Ты смотришь на перечеркнутые страницы лежащего перед тобой блокнота, и с отстраненным интересом замечаешь, что неровные строчки уже не вызывают возмущения. В поездках ты не позволяешь себе бездумно пачкать страницы, но сейчас — другой случай. Этот блокнот куда больше напоминает личный дневник, чем аналитически собранную информацию по конкретному предмету.
Прошло уже больше месяца, но события хэллоуинского вечера даже не думают исчезать из твоей памяти — стук каблуков, вежливые разговоры ни о чем, крик Йоханнеса, звон разбитого стекла, хруст. Почему-то звуки ты помнишь лучше всего. В блокноте, впрочем, о них нет ни слова. Сперва ты пыталась восстановить картину вечера в целом, но быстро пришла к выводу, что это задача авроров, и тебя мало касается несметное количество подробностей, запомненных всеми, кто был в баре. Большая часть этой информации так или иначе бесполезна и никак не помогает понять, что именно произошло в тот вечер. Тебе, в отличие от аврората, совсем не обязательно искать жемчуг в этой грязной луже — особенно когда ты знаешь, что его там нет.

Разумеется, ты спрашиваешь о произошедшем Берта — уже после того, как помогаешь ему обработать порез и тем самым даешь немного времени успокоиться. Ты не ожидаешь услышать ничего кроме "я защищал тебя", и в целом твои ожидания оправдываются: разумеется, он понял, что что-то не так из-за нагревшегося кольца, и потому вернулся; бутылка просто подвернулась под руку; он совсем не думал о том, чтобы убивать Коронена, - просто так получилось. Ты слушаешь внимательно, не перебивая, не подвергая сомнению ни слова, ни методы Берта. Даже когда он с легким раздражением отказывается говорить о причине, изначально побудившей его уйти от вас с Джорджем, ты лишь с пониманием киваешь, даже не думая настаивать. А потом Берт произносит это нелепое "не знаю, что на меня нашло".
Сперва ты уделяешь этому недостаточно внимания, списывая все на стресс, но потом Бертольд повторяет это уже в аврорате. А потом ты слышишь нечто подобное и от Джорджа, когда вы немногословно обсуждаете произошедшее. Когда при очередной беседе с аврорами ты мягко интересуешься ходом расследования, мужчина лишь недовольно вздыхает: "Вы все твердите одно и то же, и никакой ясности это не добавляет - внезапная вспышка ярости, никто не знает, что на него нашло. Видимо, нам еще повезло, что других жертв нет". В его голосе звучат горечь и усталость, и ты позволяешь себе с обнадеживающей полуулыбкой выразить отсутствие сомнений в том, что они доберутся до истины.
Ты чувствуешь некоторую благодарность по отношению к аврорату: обвинения с твоего брата сняли на удивление быстро. Учитывая, что к аврорам вы пришли самостоятельно, не дожидаясь, пока те появятся на пороге, репутационные потери ваших семей оказались ничтожными. Даже статьи в газетах куда чаще упоминали фамилию Корхонен, чем Борджин, а фамилия Селвин в "Пророке" не появилась ни разу. Последним обстоятельством был особенно доволен обеспокоенный Конрад, с которым вы возобновили переписку впервые за последние полгода. Количество посетителей в вашей лавке в какой-то момент даже растет — ты, впрочем, настаиваешь на том, чтобы в ближайшее время Берт меньше общался с посетителями, чтобы избежать ненужного внимания.
