- Я не Колин, пап. - Мур-младший выворачивается из-под руки отца, смотря на его чуть удивленную и снисходительную улыбку, и кривится, почти ненавидя его в этот момент; мышцы напрягаются и расслабляются, идут волнами, лицо Николаса искажается, почти воспроизводя чьи-то знакомые не ему черты, пока в горле стоит и клокочет ненависть, желание проучить, огненное, выжигающее на миг всю сыновью любовь. Глаза Натаниэля округляются, когда он  неожиданно действительно узнаёт того, в кого превращается сын, Кот благодарит уж не бога точно за наличие колдографий, по которым кое-как смог воссоздать черты, и он видит, как болезненно кривится отец, когда куда более родной, чем этот образ, голос произносит:
- Я не твоя школьная любовь. Я не твой однокурсник. Я твой сын, но ты блядь забываешь об этом. - До него не долетает пощечина, призванная заставить Ника перестать делать это, у Натана даже не хватает сил, чтобы объяснить, что именно, но он чувствует в это мгновение, что будто сходит с ума, а сын меж тем уклоняется от чужой руки, и черты, тем более чужие, стекают с него, как клей, как дешевый шампунь, как... Кот сбегает из дома, благо он уже может это делать, и мать обнаружит его только следующим утром, забравшимся в свою спальню, как вора, и долго будет успокаивать и говорить, что Никки - о, боже, она зовёт его Никки, как же это ласкает слух, - просто дурачок, и папа любит маму, и его тоже любит, просто он помешан на буквах и звуках, в которые они превращаются. А Кот будет делать вид, что поверил. И Натан будет делать вид, что ничего не было. И наконец-то выбросит старую колдографию - но кое-что из сердца выбросить не сможет. Мур-младший не верит, что это лишь его домыслы и недостаток внимания.
Ник ненавидит Мередита Колина Криви. Точнее блин, лучше бы ненавидел, но он, как и все, ведется на эту мордашку, слишком наивную, невинную и приятную, и все чувства внутри него сжимаются в тугой комок, но так и не переходят в настоящую ярость - спички безнадежно чиркают о влажный коробок, влажный такой же, как наверняка стали бы и трусы Ника, будь он телкой, когда он случайно увидел переодевающегося Мерри - вообще-то тогда он заглянул перетереть с Фредом, с которым всегда вёл себя более-менее спокойно, уважая его и считая достойным коллегой и соперником одновременно - от того и заставлял свою команду выжиматься в матчах с Гриффиндором на все двести, а не сто даже, драл с них три шкуры, потому что нельзя давать слабину с тем, кого действительно уважаешь, нельзя играть вполсилы из жалости. Пусть их бой будет честным... Точнее, нечестным, грань слишком тонка. Так уж повелось, Мур больше всего издевается именно над теми, кто ему симпатичен, не исключено, что этим бичуя сам себя, чтобы вдруг не нарваться на ответную симпатию - заранее не достоин. Приговор вынесен, а стук молотка по башке всё ещё раздается в ушах. Так вот, Николас почти проклинает себя, что в какой-то момент отвел от Фреда взгляд, отвлекаясь от их увлекательных и полных подколов с обеих сторон перетираний, и среди прочих взглянул на Криви. О, Мерлин, наверняка у Колина-старшего, судя по его милому личику, не могло быть такого тела, но конкретно Мередиту смутно хотелось отдаться, и это взбесило Кота ещё больше. Да пошёл этот. Мередит КОЛИН Криви. В жопу! И в пизду! Куда угодно, боже, только бы от котовьих глаз подальше...
Было не очень логично, что он снова приперся через какое-то время, да? Но не к Фреду, хотя и встретился с ним в коридоре, пожав ему л-л-лапу, и перебросившись чем-то колючим и почти забавным одновременно - да ведь Кота хоть в грязи обвалять, и никаких обид, он сам наказал себя уже куда хуже, - но не развернулся и ушёл, не задержался с Уизлом, а дождался, пока вся остальная гриффиндорская шайка разойдётся из раздевалки. Вообще находиться вблизи от гриффиндорской команды после того матча было опасно, но все же понимали, что это - просто квиддич, ага? Тем более, с того момента уже целый год прошёл. Впереди такой же - Слизерин и Грифф сойдутся в смертельной схватке, теперь уже точно последней для них обоих. Что-то будет дальше, что-то ещё, но не с ними, хотя мелкий улыбчивый пиздюк Криви ещё наверняка сможет что-нибудь застать. Так вот, персонально он должен обязательно запомнить.
..тихи и легки шаги, Кот передвигается бесшумно как, собственно, кот. А ещё честнее - как змея, он - змей до мозга костей, хотя у этих хладнокровных всё как раз трудно с костями. Он - слизеринец, он - мерзкая кусачая тварь, отравленная собственным ядом. Он бы хотел, чтобы Колин Криви высосал из него яд, а заодно и кое-что ещё. И наверное, эти похабные шуточные мыслишки на самом деле и есть то, чего Ник жаждет на самом деле, зачем он пришёл сюда, хотя лучше не останавливаться ни на миг, не обдумывать и даже не озвучивать - пусть карта ложится, как ей скажут, сама. И даже поняв, что его обнаружили, что Криви догадался, кто пришёл по его душу - и тело, - Мур не спешит сдаваться и выходить из тени сразу. Перед этим он делает вдох, понимая, что на самом деле дело даже, наверное, не в чужой грудной клетке, которую хочется попробовать на зуб, и даже не во втором имени Мерри - кстати, кажется, Кот чуть ли не единственный во всей школе, кого ни капли не смешит имя первое, - потому что он вообще был бы племянником того самого Колина, даже не сыном, и уж тем более не им самим. Но всё-таки между ними что-то есть, о да. Проскочила искра между пересекшимися, ещё очень давно, и подожгла то, чего там не должно было быть и в помине - тугой комок тянется ниже, от груди к низу живота, и вдруг распутывается в страсть, в смешение полностью из желания дружить и нехватки сил на это, глухого раздражения, ярости на собственного отца, хотя это точно тут должно быть ни при чём, и почти, и почти...восхищения, что ли, зависти. Мур путается в собственных эмоциях и не может, боится их отобразить, при этом обладая способностью превращаться в кого угодно, только не в себя, блядь, а Криви и с одной мордашкой вполне справляется, выглядя так искренне и чёрт возьми мило, при этом - без изъяна, без терпкости, которая свойственна всем Уизли, с которыми он ведь наверняка трётся. Кота аж почти трясёт. Коту нужно сделать глубокий вдох, прежде чем показаться. Он вдыхает носом, и тихо выдыхает ртом, ловя помимо общей какофонии из пота, одеколона и почти прелости что-то ещё, близко. Почти вся его гребанная амортенция исходит от этого обладателя шикарной улыбки и карих глаз - хотя, увы, сейчас Мередит не улыбается, а смотрит настороженно, зная, что Ник приносит с собою лишь беды. Ну, чего же ты, поулыбайся для меня, щеночек. Ты так красиво это умеешь. Но вслух Ник этого не говорит, позволяет себе лишь осклабиться - обнажая зубы, несколько больше, чем обычно, похожие на кошачьи. Криви - не слабак, и проявлять с ним максимум своего мастерства, не жалея - тоже выражать уважение.
- Да, конечно, обычно я гуляю по другим, таким сахарным кренделькам вроде тебя. - Он продолжает движение гибко и очень расслабленно, и пусть Мерри спасается, пусть достаёт палочку, потому что иначе он попадёт в беду. Коту не нужно ничего нести за собой, здесь и сейчас он - сгущающаяся над ним туча, он - его большая беда. - Я смотрю, ты усерднее всех готовишься к предстоящему матчу, да? Разрабатываешь руки? - Делает при этом совершенно похабный жест рукой на уровне паха, но быстро, небрежно - ему не до этого. Слишком жаден и сосредоточен на чужом лице, желая ещё немного чужих эмоций, пусть ему отсыпят. - Ты хорош в виде вратаря, не буду спорить... Но знаешь, с Оливером тебе не сравниться, поэтому лучше готовь очко - ой, кольцо, конечно же, - к тому, чтобы мы забрасывали туда мячи. - Улыбка Николаса расползается, тянется чуть ли не к ушам, как у Чеширского Кота - ему голодно, он сходит с ума и плавится, готовый создавать зрелище на ровном месте, готовый быть им сам - если только дать ему одного, но такого важного в данный миг зрителя. - Вы снова проиграете, Криви. Мы размажем вас по стенке. Мы хорошенько вас оттрахаем прямо на поле. - Тяжелый прессинг, чтобы сбить с толку, и слишком много пошлых намеков, прорывающихся сквозь его речи, словно где-нибудь рядом пробежал Фрейд. Хватит ли Мередиту ума, чтобы верно считать эти тревожные сигналы? Один небрежный взмах палочки, вытащенной из-за пазухи жестом фокусника - и двери из раздевалки вдруг запираются, Кот слишком хорошо выучил этот трюк, чтобы снисходить хотя бы до произнесения формулы вслух - да ведь в этом и прикол, пусть Криви мучается, подбирая отпирающее заклятие, если хочет, в любом случае, сосредоточиться ему не дадут. - Послушай меня, как друга... Может, лучше заранее сдаться? - Смотрит с псевдо-сочувствием, якобы с пониманием - напрашиваясь на удар, и одновременно стоя пока ещё недостаточно близко для того, чтобы до него можно было достать.

