Стук каблуков по пустой сцене. С этого же всё начинается? Тайтус обхаживает еще пустые владения, он отсчитывает время до открытия, поглядывая то и дело на резные настенные часы, подсвечивающиеся в темноте. Это кабаре, классическое по своему изначальному замыслу, в которое он привнес вкус и молодежный стиль, как в своё время Патрик Уркхарт привнёс экзотики в отцовскую лавку, находится словно на границе между двумя мирами. Просторный зал, где за ширмой прячутся декорации на любой вкус, где можно устроить полномасштабное представление на любой вкус, если вдруг появится такое желание, но где при этом можно попросту отдохнуть, слушая спокойную мелодию, льющуюся из музыкальных автоматов, или же наслаждаться живым звуком от музыкантов, которые сегодня не выступают где-нибудь ещё. Имелся ещё, конечно, и постоянный состав, но ему тоже нужно было подавать время на отдых - поэтому кабаре преображалось независимо от дней недели, но зависимо от желания владельцев, даря разнообразие и лаская практически любой вкус - вкус тех, кто находился внутри, разумеется. Снаружи при этом рос и крошился словно бы отдельный от кабаре мир - да, Персивалю именно так и казалось порой, что кабаре было центром его Вселенной, целого мира, оно поглощало его целиком, потому что там молодой человек просыпался каждое утро и под утро же засыпал, там он проводил свои свидания и деловые встречи, там он наслаждался жизнью, отдыхая, и там же он работал, если не был нужен в Аврорате, и если не было собрания в Альянсе - да, на первый взгляд казалось, что Тайтус Уркхарт выше всего всё-таки ставил официальную работу, сохраняя при этом свои чистокровные идеалы и даруя им второе место среди приоритетов, а кабаре было так, развлечением, но на самом деле именно это место раскрывало его суть, именно здесь он был максимально собой. Сама жизнь Тайти - это шоу, и разве не был абсолютно каждый вечер в кабаре таким вот мини-шоу? Конечно, в шоу Перси превращал вообще всё, что с ним происходило, но это было немного другое, он просто привносил в свою окружающую действительность ошметки своего внутреннего мира. И за пределами кабаре это кому-то не нравилось. Не нравилось то, как выглядело это дрянное местечко, не нравилась музыка в нем и блеск огней от заката до рассвета, не нравился и по крайней мере один из хозяев - Салем был слишком серым, как кот в темноте, поэтому наибольший гнев своей персоной провоцировал младшенький (средненький, но это то, о чем они не знали), - им не нравилось то, как себя вел Персиваль, не нравилось то, как он одевался, как он говорил, как он дышал... Но разве это имело особое значение? Дурная слава - тоже слава, и чем больше человек проклинало Тайти - тем больше о нем помнили, ну разве не так это работало?
Ох, он знал, как это работало. Действительно знал, потому что разбирался в этом, потому что сам был деталью этого гигантского механизма, шоу в себе и лицом своего шоу. Он наслаждался тем, как в тишине, не нарушаемой вообще ничем, кроме его дыхания, раздавался стук каблуков его вполне себе мужских ботинок, и эта тишина была так обманчива, потому что вот уже через двадцать минут она сменится на океан всевозможных звуков. Но это случится через двадцать минут. А еще по их прошествию сменится освещение - с медленно тускнеющего естественного из окон, в котором танцуют пылинки, на неон или уютный огонь свечей, напоминающих собой электрические лампы, во всяком случае, из-за заделанных под них подсвечников - смотря что придется по душе сегодня, оставшееся время - на выбор. А еще через пять минут, что наступят куда быстрее, зал наполнится персоналом, который будет сновать туда-сюда в предпаничном, и одновременно с этим - восторженном состоянии, потому что каждый день - как праздник, и когда двери "La folle Monique" раскроются, всё должно выглядеть идеально. Конечно, здание, находящееся в Лютном, не было местным аналогом Бродвея, где гигантские очереди устраивались задолго до открытия, но по крайней мере ещё через пару часов от заката заведение действительно будет заполнено как минимум наполовину - то, с чем, по скромному мнению Салема, можно работать, при этом не падая в убыток. Хотя раз на раз не приходился, конечно, но в любом случае, это кабаре - пока единственное в своём роде во всём магическом Лондоне, и каждый день найдутся те или иные желающие развлечься (а временами и подзаработать) именно здесь.
