С самого утра моросил дождь. Небо плотно стянул стальной капкан тяжелых туч, а потому ни единого солнечного осколка не падало на бренный Порт Бристоль. Дезмонд, съежившись, быстро шел под черным зонтом, направляясь к месту, где предположительно находился украденный артефакт. Ладонь Забини с силой сжимала рукоять зонта - так что белели костяшки - чтобы редкие, но грубые порывы ветра не вырвали зонт. Воротник черного пальто-бушлата истерично бился о шею Дезмонда, когда тот совсем приблизился к порту, где ветер завывал голосом цербера. Волны упорно накатывали на волнорезы, страшно разбиваясь о них, но так и не переставали вновь нападать, облизывая камень. Сквозь помехи дождя где-то вдали угадывался стон чаек.
Все вокруг окрасилось в темно-серый предрассветных сумерек. И сам Забини стал частью этого кромешного, унылого мрака. Его темная фигура напоминала плотный сгусток черного дождя. Носки кожаных туфель разбрызгивали воду при каждом новом шаге, а со спиц зонта падали увесистые капли, разбиваясь об асфальт.
Забини подробно изучил дело. Римский додекаэдр - бронзовый или каменный полый многогранник, о предназначении которого до сих пор гадают магглы. Размеры древней реликвии колебались в нескольких сантиметрах. Датируется он в II-IV веках нашей эры. На каждой грани додекаэдра присутствует отверстие круглой формы, некоторые предметы обладают разного размера отверстиями, а некоторые - одинаковыми. Из-за чего же столько шума вокруг старинной безделушки, не понимал Дезмонд. Оказалось, что магглы и сами не знают его предназначение, вот и бьются в истерике, силясь разгадать тайну. Игрушка, подсвечник, игральная кость, ключ канализации? Много догадок, но подкрепить нечем ни одну из гипотез: римский додекаэдр не упоминается в рукописях. Религиозное значения додекаэдра - самая популярная теория. Может от того, что самая интересная. Впрочем, Забини в начале не стал зацикливаться над этим. Все-таки, если об этой вещи нет упоминаний, значит она не так важна. Эта ситуация напоминала ему письменность Ронго-ронго. Да, интересно было бы узнать о чем писали жители острова Пасхи, но, учитывая, что таблички были в каждом доме, то вряд ли одна из них приоткроет завесу тайны вселенского масштаба. В общем, в итоге Забини, как всегд увлекся, и сам не заметил, как глубоко заинтересовался реликвиями древнего мира, а потому это дело приобрело оттенки личного интереса. Маггловский мир сплошь охвачен тайнами, но лишь потому, что магглы не видят то, что им позволено. Забини был уверен, что многие из загадок мира предназначены для умов волшебников.
Глухие ноты усиливающегося дождя сливались с тиканьем часовой стрелки. Дезмонд внимательно смотрел на часы. Если информация верна, то груз отбывает в полвосьмого. Забини вздохнул, спрятав часы во внутренний карман пальто. Зонт не спасал от дождя, когда ветер набирал силу. Дезмонд раздраженно смахнул с лица капли воды, отмечая, что пора бы сбрить щетину. В последние дни он совсем забыл про сон и себя, слишком увлекаясь антикитерским механизмом. Проблема Забини была в том, что он не мог остановиться, если его увлечение приобретало некую зависимость. А этим всегда все и заканчивалось.
В одном из портовых доков спрятан додекаэдр в купе с другим грузом. Артефакт был украден и теперь должен был отправиться на черный рынок, где, конечно же будет продан какому-нибудь коллекционеру древностей. Этот инцидент не привлек бы внимания, если бы от артефакта не были зафиксированы эманации темного заклятия.
Веки были устало полуприкрыты. Глаза потускнели, приобретая серые оттенки, а сам Забини побледнел то ли от холода, то ли усталости.
С минуту на минуту должен прибыть Стоун. Дезмонд уже смирился с тем, что их довольно часто ставили напарниками. Он уже давно понял, что ему не уйти от этого. Кайсан будет вечно преследовать его, не давай покоя, ровно, как тайна римских додекаэдров не отпускает пытливые умы магглов.

Шелестящая стена дождя ударила сильнее, пройдясь черной рябью по асфальту. Забини начинал замерзать. Но холод все-таки был лучше жары.
Выяснилось, что в одно и то же время отбывало два судна. Нужно было проверить каждый из складов, в котором хранится груз. В одном из доков Дезмонд уже побывал. Совсем крошечный, видимо, мелкое частное предприятие его арендовало. А сейчас ожидал Стоуна рядом со вторым местом. Крупный склад, заполненный строительными материалами: арматурой, бетоном, всевозможными покрытиями типа кровли.
В правой руке Забини сжимал черную рукоять зонта, а в левой - ручку серебряного дипломата, куда по завершению задания следует поместить артефакт. Дезмонду не терпелось увидеть додекаэдр, чтобы выяснить вокруг чего столько шума и узнать насколько старое на нем проклятье. Может быть для этого он и был предназначен: вместилище темных эманаций. Или на него специально наложили заклятие. И если да - почему додекаэдр попал к магглам? Досадное совпадение?..
Дезмонд флегматично смотрел на серую массу начинающегося дня из-под черной перепонки мокрого зонта. Он не сразу заметил Стоуна, который молча подошел к нему, слишком близко, чем того бы хотелось. Кайсан что-нибудь слышал о личном пространстве? Пустой взгляд Забини не сразу сфокусировался на промокшем авроре, а когда это произошло - Дезмонд непонимающе нахмурился, отступив на шаг назад.
Какое-то время оба молчали. И Дезмонд, и Кайсан знали, что руководить будет первый. Стоун был достаточно умен, чтобы оспаривать главенство, лишний раз рождая гнев Забини, а сам Забини просто не привык - и не хотел привыкать - подчиняться (Министерство и глава аврората были не в счет, пусть Забини и обладал скверным характером, но понимал вынужденную необходимость). Дезмонд дольше положенного задержал потемневший взгляд на Стоуне, нельзя было не заметить, что тот насквозь промок и сдерживает дрожь в теле. Дезмонд недовольно вздохнул. Его раздражала эта несерьезность и несобранность.
"Отличная идея, Стоун, с тебя вода ручьем стекает, сукин ты сын, не хватало, чтобы нас обнаружили из-за того, что тебе в голову не пришло прихватить зонт" хотел бы сказать Дезмонд, но какой в этом прок, если Стоун непроходимый кретин и уже полностью промок?
Отступив под навес портового склада, в который им предстояло проникнуть, Забини сложил зонт-трость и облокотил его на стену.
