Ты веришь мне?
Осенний Лондон в такие дни особенно прекрасен - небо сегодня смилостивилось, и так и не пролилось на землю дождем, а сейчас, когда начало вечереть, небо и вовсе окрасилось в лилово-бардовые тона, словно кто-то разлил по нему банку с краской и торопливо попытался стереть перепачканный небесный лист, но пролилось слишком много. В воздухе пахнет осенью, приближающейся прохладой, немного - опавшими листьями, а конкретно здесь, в центре маггловской части - еще и выпечкой, и газом от машин, и кофе, и духами от проходящих мимо мужчин и женщин. От самой Ирмы доносится смутный запах клубники, и это даже не духи - шампунь. Она распускает волосы, ощущая, что тупая боль словно бы берет в тиски голову, а стягивающая волосы в конский хвост резинка только усиливает это ощущение. И когда пальцы тянут за резинку, высвобождая локоны из её плена, то они ниспадают на плечи мягкими волнами, ловя переливы от ламп, и Эмилия становится куда роскошнее, хотя у неё даже нет никакой укладки - просто голова вымыта этим утром. Из яркого в женщине только пальто - тоже новое, потому что старое буквально на днях пришло в негодность, а подготовиться к новому сезону и первым холодам Олридж как-то забыла - поэтому обновку она приобрела в рекордный срок, несколько стесняясь своего вида - хватает только пальто, действительно, оно - как маяк, почти агрессивно алое, но если честно, этот цвет ей к лицу, и пусть школьные годы прошли под черно-желтой расцветкой, красный отлично передает горячность хозяйки пальто. Только этот цвет со временем потускнеет, а сама она надеется, что нет - останется гореть, гореть желанием помогать, чтобы вытаскивать из беды тех, кто нуждается помощи. И на самом деле, тут всё немного даже глубже, чем может на первый взгляд показаться, потому что Ирме бы не только лечить от волшебных вирусов - она уже успела перейти за эти границы, желает мыслить шире, охватить больше пространства.
...но иногда это вроде бы благое намерение ведет если не в ад, то к большим проблемам. Эмилии кажется, что лучше бы она в то утро не бралась за газету. Просто обошла стороной эту светскую утреннюю деталь, насладилась бы кофе с мужчиной, с которым провела эту ночь, и распланировала как-нибудь по-уютному день, чтобы гулять в парке весь день, есть сахарную вату или, чего уж там, мороженое, дабы придать жизни относительно слабого, но всё-таки риска заболеть, например. Только вот черт её дернул, попивая этот самый кофе, выйти на крыльцо и взять из ящика утреннюю газету, которую по обыкновению принес почтальон. Сначала ничего особого не попадалось на глаза - Британия, что маггловская, что магическая, просто сонно и величаво ворочалась. Они все, поодиночке и вместе, были бессильны, хоть особенно в это послехэллоуинское утро, видя остатки ночного празднества, в это верить особенно не хотелось. Но потом взгляд женщины зацепился за одну из статей... Схватившись за края газеты и придвинув её к себе ближе, она задела рукой и опрокинула прямо на статью кофе из перевернувшейся чашки, но почти не обращая на это внимание, прочла по прекрасно проступающим даже сквозь коричневое пятно буквам о том, что поразило её до глубины души. Несколько удивленный таким изменением в женщине спутник был выпровожден, а сама Ирма понеслась со всех ног в ММ, и вот там, уже на своём этаже, спеша прямо к Вейру, случайно врезалась в кого-то в коридоре, и на пальто её выплеснулся уже даже не кофе, а быстро разъедающий ткань химикат - прекрасно, восхитительно просто. Пальто тут же было не просто отправлено в мусорку, а изолировано, а сама Олридж, слишком взволнованная после статьи, устроила своему непосредственному боссу настоящую истерику, обвиняя его во всех грехах и требуя клятвы о том, что это не он всё подстроил. Из-за них погиб человек! Совершенно невинный! И более того, из-за этого мог пострадать её друг!
...Она долго собиралась, прежде чем написать Стоуну. Осторожно вызнавала всё, даже инкогнито встретилась с журналистками, расследовавшими тот случай, полюбопытствовала у Джорджа, что видел он - боги, она не выдержала бы, если бы что-то случилось с ним, - и только потом, чувствуя, что совесть не дает ей спокойно есть и спать, и что еще хуже, мешает работе, решила предложить давнему знакомому встречу. Конечно, с Каем всё обошлось - с него быстро сняли все обвинения, стоило подтвердиться алиби, но Ирме было стыдно и неспокойно. Она уже не могла извиниться перед почившим Корхоненом, который погиб не от рук Кая, и даже не от рук Борджина - от её рук, Эми винила себя, - но с Каем-то за приключенные неудобства еще не все потеряно, верно?..
