Эти серые в любое время волны Карин всегда видела неспокойными. Не было хотя бы одной минуты, не говоря уже о часах и днях, когда эти соленые воды выглядели умиротворенными. В детстве, когда она могла много времени проводить в гостях у своей крестной, это вечно недовольное море ее пугало. Она не понимала, что может заставлять природу вечно хмурится и показывать свое недовольство всеми возможными способами. Свинцовые и холодные воды совершенно не нравились маленькому ребенку. Ночами ей даже снились кошмары, как водный человек выходит на берег к ней, стоявшей на приличном расстоянии от теплого и приветливого дома с таким уютным названием "Ракушка". Неясные струящиеся черты того человека наводили тревогу и иногда страх. Он протягивал к девочке свои водные руки и хрипло звал за собой, обещая показать всю красоту подводного мира. Обещал познакомить с подводной принцессой и всеми жителями. Девочка так ни раху и не ступила ему навстречу, даже через сон боясь того, что не справиться с водными потоками и утонет.
Но старые страхи никогда не покидают окончательно. Сейчас Карин уже не боится приближаться к этим тяжелым, на первый взгляд, волнам. Она позволяет холодным водам окутать ее лодыжки в цепкие и колкие объятия, завлекая все дальше и дальше в свое темное глубокое чрево. Она бы поддалась, не будь других более важных дел в этом месте. Поддалась с огромной охотой, просто потмоу что чувствовала себя совершенно разбитой и расстроенной после того, что пришлось узнать. Но езе больше от того, что свои знания, полученные совершенно без желания, придется передать дальше. И как бы ей не хотелось тревожить Флер, есть в мире такие вещи, которые не потерпят молчания.
Отчего-то подумалось, что море всегда такое неспокойное в ответ на то, что твориться в душе ее крестной. Карин не знала наверняка, но с точки зения ее возраста и опыта, ей казалось, что у любой матери внутри всегда ощущается беспокойство за своих детей. Может быть это и не являлось действительностью, но в данный момент Фарбер представляла себе все именно так. Она представляла и саму себя на месте Флер и отчего действительно постоянно ощущала в груди тревогу, как только думала, что ее детям может грозить даже едва ощутимая угроза. Их всегда хочется защищать. Но мысли об этом совершенно не помогали собраться и понять: как преподнести близкому человеку новости, которые со сто процентной вероятностью расстроют и повергнут в подобие траура.
Карин глубоко вздохнула, пнув ногой плотную воду и ощутив на мгновение напряжение в мышцах от этого своего движения. Ветер уже давно растрепал волосы, а в отдалении виднелись трубы Ракушки, что показывались из-за песчаных дюн и высокой травы. Легкий дымок шел из каменных труб, точно указывая на то, что дом вновь встретит уютным теплом не только исходящего от его жильцов, но и от трещащего пламени в камине. Флер тут же поставит чайник, заулыбается при виде крестницы, пригласит ее войти и вообще окутает такой приятной заботой, которой, честно, часто не хватает в рабочие будни. Возвращаться в этот дом сродни маленькому отпуску. Приезжаешь сюда и точно знаешь, что за короткий срок сможешь полностью восстановить все утраченные силы. Моральные или физические - не важно. В любом случае почувствуешь себя вновь рожденным и с новыми силами сможешь двигаться дальше. Вот уж где жиди настоящие волшебники. И совсем не чистота крови была на то причиной.
Это было предательством. Так подумала про себя Карин, когда приблизилась к дому еще на несколько метров. Предательство не только со стороны Викутар, но и со стороны самой Фарбер. Она была невольным посредником, несущим начало разрушения, и от того на душе было очень и очень тяжело. Так сильно, что даже ласковая забота Флер вряд ли сможет уничтожить этот груз, превратив в пыль и сдув ту прочь.
Она долго стояла перед дверью, не решаясь постучать и с каждым мгновением все сильнее ощущая, что плечи ее ссутулятся, а голова опускается вниз, будто от стыда, которого она сама чувствовать не должна, но который все же решил извести ее своим гнетом.
Карин уперлась лбом в белую дверь и тихо, будто нехотя постучала в нее, молясь всем, кому только могла, чтобы ей больше никогда не открыли проход в этот дом. Чтобы забыли о ней, будто никогда не знали. Все, что угодно, лишь бы не нарушать эту атмосферу идиллии и всепоглощающей настоящей любви, что наполняла небольшой приморский домик...
Удивительно трусливые мысли у аврора. Но Карин даже забыла, кем является. Просто ощущала себя маленькой одинокой девочкой, которую бросили на дороге жизни и предоставили самой выбирать, что делать с тем свалившимся с неба прямо в ладони. Каждый хотя бы раз в жизни чувствует себя подобным образом.
Дверь перед ней отрывается, открывая взору такую знакомую обстановку, а кожа уже ощущает на себе исходящее из дома тепло...