Но ни благодарность, ни что-либо еще не способны заставить тебя изменить показания, а потому ты на каждом допросе, да и в личных беседах повторяешь все то, что слышала от брата и других участников вечера. О произошедшем с Йоханом ты отзываешься не иначе как о несчастном случае. То, что "случай" связан с действиями Берта, ты всегда опускаешь, не желая лишний раз акцентировать на этом внимания, и к определенному моменту люди становятся достаточно вежливыми, чтобы не упоминать этот нюанс в разговорах с тобой.  Ты не видишь смысла признаваться, что если бы Йохана не настигла столь нелепая смерть, ты готова была убить его сама. И уж тем более ты молчишь о том, что спустя час, день, неделю после случившегося ты чувствуешь то же самое, что и в тот вечер. Для тебя не наступает никакого внезапного "просветления" с осознанием того, сколь неправильными были твои эмоции, слова или действия. Ты злилась, тебе угрожали, и ты готова была убить этого человека — разве это не естественно? Сомневаться тебя заставляют лишь чужие слова. В этот момент ты и берешься за блокнот, и страница за страницей заполняешь его наблюдениями за собой. Ты посвящаешь этому большую часть свободного времени, на время откладывая все поездки. Со стороны это кажется естественным — слишком большой шок после случившегося, который нужно переждать дома, в безопасности. Блокнот исписан больше чем наполовину, когда сомнения наконец исчезают.
Да, в любой другой момент ты держала бы злость в себе и вряд ли выплеснула бы хоть каплю в окружающий мир, но утверждать, что это была агрессия без причин? Нонсенс. Другие, если желают, могут прятаться за масками приятных и благовоспитанных людей, считая, что это их настоящие лица - что они не способны на такое, что если бы не влияние чего бы то ни было извне, они бы никогда не вели себя так. Ты не нуждаешься в подобных иллюзиях.
С того момента, как ты перестаешь нуждаться в самооправданиях, твой интерес переходит к более конкретным вещам: сперва ты обращаешься к одному из блокнотов, оставшихся после поездки в Италию. Записи вызывают интерес, но описанный в них цветок навязывает чужеродные эмоции — подойдет для любовного зелья, но к произошедшему в «Сircumstance» это малоприменимо. Ты пролистываешь несколько книг, связанных с вопросом, но не находишь ничего подходящего. Ты слабо представляешь, что именно ищешь — зелье, артефакт или что-то другое, но поиски не прекращаешь. В какой-то момент ты спрашиваешь нескольких знакомых, включая Ирму Олдридж. Разумеется, ты упоминаешь, что твой интерес связан с относительно недавней поездкой в Италию — ты просто желаешь лучше разобраться в вопросе. Никто не может ответить ничего определенного, но отсутствие четкого "нет" лишь подогревает твой интерес. В тот момент, когда ты пытаешься выяснить, существуют ли какие-то данные об исследованиях отдела тайн (ты не просишь многого, даже старые, многовековые данные могут оказаться полезными), сова приносит незамысловатое письмо без особой конкретики, но с просьбой о встрече. Ты бы с легкостью проигнорировала его, ограничившись вежливой отпиской, не упоминайся в нем тот самый отдел тайн.
Разумеется, ты не считаешь нужным дать знать об этом Бертольду.

Ты заранее предупреждаешь домовика о госте, что позволяет вновь уделить внимание последнему блокноту. Ты перечитываешь его уже не в первый раз, и каждое прочтение не прибавляет знаний, но вселяет в больше и больше уверенности. В тот момент, когда домовик вновь появляется в кабинете, ты зачаровываешь листы блокнота, чтобы они казались абсолютно чистыми - в доме нет никого, кроме вас троих, но некоторые вещи нужно прятать даже тогда, когда некому их искать.
Заходя в гостиную, ты окидываешь гостя приветливым взглядом. Со стороны он производит впечатление идеального министерского работника — вежливый, аккуратный, пунктуальный. Впрочем, в отдел тайн попадают явно за счет иных характеристик.