- Evanesco, - шепотом произнес Дезмонд, направив палочку на зонт, который тут же исчез. Он больше не понадобиться, а потому не было смысла носиться с ним. Забини по привычке взглянул на часы, отмечая про себя время.
- Склад большой, - проговорил Забини, вновь пряча часы, - обыщи его на предмет слепых зон. Это контрабанда, додекаэдр не положат на видном месте, - Дезмонд красноречиво говорил о том, что Стоуну лучше прочесать квадратные метры в виде горностая. Забини хотел разделиться с Кайсаном, надеясь, что ему удаться первому найти артефакт, тогда у него будет время, чтобы понять в чем заключается его сила. Может это будет полезно. Анимаг бы не одобрил такого поведения и даже отнесся бы с подозрением.
- Alohomora, - проговорил Дезмонд, отпирая замок. Спасибо, Элдан Эльмарин, за твою жажду наживы, которая открыла этот легкий способ проникновения. Открыв дверь, Забини тут же растворился в темноте портового склада.

Бурое пятно, ловя на своих лоснящихся боках осколки предрассветных сумерек, слилось с темнотой склада, нырнув куда-то под стеллажи. Лихорадочные шажки горностая заглушал треск дождя, который упорно барабанил по крыше. Дождь перерастал в плотную стену ливня. Шум скрывал присутствие мракоборцев, но от также мог быть не только их союзником. Если, конечно, Забини и Стоун были не единственными, кто искал в это серое утро зачарованный римский додекаэдр. Дезмонд подозревал такой исход событий, а потому не спешил углубляться во мрак склада. Он какое-то время настороженно прислушивался, оставаясь неподвижным около двери склада. Тревожили его слух только крупные капли дождя, разбивающиеся и металлическую крышу портового дока.
Забини тяжело вздохнул. Его раздражала темнота склада и ему вовсе не хотелось шататься между полками со строительными материалами, когда существовала вероятность столкнуться с проблемой в лице какого-нибудь ублюдка, который, как и Министерство, охотиться за проклятым артефактом. Дезмонда нельзя было назвать трусом, но он излишне ценил свою жизнь, не желая отчаянно рисковать ею ради достижения чужих целей. Все-таки он наследник рода. Но. Сегодня Дезмонд был готов сделать этот шаг в неизвестность, надеясь, что повезет и в темноте покажется маяк. И готов он был лишь потому, что его влекло желание. Знание - сила. Забини не сомневался, что информация, которую таит в себе додекаэдр - неоспоримая сила. В противном случае Министерство не стало бы уделять этому случаю особое внимание. Не зря же в приоритете было доставить артефакт целым. И важность этого приоритета была высока ровно настолько, чтобы заинтересовать Забини, затронув личные мотивы молодого мужчины.
Дезмонд флегматично прикрыл веки, задумчиво скосив тусклый взгляд в сторону, где совсем недавно скрылся анимаг. Вот сукин сын. Где его инстинкт самосохранения? Ринулся в темноту, совсем не заботясь о том, что где-то рядом могут быть противники с палочкой наготове. Дезмонд мог бы позавидовать такой расточительности, но считал, что для осквернителей крови самопожертвование - также естественно, как дышать и моргать. Если бы они не были способны на это - какой в них прок? И раз Стоун решил стать жертвой долга, то почему бы не дать ему такую возможность. Хм... теперь Дезмонд сомневался в рациональности своего решения. Нужно было оставить все как есть, чтобы магглорожденный шатался по складу, привлекая внимание и тем самым отвлекая потенциальных противников от Забини. Если было чье внимание отвлекать, конечно.
Впрочем, бесполезно было уже рассуждать о том, что нужно было сделать и что не было сделано. Все-таки, если смотреть со стороны Аврората, то Забини поступил правильно. А так, как Дезмонд все еще служил в рядах мракоборцев, являясь агентом под прикрытием, то ему ни к чему лишний раз заставлять главу отдела сомневаться в себе и своей компетентности. Еще не время.
Иногда Забини казалось, что он подобен пустому сосуду, наполнить который может лишь ненависть и презрение к осквернителям крови. Но он ошибался. Дезмонд не мелочная личность, просто его слишком увлекала злопамятность.
Решившись, Дезмонд провел рукой по мокрым волосам, зачесывая их назад. Жест привычки. Приготовив палочку, мужчина двинулся вперед. Он шагал медленно, осторожно, но при этом каждый его шаг внушал строгую уверенность. Как бы не было отвратительно, но статус нужно сохранять. Даже если никто не видит. Главное - убедить себя.
Какое-то время Забини бродил по складу порта, в тщетных поисках артефакта. Он бы с радостью облегчил себе задание, использовав фамильные часы, но вряд ли в таком месте, как это, можно найти часы-свидетели.
Находясь в густой темноте и в одиночестве, Дезмонд успел отогнать пару гнетущих мыслей, которые давно требовали немедленного вмешательства. "Как долго изображать примерного аврора?", "как избегать Стоуна?", "почему Алира отказалась от идей Альянса?"... Дезмонд мог бесконечно долго загружать себя вопросами, находящимися в опасной близости от проблемы, которая будет угнетать Забини, но ему это наскучило, ровно, как и бесплодный поиск додекаэдра. Забини до последнего не хотел использовать заклинания, чтобы не привлечь ненужного внимания, но потратить вечность на поиски он тоже не собирался. К тому же время неумолимо утекало.
- Accio додекаэдр, - произнес Дезмонд, проведя простейшую дугу в воздухе. В это же мгновение кончик палочки сверкнул тусклым фиолетовым цветом... Послышался грохот в опасной близости от мужчины. Дезмонд в ужасе попятился назад, в темноте не понимая, что происходит. С полок сносило строительные материалы, и они со страшным визгом и шумом рушились на пол. Прутья арматуры ударились о каменный пол с диким лязгом покатившись по коридорам склада.
- Вот сука, - в гневе прошипел Забини, быстро заворачивая за следующий ряд стеллажей, чтобы скрыться от падающих материалов. Сердце бешено забилось, а в голове до сих пор стоял шум падающих в опасной близости железных прутьев. Он отчаянно не мог понять, что пошло не так. Простейшее заклинание, с которым у Дезмонда если и были какие-то трудности, то только в детстве. Проблема точно не в самом Забини. Пара глаз в бешенстве взглянула на палочку, которую сжимала правая рука. Неужели проблема в терновой палочке? Абсурд. Еще минут двадцать назад все было идеально. А может это эффект не его заклинания. Что, если кто-то намеренно пытался его пригвоздить строительным материалом? Дезмонд с подозрением вжался в высокий каркас стеллажа, приготовив палочку. Левая рука потянулась к поясу, на котором покоилась вереница крошечных колбочек с боевыми зельями.