Он согласился увидеться к концу недели, хотя по удивленному тону ответной весточки Эмилия поняла, что Стоун вряд ли ожидал встречи, да еще в подобном месте. Однако он, кажется, был ей рад?
Они познакомились, когда Кай был еще школьником, а она - юным специалистом. Это вообще был не её случай, не её этаж... это был её любопытный нос и её жалостливое сердце, а заодно - дырявый рот подружки с как раз нужного этажа. Они разговорились о магглорожденном мальчишке, чья мать погибла в аварии, и в которой чуть не остался инвалидом сам. Храни Мерлин магическую медицину? А глаза у него, говорила та самая подружка, на целый год младше самой Ирмы, голубые-голубые, красивые. А приглядывает за ним то и дело преподаватель из Хогвартса, тренер по квиддичу, и не лень ему постоянно мотаться? В общем, любопытство сгубило кошку, а Ирму заставило проникнуть в чужую палату, нарушая покой больного, с которым разница в возрасте у неё была не такой уж и гигантской -  мальчишка оказался однокурсником её любимого кузена, и как выяснилось в процессе беседы, которая завязалась между ними, с Чарли Кайсан, так звали юного пациента, - имя ей показалось красивым, -  был даже лично знаком. Она не может сейчас объяснить, руководило ли ей в тот момент что-то еще, и вряд ли может предположить настоящую реакцию на себя - яркую, громкую, огненноволосую тогда еще девушку, можно сказать, потому что ей было тогда столько же, сколько ему сейчас. Но по крайней мере, Олридж искренне старалась отвлечь его от неприятных мыслей, которые вполне могли засесть у пережившего такое мальчишки, и вроде бы у неё даже получалось. Она завлекала беседой, увлекала в непринужденный, но весьма интересный разговор, много жестикулировала и смеялась, а после первого раза пришла еще раз, и еще, однажды даже столкнувшись в коридоре с профессором Дюбуа - и получив от него почти угрозу, смешанную с мольбой его не выдавать Каю. Хорошо? Она почувствовала, что мальчишке ничего не грозит от преподавателя. Хорошо. А потом Кая выписали из Мунго, он вернулся в Хогвартс, и Эмилия иногда писала ему, и виделась с ним на каникулах, интересовалась успехами - это было... тоже хорошо, да? Её душа была спокойна, потому что она не нарушала своего главного правила не общаться с пациентами слишком близко, потому что это могло повлечь за собою неловкие ситуации. Кай не был её пациентом, Кай был её... другом? Приятелем уж точно.
Поэтому она была как минимум рада его видеть, хотя и не хотела бы отвлекать от работы - опасной в несколько иной сфере, чем её собственная, особенно сейчас. Ещё бы и повод был каким-нибудь более приятным... Но вообще, можно ведь было объединить несколько вещей в эту, да? Такой маленький бонус, чтобы сгладить волнения последних дней, она его заслужила. Если сможет извиниться, при этом не раскрыв свою причастность к делу, из-за которого у Стоуна были проблемы - уже прекрасно.
Ирма встречает Кая распростертыми объятиями. Расчувствовавшись - они не виделись с середины лета, так уж получилось, - даже чмокает его щеку, оставляя след от помады, и смущенно проводит по нему большим пальцем, стирая - тоже клубничный, и почти бесцветный, но всё-таки.
- Я так рада тебя видеть, Кай! Ты знаешь, мне кажется, с каждой нашей встречей ты хорошеешь всё больше. Наверное, за тобой бегает как минимум толпа девиц. - Улыбается задорно и подмигивает Кайсану, такая вся живая - огненная, - перекрывающая чем-то идущим изнутри даже яркость собственного пальто. От её рук исходит тепло, как от одного далекого, но всё-таки родственника, с которым Стоун тоже более чем знаком. Круги замыкаются. И с одной стороны это даже хорошо, только пожалуйста, пусть будет поменьше поводов... таких, как сейчас. Пусть встречи вообще будут без них, просто из взаимного удовольствия.