолютно все - алые, обагрянные её кровью. До этого нужно ещё дожить, но сейчас время будто бы замирает, и часы растягиваются до сотен часов, и... Ханна зевает в ладони, прикрывая глаза, и устало ткнувшись лбом в стекло. Если тучи не разойдутся снова, и опять пойдёт дождь, она не выдержит. Пусть про цветы - метафорический бред, придуманный ею самой, но думать об этом хотя бы приятно - намного, чем о погоде за окном. Погода недовольная и хмурая, словно обиделась чем-то на род людской, и не стоит скрывать - причины есть. Успокаивает немного только мысль о том, что если где-то там землю, на которой она родилась, тоже орошали дожди - это хорошо. Значит, будет хороший урожай, особенно, если они не слишком уж сильные. У Хогвартса вот, стоит отойти немного подальше с очеловеченной территории - сплошное болото. А ей бы капельку тепла, немного прогуляться, промочить ноги на мелководье Черного Озера, если не будут против озерные подводные жители. Не хватило. Дом родной этим летом превратился в клетку, а Британия в принципе сама по себе лишена достопримечательных рек и озер, таких же, как это. Аурелия породнилась с Хогвартсом, и ей претит сама мысль о том, что придётся в итоге его покидать. И ведь думать об этом совсем не рано - экзамены позади, вроде как решающие. С областью, которой заниматься хочется, всё в порядке - колдомедицина. Талант у неё есть определенно, достался от матери - как же её не хватает, боже! - и терпения хватит, и человеколюбия - все по-своему хороши. Но в этот хмурый день всё теряет свои краски, становясь серым. И Ханна почти молится о том, чтоб хотя бы выходные не подводили.
...и не подводят же! К обеду, когда Ханна уже приготовила самое тяжелое задание на грядущую неделю - нужно все важные дела решать с утра, на свежую голову, -  небо не просто прояснилось, а из-за туч, превратившихся в талые облачка, вышло солнце, успевшее прогреть землю до такого уровня, чтобы худо-бедно затвердела грязь, и почти наверняка можно по ней пробежаться, не запачкав при этом ботиночки. Мысль об этом радует девушку так сильно, что внутри неё самой словно бы зажигается маленькое солнце, а от того и просыпаются цветущие в душе цветы. Взгляд, почти лукавый, скользит по обитателям гостиной в этот обеденный час, и замирает на Кристофере Гойле. Кажется, тот, кто нужен. С Гойлом у них были на протяжении учебы сложные отношения. Поначалу, оба в равной мере упрямые и со своей правдой в головах, они ругались. И хоть и было это кощунственно и неправильно, но ругаться, забывая о своей скромности и напуганности, о навеянных мачехой россказнями, отдаваясь целиком эмоциям, было приятно. Золотые искры словно бродили у неё в волосах, когда Ханна злилась, что-то в ней пыталось взять над человеческой природой вверх - и не могло. И именно осознание, что бОльшая её часть всё же принадлежит роду людскому, а люди и потому люди, что обладают рациональностью и разумом, помогло девушке в итоге зарыть топор войны, и первой шагнуть навстречу Гойлу, принося свои извинения. И тот, быть может, даже был удивлен, но извинения принял, и их общение повернулось другим углом, из легкой почти неприязни превратившись в симпатию. В дружбу? Что-то другое? Ханна сама могла взять Криса за руку, что для неё... не было никаким подвигом? Потому что боже, мальчишки ничем не хуже девчонок, если не брать отдельных индивидуумов, а Гойл таким вовсе не был, он был действительно умным и хорошим, и наверняка даже и мыслей неправильных по поводу Ханисакл не имел, и ей было стыдно, что она могла его хоть в чём-то заподозрить. И кажется, его компания в этот наконец солнечный день оказалась бы для девушки особенно приятна. Она, словно бы лучась светом из-за озарившей её разум идеи, подошла осторожно к Крису, погладив его по плечу - пальцы даже не дрогнули - и обращая этим самым на себя внимание.
- Как насчёт того, чтобы сходить куда-нибудь на природу? Погода просто чудесная. Мне кажется, это последние тёплые деньки, может, мы не будем терять эту возможность? - И быть может, у Гойла были другие планы, девушка даже смутилась от того, что сама не спросила об этом, но... Она ведь была настолько очаровательна, может, Кристофер отложит ради неё свои планы ненадолго, даже если они есть? - Всего на часик, пожалуйста.