— Добрый день, мистер Вейр, — ты улыбаешься в ответ не менее вежливо, чем он сам. "Миссис Селвин" ты уже большую часть жизни, и откликаться на это имя так же естественно, как дышать. — Что вы, это было совсем не трудно, и мне лестно, что вы решили уделить мне время. Мой график зависит только от меня, — вряд ли можно было обойтись без обмена любезностями, но ты с любопытством отмечаешь, что Вейр действительно интересовался твоей личностью. Выяснить о твоих поездках было не трудно, но для этого все равно требовалось приложить некоторые усилия. — Мое имя вы знаете, как и название нашей семейной лавки, я полагаю, — ты улыбаешься искренне, уже не столько из вежливости, сколько из интереса к происходящему и к сидящему перед тобой человеку. — Если желаете чего-нибудь, только скажите, — ты мягко киваешь в сторону домовика, ожидающего указаний. С ним потом нужно будет провести особый разговор на тот случай, если он решит разболтать что-нибудь о сегодняшнем дне. Впрочем, после недавнего выговора из-за горячего чая, который должен был быть холодным, эльф стал куда более послушным.
— Мне, право, неловко тратить ваше время, мистер Вейр, а потому, если я могу вам чем-то помочь — обращайтесь. Вы ведь для этого просили о встрече? — ты продолжаешь улыбаться, не сомневаясь, что искренний ответ на твой последний вопро - "нет", но не видя смысла озвучивать это самостоятельно. Очевидно, твоему гостю не чужда была игра в формальности, и не тебе было отказывать ему в этом простом удовольствии.

Отредактировано Fiona Selwyn (2019-09-18 20:36:24)

Вы оба почти не перестаете улыбаться, и в какой-то момент это становится похоже на нелепую дуэль - кто устанет первым? Кто отбросит нарочитую вежливость, чтобы в их разговор проникла ясность? Ты никогда не забываешь о том, что вежливость - средство, а не цель, и потому тебе ничего не стоит отбросить ее первой, если возникнет такая необходимость. Но пока ты не торопишься: некоторые средства использовать не только удобно, но и весьма приятно. Чем более расплывчато звучат твои слова, тем более изощренное удовольствие ты получаешь, и столь же интересно тебе наблюдать за не слишком конкретными ответами собеседника.
Магия - во многом тоже слова, и искусство плести узор из этих слов завораживает тебя даже в диалогах.
— О, в таком случае, могу ли я поинтересоваться, что показалось вам наиболее любопытным? Мы постоянно обновляем ассортимент, — в твоих словах звучит искренний интерес. Ты так стремишься узнать, чем можно заинтересовать главу отдела тайн, чтобы он посетил лавку в качестве покупателя? Может, пытаешься лучше узнать, что он за человек, исходя из того, какие артефакты привлекают его внимание? Или просто хочешь понять, сможет ли он назвать конкретную вещь, или ты невольно поймаешь его на лжи из вежливости? Верно истолковать твой интерес предстоит самому мистеру Вейру, подсказки ты давать не намерена.
Эльф, держащий в руках поднос с кофе и сахарницей для гостя и высокий, заледеневший стакан, заполненный льдом, апельсиновым соком и кофе, материализуется посреди вашего разговора, но прилагает немало усилий для того, чтобы отвлекать как можно меньше внимания. Ты одариваешь Рокко улыбкой, и он, дрожа, кланяется и собирается отойти в сторону, но ты жестом даёшь понять, что даже его молчаливое присутствие здесь не желательно.
— Я позову тебя, если в этом будет необходимость, — дополняешь ты, после чего вновь обращаешь все внимание на Вейра.
Он, наконец, переводит разговор на менее нейтральную тему, но, как ты отмечаешь, все еще не произносит ни слова конкретики. Даже если бы вас слушал кто-то посторонний, он вряд ли смог бы понять, о чем речь.
— О, не знала, что все запросы в конечном итоге попадают к вам, даже столь незначительные. Восхищена вашей способностью распределять время, — в твоих словах куда больше удивления, чем лести. Тебе самой нелегко даётся желание быть в нескольких местах одновременно, и тем более сложно в этих условиях получать наиболее актуальную информацию о происходящем в мире. Сидящий перед тобой мужчина, о котором ты знаешь ничтожно мало, тем не менее внушает все больше уважения.
