В ладонях огнём золотая чешуя,
А рыба снова в воде,
Где мои три желания?
Так не бывает. Так не бывает, и Луи пробирает на нервный смех, когда он вдруг наконец замечает, что отличает конкретно эти "Всевозможные Вредилки" от так близких ему, от тех, в которые он заглядывал порою, что в Хогсмиде, что в Лондоне, всегда предугадывая, где сейчас находится дядюшка Джордж, и находя в его компании, в этой приятной и вечно радостной, при этом выглядящей совсем не фальшиво, атмосфере, своё успокоение, когда его что-то тревожило. Они с Джо были близки, правда ведь? Он мог довериться дяде, а дядя, если бы захотел, наверняка мог бы довериться ему, Луи обязательно бы его выслушал и в лепешку бы расшибся, стараясь помочь. Но он заглядывал в смеющиеся глаза дяди, и всё равно видел за пеленой веселости что-то печальное, почти мрачное - то, с чем справиться был не в силах. Не существовало магии, которая могла бы вернуть его в прошлое, и выполнить ту единственную вещь, которая бы сделала дядю Джорджа по-настоящему счастливым. А если существовала бы - он бы ею воспользовался, не задумываясь. Просто за то, чтобы отдать взамен хоть что-нибудь за то, что для него делал дядя и его детище, в котором пахло конфетами и резиной, и самой магией. Лучик был благодарен за такое детство, в котором он был постоянным клиентом "Вредилок" и мог получить семейные скидки, если вдруг в дырки в карманах закатывалась пара монет - мог бы, наверное, построй щенячьи глазки и заканючь, получить что-то бесплатно, но строил из себя взрослого мальчика, и предпочитал честные сделки.
Иногда Луи наблюдал за дядюшкой за работой, сидя тихонько где-нибудь в уголке, чтобы не мешать творящемуся волшебству, и думал о том, каким же был дядя Джо в его возрасте. И чуть постарше, когда открыл это шикарное место. Благодаря хранящимся колдографиям не нужно особенно напрягаться, чтобы омолодить чужие черты, стереть морщины словно бы мелом, чуть сменить прическу и добавить искрящегося веселья во взгляд. Он изучил это лицо слишком хорошо - как и всех своих родных, что в юности и детстве, что в настоящем времени. Нарисует любого, закрыв глаза. Черты, сродни его чертам, врезаются в память. Интересно, как бы Джордж отреагировал на племянника в более юном возрасте? В смысле, не на маленькую ляльку даже, пусть тянулись бы вдаль нити родства, а на вполне сформированную личность с большими вечно восторженными глазами и задумчивой улыбкой, блуждающей на устах? Счёл бы каким-нибудь чудиком? Проверить нельзя, не позволяет стена из гигантской разницы эпох. Время слизало у Джорджа острые углы, взамен сделав его крепче. Вот, что Луи об этом думает. Дядя его опечален, но не сломлен, иначе бы давно опустил руки и оставил "Вредилки". Лучик не догадывается даже о том, что одна из причин,  по которым это не происходит - он сам.
Проверить... было нельзя. А сейчас в ноздри забивается такой знакомый запах, и при этом там что-то щекочет, но как будто хочется не чихнуть, а заплакать - он застывает взглядом на... О, Мерлин, это Фред или Джордж? Еще раньше, чем придет осознание, что куда важнее того, кого из близнецов он увидел первым, тот факт, что он вообще увидел их, их обоих, еще таких молодых, разница между ними сейчас была бы не больше лет пяти, Луи пытается угадать. Он теряется в кучке школьников - еще бы, успех недавно...относительно недавно, если он правильно всё расчитал? открывшегося магазина выстреливает, как бутылка из пробки с шампанским. И те из них, кому удается отправиться на выходные в Хогсмид, обязательно заглядывают сюда. Луи их понимает. Он почти наталкивается на несколько еще смутно знакомых по колдографиям лиц - но кажется, дети так увлечены ассортиментом, что не замечают его. Заняты и Фред с Джорджем - второй близнец виднеется где-то в глубине магазина. И Лу чудом удается пережить наплыв клиентов, не попавшись ни посетителям, ни продавцам - до тех пор, пока он не восстанавливает дыхание, и не решит, что теперь, пожалуй, сможет говорить, не заикаясь через слово - ведь не так он бы хотел представиться, ой, не так. А о том, что он все же представится, когда проходит первый шок, Лучик больше не сомневается - черт, он не может упустить свой самый большой шанс, свою мечту. Он старается не думать о том, какой ценой это всё воплотилось в жизнь. И старается унять дрожь в ладонях, когда восстает перед своим кумиром, когда, набрав побольше воздуха в легкие, выдыхает почти судорожно - и представляет, как напряжение покидает его, вытекает из кончиков пальцев.
