Капли стучат о подоконник. Холодное утро во всей своей красе развернулось за битыми окнами.
В доме стало так тихо, что не верится, будто всего пару часов назад хлопнула дверь, и, отлетев об косяк, слетела с петель к чертям, поставив точку в трехнедельной истории личного ада слизеринца.
Остин чувствует себя опустошенно - другого и слова нет, но все закончилось. Взгляд не выражает ничего, руки машинально тянутся раз за разом ставить вещи на место - эта груда вещей на полу раньше висела аккуратно и рассортировано, битая посуда, раньше красивым сервизом была подарена Беа на какой-то там праздник, разлетевшиеся на полу и под шкафом узорчатые флакончики - попытка Лиры придать его работе какой-то эстетический смысл.
Остин закрывает глаза, падая на диван, проваливается в глубокое желание забыть обо всем. Во рту сухо, грудь вздымается как после резко законченного бега.
Будучи совсем молодым, он уже знал, что у него будет место, где он сможет делать все, что ему вздумается, где он сможет творить все, на что хватит его безграничной фантазии. Все это мог видеть только один человек - только она имела право погружаться в его жизнь глубже всех, дотрагиваться до тех тайн, о существовании каких другие люди даже не подозревали.
Наступил день, когда личная крепость стала своеобразной тюрьмой. Все это длилось недолго - всего лишь двадцать два дня, на каждый из которых был приготовлен свой сюрприз. Авроры устроились в его обители как у себя дома, установив Нотту полный запрет на магию, Защитные заклинания были взломаны и сняты. После пятого дня пребывания стражи правопорядка обнаглели вконец, почувствовав полную безнаказанность и власть. Остин предпочитал сохранять спокойствие, что с каждым днем становилось все тяжелее. Он знал, встреть его Стоун на полчаса раньше, он бы уже находился за стенами Азкабана. Ему несказанно повезло. Поэтому все, что происходило сейчас - не шло ни в какое сравнение с тем, что могло бы быть. Сейчас он был чист - в доме они ничего не найдут, пускай даже перевернув все с ног на голову. Остин предпочитал сохранять спокойствие даже в те моменты, когда один из авроров устроил погром в его комнате под предлогом обыска, после чего в конце дня закинул ноги в тяжелых грязных ботинках на кофейный столик, демонстрируя пренебрежение к Остину и всему порядку, который раньше здесь царствовал.
Это продолжалось долго. Нотту приходилось не обращать внимания на мелочи, но с каждым днем становилось хуже. Авроры не могли выполнить своих заданий чисто физически - никаких доказательств, указывающих на причастность Нотта к какой-либо организации не было. Все строилось на интересной теории Кайсана Стоуна, который, как понимал Остин, был в самом разгаре своих расследований. На его стороне были воспоминания. И еще кое-что, но Остину пока было непонятно, насколько эта версия имеет право на жизнь. Он понимал, что ему нужно просто пережить это время, пока за каждым его движением следят. Пока каждый предмет его дома осматривается на предмет магии.
Остин провел ладонями по лицу, после чего открыл глаза и, резко вскочив с места, отправился в подвал, не закрывая дверей. Помещение казалось разграбленным. Но нет, так могло только показаться человеку, который бы посетил это место впервые. Святая святых - лаборатория, где Остин экспериментировал, где приходил к своим великим достижениям путем кропотливой работы, была от и до измазана грязными отпечатками рук авроров. Чужих, посторонних людей... Вот под столом собираются капли ртути, по полу рассыпана трава цинги... Остин медленно поворачивается вокруг себя, оценивая, что осталось от его многолетней работы - дверцы шкафа и потайная дверь были разрушены, однако большинство зелий стояли на месте. Они забрали только опасные и редкие, а также незнакомые им. А вон на том столе насильственным путем его допрашивали, какие эффекты у экспериментальных зелий. Самым неприятным за эти двадцать два дня было то, что ты не имеешь ни права, ни голоса, ни понятия на двадцать первый день, когда это все закончится и сколько методов на тебе проверят. Эффекты зелий в красивых колбах их интересовали меньше всего, а вот татуировки на плече и предплечье - это то место, где одежда с живым мясом припеклась во время того злосчастного рейда, когда погибла Флинт; это то, что увидел и запомнил Стоун. Это то, что первым пришли проверят авроры. Лишь опираясь на слова своего божественно-одаренного сотрудника.

Остин не замечает, как его собственные руки хватают обломок деревянной полки и замахивается на шкаф, где в ряд стоят себе спокойно нетронутые универсальные противоядия. Все с треском битого стекла летит на пол, Остин замахивается снова, после последующего удара выбрасывает обломок полки и уже руками хватается за следующих шкаф, словно хочет встряхнуть кого-то за воротник, с усилием дергает по обе стороны дубовые стенки, да так, что шкаф пошатывается, а с его разных полок вылетают вместе со стеклянными створками колбы с разнообразными зельями, разбиваясь о заслеженный ботинками когда-то натертый до блеска пол...
- Ненавижу!
В его голове звенит собственное имя, но он не спешит оборачиваться, отдавая предпочтение захлестнувшим эмоциям.
Нотт делает глубоких вдох, и на этом замирает, от паров зелий резкая боль в глазах, он ничего не видит, чувствует, как стекло порезало руки, и все это еще больше провоцирует его внутреннего демона, который не на шутку завелся от воспоминаний и унижения, которое ему пришлось пережить в последние недели. Остин уходит к правому углу, продолжая крушить с особой яростью все, что попадается под руку - со стола слетают карты, планы и документы, стопки бумаг и графины, снова зелья и фолианты, алхимические больших размеров приспособления... и только сейчас Нотт понимает, что ничего не видит, - горячим невидящим взглядом он пытается поймать отблески под ногами. Наощупь, благодаря свой памяти и любви к идеальному порядку, он находит бинты, немедленно делая перевязку, закрывающую оба глаза.
Рваное дыхание и минута в тишине - все осознание того, что ничто не закончено, и неумение правильно реагировать на насилие - лишь крик беспомощности в виду все же имения доказательств на его причастность к Альянсу. Из под белоснежного бинта ползет алая струйка - Остин поворачивает голову предположительно на проем двери и понимает, что при всем желании ему не удастся установить момент, когда здесь появился кто-то еще.