Мура почти трясет. На мгновение ему кажется, что весь мир делится на черно-зеленые полосы, и они не разделены на плохое и хорошее, светлое и темное, но там, где чёрный - действительно мрак, являющийся успокоением, то, к чему они все в итоге придут, полосы же зелёные - яд, медленно убивающий изнутри, вытекающий изо рта и ушей, и по углам раздевалки эти полосы сливаются в непонятное месиво, и Коту кажется, что он весь в этом месиве, по уши затянут и тонет, бесполезно тонет, ни к чему пытаться устоять на поверхности, собственные чувства тянут его на дно, и в маленькой лодчонке его разума, единственном светлом пятне, уже появились пробоины, и яд с тьмою вытекают из них... Криви не видит, не знает, но он стоит прямо под зеленой полосой, токсины стекают по его плечам, и Николас внезапно осознает, что тому блин идет зелёный, не только алый, особенно когда светит сверху. У Ника под кожей как раз полно яда, вместо крови течет, ему нужно только оказаться сверху, повалить Мередита, чтобы умереть от оргазма - эстетического лишь для начала, следует полагать. Чужие слова звучат смешно, как робко вытащенные из-под рукавов острые лезвия, и хотя Мур не знал, что малыш Криви умеет и так, долой улыбки и робкость, всё кажется логичным - с голой спиной и руками прятать ему больше действительно нечего. И всё-таки хорошо, что здесь нет яркого освещения - так чужой пресс Кота не беспокоит совершенно, если туда не смотреть, но взгляд всё равно тянется к тому, что скрыто теперь, как ему кажется, в абсолютном мраке - сделав очередное движение, Мерри попадает во тьму, слишком глубоко, чтобы можно было его оттуда достать. Но неожиданно в сознании у Николаса вдруг появляется проблеск - вспышка, как от фотоаппарата, обжигает его: перед глазами проплывает всё, ощущением дежавю всплывают те чувства, удовлетворение напополам с горьким стыдом, словно мама наконец вняла скулежу о том, что он болен, и разрешила остаться дома, но заставляет одну за другой глотать таблетки от температуры. Тот прошлогодний матч... Повторения бы не хотелось. Что-то внутри него тогда умерло, когда Доминик прижалась к нему, хотя наверняка приходила разбираться, или даже чуть раньше, и Кот понял одну удивительную для себя вещь: о нет, он выбьется из сил, убьётся весь об это, но закончит свою школьную квиддичную карьеру блестяще и лишь с финальным сигналом последнего матча, ни секундой раньше, но затем забудет всё это, как страшный сон. Ему не хочется связывать жизнь с этим убийственным спортом - это похоже на наркотик, и Мур выносит всё из дома, оставляет на поле последние мозги и чувство адекватности, а вокруг только грустные лица - и он понимает, что пора постепенно слезать с иглы. Ему должно хватить воли - ему должно хватить её прямо сейчас на то, чтобы проглотить оказывающиеся совершенно не к месту слова о том, что ему жаль, что в прошлом году с рукой Криви так получилось, что ему вообще стыдно за тот блядский матч, они перешли границы для самих себя, потому что если честно, ему не жаль, ему почти всё равно, это - маленькая деталька, бросающаяся в глаза, но не влияющая на картину целиком, о да, он знает, есть что-то куда интереснее. "Прости, что я почти  хочу тебя изуродовать", "Прости, что я хочу подчинить тебя себе или растереть в порошок" - фразы, что звучали бы куда более искренне, но при этом - слишком дико и неадекватно, это всё немножечко похоже на ролевые игры, но иногда Муру кажется, что он сходит с ума совершенно серьёзно, и это вовсе не весело, и тут не до взаимных подколов за закрытыми дверями раздевалки, тут бы надеть белую кофточку, завязав рукава на спинке, и поехать из Хогвартса прямо в белый-белый домик... Кот так занят размышлениями об этом, что ему даже удаётся не посмеяться в ответ на действительно круто звучащие чужие ответы, вполне остроумные, что подходило бы не только Гриффиндору, но и даже Рэйвенкло, да и что там говорить, псих Ник или не псих, он всегда ценил в людях чувство юмора. Ему, на секундочку, есть ещё куча всего, что можно оценить в Мередите, и ведь можно было бы дружить с ним, как с Фредди, относиться хорошо и с достоинством - но увы, не судьба, что-то сложилось иначе. Его отец допустил ошибку, с которой не смог справиться, один маленький брошенный с вершины горы снежок породил лавину, а Мур-младший идёт след в след по стопам отца хотя бы в этом, и он уже слышит за спиной грохот этой лавины, её приближением щекочет в затылке. Да, так получилось, что с Мерри они не друзья, и никогда ими не станут - ну, или хотя бы до тех пор, пока Николас не изольёт в него всю свою злобу, можно даже вместе со своим семенем - бессмысленно отнекиваться хотя бы мысленно, это то, чего он безумно хочет прямо здесь и сейчас, но какая-то уебическая вежливость, чувство уважения мешает ему просто действовать, тупо беря своё. К сожалению, хоть Мур и действительно охотник, но Мередит - далеко не дичь. Он, если работать на элементарных примерах - вратарь, так пусть ловит намеки и угрозы в своё кольцо, пытаясь не пропустить их внутрь, Коту пока всё равно куда: в задницу или в разум, но он продолжает бить на ура, по больному, сокращая дистанцию - не хватает только вездесущего комментатора матчей, чтобы наградил это напряжение, царящее между ними, забавными словесными характеристиками - сам Кот не может, он слишком занят, потому что желание внутри него, продолжая смешиваться со злостью в токсичную смесь, достигает пика - момент просветления закончен.
- Ох, Криви, не думал, что у тебя такой грязный рот. - Кот ухмыляется-скалится, его веселит, хотя на миг и удивило то, что Мередит тоже имеет, оказывается, весьма острые зубки, которые показывает сейчас. - Я бы хотел, честно, я уже не раз подходил с этим к Фреду - но увы, он совсем не по мальчикам, уж точно не по таким, как я. Может быть, ты будешь посговорчивее? - О да, Мур на самом деле - змея, омерзительное скользкое хладнокровное, и он внимательно следил за чужими действиями, потому что эти придуманные им полосы исчезли, растаяли дымом погуще сигаретного - блядь, как же курить-то хочется, - открывая зрелище, если честно, куда более симпатичное. Ему хочется оставить на коже Криви следы своих зубов, хочется подчинить его, но перед этим наиграться вдоволь, дать ему иллюзорную возможность выбраться из этого относительно невредимым - если не считать руки. Но поздно, Никки заметил главное - походу, у Криви нет палочки, и это чертовски хорошо, настолько, что Кот готов был бы благодарить небо, только вот всё происходящее явно не небу на руку, а силам низменным и темным. Это хорошо настолько, что Кот не выдерживает и издает радостный смешок, так, как в те годы, когда он вёл себя хорошо, и таки получал подарок под ёлку. Ох, бедный малыш Криви, лучше держись крепче или ищи, куда бежать - ему хватает одного прыжка, хищного и грациозно-кошачьего, чтобы даже не пошатываясь, замереть прямо перед Мередитом, склоняясь над ним, как древнее безумнее чудовище над забредшим совершенно не в те лабиринты путником, маленьким героем  какой-нибудь там мифологии, про которого, по иронии, не сложат больше никаких мифов - он будет погребен здесь же. Когтистая рука совершает резкое движение вперед -  будто бы в миллиметре от щеки Мередита, вцепившись в стену, но Кот не промазал, вовсе нет, он делает намек на то, что пути к бегству отрезаны, ещё очевиднее, и упирается острым коленом в скамью меж чужих ног, перед этим ударив Мерри по коленкам, чтобы раздвинул их.
- Ох, чёрт, Криви, ты серьёзно?.. Мы не друзья? - Волна ненависти на миг почти выжигает желание, и другая рука, в которой палочка, отводится назад словно бы для замаха, будто Кот его бить собрался. Но - нет. Снова не звучит заклинание, пусть Криви играет в угадайку или же, что ещё лучше, глянет на свою ширинку - вдруг расстегнувшуюся с замочком и всеми пуговичками. Кот более чем прям в своих действиях и идёт на поводу у желаний - хотя, если честно, он надеется, что всё не будет так просто, что сломить и завалить Колина будет более интересно. - Так давай же, если ты сам об этом заговорил, возьмём и перейдём эту черту прямо сейчас, мимо дружбы сразу к любовникам, ты же сказал правду, я так хочу лечь под всю вашу команду, и готов начать вот с тебя, кренделек мой, даже если я заработаю диабет уже на этой стадии. - Даже не пытается скрыть издевки, говоря намеренно слишком томно, не голос - а мёд, хоть на хлеб мажь или чай разбавляй, Ник мурчит и явно прётся от того, что говорит и делает, когда рука его со стены резко тянется вниз, к паху Криви, но только глаза Мура не врут, оставаясь злыми и колючими - он действительно хочет, но совсем не так, и не лечь под Криви, а положить его под себя, и пусть это будет горячо и измотает их обоих. Кажется, время после этого чётко сформулированного желания сказать "аминь"?

So who's the asshole now?