И в итоге у него получается собраться. Получается целенаправленно пойти к прилавку, упираясь ладонями в его край. Получается поднять взгляд и без страха посмотреть на одного из близнецов, который, ощутив, что на него смотрят, не иначе, как раз разворачивается к нему лицом. Мне кажется, это всё-таки...
- Здравствуй, Джордж. - Выдает почти наугад, пусть это будет гадание не на кофейной гуще, но на конфетной пыли, и Лу едва удается проглотить так и рвущееся наружу "дядя". Потому что какой блин парень по ту сторону ему дядя? Он выглядит скорее как, ммм, кузен? Кажется, это прокатит. Луи тут же состраивает хлипкую, но имеющую хотя бы какие-то шансы показаться достоверной версию. - Я... Меня зовут Луи. Луи Уизли. Я... сын дядюшки Билиуса. - Он вспоминает, что у дедушки Артура были два брата, и одного из них звали как раз Билиус. Почти Билл, это забавно. - Он не очень хотел, чтобы кто-нибудь с вашей стороны знал о том, что он встречался с хорошенькой француженкой, ну, моей матерью, а я, когда мы приехали в Лондон, просто не мог не зайти сюда, узнав, что мои кузены создали такое удивительное место. - Лу выдает эту только что выдуманную историю кротким, хорошо поставленным голосом, как зазубренное сочинение, и закрывает глаза на то, что фактически лжет своему дяде, которому никогда бы не стал... Но грубо говоря, это - не его дядя. Луи еще не родился. Это... Есть ли между ними сейчас хоть капля родства? Поверит ли ему Джордж, если это правда он? Луи в своих хорошеньких вещичках, выглядящий, как послушный маменькин мальчик, всё равно безумно на них похож, похож на самих Фреда и Джорджа, ох, он хотел бы усилить это сходство, когда вырастет, когда... Что-то внутри неожиданно обрывается. Но мальчишка стоит, сохраняя внешнее спокойствие, когда внури у него бешено колотится сердце, как у проносящего запретные вещества в поезде дилера, которого обыскивают и обнюхивает собака. Повезет или не повезет? Как отреагирует Джордж? Лучику кажется, что пространство искрится, а время превращается в кисель, который стекает с краев кружки бесконечно медленно. Мааамочки.

