Отчего-то существует весьма живучее мнение, что преподаватели – это такие замкнувшиеся на своём предмете люди, ничего за его пределами не видящие. Нет, такие, конечно, и впрямь всегда найдутся (и здесь самое место припомнить во всех смыслах вечного профессора Биннса), но по большей части ничего не замечать, целый год живя бок о бок друг с другом всё же практически невозможно. Не обращать внимания, потому что тебе всё равно – да, вполне вероятно, но это уже другой разговор. Однако, если ты не глухой и не равнодушный – а профессор Невилл Лонгботтом никогда не был ни тем, ни другим – хотя бы даже из по большей части пустой болтовни студентов до начала занятия понять можно немало. Не говоря уже о личном общении с подопечными со своего факультета и, разумеется, собственными детьми.
В этом году в школе, конечно, творилось слишком много всего странного и мрачного, дававшего студентам отличную тему для разговоров и сочинения самых невероятных сплетен, а самому Лонгботтому – повод для беспокойства и весьма мрачных мыслей. Но даже со всеми этими загадочными происшествиями, повторениями истории и исчезновениями посреди года всегда оставалось место для будничных разговоров об отметках и учителях, особенно новых, с кем ещё не выстроили подходящую линию поведения и к чьему стилю и особенностям преподавания не успели привыкнуть.
Имя Тайрона Макнейра звучало в таких разговорах с завидной регулярностью и почти никогда – в позитивном ключе. Да что там, создавалось впечатление, что хорошо о молодом преподавателе отзывался разве что Фрэнк, считавший того, пусть и строгим, но тем самым заставляющим нерадивых студентов заниматься лучше. Увы, мнение сына – вежливого отличника – было каплей в море долетавших до старшего Лонгботтома возмущений несдержанностью нового профессора Трансфигурации, его язвительными замечаниями на занятиях и разгромными комментариями к письменным работам, «Троллям» за любую мелочь  и прочее, и прочее. Да вот буквально на днях Невиллу пришлось успокаивать гриффиндорскую второкурсницу, объяснять, что важнее не оценка, а урок, который она извлекла, и надеяться, что им будет нечто большее, чем мысль «профессор Макнейр – мерзкий тип». Работа-то и впрямь была, мягко говоря, слабоватой.
Разумеется, происходящее на уроках у других преподавателей, в общем-то, Невилла совершенно не касалось. Вот только кому, как ни ему, знать, какими плачевными могут быть результаты, когда всё, что испытываешь к учителю – это неприязнь или страх. К тому же, пусть особо пересекаться им и не приходилось, Лонгботтом помнил Тайрона по школе, и тот не производил впечатления откровенно неприятного человека. Возможно, трудного в общении, ну да это не редкость в подростковом возрасте. Сейчас же с коллегами он нередко ходил по самой грани холодной вежливости, а со студентами, похоже, и вовсе о таковой забывал.
Так что, когда сегодня Невилл в свободное между занятиями время зашёл в учительскую и обнаружил там одного лишь Макнейра, он решил, что подошло, наконец, время для давно назревавшего разговора, пусть даже и с риском нарваться на вполне справедливое «это не ваше дело».
- Позволите? – не дожидаясь ни согласия, ни вполне возможного отказа, Невилл сел за общий стол, устроившись напротив Тайрона и твёрдо посмотрев на него, - Прошу простить моё вторжение, но, думаю, нам нужно поговорить.
Мужчина выдержал небольшую паузу и начал всё же издалека:
-  Как вам в статусе преподавателя, профессор Макнейр?

Молчание уже грозило превратиться в совсем неловкое, когда Макнейр всё-таки ответил. Невилл сухо улыбнулся, принимая вроде как шутку. По крайней мере, уйти от разговора Тайрон не попытался – ну, или, может быть, просто не успел придумать подходящий предлог. Более убедительный чем – Лонгботтом бросил короткий машинальный взгляд на лежащий на столе перед коллегой пергамент и чуть удивлённо приподнял брови – «Ой, я тут черепки рисую, давайте в другой раз?». Но, в общем-то, главное, что начало было положено.