— В таком случае, совпадение действительно весьма любопытное. Я начинала исследования в этой области около полугода назад, но... Недавние события вновь заставили вернуться к этому вопросу, — ты замолкаешь, размышляя, насколько откровенно стоит говорить с человеком, которого видишь впервые в жизни. Разумеется, между вами нет ни капли доверия - ожидать иного было бы почти подозрительно. Но в некоторых ситуациях честность - внезапная, и потому обезоруживающая - была даже более полезна чем вежливость. Ты перестаёшь улыбаться и глубоко выдыхаешь, словно принимая непростое решение.
— Полагаю, вы слышали о случившемся в "Circumstance"? — ты вновь делаешь паузу, позволяя Вейру самому решать, говоришь ты о смерти Корхонена, его нападении на тебя или же о ситуации в целом.
— Прошло уже больше месяца, а я так и не слышала от аврората хоть сколько-нибудь правдоподобного объяснения случившегося. И, если быть откровенной, сомневаюсь, что дело в желании сохранить расследование в секрете, — ты не собираешься более явно и грубо оценивать работу сотрудников Министерства. С одной стороны, в этом нет необходимости, да и любое недовольство в твоем случае было бы преувеличенным - в конце концов, Берта оправдали, и это единственное, что важно во всей ситуации. С другой стороны, ты не имеешь никакого представления о связях, будь то дружеских или профессиональных, Вейра с авроратом и не желаешь опрометчиво задеть его случайно брошенным словом.
— Невольно я и сама стала задумываться о том, что - чисто в теории, как вы понимаете, могло послужить... катализатором событий, - некоторые слова тебе приходится подбирать с особым вниманием.
— И в какой-то момент простое любопытство переросло в, если так можно выразиться, профессиональный интерес. Разумеется, я искала информацию в нескольких источниках, но я - всего лишь один человек, - ты вновь начинаешь улыбаться и, вспоминая, как твой собеседник упоминал о своей слабой стороне, добавляешь к улыбке толику сожаления.
— А ваш отдел состоит из множества людей, работающих с таким количеством данных и ресурсов, о которых я могла бы только мечтать. Обратиться с запросом к вам казалось единственной разумной идеей, - заканчивая говорить, ты наконец делаешь глоток сока, перемешанного с кофе. Сладко-горький напиток бодрит, хотя и без дополнительных стимуляторов ты чувствуешь себя сосредоточенной. Пусть даже глава Отдела Тайн читает все приходящие запросы - вряд ли на каждый он реагирует предложением о личной встрече. А потому твой случай - особенный, и это не может не льстить. Любопытство съедает тебя изнутри. Впрочем, тебя не покидает ощущение, что мистер Вейр - судя по тому, что он вообще присутствует здесь - испытывает схожие чувства.

Отредактировано Fiona Selwyn (2020-03-10 10:30:46)

Ты вежливо киваешь, давая понять, что узнаешь тот предмет, о котором Вейр ведет речь. Шкатулок подобного рода у вас было несколько, а одну Берт, если тебя не подводит память, даже оставил для личного использования, но каждого покупателя не стоило труда уверить в том, что его экземпляр - единственный в своем роде. По сути это даже не было ложью - просто различия были порой настолько незначительными, что заметить их было весьма непросто.
— Весьма лестно, - улыбаешься ты, все-таки принимая комплимент себе и брату, но не забываешь направить разговор в русло, интересное и тебе самой.
- Впрочем, кому нужны подобные зарядки, когда в вашей работе куда менее тривиальные задачи наверняка встречаются чуть ли не ежедневно? - ты не слишком ждешь ответа. В конце концов, твои слова легко можно списать на ответный вежливый жест. Но реши Вейр - не случайно, конечно, случайностей в таких вопросах от главы Отдела Тайн ждать не приходится - обронить хоть какую-то деталь, будь то даже простое “да, мы часто работаем с артефактами”, и твое любопытство было бы ему признательно.
Впрочем, даже без таких мелочей весь этот разговор - поистине почти рождественский подарок. Обычно тебе приходится лететь на другой конец света, чтобы узнать хоть что-то новое, а здесь новости сидят в твоей гостиной, куда пришли по собственной воле, и пьют - что, кофе? Ты вспоминаешь с отстраненным интересом, занося сведения о собеседнике в мысленный блокнот.