Holier-than-thou, you're not
'Cause baby's got a black soul, got a black soul
Got a bla-ack soul

Ник летом, ещё до того, как сломал ногу, адски задрачивался на Чака Паланика, и когда его шаловливые ручонки дошли до "Колыбельной", Кот нашёл потрясающую цитату: "Мазохист провоцирует садиста. Даже самый пассивный человек - на самом деле агрессор. Мы все убийцы", и пусть речь там была немного о другом, но юношу чертовски зацепила эта тема, особенно с пассивными людьми и садистами. Николас Мур признавал в себе мазохиста - ему нравилось испытывать боль, нравилось получать негатив в свой адрес, всё это веселило и будоражило, и наверное, здесь реально было место какому-нибудь психическому расстройству - кажется, Ник мог кончить от побоев, но вообще-то в действительности всё обстояло немного иначе, и ему не хотелось запариваться и объяснять это кому-то, легче слыть дебилом. Просто любая агрессия в адрес Мура автоматически ставила его оппонента на один с ним уровень, не бывает добрых и вечно терпеливых людей, если они конечно не Фрэнк Лонгботтом, с которым Кот в прошлом году уже устраивал дуэль, но от неё не получил вообще никакого удовольствия - даже когда их друг от друга буквально оттаскивали, ни один мускул не дрогнул на лице Фрэнки. Они, кажется, были с Криви лучшими друзьями? Что же, Мередиту было ещё, чему учиться у своего друга, на которого он наверняка мечтал быть похожим - да ладно, мало кто из этой улыбчивой мелочи не хотел быть похожим на Лонгботтома-младшего, он казался идеальным, без темных пятен, но это выбешивало, потому что Мурке до него никак не добраться, и он выходил из себя сам... Что же, пусть Мерри получит вдвойне - за себя и за своего дружка. Ник оторвется по полной, возьмет от него столько, сколько вообще сможет. И пусть на самом деле это - не основная его цель, ничего страшного, чужие эмоции, этот негатив, принижающий Криви, станет ему приятным бонусом. Мередит не понимает, но здесь и сейчас с каждым взглядом и действием своим он продолжит падать всё ниже, утянется вслед за Николасом на дно, напитается его ядом так сильно, что застрянет в горле - хааа, эти ассоциации четки настолько, что Кот уверен, что здесь и сейчас резко стал Вангой, он предвещает будущее, и даже больше, он это будущее создает. Мередит Колин Криви - нихуя не хороший и не милый, там, за улыбкой и невинным взглядом, скрывается такая же тварь, как и он сам, и Коту, который не может вдруг стать хорошим сам, лучше думать, что все вокруг просто такие же - хуевые, и не достойные ничего, кроме презрения... Он хотел бы быть достойным любви. Он хотел бы быть достойным любви родного отца, который иногда, задумываясь, что на него, что на его мать смотрит таким взглядом, словно они - чужие, словно они - его ошибка. Николас - ошибка, ничего кроме этого, жизнь указывает ему на это снова и снова, жизнь и слова отца бьют его под дых, и это никогда не сравнится с любыми ударами, которые могло бы нанести ему общество, которые наносит кто-нибудь отдельный и озлобленный - не будет больнее, чем то, чем Мур сам раздирает себе душу, будет только слаще.
...сладкая, сладкая и неожиданная боль наполняет Кота со звуком оплеухи. Он, купающийся в чувстве собственного триумфа, даёт слабину и слишком полагается на свои преимущества, даже не только в виде палочки - и без неё прекрасен, есть такой сорт магии и очарования, который не поддается дозировки и контролю, но которым Николас полнится с ядом вместе. Но сейчас он правда не ожидал, блин, оглушенный сначала на уровне ментальном, не уловивший перемены в чужом голосе и не успевший расшифровать её во взгляде, и поэтому не подготовившийся к удару. Отбивать бы всё равно не стал, это даже забавно, но боль получать всегда лучше, когда к ней подготовлен. И пусть гнев и возбуждение становятся в некотором роде анестезией - Мура на миг заполняет болью, и сначала приходит хлесткий звук, а затем его щеку будто обжигает огнём, и в ушах тревожно звенит - оглушая вполне физически. Кажется, на его лице даже остаётся след от чужой ладони - Мур запоминает это ощущение и делает его четче, но увы, пропускает остальные удары, сгибается под чужим наступлением, действительно отбегая назад, и смотрит на Криви восторженно и очень удивленно, на миг теряя всю свою зловещность и колючесть, приобретая сходство с... ну, с обычным подростком? Примерно ровесником Мерри, просто обиженным и обделенным - то, какой он, по сути, и есть. Никки больно, но ещё больше ему удивительно, удивление заглушает боль, а зрачки его расширяются, как у наркомана, наконец вколовшего в посиневшие и полные проколов вены очередной шприц, пока не заполняют почти всю радужку целиком - остаётся лишь узкий ярко-зелёный ободок, как привет от памяти о том, что в этом дешевом представлении есть и кое-что настоящее.
- Хо-хо, смотрите, кто-нибудь: Криви, кажется, злится! Несите колдограф!.. Подожди, Мерри, у тебя же он всегда обычно с собой? Где ты его прячешь - уж не в своей ли заднице? - Кот смеется почти восторженно, облизывает медленно и напоказ губы, а затем и зубы, обнажившиеся в зверином оскале - он снова сделал широкий шаг назад, раскинув руки в стороны, показывая, что безоружен. Не стремится отвечать и давать Мередиту сдачу, и даже не бежит, как радостный и голодный щенок за костью, за своей палочкой, хотя успел подметить, где она - хотя бы чтобы не наступить случайно и не сломать. Что же, малыш Колин преподал ему хороший урок: играть нужно уметь на равных. Пока Мур его послушается, хотя бы на вид, но пусть Криви не забывает, что слизеринцы не знают, что такое честное игра, а уж Кот позаботится о том, чтобы у Мередита не осталось ни одной свободной секунды, чтобы задуматься об этом и понять, что его просто провели ещё раз.
- Почему я решил, что ты по мальчикам? Да потому что ты слишком сладенький! Даже Ханна, эта милая девчонка с Рэйва, смотрелась побрутальнее тебя. Кстати, как у вас с ней дела? Я слышал, она нашла кого-то нового, нормального парня, а? - Нашла или нет, Ника даже не интересует сейчас, в данный момент ему плевать на Ханну и её избранника, кем бы он ни был, потому что вся вселенная сжимается до них двоих - Мура и Криви, двух людей с одинаковыми именами, вот только у одного оно первое, а другой в принципе не достоин второго - безродный щенок, о да, Ник хочет втоптать его в землю и заставить признать это, его потряхивает до сих пор. И пусть руки у Кота пусты и раскинуты, он ведь продолжает наносить удары, правда? Ещё больнее, прямо в чужое сердце, надеясь его разорвать. В данный момент Николасу не стыдно и совсем не жаль, он отставляет разум и здоровые доводы в сторону, запихивает их в старый комод своего сознания и надежно запирает там - Криви сам виноват, этой оплеухой он окончательно взял и безжалостно растряс всё содержимое чужих мозгов, а теперь пусть получает своё. Они не разрывают контакта, зелёный встречается с карим, почти смешиваясь в одно, непонятное ядовитое марево на полу между ними, Мур почти видит, он действительно опускает взгляд в пол, чтобы приглядеться, будто бы отвлекаясь сам и сдаваясь первым, да так усердно ещё, словно надеется, что и Колин опустит взгляд посмотреть на продукт их высоконапряженного взаимодействия - а на деле делает ещё один выпад, попросту почти прыгнув вперед и схватив Мередита за руку, дергая на себя - и тут же эту руку ему выкручивая, именно ту, где больное плечо, он целился очень надежно. Напускное веселье спадает, стекает на дымящийся пол водой, и Ник держит крепко, переходя на шипение:
- Повторю ещё раз: лучше сдавайся. Ты же не хочешь, чтобы я делал тебе бо-бо, малыш Криви? Откажись от игры. Убеди Фреда в том, что вы проиграете, скажи, что ты боишься... Ты же меня боишься, правда? - Он слегка дергает чужую руку, заставляя волну боли пробежаться по телу Мерри, а сам почти сходит с ума от его близости, не выдерживая и наклоняясь немного, чтобы провести языком по чужой шее, ощутить привкус почти нежной кожи - и прикусить, дурея, не ведая, что делает, так, чтобы оставить след. Положение интересное, почти интимное, как в прелюдии или танце, и Кот не знает, какая из мыслей нравится ему больше.

Ох, черт, они действительно смогут выбраться из этого? Николасу кажется, что нет, что время здесь и сейчас остановилось, что они навсегда остались запертыми в этой раздевалке, двери от которой он не сможет распахнуть, даже если сейчас подцепит палочку - но ему в любом случае сейчас не до неё. Ему до Криви, забавного мальчишки со смешным, почти девичьем именем и фамилией, что так крепко знакома и болезненна кому-то другому - но не ему. Улыбка отца стеклянеет, когда Ник небрежно, убирая посуду после семейного ужина ещё во время Рождественских каникул на втором курсе, рассказывает ему, что в этом году к ним поступил на учебу забавнейший мальчик. О Криви Кот вспоминает снова еще через пару лет - действительно лет, поначалу ему ещё легко сдерживать градус злости в пределах, позволяющих забывать о всех школьных невзгодах, оказавшись дома на каникулах, в кругу маленькой, но такой любимой семьи. Говорит среди прочих - а он рассказывает обо всех, пока отец слушает со сдержанным интересом, изредка задавая уточняющие вопросы, будто это не привычка, которую он не может забыть из-за работы, выуживать из абсолютно любой информации в вакууме какую-то полезность для себя, - говорит, что Криви, мол, бегает постоянно со своим колдографом, и иногда хочется восхищаться его упорству, смеяться над его неуклюжестью и просто хорошенько наподдать одновременно. Натыкается на взгляд отца, говорящего, что обижать тех, что младше и слабее, нельзя, Колин, ты же это помнишь, мой мальчик?, но еще Ник помнит, что его отец работал с Колином Криви в школьной газете, и помнит, что тот дружил с их нынешним тренером по квиддичу Бревалаэром Дюбуа, если такое можно было назвать дружбой - папа-то в школьные годы сам был той ещё задницей, - но какое это всё имеет значение? Кто старое помянет - тому глаз вон. Отец смотрит на него своими глазами, зелеными, такими же, как у самого Николаса, и тот вздыхает, отводя взгляд. Эти чёртовы взрослые.
