Первой мыслью Джеймса было придушить Ле Фэя, здесь, сейчас и не раздумывая. Без помощи магии, и, возможно, при свидетелях. Да он глазам своим не поверил, когда Артур притащил на очередное собрание свою сестрицу, мало того, что слизеринку, хотя это само по себе уже повод держать от неё в тайне всё, так ещё и первостатейную стерву, которая только и могла, что смотреть по сторонам, недовольно морща нос, и комментировать всё своим длинным острым и неумеренно несдержанным языком. Да что там придушить, он в бешенстве был, о какой вообще тайне может идти речь, если каждый тащит, кого ни попадя, не задумываясь о последствиях?
Джеймс цедил сквозь зубы, утыкаясь тяжёлым взглядом в стену, чтобы не ударить, Артур умолял и уверял в благоразумии сестры, все остальные не могли понять, что Моргейн Ле Фэй вообще делает в “Армии Дамблдора”, если ей даже с виду это было не нужно? Пока все слушали или тренировались, она скучала, рассматривала стену, ногти, отпускала шуточки в своём слизеринском стиле, доводила всех до бешенства, но сделать Джеймс ничего не мог.
И даже не потому, что выгнать её теперь, после того, как она всё узнала, означало вывесить объявление в центральном холле, потерять дружбу Артура, которому она, увы, сестра, как и Альбус ему брат, и даже не потому, что у Моргейн, на удивление, что-то, да получалось, а потому, что она была предательски красивой бабой. Очень, невероятно красивой. Настолько, что у Джеймса вставал каждый раз, когда ему приходилось обнимать её, прижиматься, выставляя правильное положение рук, ног, взмах кисти, и думать он ни о чём не мог, кроме крови, отлившей от головы вниз, и бесился ещё больше.
Длинные волосы локонами, тонкая шея, маленькая острая грудь, не прикрытая ничем, кроме тонкой блузки и галстука, при взгляде на которую Поттеру приходилось думать о драконах, пауках и чудищах Запретного леса, сбиваясь с мысли заклинания. И снова беситься, проклиная всю семью Ле Фэй до седьмого поколения.

- Готова? - бросил он слизеринке, коротко кивая вместо приветствия. В пустом школьном коридоре было холодно, пусто, и темно, факелы ещё не зажглись, в каждом уголке уже собралась темнота, сливающая всё в один серый цвет, и в пустой тишине даже негромкий разговор отдавался эхом. - Постарайся держать рот закрытым, хотя бы какое-то время, если ты, конечно, осилишь это, - едко добавил Джеймс, с язвинкой оглядывая девушку. - Если, конечно, ты не хочешь наткнуться на какого-нибудь старосту или Филча, и объяснять, что ты здесь делаешь в такое время, да ещё и со мной вместе, - так себе компания, для них обоих, но он-то отбрехается, как говорится, а вот девушке придётся сильно постараться объяснить, что она тут забыла, одна, ночью.

Отредактировано James Potter (2019-01-15 16:59:12)

Не нужно было быть ни магом, ни маггловским специалистом по чтению мимики, чтобы сложить два и два и понять, что присутствие сестрёнки Пэриша на наших сборищах доставляло ей какой-то своё удовольствие, гриффиндорцам недоступное. Удовольствие доводить меня, прикидываться дурой, безмозглой красивой куколкой с каминной полки, и отпускать периодически свои фразочки, за которые хотелось удушить голыми руками. А я раньше и не подозревал в себе такой кровожадности, как много чести для одной слизеринки.
Она откровенно играла, развлекалась, и получала от каждого посещения Выручай-комнаты совершенное удовольствие, чего не сказать обо всех остальных участниках, мне же хотелось каждый раз по выходу закрыть её там на недельку, чтобы подумала над своим поведением, а ещё лучше - выдрать по голой заднице, говорят, хорошо помогает мозг прочистить, жаль, перестали практиковать такое, некоторым бы не помешало, раз в неделю для профилактики, характер сделать не таким строптивым.
Кто бы знал, как Ле Фэй меня злила, больше всего в жизни я ненавидел быть чьим-то развлечением, а ещё больше ненавидел отсутствие возможности изменить что-то здесь и сейчас, и всё по собственной глупости.
При рождении, когда Мерлин или кто там наделял людей талантами и мозгами, меня аист отнёс явно не в ту очередь. Поэтому мне не досталось ни денег, как у банкира, ни мускулатуры, как у бойз-бенда “Поющие купидоны”, зато я получил три мешка тупости и простоты, которая, как всем известно, хуже воровства. Всегда, почему-то, верю в лучшее и светлое, даже если весь организм вопит, что до светлого и доброго тут, как до Бристоля пешком и обратно. Почему так, не знаю, видимо, врождённая аномалия. Поэтому, вместо того, чтобы унизительно усмехнуться Моргейн в глаза на её очередное “Да что ты втираешь, откуда тебе такое уметь? Ты же не твой обожаемый папочка!”, махнуть мантией и гордо удалиться, я почему-то возжелал предъявить доказательства своего умения здесь и сейчас. Или хотя бы ночью, без лишних глаз.
Идиот, не иначе.
Чёртовы сиськи под белой кофточкой.
Я закатываю глаза к тёмному потолку, под которым гуляют сквозняки, и, спасибо случаю, нет ни одного привидения, и молча разворачиваюсь, стараясь шагать негромко.