- В преподавании автор этой шутки явно мало что смыслил, - Невилл поморщился, услышав набивший оскомину расхожий афоризм. Одна из множества цитат, вырванных из контекста и вспоминаемых иногда к месту, а чаще нет. Впрочем, он своё общество навязал не ради философствований о том, что имел в виду вполне возможно и не задумывавшийся толком о своих словах шутник, - И вы напрасно себя принижаете. Если бы в школу заявилась воображаемая и при этом справедливая комиссия, - Невилл усмехнулся, естественно вспомнив незабвенную Долорес Амбридж с её образцово непредвзятыми инспекциями, - они бы наверняка отметили вашу подкованность в предмете.
Лонгботтом выдержал паузу, рассеянно наблюдая за тем, как нарочито отстранённый Тайрон добавлял цветные росчерки в свой набросок, и подбирая подходящие слова, чтобы продолжить.
- Вот только этого, к сожалению, недостаточно. Наверняка бы также обратили внимание на излишнюю напористость и нетерпимость. Мистер Макнейр, - отказавшись от сослагательного наклонения, Невилл задумался над обращением и всё же опустил подходящее ситуации, но явно напрягающее молодого коллегу «профессор», не позволив себе, впрочем, ещё большей фамильярности. – Жёсткость может быть полезна, - так ему, по крайней мере, говорили, - но вы порою перегибаете палку, - ровно проговорил мужчина, стараясь не звучать обвинительно, и посмотрел прямо на Тайрона.
На самом деле,  весь этот разговор имел смысл, только если тот хотя бы немного был заинтересован в том, что делает. Пускай даже Макнейр мог и не планировать связать жизнь с преподаванием, вполне возможно, что только пока, как это случилось с самим Лонгботтомом, далеко не сразу сумевшему вылезти из трясины, куда сам себя загнал, и осознать, что действительно любит то, за что ухватился в отчаянной необходимости сменить сферу деятельности. Главное, чтобы Тайрон хотя бы не рассматривал Хогвартс всего лишь в качестве перевалочного пункта на год-другой, как это теперь часто бывало. В противном же случае Невилл попросту зря сотрясал воздух и тратил своё и чужое время.
- Вам действительно настолько неприятно то, чем вы занимаетесь?
Вопрос «Или дело всё же в чём-то другом?» остался не заданным, но тем не менее ясно читался в глазах Лонгботтома. Причин могла на самом деле быть масса, и он бы ни в коем случае не стал до них допытываться, прекрасно осознавая, что это-то уж точно не его дело. Однако…
- В любом случае, это не значит, что стоит вымещать свою злость, или что бы там ни было, на студентах.

Едкий тон коллеги Невилла не смутил, он даже вполне мог бы признать, что более чем заслужил его. Особенно, если Макнейр и впрямь выслушивал подобные речи не в первый и даже не во второй раз.
- Понимаю, что сейчас это прозвучит невероятно, - хмыкнул мужчина, - Но вообще-то я не имею привычки лезть не в своё дело, - он пожал плечами, - Нет, ничего из ряда вон сегодня не произошло, наверное, просто так сошлись звёзды. Ну, или просто пришла моя очередь побыть старым занудой, - заметил Лонгботтом, прекрасно понимая, что его «последняя капля», в которой и впрямь не было ничего необычного, на Тайрона никакого впечатления не произведёт. Невилл на самом деле удивился, когда Макнейр вдруг решил ему ответить. И его рассуждения звучали поразительно знакомо.
- Ну, от подобного сюрприза я уже, к сожалению или счастью, избавлен, - улыбнулся мужчина, прямо глядя на собеседника, - Вот только, мы вообще имеем над нашими жизнями гораздо меньше контроля, чем нам приятно считать, и возраст тут совершенно ни при чём.
Он помолчал, рассеянно побарабанив пальцами по столешнице и задумчиво посмотрев на Тайрона, не уверенный, насколько нужна и уместна будет ответная откровенность. Наконец Невилл заговорил снова, тщательно взвешивая слова.
- Знаете, меня тоже занесло в Хогвартс в не самый… лёгкий период моей жизни и примерно в вашем возрасте. Я был вынужден уйти с места, которое считал своим призванием, и был бесконечно разочарован в себе, собственных способностях и выборах, - он невесело усмехнулся. Ни о каком контроле тогда, конечно же, и речи быть не могло. Впрочем, нередко Лонгботтому казалось, что такого зверя в его жизни и вовсе нет. – Я не знаю, что привело вас к подобным размышлениям, но контролировать жизненные обстоятельства действительно до крайности сложно. А вот реакцию на них – вполне. Тем более, если осознаёте, что что-то идёт не так. Что же до преподавания… К этому можно не просто привыкнуть, - заметил Невилл с улыбкой,- Оно имеет свойство затягивать. Особенно, когда начинаете видеть результат, а он, как правило, появляется даже у самых бездарных студентов. Так что, если твёрдо уверены, что хотели бы посвятить жизнь чему-то иному – бегите из школы, мистер Макнейр. Если же нет, то, вполне возможно, стоит дать ей шанс.