Отредактировано Louis Weasley (2019-01-09 17:25:16)

Луи не может перестать смотреть. Одновременно с этим ему почти больно, как если долго-долго смотреть на солнце, не мигая - глаза начинают слезиться, и когда отводишь их, а то и вовсе закрываешь, то в ласкающей темноте не исчезают яркие пятна - диски отпечатков солнечного круга. Они мешают, темнота и вовсе перестает быть таковой, и остается ждать, когда глаза отдохнут достаточно. И больше никогда не смотреть на солнце, потому что можно и вовсе ослепнуть! А что делать, если не_смотреть не получается? Хотя у Лучика действительно почти слезятся глаза, особенно когда он на мгновение переводит взгляд на Фреда, читая в его глазах любопытство. Но тот если и хотел бы даже подойти сейчас и поинтересоваться, что происходит там у близнеца, слишком занят покупателями - ещё бы. Аншлаг перед Хогвартсом. Лучик никогда не любил этой толкучки - быть может, потому, что имел особые привилегии во "Вредилках". Являться туда в любое время дня и ночи, как мотылёк на огонь, освещение магазина, заменяющее ему солнце, и теплая возможность отдохнуть, попросить совета или просто отдаться волне творящейся магии. Дядя Джо всегда делал что-нибудь, а Лу видел особое удовольствие в том, чтобы наблюдать за его лицом - вот, где начиналась магия. Рождался импульс где-то за светлыми наконец-то, а не будто потемневшими от тоски глазами, и передавался рукам, и от кончиков пальцев - к палочке или вещам, что дядя разбирал и собирал вручную. И Луи обожал Джорджа! Так сильно, что иногда ему спирало дыхание, и терялся дар речи. И Лучик невольно разделял его боль, хотя глубины её и не познавал - до этих самых пор. Нужно просто было оказаться там, то есть, здесь, чтобы понять степень этой боли. Мальчишка за жизнь свою видел не так уж и много близнецов, но эти-то двое, болезненно-родные даже сейчас, являющиеся своими же юными копиями - лишь один, но не хотелось вдаваться в детали... Можно бесконечно поворачивать голову то в одну, то в другую сторону, чтобы не переставлять удивляться - да разве может один человек находиться в двух местах одновременно? И разве может один человек вернуться лет на дцать назад, при этом не потеряв себя? На всё ответ один - положительный, теперь мальчишка понимает. Он смутно вспоминает, что не просто так оказался здесь и сейчас, но что же ему, сходу кричать, чтоб Джо получше берег Фреда? Если бы всё было так просто. Его ведь сочтут чокнутым, а сопоставит ли Джо потом, с возрастом, образ того чокнутого из своего юношества и Лучика? Но... Мальчишка делает вдох, прислушивается к себе - и ничего при мысли о прошлом, которое сейчас, вообще-то, будущее, не аукается. Он не понимает почему, но воспоминания глухо отскакивают от стенок его существа, как будто кто-то ударил по казану - раздается и затихает медленно звонкое "Бумммм!". А больше - ничего. Но нет времени копаться в себе, и Лу находит вроде бы звучащее логично объяснение - он же живет сегодняшним днем, и находится под большим впечатлением от невероятной встречи со своими кумирами. Есть только здесь и сейчас, а ничего больше нет, правда? Здесь - Вредилки не изменились даже с тех пор, разве что с уходом одного из хозяев будто бы немного потускнели, а ведь он никогда и не думал об этом, и сейчас - день, медленно клонящийся к вечеру, и это точно должно быть лето - сквозь то и дело раскрывающиеся двери Лучик ощущает сладостный аромат, хотя сам не помнит, чтобы хотя бы стоял у порога. Ошметок нити Ариадны, когда ты знаешь, куда идти, но не знаешь - откуда. Хотя, имеет ли это значение? Всё как во сне... Во сне... Лучик, кажется, не в первый раз за сегодня тихонько успевает себя ощипнуть, даже не ойкая, но боль отрезвляет его - и ничего не меняется. Джо всё ещё смотрит на него так внимательно, хотя и улыбается, и Лу неожиданно думает о том, что не будь они родней, он бы в такого Джо по уши влюбился. Или во Фреда?.. Ухо. Вот, на что он должен был посмотреть сразу. Его взгляд непроизвольно метнулся туда - ну точно же, какой дурачок. Одно большое событие вытесняет тысячу маленьких.
