Florence + The Machine - Seven Devils

Однажды она побывала в Moulin Rouge. В той его части, что предназначалась исключительно для волшебников. Легендарное заведение, которое способно в мгновение ока покорить совершенно любого человека. Одна вспышка света, один музыкальный аккорд и сердце на несколько часов уже не принадлежит человеку. А возможно, что и после окончания шоу любой оставит в этом заведении часть своей души. А остальная часть будет отдана неповторимому контрасту Парижа. Эйда была почти что на грани оставить свою жизнь в этом городе и в этой стране. Огни светомузыки очень долго продолжали мелькать перед ее внутренним взором после всего увиденного.
Роскошь в движениях и музыке. Роскошь в красоте. Роскошь жизни.

В ее собственной жизни было много этой роскоши. Но она была не такая яркая. Англия застилала все неприглядным туманом. Здесь не было того разброса красок, какой она видела во Франции и Италии. Все было будто сжато, урезано, сдержанно. Маленький остров с редкими вкраплениями жизни на нем. Где-то мелькали яркие огоньки. Привлекали к себе. Манили. А потом ноги вязли в непроходимых болотах. И уже они затягивали в себя, пожирали медленно, но беспощадно. Всех и каждого. Это был один из демонов, главенствующих на этой земле. Вторым было желание власти. Чопорные собаки умели скалиться в темноте, но убегали, поджав свои хвосты, стоило всполохам чужого пламени вспыхнуть перед их мордами.
Жизнь шла извилистой дорогой. Факел то гас, то вновь загорался пуще прежнего. Дебри заводили все дальше, цепляясь за одежду острыми шипами терновника. Они хотели остановить и высосать всю кровь из вен. Хотели забрать жертву себе, медленно наслаждаясь мертвой плотью и наполняя свои ягоды трупным ядом. Шипы - враги. Их много и они повсюду. Надо быть начеку.

Ее жизнь сопровождалась чьей-то тенью. Даже несколькими. Они были огромными. Опасными. Еще более опасными, Чем шипы кустарника. Последние всего лишь препятствие, которое можно ликвидировать одним взмахом палочки и искрой. Пожар жадно сожрет их, оставив жалкие обугленные силуэты, легко поддающиеся уничтожению. С этими тенями все было иначе. Протяни к ним руку - они обожгут либо холодом, либо затянут в пустоту. Обернуться - непростительно. Засомневаться - тоже. Можно идти только вперед и свыкнуться с тем, что позади следуют монстры. Они не уйдут, их необходимо впустить их в свою жизни.
Она впустила. Они все - ее семья.

Все живут бок о бок с монстрами. Чаще все они мелкие, жалкие, неспособные на что-то действительно страшное. Они не продумывают ничего. Чаще это что-то мелкое., незначительное для целого пласта общества. Просто легкое колебание, что затронет всего несколько человек. Жалкие подхалимы, не способные даже танцевать под чужую дудку достойным образом. Но есть те, кто возвышается над ними. Бесы разбегаются в стороны при каждом шаге этих демонов. Они боятся их взглядов, их образов. Проклинают и шипят при виде этих фигур где-то впереди. Они знают, что Архидемоны сожрут их не задумываясь. Беспощадно стянут с мышц кожные покровы будто жалкую обертку с невкусной конфеты. Заглотят одним махом и даже не заметят этого.

Она находилась где-то между, желая вырваться ввысь, на тот страшный уровень. Но чужая когтистая лапа еще давила сверху. Чужой взгляд не позволял ледяной корке раскрошиться, пропуская ее вперед. Но фундамент креп. Руки наливались силой с каждым днем все сильнее. Удары становились крепче. Кровь стекала по разбитым кулакам, окрашивая кожу в алый и оставляя яркие красные цветы на шершавом льду, что начинал покрываться мелкими трещинами. Разбивать его придется долго, но он разойдется трещинами под аккомпанемент яростного треска. Нужно просто постараться.