Он умолк, осознавая, что его слова, хоть и были вполне искренними, прозвучали, пожалуй, слишком патетично, и мысленно приготовился к очередной порции язвительности.

В какой-то момент Невиллу показалось, что он смог добиться от Макнейра… Чего-то, кроме нарочитой скуки. Но тот снова закрылся, отгородившись рассуждениями в духе «да вы ничего обо мне не знаете, чтобы давать советы» - всё та же ода юношескому максимализму, наравне с покрывающими пергамент почеркушками, несмотря на недавние размышления самого Тайрона о возрасте.
Когда Макнейр зашагал по комнате, Невилл тоже поднялся. Одно дело просто смотреть снизу вверх – это для невысокого мужчины давно стало привычным и не вызывало в основном никакого дискомфорта. Но вот вертеть при этом головой, наблюдая за – то ли раздражённым, то ли взволнованным – мельтешением коллеги было не слишком удобно. Правда, движение видно оказалось слишком резким, и Невилл зацепился широким рукавом мантии за витиеватый изгиб ручки стула, на котором сидел, заставив его скрипуче проехаться по полу и едва ещё и не споткнувшись об оказавшуюся на пути ножку. В лучших традициях собственной неуклюжести, о которой слагали легенды, во всей красе демонстрируя свою «лонгботтомность». И весьма кстати, ведь Тайрону как раз вздумалось сослаться на фамилии.
- Я не такой наивный старый дурак, как может показаться, и с очевидным спорить не стану, - выпрямившись и отобрав у подлого стула свой рукав, проговорил Невилл чуть раздражённо. Или точнее будет сказать с досадой, которая, впрочем, в первую очередь была направлена на самого себя: за так некстати продемонстрированную неловкость, за непрошенные и, судя по всему, действительно не нужные советы, - Наше общество не так уж велико, и почти все семьи, особенно чистокровные, успели заработать себе определённую… репутацию. Но разве списывать жизненные трудности на то, кто какую фамилию носит – это не… слишком просто? – мужчина воспользовался недавним объяснением самого Тайрона, - И вы, мистер Макнейр, вроде бы ещё во время учёбы в Хогвартсе, успели доказать, что представляете собой нечто большее, чем, возможно, не слишком удачное по нынешним меркам семейное имя. 
Невилл нахмурился, не вполне поняв следующие слова Тайрона, но обратив внимание на последовавшую за ними заминку, и добавил:
- Однако, вы правы, я не знаю вас и ваших обстоятельств и, безусловно, невозможно сравнивать свои проблемы с чьими-то ещё. Но вполне возможно, что вселенные всё же ближе друг к другу, чем вам кажется, все мы всё-таки люди. Впрочем, не буду больше утомлять вас нудной и очевидной философией, я и так уже отнял достаточно вашего времени, - Лонгботтом задвинул кресло обратно под стол, показывая, что и впрямь намерен уходить, но добавил, посмотрев прямо на Тайрона, - Меня совершенно не волнует ни ваша резкость, ни ваше общественное одобрение или порицание. В отличие от непрофессионального поведения, которое вы, не сомневаюсь, вполне способны контролировать – вам ведь как раз этого, кажется, не хватает в жизни? – Невилл вздохнул, - Не беспокойтесь, я не буду прибегать с нотациями после каждой следующей жалобы, - в том, что они ещё будут, сомневаться не приходилось, - хогвартским преподавателям в конце концов даётся, - порою непозволительно, - много свободы.
Лонгботтом направился к выходу из преподавательской и обернулся уже на пороге, отчасти удивив самого себя:
- Но если вдруг – ну, мало ли, - мужчина криво улыбнулся уголком губ, - вам вдруг как-нибудь захочется поговорить – вы знаете, где находится мой кабинет. Пива не обещаю, а вот чаем угостить смогу, с ним почти любое обсуждение становится приятнее.
Похоже, попытку закончить разговор на положительной ноте вполне можно ставить рядом с типичной лонгботтомовской неуклюжестью.