Успехи Элиссон в зельеварении плохо поддавались описанию, особенно в школьных стенах, где не особо приветствовалось столь активное использование нецензурной лексики. За собой она была готова признать не самую большую часть вины в происходящем, то есть, врождённую и никак не поддающуюся лечению даже самыми сильными подзатыльниками от щедрой матушки-судьбы невнимательность и рассеянность. Перепутать ингредиенты? Запросто. Порядок их закидывания? Ещё проще. Смахнуть котёл так, чтобы он наподобие костяшек домино перевернул все остальные котлы в не самом большом кабинете, устроив такое светопредставление, что преподаватель будет неделю заикаться? Удалось аж дважды.
Практикант Кэрроу держался лучше, видимо, и сам был не подарочек, да и в последнее время они вроде ладили, хотя до сих пор девушке казалось, что со всеми, кто хоть мало-мальски шарит в этом так называемом искусстве - её классовый враг. Но вот мечтающий сбагрить свежей крови своё место преподаватель последней её выходки не выдержал и строго-настрого запретил мисс Майерс посещать его лекции, пока выбранная им из кружка зельеваров жертва, обязанная теперь натаскивать никудышную ученицу, даст своё добро.
Обидно было, что назначенный товарищ мало того, что принадлежал к достославному семейству Поттеров, то есть, чисто теоретически, имел шило в заднице ничуть не меньшее, чем она сама, так сказать, фамильное наследство; так ещё и учился на целый курс младше, видимо, преподаватель окончательно потерял в неё веру и решил, что программу седьмого курса Лисс сможет освоить только посредством массового убийства.
Девушка сидела на столе учителя, само собой, сейчас пустовавшем, закинув одну ногу на другую, и сосредоточенно накручивала длинную тёмную прядь на указательный палец, скосив к ней глаза. Занятие было не самое высокоинтеллектуальное, но на безрыбье, как говорится...
Хэллоуин наступал на пятки, а она торчала в сырых противных подземельях, пытаясь сравнять счёт в игре, в которой не могла выиграть, вместо того, чтобы веселиться вместе со всеми, попивая тёплый тыквенный сок в гостиной Гриффиндора и придумывая шалости на праздник. Впрочем, шалостей, кажется, хватало.
Собственно, поводом к такого рода тюремному заключению - интересно, а чем Поттер провинился? - послужило зелье памяти, которое и впрямь запомнилось надолго всем присутствовавшим при процессе изменения оригинального рецепта гриффиндоркой, почему-то в середине страницы начавшей читать соседнюю. Получилось, по крайней мере, оригинально. Хотя как раз в этом никто и не сомневался, особенно в тот момент, когда из котла с немыслимой скоростью полезла ядовито-жёлтая пена, сопровождающаяся весьма специфическим запахом, от которого пуффендуйка, сидевшая за соседней партой, потеряла сознание, а более жаждущие жить товарищи обоих факультетов рванули к выходу так, что уронили бедного ринувшегося на помощь профессора, да к тому же выломали косяк.
За косяк он, впрочем, не обиделся, скорее за то, что Ли, дёрнувшись, вывернула треклятый котёл на покрытую сединами голову, отчего та стала приятного солнечного цвета, но аромат всё же убивал сов на подлёте. Так или иначе, профессор не оценил.
Иногда Майерс казалось, что он как-то странно на неё смотрел, пытаясь понять, действительно ли всё происходящее является цепочкой случайных событий, а не тщательно спланированными попытками убийства. Ей оставалось только вздыхать.
Ну и учиться.
Когда-нибудь они просто примут как факт то, что толку от этого всего нет...
Девушка оглянулась вокруг: пустой кабинет выглядел даже почти мило, но всё же лично ей очень не хватало окон, да и ярко-жёлтое пятно на печально знакомой парте, которой пока не смогли вернуть менее радужный цвет, как, собственно, и голове уважаемого человека, напоминало о боевых подвигах этой недели. Иногда ей казалось, что самые отъявленные хулиганы завидовали её недюжинному таланту всё портить, и Ли с лёгкостью отдала бы его, если б знала, как...
Дверь скрипнула, и Майерс повернулась к проходу, не понимая, как лучше встретить того, кем преподаватель пожертвовал вместо себя любимого.