Николас больше не уезжает домой на рождественские и пасхальные каникулы, он остаётся в Хогвартсе, да и летом, если честно, если бы это было возможным, оставался бы тоже. Он растет, движется вверх по измерительной ленте, прикрепленной к стене в коридоре - если честно, всю её уже перерос, и вырос, может, только к сожалению, не только физически, но и умом, и маленькая щелочка в нём стала настоящей пробоиной. А ещё у Ника разбито его чертово сердце, и он не знает, сумеет ли когда-нибудь собрать его из осколков. Оно разбилось чуть раньше той бесславной бойни между Гриффом и Слизерином, но прекрасная Доминик, его и разбившая, прошлась затем по осколкам, хотела того или нет. Поэтому Мура совершенно не волнует какая-то там Ханна, пусть тоже приятная на вид блондинка - это другое, а вот Криви, походу, она волнует даже очень, Кот жадно наблюдает за тем, как словно бы меняется чужое лицо, и понимает, что попал в цель - что же, тем хуже для Мередита, потому что Кот запомнит это обязательно, и ударит его в самое сердце ещё не раз - просто потому, что ну а чем Мерри лучше него? У него душа, небось, такая же черная, надо только надавить посильнее, чтобы потек черный сладковатый яд, и кажется, ещё немного - и у Мура получится, чем свирепее становится Колин Криви, тем ему лучше, Кот будто питается чужим негативом. Он был бы не прочь насытиться им сполна, так, чтобы аж захлебнуться, и в этом тоже есть некий пошлый намек - а почему нет, собственно? Если Криви будет хорошим и послушным мальчиком. Но он, кажется, таким быть не хочет! И Николаса это злит ещё сильнее. Если бы Мерри сдался, попросил бы его, если бы не пытался поднять бунт - Коту это быстро бы наскучило, и он, быть может, даже расслабился бы, посоветовал Криви не думать об этом, и ушел, пожалев его, но нееет, Мередит, видимо, по-гриффиндорски гордый или совсем долбоеб, что одно и то же по сути. Каждый раз, стоит Коту оказаться хотя бы в преддверии спокойствия, уловить слабый проблеск из-за туч безумия, ртутных, а не свинцовых - заражающих всё больше с каждым вдохом, как Мерри снова делает что-то такое, что пламя внутри Ника разгорается с новой силой, ещё ярче, облизывает горячим языком ему горло и скользит обратно по грудной клетке вниз, умирая где-то в районе паха, но обжигая так сладко - и поднимаясь снова и снова, оживая фениксом, кусаясь и причиняя нестерпимое - что? удовольствие или боль? Кот не знает, он запутался, но понимает, что ему поможет только ещё более сильная степень всего этого. Ему станет лучше, если Криви ему хорошенечко вмажет, но разве он сможет это сделать в таком положении?.. Кот держит крепко, демонстрируя свою абсолютную над ним власть, упиваясь ею, чувствуя, как крепко стоит член от того, что он, черт возьми, держит в своих руках чужую судьбу, и будет это делать столько, сколько захочет, пока не захочет раскрыть двери. Но время течет слишком медленно здесь, и ему так мало, хочется больше, ещё больше!.. Мур облизывает губы - Мередит сладкий на вкус, хотя он и не сомневался в этом, но хочется распробовать его ещё кое-где, да, хочется ему это позволить, и Ника только смешат, раззадоривают ещё больше чужие ответочки на провокации - он даже не находит в себе сил сдержаться, и заливается хохотом, таким безоблачным, как будто попал на представление в цирке, когда Мерри посылает его под всю гриффиндорскую команду. А Кот ведь и не против, вовсе нет, особенно если под мужскую её часть! Но начать он всё-таки решил с самого Мерри, это было сказано почти что всерьёз, это то, что Николасу нужно, и он добьется своего, даже если ему Мерри хоть печень отобьет. Что мальчишка, кстати, и пытается сделать, а?.. Героическая доблесть - и тупость, потому что пытаясь как-то навредить Муру и освободиться, он попутно делает больно себе сам, и Коту это не нравится - ему вообще не нравится, когда его жертвы вредят себе сами. А то, что Криви всё же достигает желаемого, и попадает локтем Коту в живот - это детали, это тоже часть представления, это смешно и забавно, хотя смех Ника прерывается на булькающей ноте - но даже охая от боли, он не выпускает Мередита из своих когтей, нет, он делает это через мгновение позже, когда тот отдавливает ему ногу - ну, это уже совсем бесчестно и низко! В приступе ярости, нахлынувшей вновь, Ник  резко отталкивает Мерри от себя, почти пиная вперед с брезгливостью и подлым, омерзительным и захватившим всё его существо желанием, чтобы тот не смог удержать равновесие, и рухнул сейчас, допустим, головою в шкафчики - максимально больнее. Кот, конечно, хочет трахнуть его, но для этого вовсе не нужно, чтобы тот для этого был целым - если честно, не будь тут места уважению - не обязательным было бы даже чужое сознание. Пострадавшее тело будто бы всё отдаётся тупой болью, и Кот не знает, за что хвататься - за живот или за ногу, но вместо этого хватается вовсе за палочку, делая к ней резкий выпад, пока Мередит отвлечен собственной болью - ведь да, тому не стоило расслабляться, слизеринцы, кажется, и вовсе не умеют играть честно. Будет ли крошка Криви удивлен?.. С палочкой Кот может сделать с ним всё, что захочет. Он может заставить Мерри испытывать боль, заставить его корчиться у себя в ногах, но помимо прочих неприятных последствий - Мур же не садист, а совсем наоборот. Он может еще, например, просто связать Криви, но это будет слишком просто и скучно, в этом нет уважения, а оно здесь - один из решающих факторов, иначе он бы уже давно оприходовал Мередита. Поэтому...
- Episkey, мать твою! - Палочка, направленная на чужое плечо, вроде бы делает своё дело, хотя Кот взбешен и не уверен, правильно ли подобрал заклинание, но надеется, что всё-таки да. - Криви, тупое ты животное, ты не нужен мне искалеченный! Если хочешь противостоять мне - делай это на равных, не только блядские гриффиндорцы способны на благородство. - И Мур даже в порыве брезгливости плюет себе под ноги. Он ещё больше бесится от того, что сам снова усложнил себе задачу - ведь если заклинание сработало правильно, у Мередита не будет больше болеть плечо, и раз уж он выбил из рук Кота палочку, может сделать это снова, и тогда они будут действительно совсем на равных. Поэтому...
- А хотя, подожди. Я же мерзкий слизеринец! Ты таким меня и считаешь, да? Ты ослеплен стереотипами. Я лишь довершу начатое - obscuro! - Увлекается происходящим так сильно, что выкрикивает заклинания вслух, но что поделать, если так быстрее, что ли, тем более, можно потешаться над Криви ещё - даже зная заклинание, без палочки он не сможет снять повязку с глаз.
А затем наступает тишина. Потому что если для Криви наступает тьма - он не может видеть, где сейчас находится Николас. А Никки тем временем тихо подступает близко, осторожно и совсем неслышно - чтобы в шкафчики Криви хотя бы вжать, толкнув спиной в них, снова прижимаясь к нему и шипя в ухо:
- Ну чего ты, чего? Неужели не понимаешь, что я - твой лучший шанс? Тебе понравится, сладкий. Я буду нежен. Я заставлю тебя кричать от наслаждения. Только дай мне... - И снова дразнящие прикосновения к паху, а палочка убрана за пазуху - она действительно не нужна Коту, потому что это противостояние почти на равных. Так по-слизерински.