И ради чего все это?.. Если вдруг этот ублюдский додекаэдр окажется бесполезным - Забини будет в ярости.

Капли дождя продолжали свое обреченное падение. Шум нарастал, но едва ли мог заглушить бешеные удары сердца, пульсирующие ритмичными ударами в ушах. Железо продолжало двигаться по инерции, расползаясь по полу через один стеллаж от Забини. Темнота давила. Дезмонд зажмурился, сосредоточенно хмурясь. Что за измена? Почему он так волнуется и отчего его бросает в холодный пот? Мелкая дрожь изредка проходила по позвоночнику, заставляя поежиться. Он никогда не считал себя трусом. И сейчас не собирался причислять себя к слабакам, прячущим голову в песок. Забини хотелось собраться с силами и уверенно сказать себе "я не боюсь", но дело в том, что он испытывал страх, который смешивался в унисон с адреналином в его крови. И с этим ничего не поделаешь. Это естественно трястись за сохранность собственной шкуры. К тому же у Дезмонда были иные планы на жизнь, он не собирался разменивать ее в унылом складе Порта Бристоль.
Дезмонд сглотнул ком волнения, а после медленно двинулся в противоположную сторону от погрома. Нужно было сваливать как можно быстрее, чтобы не славить какое-нибудь непростительное в спину от безбашенного ублюдка, по которому тоскует Азкабан. Забини не сразу разобрал сквозь шум дождя голоса. Аврор непонимающе сощурился. Да, он заранее знал, что такой исход событий вероятен, но все равно был поражен тем, что кто-то еще охотиться за додекаэдром. Пусть Забини и подозревал, что Министерство не единственные, кто желает артефакт - это не отменяло разочарование Дезмонда. Он бы хотел, чтобы все повернулось иначе. Но все сложилось именно так. В портовом складе ошиваются пара уродов, которые точно не станут делиться. Ровно, как и Забини.
Дезмонд неожиданно вспомнил про Стоуна. И где эта подлая крыса, когда он так нужен. Отвлек бы амбалов на себя, пока Забини искал артефакт, уже не скрывая присутствия. Но анимага не было видно. Забился, видимо, в самый темный угол. Ему не в первой заставлять Дезмонда жалеть об их сотрудничестве. Так зачем изменять правилу сейчас?
Если бы этот чертов додекаэдр не вызвал столько интереса у Забини, то он бы уже давно трансгрессировал из склада, но - черт возьми - Дзмонд был обязан заполучить секрет артефакта. Внутренний голос проникновенно спрашивал какого хрена он делает, на что Забини мог ответить своей упрямой привычкой получать желаемое. Позволить отрыжке общества забрать то, что уже принадлежит Дезмонду? Никогда.
И раз уж он нашел в себе силы, чтобы перебороть страх - или хотя бы заглушить его - то почему бы не включить свет в этой дыре?
- Lumos Maxima, - охрипшим от молчания голосом произнес Забини. И вновь простейшее заклинание обернулось катастрофой. Яркий свет не разрезал темноту, вместо этого лампы под потолком склада одна за другой начали вспыхивать и взрываться, рассыпая искры. Дезмонд интуитивно заслонил голову руками, прячась от россыпи раскаленных искр, а после шарахнулся в сторону, врезавшись в стеллаж. Строительные материалы угрожающе застонали.
Даже первое фиаско - не случайность, а второе - точно закономерность.
Забини судорожно принялся соображать. В чем проблема? Когда это началось? На складе. Бинго. В мгновение цепочка сложилась, дав логическое объяснение на нелогичный результат заклинаний. В чреве портового склада храниться додекаэдра, на который наложено проклятье. Теперь очевидно, что это результат темных эманаций. Ловко. Додекаэдр искажает саму суть заклинания, изменяя до неузнаваемости и обращая в катастрофу. Теперь Забини просто обязан изучить эту формулу. Она создана, чтобы вносить хаос, как бомба замедленного действия. Стоит лишь кому-то начать... Забини невольно ухмыльнулся, но в следующее мгновение удовольствие стерлось с его лица, сменившись тревогой. О, черт... Сейчас он как раз в эпицентре. И если Дезмонд знает о свойстве додекаэдра - если его предположение верное - то другие могут быть не осведомлены.
Забини быстро зашагал прочь, пока свет от искрящихся ламп не осветил несколько силуэтов, выступающих из-за соседнего стеллажа. Сердце пропустило удар, когда он понял, что попался. Как поступить? Теперь ему казалось, что любой шаг - проигрыш. Какое бы заклинание он не использовал бы - защита или нападение - все они обернуться против него. Отступить? Пожалуй... Дезмонд в сдающимся жесте приподнял руки. Сопротивляться бесполезно. Они используют магию, а это может навредить Забини. Он уже хотел было демонстративно бросить палочку, чтобы избавить неизвестных от фатальной ошибки, но их взгляды устремились куда-то за Дезмонда. Он ощутил на своей спине чужой взгляд. Или это паранойя? Не важно. Забини знал, что это Стоун вылез из темноты. Как не вовремя. Дезмонд ощутил страшный прилив гнева. Почему этот чертов грязнокровка всегда появляется там, где он абсолютно не нужен? Кретин. Забини судорожно развернулся, обнаруживая Кайсана, с палочкой наготове. Дезмонд ощутил страшное опустошение отчаяния. Прежде ему не приходилось такого испытывать, но это чувство ознаменовало осознание неизбежного. Он не успел выкрикнуть, чтобы Стоун не использовал заклинание: его голос заглушил шум дождя... и мощная взрывная волна.

С рождения Забини учили: ты должен быть лучшим, лучшим во всем. К сожалению, везде не успеешь, но кто станет слушать оправдания? Он много чего должен семье за свое происхождение и положение в обществе, но главное - он не должен забываться и путать чувства с долгом, ведь наследник все должен делать во благо своей фамилии.
Дезмонд знает, что за любой выбор придется нести последствия. Да, он страдает. Каждый страдает. Страдали его семья, и другие чистокровные. Каждый страдает по-своему и нет смысла сравнивать, ведь у каждого свое восприятие. И в конечном итоге важно лишь то, что ты успел сделать на этом свете. Это превыше всего.