...Иногда, впрочем, находятся и желающие устроить скандал. Прошли те вожделенные двадцать минут, которые похожи своей трепетностью на страстные прелюдии, прошло и несколько часов после - однако они так и не довели Тайтуса до морального оргазма. Для полного счастья не хватало чего-то - может, быть, его?
Такие свободные вечера выпадали нечасто. На работу сегодня было не нужно, очередное собрание не созывалось, Салем как раз к этому самому моменту оставил на сегодня попытки привить своему младшему брату любовь к документам и объяснить, во что вообще обходится содержание кабаре, в какие проблемы и финансовые затраты - тот любил кутеж без того, чтобы пересчитывать копейки, и шоу без того, чтобы брать пятиминутку на перекур. Дело было вечером, делать было... Спустившийся на первый этаж Персиваль решил совершить обход по своим владениям. Он поспорил сам с собой, что сегодня не будет выступать - тем более, находились желающие кроме него, тогда зачем лишний раз привлекать внимание? Стоит отдохнуть, заказать себе пару коктейлей, и отправиться обратно на второй этаж, отдыхая под ласкающие звуки джаза из автомата, он так сгорит на работе. Он горит - как самая яркая звезда Лютного, и пламя это загасится, пока он летит в преисподнюю, сгорая, только лишь с конечным пунктом назначения. А до тех пор - пусть они плавятся под его величием.
Так кем же были все-таки эти загадочные "они"? Таких "их" он вдруг нашел взглядом, причем еще стоя на лестнице - прямо у сцены. И легко скользнув сквозь толпу, поправил сползающий с плеч пиджак с окрасом под золото - о, ты действительно собирался сегодня не привлекать к себе внимание, Тайти?, - и направился в ту сторону, ощущая себя раздраженным хотя бы потому, что некто просто порочит это заведение своим почти полностью отсутствующим чувством стиля - реанимировать такое уже вряд ли получится. Чёрт, и где же ты научилась так одеваться, детка? И где этот выродок учился петь?
- Всё в порядке,... мисс? - Возможно, руководимый самой дланью судьбы, не иначе, оглядев некий сгусток народа, Тайтус обнаруживает в качестве парламентера среди этих уже не совсем трезвых лиц именно Фрэнсиса. Возможно, тот привлекает его своей некой почти вычурной подменой, просто бросающейся в лицо. Эта маска тебе велика, кисонька. И Уркхарты ненавидят фальшь, но именно в этот вечер кто-то здесь срывает джекпот, и хотя в голливудской улыбке Тайти не понять, кто он этому заведению - пафосный официант, менеджер кадров или вообще подвыпивший посетитель, от него веет властью и шоу просто на животном, инстинктивном уровне. Весь такой лощеный, пахнущий вишней, ромашковыми заготовками для чая и совсем немного - дорогим виски (хотя в рот сегодня не брал ещё ни глотка), в этом золотом пиджаке, и смотрящий своими темно-карими глазами так, что под этим взглядом может плавиться железо, но скрывающий смутное неодобрение разве что в тоне, он невольно притягивает внимание, не так ли? Внимание всеобщее - будем честны. Особенно когда разворачивается к подвыпившему субъекту, которого недавно Фрэн охарактеризовал, как мачо, и наклоняясь к нему, отвлекая прикосновением к плечу, что-то шепчет на ухо, при этом кивая на охрану - два атлетично сложенных мужчины в черных костюмах на выходе ловят его быстрый взгляд и кивают в ответ, - а затем выпрямляется и просит официантку под удивленные взгляды:
- Ещё бутылку вина этому мсье... за счет заведения. И обещание тишины. - Затем он переводит ставший чуть более мягким и любопытным взгляд на Фрэна, продолжая ему улыбаться:
- А Вам? Я не хочу, чтобы в моём кабаре устраивались конфликты, когда всё можно уладить вполне мирным путем. - На мгновение в улыбке его мелькает что-то жестокое, тёмное. Но мгновения так быстротечны, ведь так? - Как насчёт того, что за выпивку Вы сегодня не платите, а я помимо того предлагаю в обмен на скучные завывания свой собственный голос и... Быть может, дарую затем возможность спеть Вам? - Щурится довольно, как налакавшийся сливок кот, и понимает - Салем за этот "номер" и общее расточительство утром его прибьёт.  Стоит ли жалеть об этом? Пусть ему отвечает эта милая недама.

