Если спросить меня, когда началась эта история, я отвечу, что ей ещё предстоит начаться. Если быть точной, это случится через несколько минут, в подворотне где-то за этим баром, среди пары переполненных мусорных контейнеров и неспешно падающих с неба хлопьев снега. Я остановлюсь там с дрожащими руками, едва прояснившимся от выброса адреналина взглядом, хватаясь за холодную кирпичную стену так, будто она может мне чем-то помочь. Тошнота будет подступать к горлу - и в ней будет всё: и страх, и неизвестность, и отказ принимать действительность. Скорее всего я окажусь на корточках, потому что ноги держать меня откажутся, и буду просто не в силах придумать, что делать дальше.

Но пока что я сижу за барной стойкой мрачного магловского заведения. В моей руке размеренно тяжелеет бутылка пива - не сливочного, обычного, и самый обычный на свете бармен, который никогда ничего не слышал о магии и волшебных палочках, смотрит на меня отвратительным взглядом, называет красоткой и предлагает открыть новую бутылку. Мне хочется сказать ему, что ко мне не стоит так обращаться, и что там, откуда я родом, нашлись бы люди, желающие наложить на него за это пару смертельных проклятий. Но я только спрашиваю, сколько это будет стоить.
От тех магловских денег, что мне удалось выменять у сомнительного торговца в Лютном Переулке на свои несколько галлеонов, осталось не так много, хотя я до сих пор понятия не имею, сколько это на самом деле. Я даже не до конца уверена, что сделка состоялась хоть сколько-нибудь честной, но не то чтобы у меня был особый выбор. На самом деле, когда собираешься пропасть из виду сразу всех, кого ты когда-либо знал, и начать скитаться невесть где - выбора вообще нет никакого.
Так что когда названная сумма оказывается вроде как соответствующей тому, что ещё осталось в моём кармане, я просто киваю и случайно роняю уже пустую бутылку. Я не обращаю на это никакого внимания, хотя ещё не настолько пьяна - скорее мне слишком всё равно, что меня сейчас окружает. И никак по-другому объяснить моё нахождение в этом месте нельзя. Хотя будь я трезвее и хоть немного вовлеченнее в этот мир, я бы предположила, что я так незатейливо пытаюсь избавиться от самой себя, не вполне представляя, куда теперь девать свою повреждённую со всех сторон жизнь.
Пиво подано, крышка любезно снята, под основание бутылки подложен круглый кусок картона. Я делаю глоток.

Так вот если спросить меня, как началась эта история - я отвечу, что она скорее закончилась. Вчера, когда я оставила на столе своей начальницы подписанное заявление об увольнении. Позавчера, когда я выбежала на улицу в одной кофте, с размазанной по щекам тушью и впервые поднявшая голос на своего отца. Или ещё раньше - когда моего брата выпустили из-под ареста, и этот старый и толстый лёд наших отношений, кажется, раскололся окончательно. Ещё немного раньше, когда брат же взял меня на своё дело под оборотным зельем, убеждая и делая вид, что ничего страшного не происходит. Или ещё немного раньше, когда человек, в которого я была влюблена, почти размозжил приставшего ко мне пьяницу своей тростью по каменной кладке улицы.
В общем, концов у этой истории было действительно много. И я явно сейчас в том, который претендует стать самым последним. Потому что скрываться среди старых друзей и знакомых, когда тебя ищет человек, знающий тебя с рождения и способный, как оказалось, на что угодно, невозможно. Скрываться среди маглов, будучи непьющей, тем не менее откровенно пропивая последние деньги и снимая какое-то подобие комнаты в старой гостинице - тоже. И в этом я убеждаюсь, когда мой брат открывает входную дверь этого заведения.