Забвение сломали упругие струи ливня, разрушающие тишину, и скрип моргающей лампы, которая монотонным движением маятника раскачивалась на проводе под потолком. Тяжело открыв глаза, Дезмонд какое-то время стеклянным взглядом наблюдал за размеренным движением тусклого свечения, которое неясно освещало силуэты страшного погрома. Он непозволительно долго пребывал в некой прострации, пытаясь завести моторчик потухшего сознания. Тупая пустота легким облаком витала в голове, но ровно до тех пор, пока Забини не задался первым вопросом, из которого выросла целая лестница очевидных вопросов, которые оживили его память и привели в состояние полного отчаяния. Кожу на лице что-то неприятно стягивало. Дезмонд потер щеку, которая тут же отозвалась резкой болью. На пальцах осталась стружка  запекшийся крови и полосы свежей. Он в начале непонимающе смотрел на руку, потирая пальцы, словно пробуя на консистенцию. Его разум ясно понимал, что все более, чем хреново, но сам Забини старательно отрицал это.
Дезмонд не спешил подниматься. Все тело непонятно ныло, а в левой руке покалывали онемевшие пальцы. Радовало то, что Стоун - непроходимый кретин, будь он неладен - хоть и усердно пытался, но не убил Забини.
Додекаэдр.
Мысль об артефакте оживила мужчину, родив в нем вескую мотивацию подняться. Он вспомнил, что кроме мракоборцев, присланных Министерством Магии, на портовом складе ошивались другие волшебники, такие же жадные до проклятого додекаэдра. Забини собрался с силами и, пересилив измену, принялся подниматься с пола. Не успел Дезмонд дернуться, как адская боль пронзила тело, парализовав желание оторваться от земли. Он то ли зарычал, то ли застонал, невольно хватаясь за эпицентр боли - за живот. Руки схватила дрожь, когда пальцы нащупали инородный кусок металла, пронзивший поперечные мышцы пресса. Забини тяжело задышал, отчаянно ощущая, как паника затуманивает рациональность. Невозможно думать трезво, когда из тебя торчит гребанный кусок арматуры! Впервые в жизни Дезмонд оказался пленником обстоятельств, абсолютно беззащитным перед суровой реальностью. Что делать? Как быть? Он никогда не попадал в подобного рода ситуации и даже не представлял, что ЭТО может произойти с ним.
Он в миг забыл о додекаэдре, о людях, которые угрожали ему до катастрофы. Дезмонд не осознавал, что теперь далек от реальности и единственное, что для него существовало - это прут арматуры, пронзивший его и приклеивший к стене, как насекомое. А что ему теперь остается? Трепыхаться на этой игле, истекая кровью?
Забини разорвал черную рубашку, в ужасе наблюдая за тем, как из потревоженной раны запульсировала кровь. В слепом отчаянии он схватил арматуру, решив выдернуть ее из себя. Казалось, если сделать это быстро - ему хватит сил и мужества. Нет. Стоило потянуть прут, как все тело скрутила судорога боли, руки отнялись совсем онемев, голова закружилась и в глазах потемнело. Если бы Дезмонда спросили, какого это - ему не хватило бы слов, чтобы передать насколько все дерьмово.
Еще и проклятие додекаэдра не позволит использовать заклинания... Кстати, о магии, Забини только сейчас понял, что не знает где палочка. В портупеи ее не было. Дезмонд с досадой застонал, понимая, что его палочка, если не сломана, то погребена под грудой строительных материалов и складом из поломанных стеллажей. Впрочем, все это казалось совсем неважным на фоне арматуры, проткнувшей живот. Забини в немой мольбе запрокинул голову назад, поморщившись от боли.
Молодец, Стоун. Не убил, но оставил умирать. Вот ублюдок.
Дезмонд глубоко вдохнул. Пора заканчивать биться в истерике, как принцесска. Забини не ощущал какого-то предсмертного раскаяния и не видел свет в конце туннеля, а потому и не планировал сдохнуть так глупо. Ему еще предстоит отомстить Кайсану за кретинизм.
Дезмонд не сразу расслышал чужие шаги, но когда понял, что кто-то идет в его сторону - ощутил противоречивые чувства. Воспаленный от боли разум кричал, чтобы Дезмонд подал признаки жизни и спас себя, но рацио подсказывало, что ходить может тот, кто просто добьет его. Как поступить? Единственное, что мог Забини - претвориться мертвым, чтобы не привлекать внимание. Он расслабленно раскинул руки и безжизненно опустил голову, замедлив дыхание.
Шаги стали ближе, а после затихли. Забини даже не решался приоткрыть глаза, чтобы посмотреть кто там застыл на месте. Но в следующее мгновение некто быстро направился к нему, опустившись рядом. Дезмонд даже дыхание задержал, когда чьи-то пальцы принялись искать пульс. Черт, как остановить его хотя бы на несколько секунд?
Неожиданно послышался голос Кайсана. Забини не сразу узнал его, потому что тот был охрипшим, утомленным и слабым. Но разве нападавшие будут трястись над ним? Когда Дезмонд точно признал в неизвестном Стоуна, то его охватил такой гнев, что он забыв о своей боли, резко толкнул Кайсана в грудь, отпихивая от себя (хотя первое желание было с силой притянуть к себе и проткнуть грязнокровку арматурой, которая торчит из живота). Он с яростью взглянул на мракоборца и мертвенная бледность не умаляла его злости, а лишь умножала ее. Под глазами пролегли темные круги, а на лице выступали испарины. Каждое движение требовало титанических усилий и доставляло такую же боль. Это злило еще больше.
- Отвали, - гневно процедил Дезмонд, давясь собственной злостью.
- Ты достаточно сделал, - на выдохе прошипел Забини, обессиленно склонив голову и тяжело дыша. Он не ожидал, что подобный приступ ярости отнимет столько сил. Он неровно вдыхал и выдыхал, силясь перебороть желания кричать от боли. Не нужно было толкать Стоуна, тогда бы не было так хреново самому.
- Найди мою палочку, кретин, - вспыхнул Дезмонд, порядком взбешенный присутствием грязнокровки, а после попытался вырваться из железного плена, усердно сползая с арматуры.
Все что угодно, только не сдохнуть в обществе Стоуна.
Просто уйди.