Спроси тебя кто-то о вкусах собственных детей, ты не попыталась бы даже притвориться, что знаешь о них. Это, в конце концов, всегда было заботой домовика, не твоей. А вот мистер Вейр действительно представляет для тебя интерес, а значит, любые мелочи в будущем могут оказаться полезными.
Пассаж о любви знать о происходящем в отделе - такая же мелочь, но, более того, явная полуправда. Ты тоже любишь знать о том, что происходит в вашей лавке, но уж точно не станешь интересоваться каждым зевакой, зашедшим поглазеть на руку славы или удушающую мантию. Твое письмо для Вейра должно было бы стать подобием именно такого праздного любопытства - но не стало.
Так в чем же дело? В тебе самой? Думать так было бы весьма лестно, а потому слишком самонадеянно. Ты не сомневаешься в своих талантах, но будь они так уж необходимы Вейру сами по себе, он наверняка уже давно появился бы у тебя на пороге. В чем же еще? В самой теме, которую ты затронула? В причине, из-за которой и возник твой интерес? Во всем сразу?
Вейр, словно читая твои мысли, отвечает на так и не заданный вслух вопрос, и ты без смущения встречаешь его взгляд. Внутри зреет неопределенное раздражение - от усмешки собеседника, от того, что всю ситуацию он находит “забавной”, от того, что по неведомой причине он проделал весь этот путь лишь чтобы сообщить, что не может сказать ничего.
Те мелочи, что ты выхватила из вашего диалога, не стоят ни потраченного тобой времени, ни даже чашки несчастного кофе. Здесь должно быть что-то еще. Ты знаешь, ты чувствуешь, что должно - а чутье редко тебя подводит.
Твоя новая, уже несколько месяцев не прекращающаяся “экспедиция”, погружающая тебя в тот вечер, в воспоминания Берта и твои собственные, не может закончиться на паузе - тем более когда ты видишь прямо перед собой нотный лист с продолжением мелодии.
Злость теперь дается тебе слишком просто, а потому ты вовремя ловишь себя на том, чтобы поставить свой стакан на стол без излишней резкости. Ты выдерживаешь паузу, освободившейся рукой вертя обручальное кольцо и не сводя взгляд с сидящего напротив тебя человека. Это все еще игра, но от привычной и знакомой тебе вежливости Вейр перешел к чему-то еще. Тебе нужно просто сделать этот шаг - играть по чужим для тебя правилам, но все-таки получить желаемое. Достойная ли это цена?
- Не сомневаюсь, что раз уж тема заслужила ваш интерес, то у Министерства точно есть наработки по этому вопросу. Но вы, разумеется, не намекаете, чтобы я писала запрос напрямую Министру, верно? - ты улыбаешься, давая понять, что даже не рассматриваешь подобную опцию всерьез. Будь Конрад все еще в Британии, впрочем, кто знает? Может, этот путь оказался бы даже более простым. Но - нет, твой муж во Франции, и рисковать его оставшимися в британском Министерстве связями ради сведений по весьма щекотливому делу, и так бросающему тень на вашу семью, ты себе никогда не позволишь.
- И уж тем более вы не предлагаете мне ждать, когда эта информация перестанет быть слишком новой, - уже не вопрос, а констатация банального факта. Если бы в этом деле существовал какой-то формальный срок, его в ответном письме тебе написал бы любой сотрудник, и Главе Отдела знать об этом было бы незачем.
- Простите за прямоту, мистер Вейр, но могу ли я воспринимать нашу встречу как… приглашение присоединиться к Отделу Тайн? - ты произносишь эти слова, и кусочки невидимого пазла словно встают на свои места. Быть может, ты просто слишком упорно пыталась втолкнуть их не туда, и они наконец поддались? Быть может, это и вовсе не пазл, а башня из деревянных брусочков, из которой нужно вытаскивать детали, а ты лишь добавляешь новых? Кто знает.