У меня темнеет в глазах. Я буквально стекаю под барную стойку, и там отчаянно хватаюсь за самые грязные на свете ножки стула. Как могу, стараюсь совладать с собой, и через два вдоха и два выдоха начинаю медленное передвижение в сторону служебных помещений. Через какое-то время я оказываюсь на местной кухне, встаю и встречаю недоумённые взгляды персонала. И пока они пытаются объяснить, что мне сюда нельзя, за их спинами я замечаю двери запасного выхода и мгновенно бросаюсь к ним. Тем временем позади меня нарастает шум, кажется, в этот момент бармен замечает пропажу не оплатившей счет посетительницы. Я с силой распахиваю дверь, пробегаю какое-то расстояние по рыхлому снегу, а затем просто оседаю в одной из подворотен.
Трансгрессировать в таком состоянии - наверное, самоубийство, хотя я точно не уверена, что это такой уж плохой выход. Куда бежать и даже где я нахожусь - я не имею ни малейшего представления, зато точно знаю, что за мной идёт если не тот жуткий и похотливый бармен, то мой родной брат - что гораздо хуже. Так что я опускаюсь на корточки возле пары переполненных мусорных баков, потому что меня не в силах удержать ноги, и судорожно хватаюсь дрожащей рукой за кирпичную стену, будто бы она может мне чем-то помочь.

И это либо тот самый последний конец, либо какое-то дикое и извращенное начало.

В моей жизни всегда было место вере в чудо. Самой, может быть, наивной и простой, не поддающейся логике и чётким, тщательно выверенным аргументам моего брата, такой обычной и преследующей миллионы других людей. Моя вера росла вместе со мной, ей было уже двадцать три, и сколько бы я ни строила из себя человека науки, колдомедика, почти выучившего наизусть медицинскую энциклопедию, вот прямо сейчас ни на что другое опираться у меня точно нет совсем никакой возможности. Мусорные баки рядом со мной и нарастающий гул где-то позади - довольно весомые тому доказательства.
Я зажмуриваюсь, затем открываю глаза и снова зажмуриваюсь. Чего именно я этим добиваюсь - не имею ни малейшего представления, но не исключаю, что я просто пытаюсь спрятаться от реальности под собственными веками. Ну или на худой конец - проснуться у себя дома в постели и осознать, что всё это - налетевший невесть откуда ночной кошмар. Но мои жалкие попытки обмануть реальность никак не оправдываются, и какое-то время в этой подворотне не происходит ровным счетом ничего. Я уже вполне красочно представляю себе, что может случиться несколькими минутами позже, и какое из всех моих сегодняшних зол можно выбрать и отметить для себя как наименьшее.

Но совсем рядом кто-то называет моё имя. Причем, явно не с той стороны, с которой я ожидала своих преследователей.
Я поднимаю голову вверх и упираюсь взглядом в невысокую мужскую фигуру. Скудное освещение не позволяет сделать определенных выводов об этом человеке, но голос кажется весьма знакомым. И, что самое сейчас важное, - не настроенным хоть сколько-нибудь агрессивно в мою сторону.

- Да, - ему явно не требуется моё подтверждение, но я всё равно произношу своё “да” и продолжаю вглядываться в силуэт. - Кто вы?
Я не очень оперативно поднимаюсь по своей стенке вверх, и всё, чем сейчас занято моё существо, - это попытка вглядеться в возникшее передо мной лицо. И кажется, в итоге мой язык находит нужную фамилию раньше, чем я успеваю пропустить её через себя.
- Мистер Вейр? - я с шумом выдыхаю, всё ещё держась за свою стену, и отдельная, воспитанная стараниями моей матери часть моего сознания сейчас судорожно пытается определить, насколько прилично и подобающее случаю этой встречи я в данный момент выгляжу. И на самом деле лишь мрачно сокрушается, довольно честно определив, что ни насколько.

И тем не менее моя вера в чудеса оправдалась. Можно будет при случае утереть нос Остину, если однажды он согласиться принять как чудо явившуюся ко мне возможность спасения от его же рук. Мои шансы встретить здесь, на задворках каких-то Мерлином оставленных магловских районов, среди мусора, снега и довольно глупой на самом деле погони, знакомого человека, волшебника, который умеет трансгрессировать и пользоваться волшебной палочкой, и при этом явно находится в куда лучшем моральном состоянии, чем я - это просто высшая степень удачи.