Отредактировано Desmond Zabini (2017-04-22 12:04:14)

Прут арматуры несгибаемой прямой тянулся к завалам склада, пока Дезмонд неумело пытался слезть с иглы, на которую насадил его взрыв магической катастрофы. Боль настолько острая пронзила тело, что впредь было потерять, если не рассудок, то сознание. Казалось, словно раскалённое лезвие изнутри прорезает плоть, которая стонала под беспощадным напором упёртости Забини. Он в ужасе схватился за арматуру, сгибаясь с судорожных спазмах, по рукам мазалась чёрная от темноты кровь. От железного запаха начинало мутить. Попытки Дезмонда продолжались всего пару мгновений, но этого хватило, чтобы обезуметь от ужаса отчаянной безысходности. А потому, когда рука Стоуна с силой надавила на Дезмонда, силясь усмирить, Забини на удивление покорно замер. Дезмонд невольно взглянул на руку Стоуна: она дрожала, окрашенная в алый. Кайсан тоже ранен, и как Забини этого сразу не заметил? Где-то внутри на миг поселилось мрачное торжество и жестокое чувство справедливости. Вот только на этой арматуре все же должен был висеть другой... Дезмонд весь сжался, всем своим существом пропитываясь ненавистью к этому дню, к аврорам и, конечно же, к чертовым грязнокровкам. Злость помогала перетерпеть боль, которая мертвой хваткой вцепилась в его тело.
Опомнившись, Дезмонд грубо повёл плечом, пытаясь сбросить с себя руку Стоуна. Он же сказал "отвали", так какого хрена анимаг все ещё кашляет над ним кровью?
- А ты только этого и ждёшь, - в ответ озлобился Дезмонд. Сидеть смирно и что дальше? Ожидать пока потеря крови будет несовместимо с жизнью? Иди в задницу, Стоун. Бездействие породит лишь смерть. Кто-то говорил, что движение - жизнь, вот Забини и трепыхался, как мог. Правда теперь, когда рука Стоуна требовательно держала его, у Дезмонда был предлог прекратить эту экзекуцию. Он глубоко вдохнул, исподлобья взглянув на Кайсана. Как же хотелось обнажить свою боль и страх, но гордость не позволяла опуститься так низко перед грязнокровкой.
Забини молчал. От чего-то появилась сильная жажда и в горле пересохло.
Когда Стоун позвал его, Дезмонда передернуло. Он терпеть не мог, когда его имя называл подобный ему. Но это, к сожалению, было неизбежно. На вопрос Кайсана хотелось ответить злым сарказмом или вовсе не отвечать, но это было бы глупо. Важно вовремя остановиться, вспомнив о том, что гордость мертвецам ни к чему.
Забини тяжело вздохнул. И сколько он будет изображать обиженную принцессу? Да, дерьмово, что его напарником стал Стоун, который вечно притягивает проблемы. Это уже фрагмент состоявшейся действительности, и не было смысла жалеть о том, что нельзя изменить. Пора бы уже собраться, Забини, довольно позорить фамилию. Ты профессионал, делай, что нужно.
Дезмонд попытался расслабить тело, возвращаясь в исходное положение, где ему не придётся напрягать мышцы пресса. Он нахмурился, пытаясь собраться с мысли и отодвинуть весь негатив на задворки.
- Заклятье, наложенное на додекаэдр искажает фундамент создаваемых заклинаний. Любое из них обернется катастрофой, прямо пропорциональной силе создаваемого заклинания. Это означает, что искажение додекаэдра действует только здесь и сейчас, то есть, если основа заклинания уже закреплена до его использования - додекаэдр проигнорирует его, - Забини поморщился, ощущая, как левая рука немеет и покалывает в пальцах, - Мои часы. Они работают.
Забини проследил за тем, как разделся Стоун, обнажая торс, не совсем понимая к чему эти манипуляции. Дезмонд сумел успокоиться, чему способствовал краткий монолог, а потому непонятную помощь Кайсана воспринял снисходительно, заинтересованно наблюдая за процессом. И какой херне только не научат магглы.
- Зачем? - спокойно спросил Дезмонд, послушно зажимая футболку - или то, что от неё осталось - правой рукой. Подобный вопрос он уже задавал когда-то. Четвёртый курс, если быть точным. Ответ Кайсана был идиотским и ровным счетом ничего не объяснял. Но если тогда тот был наивным кретином, то сейчас он разительно изменился. Так почему снова помогает?
- Ты же меня ненавидишь. Почему не оставить здесь? А в отчете указать "несчастный случай".
Забини внимательно осмотрел на Кайсана. Теперь его страшная рана на груди вызывала крайнюю степень отвращения. И как он не сдох? Всегда бесило его самопожертвование.
- Уходи, - серьезно потребовал Забини, - здесь ты бесполезен. Выйди из диапазона додекаэдра и приведи помощь.
Ему не хотелось полагаться на Кайсана. Забини ненавидел Стоуна, но опыт подсказывал, что на него можно положиться. Вверять судьбу грязнокровке - вот до чего ты дошёл.

Отредактировано Desmond Zabini (2017-04-24 00:24:48)

Дождь все продолжал свое падение. Время неумолимо утекало, вместе с водой, уползающей под землю через решетки в дорогах. Дезмонд стекленеющим взглядом бездумно смотрел в темноту склада, сжимая руку на животе, где покоилась футболка Стоуна, солидно пропитанная их кровью. Забини честно не понимал к чему были эти манипуляции, ему казалось, что ткань только жадно высасывает из него кровь, а не останавливает ее. Маггловская медицина - отстой.
Забини скосил изнеможенный взгляд на Стоуна. Дезмонд потерял счет времени и не знал как много им еще осталось до того, как магглы обнаружат хаос. Скоро в порт должен прибыть корабль, на который погрузят строительные материалы, вместе с римским додекаэдром. Забини даже думать не хотел, что произойдет, если магглы обнаружат их на месте преступления. Дезмонд боялся поднять шум даже больше, чем существования дырки в его животе. Все что угодно, но только не фиаско. Позор обрушиться на семью, когда "Ежедневный пророк" начнет безжалостную констатацию, приправленную львиной долей лжи на потеху аудитории. После этого шума Дезмонд может похоронить свое славное будущее. Ошибки не забываются и не прощаются, если ты наследник чистокровной семьи. Мракоборец прикрыл веки, закрывая глаза. Чем дольше он думал об исходе - тем хуже вырисовывались картины будущего. Легче уже сдохнуть, чем переживать невыносимость неизвестности. И сколько это будет продолжаться?
Монотонное капание утомляло. Где-то протекала крыша.
