Мур заставляет их выучить все правила на зубок, так, чтобы отскакивало, даже если разбудить среди ночи. С мужской частью своей команды он шутки ради даже пробовал, расталкивал после полуночи, и ржал, уворачиваясь от тумаков, но процитировать требовал. Он хочет, чтобы они знали точно, на чём могут попасться, и не попадались, чтобы придумывали хитрые уловки, продолжая при этом играть грязно. Кому-то хочется вежливости, правильности, не только соблюдения правил и игры по чести? Пусть играют в плюй-камни, хотя и там, как Ник знает, можно считерить. Но квиддич - жесткая игра, для которой подлость и травмоопасность - само разумеющееся. И те, кто остаются в игре до конца, делают свой выбор. Пан или пропал, всё или ничего, победа или поражение, и даже с последним можно выйти из игры достойно, но оно им не нужно. Их цель - сломить противника и получить свои лавры, при этом желательно оставаясь чистыми перед законом, облаченным в плоть и кровь - судьей их матчей. Тот к сожалению внимателен и неподкупен, это уравнивает шансы, но есть вещи, которых он не может предотвратить, как бы ни хотел - всё ведь по правилам.
Но иногда эта тактика, созданная им самим же, пусть и срабатывает, но в чём-то ломает его. Ощущение от победы, которая не была лёгкой, которую пришлось тараном вышибать словно, есть нечто сродни оргазму. Николаса почти потряхивало от удовольствия и усталости одновременно после того самого матча, и ещё слаще было знать, что кое-кто из гриффиндорцев наверняка устроит ему за подобное самосуд. Без самого суда как такового, и без следствия. Но даже приговор более жестокий, чем легкой степени побои от Рене Эрбер, вынесен не был, и ползая потом в ногах у Эрика, давя смех и одновременно просто истерику, Кот вместе с тем ощущал, что как-то слишком легко отделался. Кара пришла к нему, откуда даже не мог ожидать. Все эти травмы команды противника, и проливной дождь, под который они попали в итоге, и носилки, на которых собирали пострадавших - точно после войны, а не игры, - косвенно от своих собственных рук, от того, что вообще затесались в участие в этом сложном виде спорта, это вам не баскетбол и не гольф, от этого сейчас, при восстановлении кадров в памяти, веяло каким-то почти пессимизмом, упадническим духом, но тогда Муру было все равно, Мур с наслаждением ловил мгновения своего триумфа, зная, что скоро они кончатся, потому что в масштабах вселенной этот матч ничего не значит, как и он сам. Пустышка.
Среди тех, кому не повезло на том матче, оказалась и Доминик Уизли. Выбили загонщицу, ха-ха, это было бы смешно, если бы не было так грустно, если бы девушка сама не наделала кучу ошибок, на которых в этом месиве из дождя и ветра было трудно заострить внимание сразу. Никто не поставил даже блядскую защиту! А потом её беспокоить было нельзя, и наверняка старый хрыч, выдавливая из себя сочувственную улыбку, а глазами оставаясь холодным и не требуя возражений, сообщил об отстранении после выписки. Ник считал дни. Не ходил к ней навещать, боясь показаться на глаза, ощущая, что носит на сердце камень от стыда, понимая, что вот, высшую кару увидит наверняка в именно Её лице, лице той, в которую безоговорочно и навеки влюблен. Его увлекали и увлекут ещё многие, быть может быть, но именно Ника, даже не потому, что на сколько-то-там вэйла, а просто как человек, целиком, была неподражаема. В чём-то всё же нежнее той же Эрбер, но глядя на неё, Кот ощущал, как в этой девушке закаляется сталь, чувствовал, что нежные её руки полны силы, и столько же её за глазами. О да, он был влюблен в неё. Это чувство мешало ему жить, оно его отравляло - и всё-таки он оставлял его внутри, не пытался выдавливать из себя, как непослушные подростки - прыщи, потому что оно было не уродливым, а...прекрасным. Словно судьба взяла в руки садовые ножницы, которыми обычно обрезали розы, и исполосовала ему грудную клетку остриями, криво и косо, а затем всадила их так глубоко, ещё и раскрыв, что застряли между рёбрами - не вытащишь. Он влюблен в неё. Он продолжает жить. Он ходит, оставляя за собой кровавый след из капель. Он готов пойти против неё, если этого потребует долг во время матча. Но он не готов идти против неё в принципе. На неё хочется злиться, в минуты отчаянья её хочется изуродовать изнутри, хочется кричать ей "Прочь из моей головы!", но... Эта гребанная Уизли засела там очень прочно. Мур уже почти сдался, научился не подскальзываться на алых разводах, которые сам же и оставляет.