Отредактировано Fiona Selwyn (2020-04-12 14:22:31)

Ты с недоверчивым интересом изучаешь лицо Вейра, не в силах поверить в свою удачу. Больше месяца исследований и поисков - без особого результата. Но лишь одно письмо в Министерство - и вот у тебя в гостиной сидит человек, готовый предложить ключ от двери, за которую ты страстно желала попасть. Впрочем, точно ли это удача? Сколько случайного в том, что глава Отдела Тайн выделил среди всей корреспонденции именно твой запрос и решил, что он достоин особого внимания?
Ты вновь вспоминаешь собственные размышления и напоминаешь себе, чтобы не забыться - дело не только в твоем "исследовательском опыте и познаниях в артефакторике", как бы вежливо их ни отмечал твой собеседник. Возможность контроля и воздействия на эмоции для тебя не звучала как излишне "острая" или же опасная тема. Могло ли за ней крыться что-то еще? Чьими именно эмоциями пытается управлять группа Вейра, раз при появлении малейшего интереса извне к этой теме сам Вейр появляется у тебя дома? Неужели ты случайной догадкой попала в яблочко, и Отдел Тайн не просто имеет сведения о случившемся на Хэллоуин, но и как-либо напрямую причастен к этому?
В тебе говорит не желание докопаться до мифической "справедливости": имя твоего брата не запятнали даже газеты, а легкий и неизбежный флер своеобразной репутации для вашей лавки мог послужить лишь как дополнительная реклама. Нет, тебя сжигает любопытство - насколько близко ты подобралась к правде? Как именно сработало все в тот вечер?
Еще до того, как Вейр успевает закончить свою речь, ты знаешь, что согласишься. Да, для тебя это будет совершенно новый опыт - впервые за все эти годы работать не на себя или брата, а на куда более масштабную структуру со множеством сотрудников. Новое тебя не пугает. Раньше ты гонялась за ним на другой край света, отчасти используя заказы клиентов лавки как оправдания для долгих поездок, теперь же оно ждет тебя в Лондоне. "Будет ждать, если принять приглашение" - исправляешься ты, но прекрасно понимаешь, что "если" здесь лишь для видимости.
Ты не считаешь нужным советоваться ни с братом, ни с мужем. Берту, впрочем, придется сообщить в ближайшее время, но лишь из-за лавки. Ты не намерена спрашивать мнения и уж точно не ждешь, чтобы тебе кто-то разрешил поступать так, как ты считаешь нужным. Вейру, впрочем, об этом знать не обязательно. Если уж он считает тебя настолько зависимым от мнения семьи человеком, ты не собираешься разрушать этот образ сейчас.
- Да, это действительно... не совсем то, что я ожидала, - произносишь ты, нарочито растягивая паузы между словами. Ты не хочешь казаться человеком, цепляющимся за шанс, и не желаешь выглядеть импульсивной. И все же присутствие здесь Вейра не дает усомниться в том, что твое формальное сомнение не будет воспринято как реальное нежелание и отказ.
- Но я, конечно, обдумаю ваше предложение, не сомневайтесь. И мне, разумеется, придется обсудить его с братом и мужем. Думаю, для этого мне не помешал бы четкий список условий, на которых можно влиться в работу вашей... группы. Это возможно? - получив положительный ответ, ты лишь улыбаешься, после чего ваш разговор ненадолго возвращается к формальностям и, наконец, иссякает, как кофе в чашках.
Прощаясь с Вейром и договариваясь о том, что со списком всех формальностей ему вышлет его помощница, Фиона продумывала, когда именно сообщить о своем согласии. Через три дня? Нет, слишком уж быстро. Неделя - вполне подходящий срок. За это время ты успеешь систематизировать старые заметки, отобрать то, что может тебе понадобиться и сообщить обо всем брату.
Через неделю ты отправишь в Отдел Тайн письмо, в котором сообщишь, что после долгих раздумий ты все же решила принять предложение Вейра. Ну а написать его, пожалуй, ты можешь уже сейчас.