- Смотря для чего. Если ты не собираешься сделать им мне приятно, то лучше не стоит, - ехидно выдохнул я, оборачиваясь к Моргейн. - Люмос максима! - в огромном помещении сразу стало потусторонне-светло, картины из своих рам смотрели молчаливо и укоризненно, то ли возмущаясь, что их разбудили среди ночи, то ли негодуя от того, кого я сюда притащил. Я не знаю, что двигало мной в тот момент, когда я согласился показать ей заклинание Патронуса. Желание утолить тщеславие? Перейти грань дозволенного? Доказать себе и остальным, тем, кто видел, как она, словно перчатку, приняла от меня дату и время, что я могу и не боюсь? Желание заглушить обиду от своих глупых надежд на сознательность, от задавленного внутри неудовлетворения, от злости на самого себя за то, что до сих пор представляю себе людей лучше, чем они есть?
- Хочешь попробовать сама?

Отредактировано James Potter (2019-01-16 18:23:46)

Ох, борода  Мерлина, что ж ты, Ле Фэй, делаешь.
Полдня прошло, да? А как не расставались, всё это время только о тебе и думал. Фигуру твою представлял, волосы длинные вьющиеся, личико без единого прыщика, ручки с маникюром дорогим, улыбку милую, каблучки и юбочку. Вся такая идеальная, как будто со страниц подросткового журнала “Клуб Фейри”, смесь рекламы волшебного средства от угрей, и новой марки одежды.
Мы бы, наверное, так и не знали ничего друг о друге, кроме имён и факультетов, если бы не случайность, потянувшая её за двоюродным братом, и приведшая сюда. И кто теперь кого провоцирует?
- Ле Фэй… - ох, как хотелось сейчас поинтересоваться, она, вообще, в курсе, о чём сейчас говорит, и на что может нарваться, находясь в одной комнате с парнем, которого она сознательно дразнит, переходя уже всякие грани? Думает вообще, что творит, одни же здесь, никто не услышит, заори, завизжи, никто не узнает,  а расскажет потом - не поверят. Или рассчитывает, что может вот так безболезненно провоцировать любого, глазищами своими бесстыжими сверкая, а потом развернуться и уйти, как ни в чём не бывало? А не боится? Нарваться на кого-то другого, а не на меня, кто ради своего кайфа не побоится девчонке жизнь поломать? Играй, да не заигрывайся.
Я выпустил воздух через ноздри, протяжно сцепляя зубы и поджимая губы в попытке удержать грозящее сорваться, и с короткой усмешкой качнул головой в сторону.
- Я надеялся, что ты скажешь что-то умное, но что от Слизерина ждать, - я скорчил презрительную мину, с лёгким пренебрежением  оглядывая Моргейн. До сих пор не было понятно, по крайней мере, мне, ей действительно захотелось посмотреть,
или это очередная попытка довести меня и заставить сорваться хоть на что-то? Сколько она числилась де-факто в рядах “Армии Дамблдора”, ни разу на её раздражающе красивом личике не было написано хоть какого-то интереса, зато пренебрежительности и скуки - хоть отбавляй, и тут внезапное рвение к знаниям.
- Ты забыла, что сейчас зима, или вы в своих подземельях превращаетесь в хладнокровных, как жабы? - даже мне со стороны при магическом свете было видно, что Моргейн, на удивление, тоже существо из плоти и крови, а не из сплошного змеиного яда, и ей здесь не слишком тепло. Даже через тонкий кашемировый джемер отчетливо видно, насколько не тепло.
Господи боже ты мой.