You made a mess of your life
And you've been burned once or twice
Now you play roulette with a water gun

Николас, воспроизводя в памяти происходящее в этот день в раздевалке, будет оправдывать себя тем, что Мередит его попросту спровоцировал. Чёрт возьми, веди он себя адекватно, покажи он свой страх, моли о пощаде - Ник бы его не трогал, но он не на того нарвался, видимо. Хотя это, если честно, даже нравится Муру здесь и сейчас - с сильным противником приятнее справиться. Хотя, Криви даже ему не противник, слишком много чести для этого мальчишки, который не улыбается уже так давно, что Мур давит в себе агрессивное желание вызвать в нём улыбку, пусть даже насильно, подло использовать для этого палочку и какое-нибудь хитроумное заклинание. Неужели сущность Ника - разрушать? Убивать теплоту и доброту, отравлять собою всё живое. Он не может перестать думать об этом, на самом деле, уже очень много времени, самобичевание - дело приятное, иногда почти до физического, но всё-таки? А потом Кот срывается снова. И снова. Сиюминутное удовлетворение от причиненной даже не боли - иногда обходится малыми жертвами, - но кавардака в чужой жизни стоит, по-видимому, куда дороже агрессивных обсасываний от совести через некоторое время, когда Ника отпустит, когда он слезет с дозы - ничем не хуже любой другой зависимости зависимость от того, чтобы причинять боль другим и себе, и себе - с особым наслаждением. О, пусть Криви найдет в себе силы и ярость, пусть отравится его ядом по полной, пустит внутрь себя непроглядную тьму, и разбудит внутри себя демона, пусть даст отпор Нику, пусть превратит его лицо в кровавую кашу, разобраться в которой не поможет даже метаморфомагия, пусть уничтожит его - этим причиняя невиданное блаженство, - и пусть никогда затем не сможет вернуться в исходное состояние, больше никогда не станет миленьким и добрым - не сможет, вспоминая тоже снова и снова, пусть совесть, наверняка клыкастая, потому что ещё не успела сточить зубы об этого сладкого паиньку, вгрызается в его душу снова и снова. Этого Мур жаждет не меньше, чем всего остального.
У Криви очень приятные внешние черты, почти что совершенные, уж метаморфомаги-то обязаны в таком разбираться. Глаза у него тоже, кстати, очень красивые, особенно в полутьме, когда кажутся почти чёрными - но не беда, что сейчас это не оценить, зато Кот обрел потрясающее преимущество. Правда, он не знает, сделал бы он это, если бы знал, насколько Мерри боится в темноты. Его собственная душа сгнила не до конца, она раз за разом возрождается фениксом, и поэтому Никки прекрасно знает, каково это - оказаться в абсолютной власти своего страха, быть им почти похороненным. Всё, что ему нужно - немного поунять бойкого и не желающего сдаваться гриффиндорца, но сейчас Мур чувствует почти кожей, что в крошке Криви что-то изменилось, поэтому он не замолкает, говоря всякие гадости, но отвлекая ими, поэтому он касается Мередита - гладит его по щеке нежно-нежно, и прижимается к его бедру стояком, этим, как ни странно, тоже ведь намекая о своём присутствии рядом, да? Вот только, кажется, намекает слишком яро - в какой-то момент Криви, видимо, смиряется с тем, что его глаза больше ему не друзья, и даёт неожиданный отпор Коту - неожиданный настолько, что тот вздрагивает и отшатывается, хватаясь за руку, где теперь "часами" алеет след от чужих зубов. Встряхивает ею и растирает, надеясь унять боль, удивительно крепкую, и - время вдруг превращается в кисель, липнущий к одежде, - так не вовремя поднимает глаза, наблюдая за чужим падением. Мередит падает будто бы долго, будто в замедленной съёмке, но вместо того, чтобы поймать его, чего правда бы хотел - ему не хочется, чтобы хоть кто-нибудь причинял боль Колину Криви, кроме него самого, - отшатывается ещё дальше, просто смотрит, ощущая, как аукается внутри пустота, будто боль всосала в себя всю ненависть пылесосом - это бы объяснило, кстати, её силу, там пульсирует сейчас сильно кровь. Николас, продолжая растирать ладонь, но уже будто бы не замечая этого, осторожно обходит пытающегося подняться Мерри, и думает, что наверное вот это - его конечная точка. Мур сошел с ума, потому что его разделяют, рвут на части два совершенно одинаковых в своей силе чувства, отхлынувших с возможностью абстрагироваться от боли - острая жалость и вернувшая ненависть, смешанная с тугой волной зависти. Бусины крови, разрывающиеся на полу, притягивают взгляд, и Ник носком ботинка стирает их, думая между делом, что Криви хорошо бы смотрелся облизывающим его обувь. Но Мередит всё портит, опять, и Николасу хочется кричать об этом, хочется хорошенько встряхнуть Мерри и вдолбить ему в бошку, что он идиот, и лишь продолжает провоцировать запершего себя с ним психа. Хочется его от души пнуть, и Ник правда делает это - вот только втрое слабее, чем хотелось бы. Ему хочется, чтобы Криви захлебнулся в собственной крови, хочется отбить ему почки... Но тот ощущает лишь тычок ботинком по заднице, увесистый достаточно для того, чтобы назвать это полноценным поджопником - но не больше.
- Заткнись, Криви, заткнись, ты не больше меня знаешь о честности, поэтому завали свой ебальник прямо сейчас, иначе я заткну его тебе своим членом, перед этим выбив все зубы. - Он не просто угрожает - обещает, рыча, сам не зная, что его хлестнуло как кнутом больше - то, что Криви продолжает что-то пиздеть даже с прокушенным языком, или то, что он пиздит. Кот обходит Криви ещё раз, удивляясь тому, что в его изломанной душе не находят отклика чужие попытки подняться - и более того, Кот валит Мерри снова, когда у того почти получается полноценно встать - вот только теперь, не удовлетворенный и этим, ногами же переворачивает его на спину - и усаживается ему на бедра, как в мягкое и удобное кресло. При этом тут же хватает Криви за запястья, прижимая их к полу, чтобы он не мог подняться или еще раз ударить его - а затем, не успевая до конца обдумать то, насколько это безопасно для него же - целует Мередита, пихая язык ему в рот, и ощутив привкус чужой крови прежде, чем Криви мог бы ему отплатить, укусив за язык, чтобы кровоточили тут они оба, отстраняется, мерзко смеясь.
- Даже твоя кровь такая сладкая, мой кренделек. Мне жалко твой язычок, давай мы тебя отвлечем от боли? - Сюсюкает с ним, говоря омерзительно елейным тоном, а сам тянет руки Мерри вверх, прижимая одной ладонью оба его запястья, ему нужно лишь пару секунд, чтобы достать из-за пазухи палочку - ведь если Мерри отказался от хорошего, если ему недостаточно такой вот честности - пусть будет по-плохому, по-слизерински. Дрожа от жадности и предвкушения, Мур взмахивает палочкой, на сей раз не произнося заклинания - но запястья, а затем на всякий случай и щиколотки Криви будто приклеивает к полу - никаких веревок, никаких бытовых извращений - чистая магия, и полный простор действий для Мура. Получив наконец свободный доступ к чужому телу, полуголому и такому соблазнительному, Кот снова прячет палочку, боясь, что его прелесть, с помощью которой он достигает желаемого, всё-таки могут украсть, а затем наконец дорывается до ещё большей прелести - изгибаясь по-хищному, наклоняется и проводит языком, ставшим вдруг шершавым,прямо как кошачий, по чужой груди, от одного соска к другому, еле сдерживая при этом злодейский и неадекватный смех. Он не будет делать Мередиту больно, если тот не заставит его, но главное для Кота сейчас - это доставить удовольствие самому себе. Его бы языком сейчас лизать раны, царапая их, но он лижет чужую грудь, как самую большую рану, потому что знает - где-то там под ребрами скрывается совершенно напуганное и сбитое с толку сердце. И кусает её же, чтобы потом зализать укус, дурея от ощущения своей вседозволенности, на этот раз - надеется, что заслуженно. Приподнимается немного, и спрашивает у Криви, радуясь, что тот его не видит:
- Сладкий, неужели тебе не приятно вот так? Совсем не капельки? - Язык Кота ещё и горячий и влажный, а его слюна слегка липкая от возбуждения, и он снова будто разрывается: между желанием быстрее дорваться до самого главного, и одновременно с этим - растянуть удовольствие и ощущение своей безоговорочной победы.