- Да, не мог. - Лу подхватывает неожиданно живо, думая о том, что не глупый ведь, и хоть не обмащник, но и актер не плохой - особенно когда от этого зависит его репутация и чуть ли не жизнь - умрет же от стыда на месте, если окажется отвергнутым близнецами Уизли. - В день перед своей смертью. - Он жалостливо сводит брови, всем своим видом выражая скорбь - и против воли что-то еще. Ему ведь почти азартно, и возникает дерзкая мысль - неужели Джордж не придумал какой-то проверки посложнее? Лучика не уязвляет то, что его вообще решили испытать. Он бы поступил схожим образом, ведь если правильно угадал время, то сейчас для Британии наступили особо тревожные времена. Да и разве мог он ошибиться в заслушанных до дыр историях? - Все говорят, что это от Грима. Ты боишься Грима, Джо?.. - Спрашивает по-детски наивно, хотя сам считал это детскими сказками в свои шестнадцать - отстучавшие где-то в другой вселенной, а здесь и сейчас может быть всё. Он даже немного отводит взгляд, смущаясь. - ...но я слышал версию о том, что это просто инсульт. Мол, он слишком переусердствовал с распитием спиртного, особенно на всяких семейных торжествах, да и в компании друзей. А образ жизни вел не особо подвижный, за ту же уборку и всё остальное отвечала мама. Это, ммм, угрожающие факторы, тут и без Грима обойтись могло. - Какая вопиющая ложь! То есть, вообще-то, отдельными фактами это была правда - и то, что это мог быть инсульт, который заодно объяснял и заикание, и смерть почти через сутки, и привычки пагубные дедушки Билиуса были тоже всем известным фактом. Но мог ли Лучик знать наверняка? Он заметно погрустнел даже, потянувшись ладонью к щекам, и выглядело вполне естественно и скорбяще - только вот скорбел Луи на самом деле разве что по своей честности. И по Фреду, которого хотелось увидеть поближе как можно скорее, хотя это и звучало всё очень дико. Как можно скорбеть по тому, кто жив? И зачем обязательно Фред, если есть Джордж, вот он здесь? Но всё-таки они были разными, уверялся всё больше Лу с упертостью Галилея, которому Земля вертелась и на костре - а что, он очень любил читать о маггловской науке. Да и вообще, образ книжного мальчика очень ложился и под его сущность, и под то, что состраивал Лучик сейчас - держа себя в руках так отчаянно, и одновременно с этим боясь и желая к Джо прикоснуться - вдруг всё развеется как дым, и он проснется и побежит к тому, другому Джо, взрослому и такому родному, но такому...одинокому. И только сейчас Луи понимает его. Не до конца всё равно, конечно - у боли не находишь дна.
- Да. Мама тоже училась там, и когда встал вопрос о месте, где я буду учиться - чаша весов наклонилась в её сторону. Там наш дом. - Это говорить легко, если представить правду отзеркаленной. Да, Флёр Делакур училась в Шармбатоне, это правда, но вопроса о месте, где будет учиться Лучик, даже не вставало, а их дом... У него нет дома. Это осознание вдруг пробивает его насквозь, как стрела, мгновенно отправляя в состояние почти паники. Куда он отправится после магазина? Что он будет делать? Надолго ли он тут, если на секунду допустить, что это не сон?..
- Как поживает тетя Молли? Папа часто её упоминал. Жалел, что всё никак не соберется и не приедет к ней. Если честно, незадолго до смерти уже вроде бы решил, и... - Развёл руками, тяжело вздыхая. Потом повёл плечами, будто собираясь с силами и сбрасывая с себя налёт скорби. - Ладно. Прости меня. Я пришёл в обитель веселья со своею тоской, а мама говорит, нужно жить сегодняшним днём. Может, она сюда зайдет попозже - она по делам приехала. - Сообщает доверительно, хотя пытается и не может проглотить комок. Мама. Матери тоже нет... Но неожиданно это дает ему, ну, почти облегчение - её ведь не "уже" нет, а "ещё". Луи ещё никого не терял. Вот молодой и полноценный Джо, вот Фред, вот совсем недавно была свадьба Флёр и Билла, а в их жизнь он точно вмешиваться не собирался - значит, он появится, обязательно появится!.. Лучик делает маленький шажок ближе к Джо.
- М-м-может, расскажешь, как вы тут живёте? Ну, в Британии. Я знаю, что здесь небезопасно, но не уверен, что осознаю, насколько.
Ты тоже вряд ли осознаёшь это, дядя Джордж. А когда осознаешь - будет уже слишком поздно.
И вдруг неожиданно для самого себя Лучик понимает, что если от него будет зависеть хоть что-нибудь - он постарается, чтобы дядюшка тогда и не узнал. Вплоть до того, что в решающий момент проберется в Хогвартс и будет их защищать, потому что очень-очень любит. Вне зависимости от времени и пространства.