Тайтус щурится, оглядывая Фрэнсиса на сей раз с ног до головы, не скрывая своего любопытства. У того есть какое-то преимущество перед сотнями таких же на первый взгляд дешевых масок, которые они напяливают, заходя сюда, и именно это вызывает уважение. Он мог бы сегодня же пустить ищеек, покопаться в чужой биографии, выудить оттуда хирургическими щипчиками и долго рассматривать под микроскопом тайны, но - хочет ли? Или именно это уважение и легкая заинтересованность не позволяют окончательно скатиться в небрежность, заставляют жаждать увидеть что-то ещё самому, не через чужие руки. Будет ли у этого вчерашнего юнца - а ведь перед ним особь мужского пола, не иначе, этим прикидом можно обмануть кого угодно, но не Короля Шоу, - чем его удивить по-настоящему? Сколько их таких, горячих и голодных, или наоборот - успевших за свои юные года разочароваться и желавших утопить горе в вине, проходили мимо него? Тайтусу двадцать шесть, но иногда он чувствует себя так, словно ему как минимум девяносто. Слишком...сложно...удивить. Он ещё каких-то полгода назад утверждал бы - что и вовсе невозможно, однако вот же, пригрел на груди змею, точнее - львёнка за барной стойкой. Мерри нет сегодня на месте, но это ничего не меняет, мальчишка всего-то получил отгул, а из сердца Уркхарта-среднего, увы, его вовсе и можно вырвать только разве что с этим естественным насосом. А ведь прошло так мало времени... Так что Тит удивляется сам себе, но мир не ограничивается Мередитом, так будет ли хоть кто-нибудь ещё на этом свете, кто по-настоящему позабавит его? Ну хоть немного.
Сама собой напрашивается мысль, что возможно, Мерри и эта "мадама" знакомы. Вообще-то, это даже логично, учитывая, что на вид они одного возраста, а значит, и учились в одно время. Кто знает, что происходило в Хогвартсе за последние года? Тайтус знает только, что с Хогвартсом произошли они с Забини, но так когда это было-то? Года школьные, года удивительные. Тайти заканчивал школу, будучи тем ещё посмешищем, а куда движется его дерзкий собеседник - назад, вперёд, или в нерешительности и одновременно давлением неизбежности замер на месте?.. Хочется узнать - но время придёт, почему-то он уверен. Не гадал на кофейной гуще, однако предчувствие сладостно греет, в это же время отдаваясь лёгкой щекоткой где-то в затылке.
- Ну надо же... - Тайтус улыбается, действительно, несколько удивлённый чужим ответом - и удивлен приятно, надо сказать. Хотя чужая упертая уверенность в себе, слишком уж явная, чтобы быть таковой на деле, может сыграть с её обладателем злую шутку. От таких подарков судьбы не отказываются, глупенькая. Тайти ведь может быть не только подарком, но и проклятием. Однако его действительно поразили, поэтому он даже оглядывается, прежде чем откашляться и почти смешливо произнести:
- Миледи, я - хозяин этого заведения. - Склоняется в лёгком поклоне, но не протягивает руки. - Если ещё точнее - его совладелец. И Вы правы, вино здесь действительно прекрасное, я дегустирую его лично... - А затем из кармана его пиджака вспархивает и доверчиво протягивается зажигалка.