Я делаю два решительных шага в его сторону, оказываюсь совсем рядом и крепко хватаюсь обеими руками за одну его.
- Мистер Вейр, перенесите меня отсюда. Пожалуйста, скорее, хоть куда-нибудь, мне всё равно, только прямо сейчас, - я говорю быстро, тихо и неровно. И смотрю прямо в глаза. И вот это - начало той самой истории.

Все мои мысли о чуде и о волшебном спасении куда-то резко деваются, стоит мне оказаться посреди чужой квартиры с почти незнакомым мужчиной наедине. Чёрт возьми, Лира, неужели просить о помощи этого человека было безопаснее, чем попадаться в руки Остину, не говоря уж о том, чтобы заплатить за пиво, на которое, вообще-то, у тебя были деньги? Чего в моей жизни раньше не было - так это побега от бармена и хватания кого-то чужого за руки. Я совершенно точно не находилась так долго в непосредственной близости от мусорных баков - видимо, я ещё долго буду помнить этот эпизод, когда приду в себя, - и не исчезала без вести с улицы в никому, кроме мистера Вейра, неизвестном направлении. И нужно лишь немного хорошо подумать, чтобы сделать вывод о том, что если со мной случится что-то прямо сейчас, меня вряд ли найдут. Самая большая ирония здесь - я ведь именно этого так отчаянно и добивалась последние несколько дней.

- Благодарю вас, мистер Вейр, - я стараюсь не меняться в лице, когда он отпускает меня и даёт несколько указаний. Да, ванная мне точно нужна, и судя по всему это не укрылось от его глаз. К чаю, или чему-то другому на кухне я вряд ли притронусь, да и вообще нужно постараться уйти отсюда как можно скорее. Я следую в указанном им направлении и спешно закрываю за собой дверной замок. Включаю воду, упираюсь в своё отражение тревожным взглядом и просто смотрю туда несколько мгновений.
Да, ситуация, мягко говоря, странная. Но в целом сбегать из дома - это довольно странно. Всё остальное - лишь мелкие последствия моей большой драмы. Вот магловское пиво, вот похотливый бармен, вот я в квартире главы Отдела Тайн, которого видела до этого всего несколько раз. Что я вообще знаю о нём, кроме должности?
Я умываюсь, стирая с себя осыпавшуюся и смазанную местами тушь, собираю капну растрепанных волос в скромное подобие пучка, несколько раз подряд мою руки, отряхиваю всю одежду, хотя она не особо пострадала при всех моих приключениях. Снова умываюсь, делаю глубокий вдох, и на крошечную частицу от всего сущего в этом мире мне становится легче. Но лишь на крошечную.

Я выхожу на кухню чуть более уравновешенная, но всё ещё с явно потерянным взглядом. Какое-то время искренне пытаюсь отвоевать у собственного тела вежливую улыбку, но очень скоро оставляю эту идею вместе со своим явным проигрышем. Сейчас в моей голове слишком много тяжелых и неповоротливых мыслей, чтобы их можно было побороть мимикой, несмотря на все мое безусловно массивное воспитание.

- Ещё раз благодарю вас, вы действительно меня спасли, - я развожу руками и опускаюсь на ближайший стул. Обстановка минималистичная, не слишком-то похожая на обитаемое и обжитое кем-то пространство. Впрочем, мужчины часто бывают аскетичны по своей природе, а я ведь даже не знаю, существует ли миссис Вейр. - По поводу этой истории и моих объяснений - я не думаю, что вам захочется копаться в грязном белье моей семьи, а смею вас заверить, это именно оно, - я поджимаю губы, абсолютно недолго надеясь, что этих слов будет достаточно. Впрочем, ни его тон минутами ранее, ни его взгляд сейчас не оставляют никаких особых сомнений в том, что причины моего нахождения здесь знать ему нужно теперь не меньше, чем для меня - хотя бы место моего нахождения. Да и человек, выполнивший самую странную из моих просьб за последнее время, пусть и неизвестно, по каким мотивам, наверное, этого как минимум заслуживает. И что-то мне подсказывает, что вряд ли он поверит в какую-нибудь чушь вроде преследующего ухажера.
Я делаю вдох.
Интересно, а газеты об этом уже писали?
- Я сбежала из дома, только и всего. Так… получилось. Думаю, скоро это появится в какой-нибудь прессе, так что никакого секрета тут нет. А в том баре оказался мой брат, и мне очень не хотелось его видеть, - я напряженно смотрю куда-то в стол. - Я же говорила - грязное бельё семьи Нотт. И мне действительно очень жаль, что пришлось вас в это втянуть, это было очень глупо. Я бы не хотела больше вас задерживать, и если вы позволите, больше не буду докучать своим присутствием и сейчас же покину ваш дом.
Остаётся только добавить “кстати, здесь очень уютно”. И “это неправда”.