Отредактировано Louis Weasley (2019-03-21 15:12:08)

Луи в какой-то момент даже кажется, что он без воды захлебывается или без рук на шее задыхается. Кто бы подумать мог, что восторг тоже может быть таким болезненным - сдавливать грудную клетку до боли, так, чтобы захрустели ребра, протыкая юношеское сердце и выдавливая из него по капле кровь, которая, в свою очередь, застывает и оборачивается в цветы. Луи так знакомо это место! Оно вызывало восторг всегда. Но он не может насмотреться, потому что, как ни крути, оно изменилось несколько с...этих пор. Лучик любит этот магазин больше всех на свете. Он даже воровато начинает подумывать о том, чтобы пойти сюда после школы работать - или не совсем сюда? Всё-таки, в этом времени он никто, и звать его никак, и... Лу с удивлением обнаруживает, что спустя столько лет набор "Чудо-ведьма" остается на том же месте  - а ведь сколько лет-то прошло-пройдёт. Возможно, Джорджу просто так удобно - с закрытыми глазами знать, где что лежит, никогда не сомневаясь. На самом деле, Лучик уверен, что сможет так тоже - он изучил "Вредилки" вдоль и поперек, здесь-там спасаясь от бед и тоски. У него щемит в сердце от приступа неясной, но разрывающей сердце боли, когда он думает о том, что место, столько раз его спасавшее, со временем... потускнело. Здесь, если так подумать, сейчас словно бы два солнца. Болезненно-ярких, задиристо-смешливых, с апельсиновым привкусом и уж точно с таковым цветом волос - в Джордже своего мира Лу замечает ржавчину, - дарящих смех и свет всем без разбору, несмотря на непроглядную ночь за окном. Она будет длиться еще очень долго - и в итоге заберет с собой одно из солнц, а второе от скорби почти потухнет. Останется внутри лишь слабый огонь, за который Лучик искренне готов остервенело бороться, дуя на угольки и пуская их по ветру, надеясь на еще хоть парочку искр. Лу думает, что его душевная связь с дядей Джо так сильна, потому что дядя всегда разбирает без дополнительных вопросов, когда племяннику плохо, а племянник, в свою очередь, невольно перенимает чужую тоску и боль - как бы Джордж ни старался скрыть, Лу знает, точно знает, ясно видит сердцем, не глазами - а сейчас это становится ещё четче. До такой степени, что глазам больно. Еще немного - и он ослепнет. Его отравляет мысль о том, что нельзя одним человеком заменить другого, сколько ни старайся, даже люби так сильно и всего себя до последней капельки отдай. И можно сколько угодно ласкать себя мыслями о том, что его любовь - теплые объятия, когда вот оно, явное доказательство перед глазами - Лу глядит на этого Джорджа, полного веселья и жизни, и будто бы умирает где-то внутри. Если бы он мог изменить что-то здесь, провернуть время немного иначе!..
Но надо собраться. Тем более, что взгляд Джо такой внимательный и живой - словно бы тот ощущает чужую ложь, но прощает его. Впрочем, разе дядюшка не читал его всегда, как открытую книгу? Джо того времени - ранен, но ох, его кровоточащая рана не делает его глупее, не умаляет опыта, навыков, мудрости, не делает его хоть на капельку меньше гением. Джордж был вынужден, не имел другого выхода, кроме как к изменениям адаптироваться и продолжить творить, что-то новое и лучшее, потому что мир не стоит на месте и не будет ждать одного торговца смехом. И тот Джо из времени старого-будущего наверняка, что касается мастерства, дал бы этому хорошую фору. Однако - разве не является это сравнивание чистой воды бредом? Это ведь всё - один человек. Но прошлое и будущее расслаиваются, переплетаются в детской рыжей головке.