На губах привкус алого. Удивительно - не своего. А сколько раз было своего собственного, сколько раз Николас за жизнь захлебывался кровью от прикушенного языка, от сломанных зубов - стыдно признаться, но в его 17 несколько на самом деле вставные, сколько раз он слизывал с губ ржавую вязкость, текущую из сломанного носа -  об этом даже и думать страшно, странно, что его нос вообще сохраняет изначальную форму хотя бы относительно, - трудно это всё пересчитать, но определенно слишком часто для того, чтобы железо на языке стало почти родным, почти не вызывало уже антипатии. Его встречали кулаком по морде, бывало, и иногда им же и провожали, да дать сейчас Криви волю - и он бы тоже сейчас с удовольствием набил бы ему морду, правда ведь? Стер бы этот триумф и эту омерзительную ухмылочку навсегда, если бы смог. Железо и ржавчина. Оранжево-алые всполохи, которыми перепачканы теперь и его губы, хотя кровь не его, почти сладковатая. Нику ни капли не жаль Мередита, который сам во всём виноват, его не разжалобить ни кровью, ни даже вывихнутым плечом - вообще ничем, он подлатал парнишку лишь для того, чтобы пользоваться им без скрипа, ведь так? Чтобы не иметь с ним проблем, не пытаться вывести из себя жалость в дальнейшем. За прокушенный в падении язык не гладят по головке и не целуют в больное место, хотя последнее Ник только что опроверг, видать. Но ему всё равно, больше никаких поблажек для милых больше_не_улыбчивых мальчиков, ни одной. Так по крайней мере Мур думает, но то вообще, что он об этом думает, что он почему-то сохраняет в себе эту способность, даже не желая к ней прибегать в такой момент, изводит его, выбешивая только сильнее и заставляя ненавидеть самого себя, и ещё сильнее ненавидеть Криви в этот самый момент. Или не ненавидеть, тут что-то другое? Ненависть стала ведь, если задуматься, только нелогичным и очень детским ответом на щемящее ощущение одиночества, того, что никогда не признает до конца собственный отец, на тревогу за благополучие своей семьи, за жалость, и самое главное - за... за желание быть любимым? Мерри, небось, прямо сейчас ненавидит его, плавится от этой ненависти, и вроде бы вполне себе справедливой, но - нет, нет, всё не так! Разве Николас чем-то действительно обидел его? Да, он говорит грязно, ему бы хорошенько прополоснуть с хозяйственным мылом свой рот, но ведь эти речи не имеют значения, это - так, чтобы проветривать ротовую полость, чтобы пускать на ветер слова. Да, он несколько раз приложил Криви, но - серьёзно?! Да на этом сранном квиддиче, да сгори все метлы Хогвартса в синем пламени, любой участник команды страдает куда больше! Травма в плече Колина - от квиддича, от того, что этот мудак что-то себе вывихнул и походу просто неправильно лечился, или не лечился вообще, а от неё, между прочим, Мур его исцелил! Потому что он хороший, он добрый внутри, почему никто никогда этого не видит?! Ему хочется размазать Мерри по полу - руки дрожат от желания, - но Кот сдерживает себя, как может, выбирает похоть вместо разрушения, как меньшее из зол, но получает взамен не понимание и прощение, а ещё больше негатива в свою сторону! Да почему?.. Ведь его чувственный и горячий рот сейчас не причиняет Криви абсолютно никакого вреда - тот ведь понимает это? А сам Никки если не понимает, то уж точно догадывается, что вряд ли за свою маленькую жизнь этому мальчику с девичьем именем приходилось испытывать что-нибудь подобное тому, что он невольно ощущает сейчас, даже если не хочет - а он ведь наверняка, к печали Ника, не хочет, тут и к гадалке не ходи. Ник с ним почти нежен, хотя мог развернуть его на живот и просто выебать, ничего не спрашивая, не интересуясь чужим удовольствием, и спокойно перешагнуть через Колина, которому наверняка бы сломал этим психику, а может быть, и вовсе жизнь. Но он даже сейчас, блядь, заботится о чужих чувствах хоть в какой-то степени, тут уж извините, чем богаты, тем и рады, когда разрывает изнутри от противоречий, когда борются плохая и хорошая стороны, ломая рассудок, то уже это - деяние, достойное награды. Хотя, может, награда Мура и есть сейчас у него под языком? Кожа Криви кажется ему сладкой, нежнее, чем у него самого, и он проводит по ней языком снова и снова, кусает чужие соски, а сам аж дымится, и водит ладонью с когтями по полу, оставляя в нём слабые - но наверняка заметные борозды своих царапок. То, что ему нужно, чтобы хоть немного сдерживаться. Хотя нет сил, и он же не джентльмен, поведший свою дамочку-целку на стопяцотое свидание, надеясь её наконец на что-нибудь развести. Разводить Криви вовсе не обязательно, тот и так уже подмят под ним, и у него нет выбора... Поэтому Кот выпрямляется, глядя смешливо на чужую грудь, на алые следы от укусов возле сосков, на следы собственной чуть липкой от возбуждения слюны, поблескивающие в почти полумраке раздевалки.
- Ну чего же ты такой тупой. - Кривится, произнося почти с состраданием, а затем спохватывается, что из-за чужой повязки играть лицом уже не перед кем, поэтому продолжает уже более спокойно:
- А мне не нужен никто другой, сладкий. И бояться мне некого. Я пришёл сюда по твою душу, Колин Криви. Я пришёл туда, чтобы заплатить за то, что ты делаешь со мной своей невинностью. Что ты делаешь со мной своим именем. - И от того, что Кот перестает сюсюкать, даже его "сладкий" звучит как-то очень серьёзно и с искренней горечью. Как солнце, то и дело выглядывающее из-за туч, хотя Мур уже готов умолять, чтобы пошёл дождь, чтобы его внутреннее небо навсегда заволокло свинцом, вновь на какой-то момент пробудившееся сознательное в нём заставляет ощущать почти жалость - Кот бессилен перед своими же эмоциями. Конечно, он смутно осознает, что вообще-то всё это легко лечится пиздюлями и медитацией, можно чередовать как угодно, но в виду его весьма скромного возраста и юношеского максимализма от каждого такого дурного приступа, мини-расстройства, ему кажется, что вот-вот наступит конец его собственного света. Кажется, что ни у кого ещё  не было так - но будет. У Криви будет, чёрт, пусть он тоже сломает себе мозг, хотя бы попытками выискать в происходящем сейчас логику, а Кот дополнительно порадуется этому, потому что логикой тут и не пахнет, действительно! Он отдаётся во власть чувствам добровольно, приносит им в жертву себя и Мередита, которым решил, кстати, заняться плотнее. Поэтому Ник двигается чуть вперед, пересаживаясь на живот Криви с бедер, а его рука скользит змеей за ткань чужих трусов, благо до них Кот успел почти добраться и в прошлый раз. Но вместо того, чтобы жалить, чтобы приносить боль, он проводит ладонью по члену Мерри, сбивая мешающую ткань - и обхватывает его ладонью, двинув ею на пробу несколько раз. Но смотрит при этом не на то, что же творит, а на чужое лицо, со злым удовлетворением считывая малейшее изменение в нём. Никто ведь не делал Мерри так, верно же? Он и сам небось себе никогда не дрочил, как же Кот польщен тем, что сам допустил себя к вожделенному...
- Неплохо, Мередит. Эта морковка меж твоих ног не подкачала так же, как и твой пресс. Я люблю, когда реальность соответствует ожиданиям. - А чтобы им обоим было удобно, Кот убирает руку буквально на миг, проводя по своей ладони языком, почти жалея, что Мередит сейчас не видит его - но ведь так ощущения острее, не так ли? Зато Мерри затем может почувствовать, как влажная от слюны ладонь снова крепко обхватывает его член, начиная двигаться свободнее, что ли - хоть из слюны та еще смазка, но скользит лучше. Это - то, что нужно Муру для начала. Чужие эмоции, чужие стоны. Ну же, крошка Мередит ведь немного постонет для него? Котик ведь так старается, так усердно двигает рукой, а другой в это же время всё равно скользит по чужим соскам, чувствительно царапая то один, то второй, и почти рычит от вожделения - на самом деле, ему уже почти тесно в одежде, но ради такого зрелища можно и подождать. Он ещё своего добьётся, как только...
Неожиданный шум откуда-то снаружи, хотя даже понятия такого секунду назад и вовсе словно не существовало, заставляет Кота замереть. Он так и держит член Мерри в ладони, а вот другой рукой закрывает ему рот, и успевает прошипеть "Тихо!", прежде чем слышит чьи-то приближающиеся шаги и слышит, как с другой стороны дергается ручка.
- Криви? Мередит, ты тут? Я искал тебя, ребята сказали, ты ещё в... Ты там в порядке? - звучит несколько взволнованный голос Фрэнка Лонгботтома, а кого ещё, блядь, могла принести нелёгкая? Кот закатывает глаза, и тут же сжимает рот Мередиту ещё крепко, наклоняясь к нему и тихо шепча в самое ухо:
- Не выдавай нас. Не откликайся или попроси его отъебаться, потому что твой дружок не поймет того, что увидит. - Шипит, при этом сам почти дрожа от того, как занервничал сейчас. Кажется, из-за того, что его отвлекли, Ник способен на убийство - а ещё, если честно, ему почти страшно и очень обидно, что его могут прямо сейчас лишить того, чего он только-только добился. Он хочет исследовать тело Криви ещё, хочет знать, когда тот кончит и как, хочет трахнуть его, а не оправдываться перед директором, к которому Лонгботтом-младший, такой же неебически правильный, как и его отец, его наверняка сразу и потащит, если прорвется сюда.
- Если ты его прогонишь, я сделаю тебе ещё приятнее. О, чёрт, хочешь ты этого или нет - ты возбудился, а я могу помочь... - Ещё немного патоки в голос, быть может, он взовёт если не к совести Криви, то к его тёмным инстинктам? Кот убирает ладонь со рта Криви, предоставляя ему выбор, что делать, а сам снова вытаскивает палочку: если сейчас их застанут врасплох, то - что же, он не собирается сдаваться без боя.