И ему почти хорошо, пока она в магкрыле, залечивает раны. Ему хорошо не видеть её в коридорах, не видеть её вообще, у него своя жизнь, о, Мерлин, он даже вспоминает её всё реже, принимая ножницы за шипы от цветов, за занозы, которые можно не замечать, если очень не хочется - когда-нибудь выпадет само. Или он вытащит, даже если придётся распотрошить себе всю грудь, весь скелет, оставить вместо брони из рёбер зияющую дыру, где будет медленно истекать кровью сердце. Но он займётся этим потом, не сейчас, слишком многое надо решить, ему готовить команду к следующему матчу, и...
Она окликает его. Мур хочет ускориться, но Доминик настырна - он замирает, и она настигает его, смотря снизу-вверх, и при этом будто втаптывая его в пол одним взглядом. Она толкает его, но он не делает и половины шага назад, хотя пошатывается, словно готов прямо здесь и сейчас расшибиться, только бы не смотреть на её полное ярости лицо.
- Нет, не знают. - Отвечает на вопрос глупо и честно, потому что вообще он из разряда риторических, потому что это он, блядь, их так учил! И будет продолжать учить дальше, и пусть все остальные факультеты хоть толпой его изобьют, не оставив и мокрого места. Но - именно Ника ранит его сердце сильнее всего, и это хуже, чем быть избитым Рене Эрбер. Куда более жесткая кара. И Кот, не собираясь просто так пропадать, уже готовится, чтобы выплюнуть что-то едкое и гадкое - его чувства не имеют значения, он хотел бы их спрятать и не замечать и дальше, а заступиться за команду надо, - но не получается. Просто потому, что Доминик замолкает, и она делает что-то куда более жестокое, чем мог бы кто угодно, делает ему больнее, чем сделали бы удары - она опускает голову ему на грудь, и Николас просто ничего не может с этим поделать, он на автомате бережно обнимает девушку, будто она хрустальная, но через миг, опомнившись - ха-ха, Ника-то? смешная шутка - сжимает девушку в объятиях крепче, почти до боли, смутно, но отчаянно желая, чтобы она в нём растворилась. Носить её в себе, чтобы не было так больно. Она делает что-то такое, что ножницы, намертво застрявшие в его груди, въедаются не одним, двумя лезвиями, ещё глубже в послушный мотор его сердца, в мягкую податливую плоть. От её волос, когда Мур наклоняется, чтобы легко поцеловать её в макушку, пахнет розами. Как и от ножниц. Но ещё от Доминик пахнет яблоками, и лесом, и самую толику анисом - или им пропахла его одежда, Кот понимает плохо, но зато он понимает очень хорошо, чего ему сейчас хочется - чем-то помочь Нике. Хотя бы её отвлечь. Он не может, к сожалению, назвать себя прям её другом, но он тот, кто любит её.
- Если хочешь, я пойду и поговорю с тренером. - Не поговорит. Или поговорит, но это ничего не даст, они оба это понимают. Но пообещать ей что-нибудь хочется. - Или давай как-нибудь отвлечемся? Ты сможешь потренироваться сама, и в какой-то момент поймать тренера потом, доказать ему, что достойна возвращения - думаю, если сунуть что-то ему в лицо, он таки заметит. - Сдерживает смешок, не уточняя, что сам бы с удовольствием ему сунул, и легко гладит Доминик по спине. - В любом случае, ты справишься. Ты сильная. Я понимаю тебя, я бы сошёл с ума, отстрани меня кто, но... К собачьим чертям, неужели я скажу это - на квиддиче мир не кончается. А потом половина сезона кончится, и ты вступишь в игру снова. Давай пока... Хочешь, я тебя удивлю и развлеку немного? - Улыбается дерганно, потому что в голову приходит внезапная и почти сумасшедшая мысль - и как всегда, он озвучивает её раньше, чем успевает додумать до конца. Просто сам Кот, если бы его отстранили, первым делом с горя бы околосмертельно напился. Упиваться до такого состояния Уизли, конечно, не стоит, да и пить одной как-то не комильфо, особенно девушке - что же, он поможет ей. - Проведу, так сказать, одну занимательную экскурсию. Ну-ка, чудесная, пошли со мной. - И выпускает из объятий, чтобы отстраниться совсем немного и протянуть ладонь. Решится Доминик или нет? Поверит ли ставшей более искренней и почти умоляющей улыбке Кота, и его поблескивающим новой идее глазам?