Вероятность скорейшего побега и отсюда тоже всё сжимается, но эта среда, хоть и смотрится какой-то безликой, по крайней мере не предъявляет ко мне видимой агрессии получить от меня деньги или нечто более весомое. Мистер Вейр выглядит вполне дружелюбным - насколько это вообще возможно в сложившихся обстоятельствах, и заявление о том, что его действительно не интересуют грязные подробности жизни моей семьи, меня откровенно радует. Не хватало ещё нарваться на какого-нибудь любителя чистокровных страстей - хуже того, на какого-нибудь тайного недоброжелателя Ноттов. И я правда верю, что между нами нет ничего такого, о чем я была бы не осведомлена. А что до нашего влияния на это общество и всего остального…

- Склонна предположить, что последствия этих событий на самом деле окажут весьма скромное влияние на окружающих, - это мнение неохотно складывалось в моём сознании последние полгода и окончательно сформировалось в тот день, когда я поняла, что не имею ни малейшего влияния на на одного из членов своей семьи. Даже на того, с кем росла и на чей авторитет уповала всё это время. Остин не только игнорировал моё мнение, но и делал всё с точностью до наоборот, вынужденно скрывая от меня довольно весомую часть своей жизни. И я вроде бы постаралась как-то оставить это между нами, заталкивая боль предательства всё глубже в своё нутро, извиваясь и закрывая глаза, пока новый виток событий не подтолкнул меня к мысли, что отец делал то же самое. И тогда боль прорвалась наружу, не оставляя никакой другой возможности, кроме как сорваться в почти домашней одежде на улицу и исчезнуть прежде, чем кто-то успел что-то понять. Включая, пожалуй, меня саму.
Так что всё-таки почувствует этот мир без меня?
- Скажем, семья Забини лишилась обещанной невесты, а больница Святого Мунго - подающего надежды младшего целителя. Вот, пожалуй, и все последствия, если быть честной. Остальное можно не брать в расчёт, - я пожимаю плечами, в общем-то, не особо представляя как самой реагировать на свою неожиданно крошечную значимость. Наверное, это и к лучшему, хотя подводить Дезмонда не хотелось, ровно как и мисс Дэвис. Она действительно говорила, что из меня может что-то получиться.
Я вздыхаю.

- Ну и конечно, ещё один результат - чуть более близкое знакомство с вами, мистер Вейр. И мне действительно жаль, что пришлось вас потревожить. Раньше со мной такого не случалось. Я надеюсь, вы меня простите, - я поджимаю губы, абсолютно искренне глядя на мужчину, не ощущая в себе сейчас способности прочитать его настоящие мысли. Вообще у меня сложилось какое-то подсознательное ощущение, что с этим человеком это в принципе невозможно, хотя не исключено, что я просто устала и безнадежно заблудилась в собственном “грязном белье”, чтобы проявлять чудеса эмпатии.