Забини отпустил тряпку, расслабленно опустив руку рядом с собой. Надоело. Все равно от этой тряпки никакого проку. Ткань только неприятно беспокоила воспаленную рану. Горло продолжало сушить, но Дезмонд терпел, устало склонив голову набок. Если он немного отдохнет - хуже уже не будет. Зачем себя изводить, если веки сами собой закрываются. Забини казалось, что дышать становится тяжелее. Он потянулся к шее, не без усилий расслабляя хомут галстука и освобождая верхние пуговицы рубашки, тем самым полностью расстегивая ее. Кожа рук, где она не была скрыта кровью, казалось совсем мраморной. Но вместо ужаса и осознания в голове колыхались тупое безразличие и заторможенность.
Дезмонд непонимающе нахмурился, увидев, как улыбнулся Стоун. Неужели ему не только грудь разворотило, но еще и голову? Что здесь веселого? Или это всего лишь игра света? Забини уж ничего не понимал.
- Бред, - вынес свой вердикт Дезмонд. Как Стоун может не ненавидеть его, после всего, что Забини сделал с его жизнью? А ведь Дезмонд никогда не щадил ни Кайсана, ни его чувств. Для этого чистокровный волшебник был слишком циничен и эгоистичен. Какие чувства? Что это? Он может только ненавидеть по-настоящему и быть преданным семье, а остальное - вынужденная фальшь, без которой не выжить в обществе. - Что это, если не ненависть? - ухмыльнулся Забини, полностью убежденный в лжи Кайсана. - Может хватит претворяться? Здесь нет грязнокровок, которые разочаруются. Признайся: ты был бы рад, если бы обнаружил меня дохлым, не пришлось бы играть в героя. - Дезмонд был уверен, что Стоун превозмогает себе, рассчитывая на то, что им удаться выбраться и тогда он лишний раз докажет насколько грязнокровки прекрасные создания. И сам Забини воспринимал все происходящее, как нелепую ошибку. Вскоре все это закончится, как страшный сон, а в обмен на пережитый ужас, он получит неоценимый опыт. - Хочешь правду? Я бы не помог тебе, - холодно заявил Дезмонд. Совесть совсем не отвечала протестом. Она вообще жила в Забини?
Дезмонд отвернулся от Стоуна. Ну и нахрена он все это сказал? Забини знал. Потому что Кайсан - единственный, кто может возбудить в нем настоящую злость. Всегда так делал. А сейчас Дезмонд просто не мог стерпеть его улыбки. Хотелось опустить его настроение ниже нуля, ввергнуть в отчаяние. Но почему этот грязнокровка всегда так ловко держался на плаву, даже когда Дезмонд тянул его ко дну?
Тело затекло без движения. Наконец-то Стоун перестал удерживать Дезмонда, поднимаясь. Забини надеялся, что тот не станет противиться и живо уберется со склада приведя помощь. И как он сразу об этом не подумал? Хотя... может и думал, просто не мог решиться дать шанс Кайсану убежать, оставив его умирать. Он и сейчас не доверял. Но других идей не было.
Спустя какое-то время Дезмонд услышал невнятную речь, а в следующее мгновение его взгляд привлекла палочка, которую решительно сжимал Стоун. Ужас оживил безразличие Забини, заставив его невольно поддаться вперед, но штырь мгновенно усмирил его, напомнив о ране.
- Какого хрена ты творишь? - разгневанно прорычал Дезмонд, с силой ударяя по стеллажу кулаком, чтобы привлечь внимание грязнокровки, - только попробуй и я...
Забини не успел закончить, он инстинктивно прикрыл голову руками, сжав губы и зажмурившись, услышав слова заклинания. Вот тварь! Кто позволил ему решать за двоих? Кайсану повезло, что Дезмонда пригвоздило, и он не мог свернуть грязнокровке шею.
Ничего не происходило. Дезмонд осторожно опустил руки, непонимающе осматриваясь.  Как это понимать? Он ошибся и принцип додекаэдра иной? Или же взрыв просто сломал додекаэдр?
- Держи. Твоё, - Забини все еще пребывал в некой прострации. Черт. Если бы заклинания все еще извращались, как бы закончились своевольные действия Стоуна? Дезмонд тяжело вздохнул, потянувшись к палочке и маленькому додекаэдру. Терновую палочку он тут же спрятал в портупею, а артефакт принялся тщательно осматривать. Внутри, как и полагалось, он был полый. Как следует встряхнув его, Забини высыпал на ладонь осколки потемневшего хрусталя. Все ясно. Сердцевина, которая являлась вместилищем проклятья, то ли не выдержала силы, то ли была сломана при взрыве. Дезмонд разочарованно покрутил теперь уже бесполезный прибор. В итоге он остался с пустыми руками. Да пошло оно все. Дезмонд был слишком зол, чтобы проигнорировать несправедливость происходящего.
Он вытянул палочку. Ее кончик засветился, как раскаленный, когда Забини поднес ее к основанию арматуры около своего живота. Довольно сидеть на месте и терпеть Стоуна. Дезмонд расплавит железный кусок, а после трансгрессирует хоть сразу на койку в Мунго.

Не ровнять по себе? Это уж точно. Видимо, Дезмонд и правда потерял много крови, раз циркуляция слабо насыщала кислородом мозг, из-за чего Забини по какому-то нелепому наваждению позволил поднять осквернителя крови на один уровень с собой. Или нет. Не морочь голову, Стоун.
И что ещё за "независим от чужого мнения"? В случае Дезмонда было не позволительно игнорировать глас общества. В кругах чистокровных волшебников лучше без весомого повода не становиться костью в горле социума, иначе от тебя быстро избавятся. Забини никогда не забудет, чем ему пришлось заплатить за то, что он поставил чувства выше долга. А что можно говорить о грязнокровках? Они не связаны традициями, своевольны и распущены. В их обществе нет тех фундаментальных основ, которые связывают чистокровные семьи с начала времён, когда только зародилась первая цивилизация. Они являются плачевным примером для каждого волшебника чистой крови. Именно их ущербность диктует непреложные аксиомы. Будешь верен философии и тебе повезёт прожить достойную жизнь уважаемого волшебника, а если нет - спускайся в крысиную нору грязнокровок. Большинство волшебников чистой крови мыслят также, влюблённые в свой статус, который рождает гордость за великое семейное древо, а потому и мыслить иначе им не придёт в голову. Впрочем, с каждым днём находиться все больше изменников. И чем больше предателей - тем крепче ненависть верных философии.
Чувства... Это роскошь. Они затуманивают рацио, а потому непозволительны. Легче создать иллюзию пламенного сердца, оставаясь с холодным и расчётливыми разумом. В противном случае тебя обманут, разочаруют, предадут или не поймут.