Николасу нравится, доставляет почти эстетическое удовольствие, что даже сейчас, в такой, казалось бы, напряженной ситуации, чужой член в его руке тоже весьма, кхм, напряжен. Люди, мужчины и женщины, устроены так забавно, что их телу бывает совершенно плевать на все высокоморальные ценности, ими управляют инстинкты, шепчут в уши обещание золотых гор за удовлетворение низменных потребностей. Николас одну такую в Криви сейчас раскрыл, ведь так? Тот действительно уже возбужден, и это заставляет Ника возбуждаться сильнее - всегда приятно добиваться взаимности, пусть для этого и приходится поработать. Слегка горчит в этой бочке мёда разве что то, что при иных обстоятельствах, без дополнительной стимуляции, у Мередита бы на него никогда ничего не встало. А разве Ник не хорош собой? Разве он не чертовски красив, даже не примеряя на себя чужих лиц? Хотя чёрт, будь Криви чуть более ласковым и податливым с ним, и Мур бы превратился для него, в кого угодно, стал бы чужой сексуальной фантазией наяву, принял бы образ - хотя бы частично - даже той же Ханны, которая так дорога сердцу малыша Криви. Или обратился бы во Фрэнка - всегда мечтал побывать в его шкуре, а тут представилась бы такая прекрасная возможность, и ведь наверняка и Фрэнка Колин тоже любит, пусть и несколько по-другому, как брата, допустим, такие чувства, как бы ни хотелось Коту это отрицать, прекрасно знакомы и ему самому, так вот, инцест ведь - дело семейное. Но этот гриффиндорский дурачок раз за разом пропускает мимо все данные ему самим небом в лице Мура шансы - так пусть теперь получает то, что заслужил. Но ему хватает, о да, Ник так хорошо знает это ощущение, когда вся кровь уходит вниз, когда разум выбивает, как пробку из бутылки с шампанским, и всё плавает-плавает в белой пене  - хочется уже не только курить, но и на радостях нажраться хорошенько, - потопленное в плотском удовольствии. Он хочет извести Мередита, хочет, чтобы тот скулил от удовольствия, чтобы окончательно сдался перед темной своей частью, которую Кот вполне успешно пробуждает не только вызванном в этом душке гневом, но и своей рукой. Какая разница, как, если итог один - светлый образ сломается, обнажая тёмное и на первый миг сладковатое нутро, блестящая в полутьме колба, до самой крышки заполненная вязким тёмным ядом, Кот жаждет разбить эту оболочку, сделать из неё "розочку", и испить хотя бы глоток чужой тьмы, самый первый и вожделенный не меньше, чем всё остальное, попадающее в дырявую котовью голову. Не голова это - сито, сквозь которые дымом вылетают идеи самого разного типа, дымом от адского пламени, горящего на его дне, заставляющего собственную тьму пузыриться, как раскаленную лаву. И всё, чего его мысли коснутся, застынет после мертвенным и черным... Мысли, но не руки, высвобождающие, жаждущие довести до пика - и сломать, разорвать кое-что другое, а воспоминания о чужом члене Кот бы забрал, как трофей, с собой на дно.
Забрал бы прямо сейчас - чёрт, оторвал бы в прямом смысле от досады, если бы Мередит поднял истерику, потому что не хочется уходить совершенно ни с чем. Но Мерри медлит, и Кот смотрит на него с подозрением, не позволяя себе даже намек на надежду. Переводит взгляд на собственные руки, услышав несколько странную просьбу - боже правый, чем Криви так нехорошо, он же будет говорить ртом, а не глазами, - обе заняты, кхм, волшебными палочками, да... Муру приходится выбирать между собственной похотью и желанием оказаться хотя бы в относительной безопасности, приберегая для себя возможность мгновенного отомщения, и он неохотно выпускает чужой член, протягивая руку и стягивая с Криви повязку, давая ему доступ к полумраку - не шикарные условия, но уже лучше, не так ли? Крепче сжимает его бедрами, не желая быть скинутым, если что - трясется не как кот, а как жадная мелкая псина, не желающая отдавать добыча. Криви - его добыча, мнение добычи не должно учитываться, и... Как тяжело послать в жопу банальное уважение, послать именно в чужую задницу, да, скользнуть в которую он так жаждет своим членом. Но уважение только возрастает, перескакивает на новый уровень, чтоб его, когда Мередит говорит Фрэнку вместо истерики, что всё хорошо. Ох чёрт, неужели он и сам ещё надеется, что всё не так плохо? Ник собирается ему показать, что все надежды тщетны, и что даже после того, как эти десять минут истекут, Мерии никуда не пойдет - хотя при мысли об этом по спине ползут неприятные мурашки, ведь Фрэнк даже если и уйдет сейчас, может затем вернуться, даже с кем-то еще, кто знает.
- Точно? - Фрэнк по ту сторону легко царапает ногтями дверь, не веря Криви и одновременно с этим стыдя себя за то, что вообще может допустить обман в словах своего лучшего друга. Но затем поводит плечами зябко и на время сдаётся: - Окей, Мерри, я жду тебя в гостиной... Через десять минут. - И уходит, несколько растерянный от того, что у Мерри появились от него, судя по всему, какие-то секреты. А хотя - разве не каждый человек имеет право на собственные небольшие тайны, даже от лучших друзей? Даже от родителей...
В общем, Фрэнк уходит, поглощенный этими почти философскими думами, а вот Кот остаётся, и его рука мгновенно возвращается Криви на член, на этот раз сжимая ещё сильнее и слаще - но на грани того, чтобы ситуация стала почти опасной.
- Ох чёрт, Криви, я не ожидал, что ты правда его отвадишь. - Признаётся почти с восторгом, и делает ещё несколько движений вниз-вверх по чужому члену, как блядскую награду, о которой Мередит не просил, и которой наверняка не жаждет. Или... - Так что же, это значит, что ты соглашаешься? - В голосе Николаса звучит удивление, почти недоверие, он он вглядывается в чужие глаза, только сейчас вдруг сосредотачиваясь на том, что теперь Мередит тоже, вообще-то, может его видеть - всё его возбуждение, всю его жадность, легко читаемую в лице и остальном виде Кота. Но раз уж он прошляпил основной момент, и не успел собраться, то поздно пить боржоми - пусть уж Колин видит, до чего довёл Николаса. В обмен тому открывается зрелище чужих таких красивых глаз, теперь, кажется, чёрных на самом деле, и румянец действительно смотрится на нём прекрасно, и вообще, весь вид Криви... Кот еле сдерживает голодный скулеж при взгляде на это. Чёрт, ему уже не терпится хорошенько оприходовать Мерри, не хватает только самой малости - согласия в чужом взгляде, но вместо него Мура потчуют серьёзностью, которая ему претит. Что же, он глотает и её, уверенный, что добьётся своего, но тут Мерри догадывается, чем можно взять кота за яйца почти в буквальном смысле куда крепче, чем любыми уговорами. Крошка Криви порет какую-то чушь о взаимной договоренности, хотя взаимностью пока даже и не пахнет, и это заставляет Кота напрячься, его рука замирает снова, а глаза буравчиками впираются в чужие - малейшая тень лжи на лице Криви заставит Никки психануть, и происходящее перейдет в настоящее изнасилование без всяких там расшаркиваний и беспокойстве хотя бы мнимом о чужом удовольствии. Но - нет, нет, Колин действует так хитро, что Кот почти готов ему аплодировать, он... он берет мастера споров на слабо! Тому так нравится это, кажется таким забавным, что Кот с распростертыми объятиями набрасывается на чужой крючок. Даже фыркает весьма самодовольно - и скалится хищно, как дикий зверь, искривляя лицо, потому что для его безобразия снова появляется весьма ценный хотя бы из-за своего количества зритель.
- Я? Струсил? - На одно мгновение, кажется, Мур действительно ощущает холодок по спине, но вовсе не из-за мячей, нет, это просто смешно, предлагать такое капитану-охотнику, но фраза "Коты любят играть" попросту его триггерит - что, неужели слух о Сноу Кэтс добрался и до Мередита? Это его коты больше всего любят играть. Но... Нет, вроде нет, и вместо подозрения Мур ловит в чужом взгляде нечто, что заставляет его возбудиться ещё сильнее, Кот даже не выдерживает и вздыхает рвано, с обожанием - он, кажется, успел уловить этот огонёк в глазах Криви, опасный, как ведьминские огоньки на болоте - и пропал. Окончательно и бесповоротно.
- Ох, драккл тебя побери, Криви, ты стоишь и пяти мячей... Да, пять. Ставлю на то, что я забью лично пять мячей в твои ворота... - Блядская ухмылочка, уже хотя бы более человечная, выглядит очень намекающе, не так ли? - ...и выебу тебя. За пять мячей. По рукам, Криви. - Только здесь, оказывается, Кота ожидает очередной подвох - Криви не может пожать ему ладонь, чтобы закрепить пари из-за того, что его конечности плотно приклеены к полу. И что, теперь из-за этого потерять эту крепкую настолько, что в неё верят оба, иллюзию контроля?.. Но мысль о том, что это окажется правдой, что у Николаса всё получится, и Мерри правда ему даст, у Мерри будет стоять крепко-крепко, Мерри позволит скользнуть членом ему между булок, -  а ведь у него внутри, наверное, так тесно и горячо, ааах - сбивает ему все здравые мысли, как сбивает ищейку со следа запах жареного мяса, если она слишком голодна, а Кот, чёрт возьми, голоден. Поэтому он решает закрепить это пари, расколдовывая чужие руки и ноги, но перед этим решает сделать то, что заставит Мерри, может быть, желать исполнения условий пари действительно сильно, обещая ему удовольствие - Кот нагло разворачивается на чужом животе к Криви спиной, делая вид, что собирается расколдовать ему ноги. Но для начала он по-хищному наклоняется, как-то почти неестественно выгибаясь в позвоночнике - лелея и холя себя за то, что его тело послушно, как пластилин, если нужно, - и проходится по члену Мередита языком - снизу, почти от яиц, и по всей длине, до самого кончика головки, завершая действие тем, что крайне пошло Криви туда чмокает - и с самым невинным видом вскакивает с него, поднимаясь и отряхиваясь. И только после этого взмахивает волшебной палочкой снова, давая Колину свободу, и протягивая ему ладонь, чтобы совместить два действия сразу - скрепить пари и помочь храброму маленькому гриффиндорцу подняться. То, что Мур сделал, он не посчитал унижением или чем-то ещё, это - только репетиция, трейлер из того, что он может сделать Мерри, если Кот выиграет пари, потому что, пусть договариваются они на секс, границы этому сексу никак не предусмотрены.
