Этот день начинался с молчания, походившего на толщу воды мирового океана. Оно давило на неумелых гостей своего чрева и не позволяла им выдавить из себя и звука. Оно бы сломало барабанные перепонки, если бы люди не научились привыкать к молчаливому, но мощному давлению на них, а в последствии и избавляться от него.
Поместье молчало и только для Магнуса все было иначе. Человеческие мысли яркими красками разливались по коридорам и комнатам, будто заставляя их оживать. И самое главное, что впервые за столь долгое время он смог услышать мысли той, что создала для него насыщенное событиями детство, семейную любовь и домашний уют. Не зная настоящей матери, Магнус позволил себе целиком и полностью принять на столь важную роль свою родную тетушку Дарлин. Он смотрел на нее, уже немолодую, но все такую же прекрасную, как на старых колдографиях и в его памяти, и понимал, что готов сделать для этой нежной и бесконечно любящей своих родных женщины все, на что только способен. И даже то, что не в его силах - он расшибется, но сделает. Вызволение отца из плена тюрьмы уже давно возросло из просто обычного желание шокированного и разбитого ребенка, но в долг не только перед самим собой, но и перед другими людьми. Перед бабушкой и тетей. И перед дедом, пускай он и покинул этот мир уже несколько лет назад.
Письмо с оповещением о том, что оправданного заключенного нужно будет встретить в полдень в Отделе Магического Правопорядка на Втором уровне Министерства Магии, появилось на его столе совершенно неожиданно в канун Рождества. Утром один из домовых эльфов принес на серебряном подносе официального вида конверт. В тот момент Магнус находился в своей комнате, только что вернувшись с ранней прогулки на лошади в компании нескольких гончих псов.
А потом...
Тихий стук в дверь, порог которой младший отпрыск основной ветви их семьи, не решался переступать пока ему этого не позволят. Все в поместье знали, как часто Дарлин запирается здесь и сидит часами в полной тишине, не позволяя никому прерывать ее молчаливую скорбь без веской на то причины. Это ранило и пугало Магнуса, ведь с годами ему казалось, что тетушка проводила в этой комнате все больше времени, оставляя там все большую часть самой себя. По юности он боялся того, что в один из дней она оттуда больше не выйдет, оставив его одного в этом огромном доме.
- Прости, но это крайне важно. Пришло... - он не успел договорить, подняв взгляд и отступая на пол шага от открывшейся двери, за которой стояла бледная тень его тетушки. Роули подавил вздох, отводя взгляд в сторону, а потом снова поднимая, встречаясь с парой чужих глаз перед собой. Он поджал губы, пытаясь улыбнуться и приободрить.
- Что стряслось? - Она вдыхает поглубже и ответная улыбка выходит куда более убедительно, чем у него самого. Дверь за ней закрывается.
Магнус на секунду хмурится, а затем аккуратно подцепляет одну из рук Дарлин, мягко сжимая ее тонкие пальцы своими и улыбается уже шире.
- Отца наконец-то выпускают.
И в подтверждение своих слов поднимает вверх руку, в которой все это время сжимал министерское письмо. То быстро нашло свое временное пристанище в кармане брюк, стоило Магнусу услышать, увидеть и ощутить, как его слова всколыхнули поток эмоций Дарлин. Он не слышал ее мыслей из-за артефакта в виде кольца - оно блокировало легилименцию, но зато видел всю эту палитру в глазах напротив своих.
В тот момент она показалась ему настолько маленькой и беззащитной, что сердце готово было разлететься на части. Ранее Дарлин никогда не позволяла себе вот так просто выплескивать все накопившиеся эмоции наружу. А копились они очень и очень долго. Кажется, именно в тот момент Магнус в полной мере смог осознать, какую ношу взвалила на себя эта женщина, забрав у него самого значительную часть этой тяжести.

Тисовая палочка покрылась пылью от долгого прибывания взаперти где-то в глубинах Министерства, но оставалась все такой же красивой, какой он ее и помнил. Магнус задумчиво вертел палочку в руках на протяжении всех этих дней, терпеливо отсчитывая оставшееся до встречи время. Он не знал, как стоило бы встретить так долго пробывшего в заточении человека, но подумал, что стоит попробовать устроить что-то тихое и семейное, не отягощенное вычурностью, помпезностью и лоском. В идеале - вне стен поместья, к которому отец никогда не питал теплых чувств. Увы, такого места не было, а вести отца в незнакомую обстановку было бы крайней глупостью со стороны Магнуса.
Принесенные им для Торфинна новые и чистые вещи уже забрали, а значит оставались считанные минуты до того момента, как бывший заключенный выйдет из тени, ступив первый шаг на свободу.
Магнус мельком взглянул на Дарлин, которая сжала обтянутые в перчатку пальцы на своем пальто на груди. Она старалась держать на своем лице непроницаемую маску, но едва ли у нее это получалось. Напряженная, как струна, ее эмоции плохо скрывались под пологом окклюменции. Кольца-артефакта на пальце уже не было.
Через несколько минут они одновременно повернули головы в сторону, где послышался скрип открывающейся двери, а затем шаги. Магнус поднялся, наконец ощущая, сто волнение в его груди стряхнуло с себя оковы сна, полностью завладевая сознанием.