- Что же касается Моники, то жизнь куда прозаичнее - она вообще по большей части лишена красоты и юмора, не находите? Моника - бывшая моего старшего брата, который основал сие заведение. Не уверен, что по медицинским показателям она была сумасшедшей, но психованной стервой с завышенной самооценкой - точно. - Говорит доверительно, но вместе с тем почти ядовито, добавляя колорита в голос, чтобы спустить явно замечтавшегося и потерявшегося в романтике юнца на землю, но чужая мысль... всё-таки цепляет его. Сумасшедшие? Да, точно, в той или иной степени - все в этом мире. А учитывая, что в этом заведении Тайтус Персиваль Уркхарт - царь и бог, может ли он позволить себе быть самым безумным здесь, и не быть в ответе за это? Тайти разворачивается и уходит, напоследок бросая через плечо: "А предложение поделиться своим голосом с миром оставляю в силе - он неплох".
И куда же направляют Уркхарта стопы? Ему нравится то, что на самом деле ответ очевиден. Всё не_тайное становится явным, когда он вскакивает на сцену с таким видом, словно был для этого рожден, словно это - лучшее, что с ним происходило. Птенцы учатся летать, прыгая с гнезда - Тайтус учится жить, оказываясь на сцене. Вот только он свои крылья уже давно распустил, и поэтому...
- Alright, alright...
It's a hell of a feeling though! - Музыка обрушивается на совершенно неподготовленный зал мягкой лавиной, обволакивает тесно-тесно, не хуже какого-нибудь "обнимательного дивана" для одиноких одиночек, и плавно ведет за собой, заставляя двигаться в такт - и не медленно и плавно, как в колыбельной, а чтобы прожечь этим жизнь.
- Who are these people?
I just woke up in my underwear,
No liquor left on the shelf...
I should probably introduce myself. - Он ведет оживившихся посетителей кабаре, как мальчишка с флейтой из сказки - мышей. Делает это, почти смеясь, и его сильный, полный довольства собой и наслаждения происходящим голос вздымается вверх. Видел ли когда-нибудь Фрэнсис кого-нибудь, кто делал бы это настолько легко? Вряд ли ему доводилось. Петь для Тайтуса - как дышать, это уже безусловный рефлекс, и ему совершенно не жаль ту часть себя, которую он отдаёт в песне, не жеманничая, а дегустируя эту свою способность и реакцию публики каждый раз, как в первый.
...и ему аплодируют, когда он заканчивает петь, это тоже естественно, но вместе с этим это и часть шоу. И Персиваль улыбается, поднимая палец и поднося к губам, чтобы заставить зал притихнуть. Затем, окончательно завоевав внимание абсолютно всех собравшихся, улыбается ещё шире - так, что ещё немного, и на пол польётся сироп.
- Господа!.. Господа и дамы. Я совершенно забыл сообщить, что сия композиция посвящалась моей новой знакомой, сидящей вон в том углу. - И в это же время по залу подымается шепоток, и большинство из них видит, куда смотрит Тайтус - и обращает свой взгляд вслед за ним. - Очаровательная незнакомка не спешит представиться, но, может быть, мы попросим её сделать это здесь, на сцене? Чтобы не печалить вашего покорного слугу. - Поднимается волна смешков, толпа уже завоевана им - и ждет хлеба, зрелищ, и, может быть, крови. Чтобы не дать им последнего, Фрэну остаётся разве что взойти на сцену? А Тит, между тем, продолжает, не сводя с него взгляда:
- Заодно наша незнакомка, быть может, почтит публику своей песней? И может не бояться негативной реакции: здешние завсегдатаи кого только не видели на этой сцене. В том числе недавнего щегла под градусом... Ну, что? Поддержим даму аплодисментами? - И они аплодируют, что им ещё остаётся, заинтересованные, что же ещё им преподнёс младший из владельцев заведения. А он смеётся внутри, как мультяшный злодей, и ему не стыдно и не жаль - он ведь сначала предложил по-хорошему. К тому же, ах, что это там?.. Охрана неожиданно плотнее сомкнула ряды, показывая, что никого в ближайшее время не пропустят - или это только агрессивная иллюзия, чтобы подбросить перца? Никто не берет в заложники своих клиентов. Никто не заставляет гостей заведения петь. Или...