Сосредоточиться на заклинании не получалось. Присутствие Моргейн раздражало, бесило, перед глазами всё время всплывала картинка, заставляющая сглатывать и выдыхать, да что, мерлиновы кальсоны, такое! Сосредоточиться на чём-то хорошем, радостном, праздничном не выходило, да как это вообще можно сделать в её присутствии?! В очередной раз зло выдохнув и нервно передёрнув плечами, я бросил короткое “Отойди назад”, и попытался снова замереть с закрытыми глазами, представляя дом, детство, лето, и не думать, не думать о кашемире.
- Экспекто Патронум! - вспышка вышла яркой, ослепляющей, но бестелесной, неоформленной, бесполезной.

Было так обидно и стыдно, как будто штаны на заду разорвались прямо перед глазами слизеринки. И не понятно, что ещё хуже, шеголять в дырявых штанах, но прикрыться низким качеством ткани, или с первого раза же опростоволоситься с мощным заклинанием, знанием которого так лихо щеголял полдня назад, и обещал показать, а может, и научить. А на что ты надеялся, академик министерский? Что с первого раза всё получится, я ж так сто раз уже делал, оп, палочкой махнул и готово?Серьёзно? Хвостом помахать распушённым, красиво девчонку привести, красиво выпендриться, и уйти королём? А тут оп и обосрался, не получилось, король-то оказался голым.
Стыдно?
Да охереть как стыдно, хотелось в стенку влипнуть, как привидение, и тихонечко в ней раствориться, лишь бы не чувствовать спиной язвительный взгляд и не наткнуться на него при обороте. Ладно бы ещё перед кем-то своим так вляпаться, по собственной же дурости, они поржут, посмеяться вместе, и забыть, ну не вышло и не вышло. Но Ле Фэй, она же потом до конца жизни такое не забудет, Поттер-руководитель, Поттер - умняшка, Поттер - золотая медаль Гриффиндора трепло и пустозвон.
Сука, как же стыдно.
Ну что ж, с почином тебя, нихуя ни разу не Годрик Гриффиндор.

- Должна… - сквозь зубы выдыхаю я, всё ещё не торопясь разворачиваться обратно. Ну же, где весь твой запас острот и гадостей, которые ты весь день копишь для того, чтобы выдавать безостановочно всё собрание? Неужели закончились днём? Не верю. Больше, чем раствориться, хотелось только вмазать кулаком в стену, ссадив кожу до крови, и выплеснуть свою злость и досаду на себя. Но нельзя, нужно хранить лицо даже при такой фиговой игре. Надо же, всё ещё молчит.
- Заклинание не будет эффективным, пока не обрело форму, не важно, вспышка была или туман, - раздражённо бросил я, нервно дёргая углом рта. Хотя злиться, в общем-то, было не на кого, удивительно, но Ле Фэй не виновата в том, что у неё, кроме отвратительного и раздражающего характера, есть грудь, глаза и розовый свитер, от, соплохвост бы его побрал, Фредерика Модного.
- Ты здесь ни при чём, - дёргая плечом, буркнул я, и недовольно потёр костяшками кулака нос. - Для заклинания нужна концентрация перед вербальной формулой, а я ...не смог должным образом этого сделать, - а уж по каким причинам, её не касается.
- Угу. Посиди и…, - “помолчи” осталось повисшим в воздухе. - Я попробую ещё раз, - от того, что Ле Фэй устроилась на подушках, особо легче не стало, но хотя бы не так явно дышала в спину.
Не слушать, не думать, не говорить, как обезьянка из крылатого выражения. Как будто один в центре этого невидимого никому лишнему зала. Попытаться вернуться в прошлое, самый радостный миг, вернуть то самое чувство, найти его не затёршимся среди разочарований и ошибок. Иногда это всего секунда и даже меньше, одно слово, вздох, прикосновение, которое нужно отрыть, отыскать, очистить. Вспомнить о нём.
Из палочки не вырывается, а вытекает лёгкий светящийся туман, искристый, как роса, полупрозрачный, как Млечный путь. Поднимается извилистой полоской, играет, сворачивается в клубок, и разворачиваясь из клубка молодой задорной лисичкой. Хвостатой, быстрой, дерзкой, в невесомом прыжке достигающей свою невидимую добычу.
Всё ещё не верю каждый раз, что получилось, только палочка взрагивает в руке, не разрывая контакт.