Людей тут было достаточно. Все без исключения люди при деньгах. Люди из ее слоя общества. Те, кто держат в своих руках унты власти и те, кто бьют по чужим спинам, оставляя кровавые борозды на коже. Сейчас в их руках идеально чистые стаканы, наполненные дорогим алкоголем. Тот плещется, а разноцветный свет софитов отбрасывает причудливые отблески на гладких поверхностях столов. В ее руке тоже бокал. И в нем так же весело плещется какой-то алкоголь. Кровавый янтарь красного сухого вина. Терпкий, скручивающий вкусовые рецепторы в припадке экстаза. Хочется сделать еще один неспешный глоток и ощутить разбегающееся по телу тепло. Рядом никого, кто мог бы помешать. Постоянные спутники-тени на время отстали, потеряв из виду свою цель. Но рядом маячит другая фигура.

Хочется пройти вперед - к сцене. Подняться и взять в руки тот микрофон в ретро стиле. Почему нет? Она не занималась вокалом, но голос у нее был. Кто запретит? Брата здесь нет. Никто не схватит ее в тиски промозглого взгляда и грубых рук. Сейчас можно сделать все, что угодно. Они все расступятся перед ней и начнут внимать голосу, будто на сцену поднялся пророк.
Шаг. Глоток. Шаг. Бокал оставлен на чьем-то столе, а через мгновение исчезает на подносе прыткого официанта, который старается не слишком сильно выделяться среди гостей и не мешать им. 
Пальцы обхватывают прохладный металл микрофона. Бледный свет опускается на ее фигуру серебряной вуалью. Драгоценные камни на пальцах и шее блестят под этим прожектором мириадами звезд с неба. Первый раз она пела на небольшом приеме своих близких друзей. Сейчас их тут не было. Все чужие. В голове крутится одна песня современной магической певицы. Красивая глубина завораживающей мелодии наполняет зал. В словах кроется безумие жизни.

- Holy water cannot help you now
A thousand armies couldn’t keep me out...

Спасение их жизней не лежит в чем-то абстрактном. Оно лежит в их собственных руках. Спасение и есть их собственные руки, окропленные кровью и слезами, но никак чем-то святым. Эта смесь впитана в их эпидерму и буде передаваться дальше через ДНК. Пока ладони не станут отдавать металлически-соленым привкусом.
Позади движение. Танец, создающий причудливый танец звуковых вибраций, пронизывающих каждую клетку тела. Веки медленно опускаются, а сознание будто улетает куда-то прочь. В эти колыхания. Они обволакивают и обнимают, позволяя расслабиться и насладиться мгновением.

- Seven devils all around you
Seven devils in my house
See, they were there when I woke up this morning
And I’ll be dead before the day is done...

Голос пляшет. То возносит свои октавы ввысь, то снова их опускает. Создает неясное ощущение звуковой диффузии. Звуковые волны отскакивают от поверхностей, разносясь причудливым и скоротечным эхом.
Чей-то взгляд обжигает из темноты, заставляя веки раскрыться. Она не видит, но чувствует, откуда исходит этот поток заинтересованности. Будто на мгновение ее сознание одарили легилименцией. Волшебство волшебного мира. Женщинам оно было не нужно, как считалось. Они знали чужие мысли стоило уловить какое-то движением. Весь мир пугало это. А женщины лишь забавлялись. Хитрые суккубы. Могут совершить абсолютно все, притворяясь невинными существами. Опасные и прекрасные.

Взгляд ее щурится, вглядываясь в глубокую темноту где-то немного правее впереди. Это не враг, а нечто неясное. Расплывчатое в совокупности, но весьма четкое по отдельности. Многогранность, которой позавидует любой алмаз. Можно было бы сказать, что он страшнее всех вокруг. Демон с семью масками, меняющимися незаметно и слишком плавно. Можно было бы сказать, что он вызывает тревогу, но есть кто-то более прожорливый, опасный и жестокий.

- I’ll be dead before the day is done
Before the day is done...

Музыка затихает, а слова повисают в воздухе. Возможно они и правда однажды умрут очень быстро от чужих рук. А возможно умрет кто-то от их собственных. Танец позади заканчивается почти в одно мгновение с музыкой. Пора сходить со сцены на обычную землю. Бокал вина появляется на подносе сам, а пальцы вновь обхватывают тонкий хрусталь. Фанфары чужих аплодисментов тонут в стуке собственного сердца.