Арматура тяжело поддавалась на плавление. К тому же Дезмонд боялся, что расплавленный метал, словно воск, упадёт ему на кожу, а потому не спешил, одной рукой держа палочку, а второй - конец арматуры. Все шло по плану, пока Стоун снова не решил вмешаться.
- Верни палочку, - тихим голосом, полным смертельной злобы, проговорил Забини, неровно дыша. И если до этого вся его злость была инертна - Дезмонд просто всегда злится на Кайсана и это уже своеобразная непреложная истина - то сейчас он был по-настоящему зол. Забини не хотел терпеть подобного. Хватит с него этого чертового задания, склада, боли, сломанного артефакта. Довольно. Он не потерпит, если ему кто-то будет мешать. Особенно Стоун.
Какое ему дело навредит себе Дезмонд или нет? Забини отчаянно не мог понять мотивов Стоуна, а этот факт лишь усугубляла и без того скверный настрой мракоборца. О, сейчас ему хотелось все высказать; все, что накопилось за все то время, что он гниет в Аврорате. Но Дезмонд, пересилив себя, промолчал. Слишком многое может сорваться с языка, когда ты не контролируешь свои эмоции. Забини глухо зарычал, выплескивая гнев. Палочку ему так и не вернули, а потому Дезмонд выжидающе сверлил мрачным взглядом побледневшего Кайсана, который, в свою очередь, на чем-то сосредоточился.
Вызвать патронус - лучший выход. Тут даже Забини не мог оспорить решение Стоуна. Вот только у самого Дезмонда заклинание патронус выходило не важно, что нельзя сказать о тёмных искусствах. Просто Дезмонд любил наблюдать чужие страдания даже больше, чем собственное счастье.
Из палочки Стоуна вырвался серебряный сгусток света, принимая совсем неожиданную форму. Дезмонд нахмурился, узнав свой патронус. Болотный лунь никогда не был защитником Стоуна. Забини ясно помнит, как впервые у Кайсана появился горностай, об этом же говорила его аниформа. Дезмонд непонимающе поморщился. Неужели все настолько плохо, что даже зрение искажает реальность? Но он настолько был уверен в том, что перед ним его же патронус, потому что знал его облик, как свой.
Кайсан что-то проговорил. Дезмонд вопросительно взглянул на него, а после заметил, что тот улыбается. Забини редко был загнан в тупик, но вся эта ситуация выбивала из колеи своей невозможностью. Забини вновь взглянул в сторону серебряной птицы, но та уже исчезла с посланием, а потому вскоре Министерство должно прислать мракоборцев на помощь.
- Это же... - озадаченно протянул Дезмонд даже на какое-то время придя в себе, отогнав настойчивую сонливость, - что это было? - повысив голос, потребовал ответа Забини. В голову приходила лишь одна догадка, но она была столь безумна, что мозг отчаянно искал вторую. Да, скорее всего болотный лунь был патронусом какой-то девчонки, которой грязнокровка отдал своё сердце. Обидно были лишь от того, что болотный лунь теперь стал отвратителен Дезмонду.
Стоун не ответил даже тогда, когда Дезмонд, теряя терпение, снова повторил вопрос уже грубее. Тогда Забини настороженно приложил пальцы в шее анимага, пытаясь нащупать пульс. Руки немели, а потому Дезмонд почти ничего не ощущал, что уж говорить про слабый пульс. На какое-то мгновение в груди появилась пугающая сосущая пустота, но Забини так и не смог точно понять к чему она родилась. Конечно, Дезмонд прежде не видел подобную смерть (бесчисленные мужья бабушки не считались), а потому облик безжизненного Стоуна заставил Забини ощутить леденящий ужас, проходящий по хребту. Неужели он закончит также? Забини потянулся к Кайсану, с силой его встряхнув, он просто не мог поверить, что люди умирают так просто. Сегодня есть, а завтра нет. Он всегда это знал, но только сейчас осознал.
Забини с каким-то непонятным отчаянием потянул Стоуна на себя, все ещё надеясь привести его в чувства. Но тот безвольной тряпкой поддавался усилиям Дезмонд, совсем не реагируя. Поняв, что сейчас просто уронит Стоуна на себя, Дезмонд с усилием вернул его на место, прижав к стене, а уже в следующее мгновение совсем рядом послышался хлопок - это трансгрессировала помощь.
- Я нормально, - прохрипел Дезмонд, - а вот он... - Забини тяжело вздохнул, сил не было даже держать глаза открытыми. Как только в поле его зрения появилась помощь, то сразу захотелось расслабиться, а желание бороться улетучилось. Давайте, спасите меня уже.

***

Дезмонд почти не помнит, как его забрали с портового склада, не помнит и как принимал настойки и зелья, которые значительно ускорили регенерацию тканей, вновь сплетая мышцы, вены, кожу. В итоге в этот же день Забини мог с полной уверенностью сказать, что пережил ещё одно покушение со стороны Стоуна.
Плюс ко всему у Дезмонда осталась часть осколков темного хрусталя, а потому он надеялся, что, найдя опытного специалиста по артефактам, он что-нибудь сможет узнать.
А сейчас он зачем-то сидел возле койки Стоуна, ожидая пока тот придёт в себя. Забини всегда находил решение задачи, но эта казалась глупой шуткой с подвохом, где нет решения.
Дезмонд скучающе откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. Серая футболка скрывала перебинтованный торс. Но обезболивающие сделали любое движение комфортным, боль больше не сковывала. Вот это настоящая свобода.
Поблекшие глаза в равнодушном ожидании смотрели на бледно-серое лицо Стоуна. Насколько же все было плохо, что он до сих пор не пришёл в себя? Впрочем, не это волновало Забини. Только сейчас, проанализировав все на трезвую голову, Дезмонд осознал: он никогда не сможет победить Стоуна, если не поймёт его. Раньше он даже не пытался, а сейчас эта задача казалась непосильной. Но Забини не был бы Забини, если бы сдался под гнетом обстоятельств. Теперь подобраться к Кайсану сложнее, но кто сказал, что это невозможно?
Дезмонд устал ждать. Теперь ему казалось, что Кайсан никогда не проснётся и так и сдохнет на больничной койке. Поднявшись со стула, молодой мужчина поддался вперёд, упираясь руками где-то в пустом месте между локтевым сгибом и рёбрами Стоуна, прижимая простынь. Забини нахмурился вглядываясь в лицо Кайсана.