- Действительно, что бы я успел сделать за десять минут. - Ухмыляется, щурясь и смотря всё ещё голодно, но уже всеми силами пытаясь успокоить себя самого, и кивает в сторону душевой. - Но сбросить напряжение мы оба сможем. Я очень тебя хочу, Мередит Колин Криви. - И это - ещё одна фраза, полная почти горькой искренности, а затем Кот поворачивается к Криви спиной, и стаскивает с себя кофту, обнажая белое, как сметана, поджарое и выглядящее почти каким-то сухим тело... во всяком случае, верхнюю его часть. - Пошли-пошли, холодная вода - не дрочка, конечно, но в таких ситуациях весьма неплохо помогает. - Хмыкает, силясь отвести взгляд с чужого члена, но когда это получается, посмотреть в глаза Криви, то обжигает его, кажется, только сильнее.

- Я надеюсь, ты будешь играть честно, Мередит. - Звучит неожиданно от Кота, занимающегося тем, что пытающегося стянуть с себя брюки, где вдруг заел замок. Он тупо вжикает туда-сюда, никак не раскрываясь полностью, и Кота прорывает на нервный ржак - а что, реши он действительно Криви трахнуть, тоже бы так завис, разбираясь с одеждой? Одежда против. Весь ебанный мир против, но Мур ощущает облегчение, когда стащить брюки всё-таки удаётся - стоит член у него так крепко, что было в одежде слишком тесно. Даже легкое прикосновение ткани собственных трусов, тоже съезжающих вниз, ощущается почти болезненно. Может быть, трахни он Криви сейчас, кончил бы слишком быстро от того, насколько же ярко возбуждение. Так что, всё типа к лучшему?..
Он хотя бы не опозорится перед Криви, этого бы хотелось в последнюю очередь. Снизу вид не хуже, чем сверху, и вот это - настоящий Николас Мур, без прикрас, со всеми татуировками, с бусиной пирсинга на языке - успел ли Криви ею насладиться? - с синяками и ссадинами, со своим достаточно большим х...херовым таким багажом триггеров, связанных с собственной внешностью, которую он так боится потерять, и которая его не устраивает одновременно. Глазки папины, губки мамины, хоть так, хоть наоборот - а найдётся ли в нём хоть что-нибудь своё собственное, самим им разработанное, кроме такого забавного таланта прятать свою внешность, кроме ссаной необходимости прятаться. Дааа, заебись какое наследие, именно это он обязательно передаст своим детям - которых у него не случится. Незачем плодить не только нищету, но и безумие.
Ник чувствует кожей, что Криви на него смотрит, когда разворачивается и дефилирует в сторону душевой, слегка пошатываясь всей своей долговязой и не очень-то складной фигурой. Он может выглядеть лучше, он может быть идеальным, но... зачем? К чему эта фальшь, если прямо сейчас он невольно раскрыл Мередиту душу, черную и голодную до похоти и боли. Кот не будет говорить этого вслух, но он бы не отказался, чтоб это его размазали по полу. Но в итоге у него вместо пола и ощущения болезненного наслаждения - холод кафеля в душевой. И ледяная вода, пробуждающая мурашки, но перед тем, как всё же её включить, ежась заранее, Мур всё-таки считает нужным уточнить:
- Да не дружка я твоего боюсь, придурок, че он мне сделает-то, лекцию прочтет о том, что для интимного акта желательно согласие второго партнера? Заебись. - Криво ухмыляется, но продолжает чуть тише:
- Я папашку его боюсь, этот мудак въедливый, как кислота, нет, чтобы зарыться в травки свои и не париться - так ему блядь благополучие учеников важно... Ты, Криви, под его теплым крылышком, а я - нет. Он же меня сожрет, а Фрэнки - тот еще папенькин сынок, до него дойдет обязательно. - Но между тем Ник говорит - и ощущает вину. Он слишком хорошо помнит, как год назад на годовщину битвы в Хогвартсе - день своего второго, да и обыкновенного тоже, рождения - приперся ранним утром к профессору Лонгботтому вдрызг пьяный, обвиняя его во всех смертных грехах и давясь слезами, потому что он всю эту ночь пытался сдохнуть от повешенья или хотя бы передозировки алкоголем, а в итоге получил нихуя, но даже если бы он ушел, никто ведь бы не заметил, потому что этот неебически крутой замок до сих пор стоит, аве тем, кто его отвоевал, верно?.. Помнит Кот, и какой стыд ощутил, проснувшись на чужой территории, это было даже сильнее похмелья. Этот человек понял его и сказал ту вещь, которая до сих пор алеет и жжется у Мура на сердце рубцом, но ох Мерлин, ни к чему Колину Криви знать об этом. Привязанности - не то, чем Коту хотелось бы гордиться, он рассовывает их по карманам и достает оттуда, лишь оставаясь с собой наедине, и перебрасывает их в ладонях, как камешки, с любовью и отчаяньем глядя на их блеск. Одним из таких - алмазом - мог бы стать и Криви, но не судьба, епт.
Вода обжигает так сильно, пусть и холодная, что у Ника вышибает весь дух. Темнеют под струями волосы, и член будто бы скукоживается, но это было бы слишком просто - желание никуда не уходит. Оно въедается вглубь, под кожу, проникает сквозь поры, прячась там от внешнего воздействия, это что-то куда сильнее и глубже физических реакций. Мерри не знает, в какую хуйню он попал, но мысль о том, что его мечты могут сбыться и даже пробить собственные грани - выебать Криви по взаимной договоренности, вот бы Фрэнк им блядь гордился, - греет лучше, чем вода охлаждает пыл. И Николасу кажется, что он уже забил эти блядские три мяча, и еще два сверху, алому вратарю на погоны, ведь задача из условий этого спора весьма осуществима Слишком осуществима, он бы сказал, и поэтому, раз уж голова все равно немного отрезвляется, будто бы немея и покрываясь инеем от воды, Кот пытается найти в чужом предложении какой-нибудь подвох, ну, или на худой конец - но худые концы - это точно не про Ника, - скрытый смысл. Вот только сложно это делать, ощущая при этом на своём теле что-то забывшую там чужую ногу, и там, где его и чужое тела соприкасаются, и еще немного выше, у Мура всё равно всё горит, несмотря на ледяные капли, катящиеся по его коже. Ну, и зачем Криви этот показушнический жест? Он ведь придерживает Ника скорее только для вида, они оба наверняка понимают, что если Мур действительно захочет продолжить - он сделает это даже ценою разбитых яиц, здесь и сейчас весь его смысл в этом, у него есть длинные пальцы и очень горячий, пусть и грязный, рот, поэтому иллюзорная возможность Криви уделать - довести его до оргазма, насладиться его стонами, ловя их своими губами, боги, как же хочется, - продолжает присутствовать, витает где-то в воздухе, вьется вверх дымком, когда Кот, решив наконец, что холода ему на сегодня хватит, и так предостаточно того, насколько же холоден к нему Колин, переключает воду на горячее, прикрывая глаза и аж шипя от удовольствия. Смотрит на Мередита ехидно, будто оттаивая, но затем вздыхает так тяжело, как мог бы человек, проживший богатую и долгую жизнь, вздыхать от чей-то узколобости и юности... В общем-то, в плане сексуальном точно, так и есть? Криви вообще знает о каких-нибудь позах там, кроме миссионерской? А то Кот прямо жаждет ему их показать, и не только показать, но заставить почувствовать - тоже.
- Чёрт, я до этих пор думал, что ты не тупой, сладкий. Неужели ты блядь не допер до сих пор, что мне вообще поебать, из какого ты факультета? Я бы хотел тебя, даже будь ты из сраного Хаффлпаффа. - Кажется какой-то ностальгической и обращенной внутрь себя улыбка при воспоминании о прекрасном осеннем вечере, который он провел в прошлом же году с Морганом, особенно о том небольшом периоде, который Морган провел в нем. Кхм, но не для сладушки Криви, опять же, такие подробности, поэтому Кот решает только слегка его расшатать и взбодрить, не давая расслабиться, что рядом с Николасом Муром его ждет хоть кроха спокойствия - рука, неожиданно теплая несмотря на недавнюю температуру воды и то, что Кота всё ещё потряхивает,  потому что кошки блядь ненавидят воду, опускается Мередиту на бедро той ноги, которую он так опасно прижимает к Муру, и медленно скользит вверх, а потом назад, прочерчивая невидимую линию почти до чужого колена. Это происходит слишком явно, чтобы Мерри мог вспылить и сослаться на чужую подлость, и слишком равнодушно со стороны Николаса - но равнодушно к возможной угрозе, витающей в воздухе, но не к его внутренним ощущениям.
- Ох блядь, я тебя таки выебу, и ты будешь скулить от наслаждения, как сучка, Криви. - Скалится, произнося эту фразу со страстью и вкусом, а ручки-то вот они, уже прижимаются к медленно теплеющей стене, словно бы никто никого не трогал. - И тебе повезет, если ты найдешь партнера лучше, чем я, когда-нибудь потом, но обещаю, момент нашего взаимодействия ты никогда не забудешь. - Он не угрожает даже, а попросту заклинает, желая, чтобы каждое его слово действительно въелось Мерри в мозг, как въелся Нику в разум и немного даже в сердце, весь его такой милый гриффиндорско-неуклюжий образ, начисто перечеркивающийся уже одним блядь именем - и фактически согласием из-за дешевого спора, что туманит и смущает его.