«Ну вот и доигрались, в постели оказались.
Оба, как с Луны.
Смотрим друг на друга, забыли как будто.
Что делать мы должны»
Весь день я настраивал себя на серьезный разговор с Гермионой. Мы не виделись примерно неделю, может, больше. Это нормально, если учесть, что были рождественские каникулы, выходные, а она явно проводила их в компании семьи и детей. Мне же пришлось попытаться наладить отношения с сыном, который теперь делал вид, что меня не существует. И его безразличие ранило куда больше, чем ссоры. Весь в меня. Манипуляция молчанием и тишиной - это так по-малфоевски. У меня было достаточно времени для того, чтобы продумать весь разговор с женщиной, прикинув ее примерные ответы, но это же была Грейнджер. Она могла быть непредсказуемой, поэтому предугадать, как отреагирует на известие о том, что Скорпиус, во-первых, узнал о нашей тайной связи, во-вторых, встречается с Роуз, было невозможно. Была еще одна проблема: незаметно проскользнуть в кабинет волшебницы, когда большая часть работников уйдет. Как не привлечь к себе внимание? Конечно, у нас с Гермионой большой опыт в маскировке, а я с каждым разом все лучше и лучше оттачивал чары невидимости, если нужно было незаметно пройти к кабинету, либо удавалось поговорить, решая министерские дела. В этом был особый шарм: делать вид, что говоришь о работе, но говорить совсем не о ней. В эти минуты женщина ненавидела меня, потому что я сбивал ее с рабочего лада и заставлял думать не о предстоящих поездках заграницу или сложных делах, касаемых ее отдела, а о чем-то весьма неприличном и непристойном. По моему лицу скользнула тень ухмылки, но сейчас не стоит думать об этом, потому что мы перешли границу допустимого. И я даже не знал, что будет дальше. Будет ли верным решением: продолжать эту губительную связь, либо нам придется расстаться? Я не хотел бы сжигать мосты, потому что полюбил Грейнджер. Она стала для меня спасением в этой бесцветной жизни, где не было места радости. Может, я слишком давно не чувствовал что-то подобное, поэтому забыл привкус нежности и заботы?

Смотрю на сцепленные в замок пальцы, все еще жду удобной минуты, чтобы выйти из своего кабинета. Я отлично знал привычку Гермионы оставаться после работы хотя бы еще на полчаса или час, чтобы доделать все сегодня, не откладывая на завтра. Она не изменилась со школы. Помню, как готовила задания заранее, буквально сразу же после занятий. Это меня поражало и веселило. Как можно было быть настолько занудной и скучной в одиннадцать лет? Насмешка судьбы, что теперь мне больше и больше нравится это ее качество. Иногда мне не хватает дисциплины и собранности, а еще удобно, что волшебница не уходит сразу. Я медленно встаю со стула, проходя по кабинету. Становится все тише и тише, потому что обычно работники уходили сразу. Никто не любит задерживаться на работе, если дома тебя ждут. Только, если вы не Гермиона Грейнджер. До сих пор называл ее именно так, потому что в моей голове не укладывалось, что нам уже давно за сорок, у каждого есть супруг или супруга [была], дети. Мне так нравится называть Герми [и пусть она не любит сокращений своего имени] именно ее фамилией, а не этой. Наверное, это просто ревность и нежелание делить любимую женщину с кем-то еще, хотя у меня и не было никогда полноценных прав на нее. И это Рон Уизли делил свою жену со мной, не подозревая об этом.

[float=left][/float]Я сразу решил забрать вещи, чтобы не возвращаться обратно в кабинет. Вышел из кабинета, посмотрев по сторонам, будто ищу взглядом кого-то. На самом деле просто нужно было оценить обстановку, а затем войти в лифт в полном одиночестве, чтобы выйти на третьем уровне, применив дезиллюминационное заклинание. Привычный ритуал для меня, но я всегда был начеку. Было бы странно в кого-то случайно врезаться, а потом объяснять, почему глава отдела ходит под заклятием невидимости по коридорам министерства. Не нужно было привлекать внимание, тем более некоторые ко мне все еще относились с неким подозрением, будто я тайно поддерживаю связи с Пожирателями Смерти. Простояв перед дверью пару минут, прислушиваясь, я отпер ее, убедившись, что никого нет. Естественно, Гермиона тут же подняла голову, потому что к ней явился «призрак», отпирающий двери.
- Это я. – Проговорил тихо, когда запер дверь, - прости, что без предупреждения.
Все еще находясь под заклятием невидимости, я начал накладывать на кабинет всевозможные защитные чары, будто здесь хранится тайна всего волшебного мира. Игнорируя пристальный взгляд волшебницы, шептал разные заклинания, наконец-то явил себя взгляду волшебницы. Выставив палец, остановил массу вопросов Грейнджер, которые явно сейчас посыпались бы на меня шквалом.
- Знаю, что не должен был приходить, - киваю я, - понимаю, что опасно вот так вваливаться к тебе в кабинет, - говорю я следом, немного усмехаясь, ведь именно это всегда мне вторила Гермиона, если я вдруг решал навестить ее, - но нам нужно поговорить.
Я повесил мантию на спинку кресла, выдыхая. Задумчиво прокрутил палочку между пальцами, начиная ходить из угла в угол. Почему-то в моей голове все было намного проще, а теперь я даже не могу начать. С чего бы стоило, если все новости, что я принес – плохие. О нас знает Скорпиус, а еще наши дети встречаются. Хуже не придумаешь. Все слишком сложно.
- Даже не знаю с чего начать, - прошептал я, задумчиво разглядывая шкаф с книгами, будто там найдется что-то интересное, - у меня не самые лучшие новости. Только позволь мне рассказать, - обернулся к Грейнджер, вглядываясь в ее лицо, - можешь налить себе чего-нибудь. Лучше покрепче.
Конечно, наверное, слишком резко, но лучше так, чем ходить вокруг, да около.   
- В общем, мой сын и твоя дочь встречаются, - начал я, выбрав сначала более или менее щадящую новость, - как сказал Скорпиус. Давно и скрывают это.
Иронично звучит, зная, что мы с Гермионой тоже скрываем от всех свои отношения. Мы то понятно, но почему это скрывает Скорп, я так и не узнал, потому что он обижен. Не хочет говорить со мной, но думаю, что сегодня нам придется с ним разрешить все раз и навсегда, но только после разговора с волшебницей.