- Когда решу, что соскучилась… - неохотно повторяю я за ним эту мысль. - не хотелось бы мне туда возвращаться, - я бы бросилась всё отрицать с пеной у рта и активно доказывать, что ноги моей больше не будет в том доме, но последние три дня в дешевом магловском отеле несколько сбили эту уверенность. Тем не менее мне по-прежнему ни на секунду не хочется обратно, настолько, что я готова вцепиться в удачно подвернувшегося человека и уже неприлично долго оставаться в его квартире. Я всё ещё раздумываю, что может быть мне всё же стоило бы обратиться к кому-то за помощью. К кому-то, кого моя семья не знает. К кому-то, в чьих руках юную наследницу чистокровного рода не пришло бы в голову искать даже мне самой. К кому-то, кого я сама почти не знаю. Глупо, да?
- Я вас уверяю, что в любом случае не пророню ни слова о вашем участии, - эта его просьба говорит как минимум о том, что и он сам не собирается афишировать нашу странную встречу. По крайней мере можно считать себя истинно спасённой. Такая вот странная вариация на тему спасения девицы в беде.

- Я думаю, что вы и так сделали для меня много, чтобы беспокоиться о таких вещах. У меня есть номер в отеле, и мне явно следует туда вернуться, - я встаю. - Полагаю, выход я найду там? - я указываю рукой в какое-то неопределенное направление за пределами этой кухни и по-прежнему смотрю на мистера Вейра. Во мне плещется неловкое желание попросить о помощи, заключенное в логичное рассуждение о том, что мой уход отсюда - это сейчас самое правильное, чем может кончиться эта едва начавшаяся история.

Эта история всё больше теряет для меня свою реальность. Я никак не ожидала получить комплимент, и это сейчас, после почти объятий с мусорными баками, дешёвого магловского пива и всего того отчаяния, которое сквозит из каждого моего жеста. Конечно, он больше походит на дань приличиям и прочим правилам ненавязчивой светской беседы, да и вообще в целом нельзя сказать, что я не привыкла к подобным словам в свой адрес. Кроме того, в его голосе сквозит явная насмешка над всей странностью ситуации, и мне в пору хотя бы улыбнуться в ответ, но вместо этого я неконтролируемо впиваюсь в него чересчур серьёзным взглядом, сводя брови над переносицей. В моей голове сейчас смесь растерянности и признательности, где-то внутри себя я даже отвечаю на его насмешку своей, но снаружи продолжаю думать над своим положением и возможной просьбой о помощи. И когда я уже вполне отчётливо понимаю, что путь к двери мне указан, и я явно ни на что большее в эту ночь не решусь, мистер Вейр задерживает меня ещё на какое-то время и говорит то, что говорит.

Мне кажется, я даже перестаю дышать. В своём мире под помощью я имела в виду что-то вроде одолженных денег, или информации о том, где можно убедительно спрятаться от этого мира и озлобленного чистокровного семейства - а то и двух. Но вместо этого он предлагает мне работу. Сейчас. Могла ли я сойти с ума где-то по дороге от бармена до этой кухни?

Через время я обнаруживаю себя с приоткрытым ртом и заметно округлившимся взглядом, и тороплюсь хоть как-то заполнить случившуюся паузу.
- Я… Я не… Просто… Я не…
“Не открывай рот, пока не убедишься, что действительно знаешь, что хочешь сказать”
“Не открывай рот пока не будешь уверена, что твоя мысль сформулирована корректно, и твой собеседник с большой долей вероятности правильно тебя поймёт”
Я закрываю рот.

Я точно знаю, что стать исследователем Отдела Тайн не так-то просто. Хотя всё, что произошло со мной за последние несколько дней, в общем-то, только подтверждает данную теорию, хотя вряд ли под “не просто” кто-то мог иметь в виду нечто подобное. Зависший в сознании вопрос о том, уверен ли мистер Вейр в том, что говорит, кажется довольно глупым. Меньше всего он похож на человека, который раскидывается словами просто так. Вопрос же о том, не шутит ли он, вообще вряд ли будет звучать адекватно. Ясно, что это не так, да и шутка вышла бы довольно странной, даже после всего, что уже успело случиться. И если только что прозвучало серьёзное предложение о работе - то это совершенно точно самое необычное собеседование в моей жизни. Это если учесть, что в моей жизни было собеседование с Трейси Дэвис. И да, однажды я слышала, как глава Больницы Святого Мунго весьма злобно говорила что-то про мистера Вейра, его перегрёбанный Отдел Тайн и Лероя Мёрфи. Последний был также из “подающих надежды”, кроме того ещё и потомственным целителем, и совсем недавно переметнулся работать в Министерство, что стало целым событием в определённых кругах. Позже мисс Дэвис нашла меня в одной из палат и настойчиво рекомендовала никогда не принимать предложения мистера Вейра, чего бы он там не наговорил.
И когда мне удаётся убедить саму себя в том, что это не сон, что я по-прежнему смотрю в глаза Вейру практически не мигая, я вдруг понимаю, что в моей голове наконец-то отыскивается нужное слово.