Лу с восторгом наблюдает за тем, как Джо за всеми успевает следить, практически не прерывая диалог с ним, какой он внимательный и ловкий. А еще, ну, можно ли сказать, что совестливый? Зачем-то извиняется перед Луи и предлагает пойти наверх - в это время верное ли решение? Лучик знает себя, он и мухи не обидит, разве что случайно не раздует из неё слона. Но можно ли быть уверенным в том, что его ложь скрывает за собой нечто настолько мирное - мирное ли? Какова цена его правде? Как минимум одна человеческая жизнь. Не поможет даже туманное пожелание быть осторожным - судьба любит брать своё, в любом случае. Лучик раскладывал дома карты, гадая на исход - те же выпадали за разом раз, как ни играй с процессом. Болезно только от того, что Фред пока остается внизу, хотя оно и понятно  - кто-то же должен, и кто виноват, что выцепил из толпы Луи именно Джо. Словно бы...ну, распознал будущую родственную душу? Фред-то его не знал никогда, выходит. А понравился бы ему Лучик? Он надеется, что да, хотя быть уверен не может - Фред и Джордж же близнецы, но не поделенная на два одна личность, к счастью или, может, чьему-нибудь сожалению. И пока близнецы переговариваются - естественно, о нём, и дело тут не в завышенной самооценке, - Лу наблюдает за ними с такой любовью во взгляде, что спохватывается - вдруг еще заметят и извращенцем сочтут, родня всё-таки. Но просто, просто-просто-просто, Лучик любит заочно и Фреда, и просто боготворит Джо.
Но главное сейчас - держать себя в руках. И Луи покорно следует, куда ведут, не выдавая узнавания - однако оказавшись в кабинете, всё же моргает. Ну, кажется, женская рука пошла Джо на пользу, в любом случае - сейчас здесь царит куда больший беспорядок. Женская рука... Тётушка Андж! А где-то там Фред и Рокси! Справедливо ли, что здесь именно Лучик, а не они? Почувствовал бы что-нибудь Джо, заметь он своих детей? И... вот как было бы, останься Фред жив? Наверняка это были таки дети Фреда. Или вовсе не эти, а какие-то другие. Может быть, два мальчика или одна чудесная девочка. Или - кто угодно. Но Лу одинаково был бы горд общей с ними кровью. И одинаково бы любил обоих дядь - его сердце такое маленькое, но родных всё равно всех выдержит, до последнего.
Лучик оглядывается почти растерянно, затем смотрит на Джо почти вопросительно - и всё же садится на ящик. Даже не садится, а так, опирается осторожно, потому что ощущает себя не в праве находиться здесь - ну явно не в этом "сейчас". Однако - находится, и силится не поедать такого молодого и красивого Джорджа взглядом, и вообще, вести себя прилично. От этого весь словно бы сжимается - почти ощутимо. Тяжело расслабиться под чужим взглядом. Тяжело выдохнуть, зная...
- Расскажи мне о Чёрных метках? У нас не то чтобы затишье, однако основное действие всё равно разыгралось здесь. Мне... так жаль. - Прорывается горькое признание, однако Лу тут же делает вид, что всё продолжает идти по плану, и поводит плечами. - И возможно, время для посещения действительно не лучшее - да только кто знает, что будет потом, Джордж? - Я. Я знаю. - Исход битвы заранее отмерить нельзя, и я хотел бы... мы с мамой бы хотели застать всё хотя бы так, раз уж раньше не вышло. Мама у меня очень хорошая. Красивая. - В этом он точно не врет - Лучик обожает мать. И пусть здесь он не видел её - всё равно уверен, что она была и будет прекрасна. Всегда.
- Я так хочу узнать о вас всё. Конкретно о тебе с Фредом - и об остальных. Родная кровь, всё-таки. Не провел бы ты мне небольшую экскурсию после закрытия, например?.. Если вы с Фредом не будете заняты. - Опускает смущенно взгляд, и сжимает ладошки на своих коленках.
- И знаешь, ну, пускай сейчас кажется, что всё очень плохо, кое-какие обрывки вестей до нас всё же доходили - я думаю, дальше будет лучше. Чуть позже. Надо верить. Как говорят - самая тёмная ночь всегда перед рассветом, правда?..