В любой другой ситуации Эйда бы не упустила момента подшутить по поводу короткого вскрика подруги от появления в отведнных ей апартаментах незваной гостьи. Но день сегодня как-то не располагал ни шуткам, ни даже улыбкам. Ну или просто не хотелось этого делать. Внутреннее напряжение никак не хотело уходить, будто холод, обитавший в комнате, сковал нутро и не поддавался медленно расходящемуся по помещению теплу от пламени в камине.
Эйда взглянула на свои часы, поджимая губы, а затем вернула взгляд к Ферраро.
- К счастью, не очень долго, иначе вместо меня ты бы нашла хладный труп, - девушка села, облокотившись рукой за своей спиной о мягкую кровать и с какой-то особенной внимательностью следила за действиями взбалмошной особы, которая в скором времени должна была войти в ряды ее собственной семьи. Что Эйда искала во внешнем виде своей подруги? Состояние гостевой комнаты явно говорило о том, что вчерашний вечер закончился не самым приятным образом, да и отсутствие Чесс на утро - также могло означать не самый лучший исход. Тоже самое Забини ожидала увидеть и в поведении Ферраро, но та, кажется, ощущала себя абсолютно нормально.
Но если о Чесс Эйда знала не настолько много, как того хотелось бы, то о своем брата ей было известно достаточно. И данный факт не отягощал какими-то позитивными нотами.
Осознанно или нет, но Забини с жадностью пыталась уловить в чужом поведение что-то неладное. При всем уважении к Франчесске, ее упертости и всем прочим ярчайшим чертам характера, которые могут бесить классического представителя аристократического общества, что-то да должно было выдать в ней внутреннюю разбитость. Был еще один вариант: Чесс уже свыклась со своей участью на достаточном уровне, чтобы... Нет, не принять ее с распростертыми объятиями, а как раз-таки наоборот - отбить от себя с максимально возможной силой.
Эйда прищурилась и поджала губы.
- Добровольная и спасительная не только от голода, я полагаю.
Забини явно ощущала в себе неприятные колыхания раздражения и переживания. В глубине души она уже дано поняла, что вчера между Франчесской и Дезмондом пронеслось что-то большее, чем обычная новость о помолвке и отвратительная выходка девушки перед уважаемой публикой. Между этими двумя явно произошло нечто более непоправимое и мерзкое. Эйда знала, что суровость брата с каждым днем становится все более невыносимой. Что его жестокость переступает все большие границы. Но не знала наверняка, ступили эти две черты его характера на какую-то новую ступень. Очень хотелось верить, что нет, но в таком случае это было бы сродни тому, чтобы поверить в спокойное принятие Чесс ее незавидной участи. Сплошной самообман, не облегчающий душу.
- Лекциями я это бы не назвала...
Кто она такая, чтобы кому-то диктовать нравоучения. По сути Эйда сама не являлась абсолютно идеальнейшим представителем своей семьи. Безусловно, ее здесь любили, но как часто бывает в семьях, подобных Забини, бескорыстная любовь вечно длиться не может. В один прекрасный момент придется заплатить за все то, чем семья одаривала на протяжении долгих лет. Придется платить за то, какого человека из нее сделали. Это своего рода экзамен на то, заслуживаешь ли Эйда вообще носить такую звучную фамилию, как Забини. Дезмонд был наследником и именно ему из них двоих приходилось сложнее всего. Отчасти это действительно было так. Но суровая правда жизни состояла еще и в том, что Эйда - единственная дочь Блейза и это автоматически превращает ее жизнь в нечто. А еще когда-то Дезмонд встанет на место отца и это, надо признаться, вызывало достаточно неприятных мыслей.
Эйда своего рода тот же наследник, только предназначена для вещей совершенно других. Чесс была такой же. Они обе, как бы грубо это не звучало, являлись высокородными шлюхами, которых в один момент просто отдадут, кому посчитают нужным, и либо принимай такой исход, либо лишись всего.
Ферраро заслуживала уважения. Ей было плевать на все эти рамки и правила аристократов. Она, кажется, была бы готова предать семью, лишь бы остаться свободной птицей на небе жизни. Делать, что ей вздумается. Вести себя, как хочет. Жить там, где хочет и с кем хочет. Дружить с теми людьми, которые ей по душе, не скалясь во все тридцать два на бездушных приемах с чрезмерным количеством пафоса.
Эйда сама однажды оказалась на обрыве, зажатая между двумя выборами. Шагни со склона - будет счастьем, если она не разобьется в стремительном падении к свободной от любых рамок жизни. Но сзади за ней вечно будет следовать тень с обнаженными в злобе зубами волка - тень ее семьи, которую она клеймила позором.
А сейчас, спустя время, ощущала благодарность к брату, за то, что он остановил ее от шага в бездну и сумел простить самую грубейшую ошибку, совершенную сестрой.
Плевать было, где ходила Чесс всю эту ночь. Плевать с кем и что она делала. Пока что она могла совершать все, что ей захочется, а сама Забини, если будет нужно, поможет Франчесске избежать чужого осуждения или гнева. Уж что-что, а женская солидарность имеет огромную силу.
- Хотя не знаю, как иначе это назвать, если честно, - хмурая складка на переносице пролегла глубже. - Лекции, так лекции.
Эйда поджала губы и глубоко вдохнула, будто ей предстоит совершить сложнейший прыжок дабы перепрыгнуть глубокую бездну, кишащую голодными аллигаторами.
- Можешь орать на меня сейчас сколько влезет. Мне прекрасно известна хотя бы примерно сила твоей упертости. Она феноменальная, но в этот раз ты не отделаешься и сухой из воды не выйдешь.
Забини покачала головой и серьезно взглянула на подругу. Где-то в глубине темных глаз, если хорошенько присмотреться, можно было заметить слабые всплески сожаления и от случившегося, и от сказанного. Франчесска хотя бы от части должна была понимать, что уж теперь-то она влипла максимально сильно. Даром, что не по собственной воле. И никто вытянуть из этого юную Ферраро не сможет. Даже она сама. Во всяком случае, без вреда для своей жизни - точно.
- Поверь мне, тебе простят всего лишь один проступок. И совершила его ты вчера вечером.