- Да.

И мне кажется, что это тихое “да”, произнесённое здесь, на его кухне, открывает меня перед ним гораздо больше, чем все неожиданные события минувшего вечера.

Через какое-то время мне удается совладать с собственным ртом настолько, чтобы по крайней мере держать его закрытым, и по-моему я даже снова начинаю моргать. Буквально два дня назад мне казалось, что я потеряла абсолютно всё. Кроме дома, родных и друзей, ещё наработанную компетенцию, довольно узкую, которую не так-то просто куда-то применить, когда ты в бегах. Тем более за деньги. Какие у меня были варианты - лечить бездомных? Делать какие-нибудь подпольные процедуры? Кое-кого из моих друзей однозначно стошнило бы при одной мысли об этом. Не исключаю, что я оказалась бы среди них. Конечно, самой разумной версией была та, где я поменяла бы город или даже всю страну, но до сих пор никакой подобной возможности не открылось. Зато вот только что появилась другая.
Я завороженно слежу за всеми действиями мистера Вейра, за маленьким куском картона, над которым он колдует очевидно привычным для него движением, и осторожно беру его в руки.
Если осмыслить всё, что мистер Вейр только что произнёс, то получится, что в понедельник утром я воспользуюсь камином и перенесусь сразу в Отдел Тайн. Даже без необходимости бродить по Министерству и натыкаться там на тысяча и одно знакомое лицо.
- Я поняла, - важное наблюдение. Я поняла все инструкции и надеюсь столкнуться с минимумом проблем при их выполнении. Я отрываю взгляд от визитки и снова поднимаю его на мужчину.
- Доброй ночи, мистер Вейр, - после таких слов полагается вставать и уходить. Забавно, что в какой-то момент этого вечера я опасалась, что не смогу так легко выйти из этой квартиры. Всё остальное мне бы не пришло в голову даже в самых дерзких фантазиях.
Я запоздало встаю из-за стола и снова задерживаюсь на нём глазами.
- Спасибо, - если это всё не сон, и не дурной эффект от магловского пойла, то этот человек сделал для меня только что слишком многое для того, кто совсем со мной не знаком, и кто не был обязан даже просто задерживаться в том переулке на лишнюю долю секунды.
Но он это сделал. И даже больше.
- Я буду в девять. Ещё раз спасибо, - эмоций во мне сейчас на диапазон зубочистки, я только надеюсь, что он догадывается о том, насколько я смущена происходящим. Которому ещё только предстоит кое-как улечься в моей голове.

Примерно через час я окажусь в своей маленькой комнате со скрипящей кроватью и кое-где отсутствующей плиткой на полу, и всю оставшуюся ночь проведу без сна. Я буду смотреть в потолок, в стену, в часть окна, но больше всего - на тёмно-синюю визитку, лежащую рядом на тумбочке, как-то невольно опасаясь того, что она потеряется или окажется плодом моей фантазии. Я буду думать о том, как бы Остин отнёсся к тому, что меня позвали в самый засекреченный департамент Министерства. И ещё о том, что, наверное, ещё ничего не решено, и в этот самый понедельник может снова произойти что угодно. Он решит, что я недостаточно компетентна, что нахожусь в слишком удручающем положении для того, чтобы вообще со мной связываться, или ещё что-то вроде того.

Так или иначе, история началась, а вот чем она для меня окажется - спасением или новой проблемой - покажет время.