- Большое начинается с малого. Кто бы мог подумать? Ха-ха-ха... но вот так оно и есть, мой милый сукин сын. Ты больной ублюдок, решивший, что ему сойдёт с рук эта вот херня. В скором прекрасном будущем я проволокой отпилю кисти твоих рук и повешу на шею за шнурки от кед.
Шеймс говорил осторожно, будто к его горлу поднесли лезвие, которое вот-вот вскроет жизнь. Он был опасен, как оголенный кабель под напряжением. Вокруг разлита вода. В лужах мерцают звезды и слезы. Шёпот завывает густым сквозняком в подземельях. В его злобе аккордами скулит грусть, что пела в унисон с неудержимым желанием взвести курок и запихнуть ствол по самую щеколду в пасть кретина. Спустить курок. Так и творится шедевр современного искусства. Алые брызги на заплесневелом полотне каменной кладки стены. Ошмётки сознания, что когда-то носило имя. И даже фамилию. Вот и все, что осталось от Риччи Монте. От куска падали, который сделал ЭТО.
От одной мысли в животе у Шейми рождалось болезненное желание выдавить его глаза. Чтобы он не смотрел на него так, делая вид, что ничего не понимает. Все он понимает.
Тварь. Паскуда.
Просто ему нравится эта игра. Нравится ощущать беспомощность Паркинсона перед фактом того, что он ничего не сделает, пока не получит информацию. Но... Мерлин, как же ты заблуждаешься, малыш. Он сделает много всего сейчас. А после, когда полчит желаемое, ещё больше. Но пока он хочет решить все мирно. Без последствий. Шейм не знал откуда этот альтруизм. Видимо, любовь делает его лучше. Эм... слабее и мягче.
А он любил. Как же он любил это чудное создание. Великолепное. Размером с ладонь. Белоснежное как чистый лист. И с глазами алыми и сочными, как дольки граната.
- Знаешь, что в средневековье делали с ворами? Какого хрена ты вылупился на меня!?
Паркинсон ударил кулаком по стене рядом с чужим лицом. И младшекурсник сжался. В темноте не очень-то ясно, что там отражалось на его лице. Какая буря эмоций. Или штиль принятия. Но Шейму казалось, что с ним играют, насмехаясь.
Слабые блики огня отражаются на светлых волосах парнишки, который опускает голову, надеясь спрятаться от Паркинсона в дрожащих ладонях. Шейм  тихо выдыхает, расслабляя кулак и с шелестом проводя пальцами по стене.
Что за обман?.. Пряди Риччи напоминают перья феникса. В них танцует огонь, вплетаются искры огненного дыхания. Слизеринец зачарованно смотрит, склоняя голову. И в мутных нефритовых озёрах заплясали языки пламени, сверкая алыми звёздами с острыми зубами и голодным зевом. Губы пересохли в терпком волнении. Ему нужно лишь коснуться этих волос, чтобы понять. Чтобы понять, что перед ним всего лишь мираж. Поделка воспалённого сознания. Но он медлит, проводя пальцами по шершавой стене все ниже. Будто мальчик сейчас поднимет лицо, и на него взглянет вовсе не Риччи. А синие-синие глаза. Морские, но сладкие. Шеймуса пробирает дрожь, тревогой разъедающая спокойствие. Сердце забилось быстрее. И алое потекло по его венам стремительнее.
Он не мог сделать больно... Или даже больше. Он не хотел сделать больно, не хотел пугать. Шеймс хотел, чтобы паршивец наконец-то поднял голову и доказал, что у него нет веснушек, что у него карие глаза, что у него русые волосы. Что он, черт возьми, не Луи!..
- Кэл, я говорю на сложном языке? - Шейм обернулся к Берку. - Может у меня с дикцией что-то не то?.. Почему он молчит?
Он глубоко вдохнул, словно собирая себя по осколкам, которые разлетелись по замку, впиваясь в его историю. Слизеринец зачесал волосы назад, поджимая губы и прикрывая глаза. Перед глазами в темноте он видит кровавую улыбку. Она такая безмятежная. Он медленно закивал сам себе, а после мотнул головой, хмурясь. Что-то сколопендрой копошилось в его черепе. Стуча лапками. Никак не раздавить, не выкурить. Въелось. Вцепилось.
- Выбей из него ответ, прошу тебя, - стыло прошептал Шеймус, проглатывая ком в горле, всматриваясь в лицо Калеба. - Мне плевать, как к нему попала книга. Пусть вернёт ее. Мне... сейчас! - он рявкнул, почти прорычав. А после облизался, шумно задышав. - Иначе, я найду виноватого, - он указательным пальцем ткнул в грудь Берка. - Найду, понимаешь, - он говорил так тихо, что казалось только его губы двигаются, а звук затерялся на пол пути из души, - оторву кусочки от него, кусочки от тебя. И сошью уродство.
Паркинсон улыбнулся. Как улыбается не часто. Совсем безумно, жарко, воспаленно. Резко, словно кто-то вспорол его губы изнутри, мягко проводя раскалённым лезвием ножа по маслу. А после, безмятежно насвистывая, он отошёл в тень, меряя шагами коридор.
Он закурили, медленно выдыхая безумие вместе с пепельным колечком дыма, багрово сверкая парой глаз.

В комнате, где спят змеи, был небольшой стеллаж. На этом стеллаже -  на третьей сверху полке - стояла книга в твёрдом кожаном переплете. Красивая книга, как и все, занимающие свои места на стеллаже. Книга эта была справочником по арахнам. И никто никогда ее не трогал, потому что все знали кому принадлежит эта книга. Знали, поэтому и не трогали. К сожалению, знали не все. А незнание, как известно, мать твою, не освобождает от ответственности. Поэтому ты, кусок дерьма, либо хлебнёшь боли, либо отдаёшь... отдаешь книгу!
- Привет, птичка, - Шейми ласково улыбнулся, отрывая сигарету от губ. И янтарное колечко сверкнуло в его плотоядном взгляде. Словно у него нет лица. Вместо него голодная темнота и дьявольские огни.
Свет факела тускло обозначал ее небесные оттенки. Форма Рейвенкло. Он не знал, как долго она наблюдала за всем этим.
- Я видел, как ты танцуешь, - Шеймс полуприкрыл веки, наблюдая за девушкой из-под ресниц. - Мораг Бойл, - в интонации констатация. Ему не нужно подтверждение. Он сам знает имена и пробует их на вкус, -В движениях всегда есть какая-то магия. Танец - целое заклинание. Приворот? - Паркинсон медленно, словно подходя к дикому зверенышу, приблизился к Бойл. Снова затянулся сигаретой, наблюдая. Выдохнул в сторону, чтобы не оскорблять. Пускать дым в лицо - так вульгарно.
- Зачем ты выпорхнула из клетки так поздно? - он облизнулся, осуждающе цыкнув. - Вот зачем? - на его лице отразилась скорбь. Ему грустно. Грустно, что красота будет сломана. Что прольётся крови этой ночью больше, чем нужно. Он улыбается почти виновато, пожимая плечами. Беспомощен перед фактом. - Зачем, птичка?

Отредактировано Sheamus Parkinson (2019-04-11 17:28:49)