То ли почувствовав чей-то пытливый взгляд, дрожащий от нетерпения, то ли ощутив присутствие, тенью нависшее сверху, но Стоун подал признаки жизни, тем самым удовлетворив интерес Забини. Губы мракоборца растянулись в саркастичной ухмылке, Дезмонд не собирался отстраняться, чтобы не смущать воскресшего Кайсана. Напротив, ему казалось забавным сложившаяся ситуация. Стоун точно не будет ожидать увидеть его, а потому реакция может быть до безобразия уникальной. Единственное чего Забини опасался, так это, чтобы Стоун не подскочил и не разбил ему нос. Он это любил, сукин сын.
Неожиданно Стоун выругался, заставив Забини изумленно изогнуть бровь. На этой ноте безумство Пташки не закончилось: он обвинил Забини в том, что тот умер, причём так яро и гневно, что казалось, будто обделили не Дезмонда жихнью, а самого Кая. Мракоборец не изменял удивлению, которое яно отражалось на его все еще бледном лице, улыбка сама собой сошла на нет, уступив место плотно сжатым губам. Вот кретин.
Забини решил было перестать издеваться над воспалённым разумом грязнокровки, но тот не дал ему спокойно отстраниться: Стоун как-то неуверенно коснулся бледной рукой Забини. Сквозь футболку Дезмонд ощутил мертвенную прохладу. Ну ни хрена себе, Стоун. А ты смелый для полудохлого осквернителя крови. Забини ощутил некую сконфуженность, не особо понимая чем руководствуется Кайсан, решив его немного полапать. Явно не остывающие руки греет. Впрочем, решив не стеснять себя, Дезмонд легко парировал этот жест, решив смутить Стоуна и пробудить его, наконец, развеяв действия настоев и зелий.
- Даже не старайся, я не стану тебя целовать, - почти равнодушно заявил Забини, все также не сводя цепкого льдистого взгляда с Кайсана. Хм... Давно он не видел его таким беспомощным и потерянным и не приносящим проблемы. Ему идет. К такому зрелищу быстро привыкаешь. Дезмонд задумчиво склонил голову, после невольно ухмыльнулся, решив окончательно выбросить Стоуна за рамки его обыденного комфорта.
- Или стану? - лукаво протянул Забини, облизнувшись. Вообще-то ему ещё не доводилось подобным образом смущать парней. Повода не было. Но Дезмонд не ограничивал себя каким-то ни было непреложными законами в этом плане. Хочешь - делай.
Долго ждать не пришлось. Стоун наконец-то протрезвел и вполне себе ясно осознал ситуацию, чтобы более не  продолжать пребывать в блаженном неведении. Об этом красноречиво говорил бешеный взгляд и неистовые телодвижения. Стоун издал какой-то неестественный звук, а после раскашлялся, заставив Дезмонда откровенно посмеяться над подобной реакцией. Правда на этом Кайсан не остановился. Стоун перевернулся, пытаясь всеми возможными и невозможными способами избежать Забини, из-за чего, потянув простынь и сам свалившись с кровати, заставил Дезмонда встретиться лицом с матрасом. Мужчина прорычал что-то нелестное в койку, а после резко поднял голову, раздраженно уставившись на Кайсана, который предстал в неглиже. Дезмонд хотел что-то сказать, но закрыл рот оставив мысли при себе. Все равно любая его фраза покажется неуместно пошлой. Или уместной? Впрочем, Забини не успел среагировать, Кайсан уже обматался в простынь подобно тому, как себя прикрывали греки, разве что немного неряшливо. Забини потер виски. Не так он себе представлял серьезный разговор. Но у Стоуна был удивительный талант все извращать.
Так уж вышло, что в какой-то момент произошла рокировка. Теперь Забини развалился на больничной койке, а Кайсан обескураженный опустился на стуле. На вопрос Пташки Дезмонд не ответил
- Это у тебя ласточка? - уточнил Забини, лишний раз демонстрируя свою внимательность.
Неудивительно, что шум привлёк медиков, которые тут же принялись рычать на Кайсана. Ясное дело, неблагодарный засранец сгубил их кропотливую работу своим приступом невинности. Дезмонд перевернулся на спину и уставился в потолок. И пусть он не ответил в слух на конкретный вопрос Стоуна, но для себя знал ответ. Или решил, что знает. Забини отчего-то не пожелал в тот миг смерти грязнокровки. В какой-то степени от того, что смерть бы означала для него слишком быстрое освобождение, а с другой стороны в Кайсане все ещё жило то, что полностью принадлежит - как Забини сам подбил считать - ему. Аниформа Кая - это ничто иное, как желание Стоуна хоть чем-то помочь чистокровному волшебнику, восставшему против устоев. Следовательно, горностай только для Забини, а то, что теперь Стоун использует его в свою пользу не умаляет истины.
Ну и конечно же, если Кайсан и умрет, то только от его руки, а Дезмонд пока не хотел брать на себя такой грех, как убийство.
От мыслей Забини отвлекли, спихивая с койки, мол, не твоя она. У мракоборца было приподнятое настроение - спасибо милому смущению Стоуна - а потому он лишь облил медиков холодным презрением, облокотившись на стену и скрестив руки на груди. Палаты были светлые и непривычно резали глаз. Забини, привыкший меня квартиры чаще, чем женщин, никогда не разбирал коробки и жил в прохладном полумраке под пристальными взглядами сотней часов.
Забини проводил медиков, подлатавших Стоуна, скучающе-раздражённым взглядом. После Стоун что-то пролепетал по поводу того, что рад его видеть.
Бла-бла-бла. Вокруг сплошные говорящие головы.
Забини с усилием оторвался от стены, как-то странно вздыхая. То ли уставше, то ли раздраженно.
- Не думал, что так сильно смущаю тебя, - едва улыбнувшись, прошелестел Забини, вновь приближаясь к Каю.
- Я пришёл не просто так, - вдруг начал Дезмонд, изменившись в лице, и став серьезнее. - Мне бы хотелось уточнить один нюанс.

После того, как медики совершенно точно покинули палату, Дезмонд все-таки устроился на краю койки Стоуна, согнувшись и скрестив предплечья на коленях. Забини полуприкрыл веки, флегматично уставившись на темный стул, который контрастом выделялся на фоне чистой белой стены, подле которой не первый год теснилась пара узких шкафов и небольшая тумбочка с потертой ручкой. Мужчина невольно глубоко вздохнул, словно пытаясь принять и понять что-то тяжелое. Ему не нравился запах больницы. Он вызывал необъяснимую тревогу и вводил в зону дискомфорта. Здесь ты всегда ранен и в плену, с в воздухе царит атмосфера специфических лекарственных запахов. Дезмонд быстрее хотел убраться из этого места, чтобы вернуться в серый полумрак съемной квартиры, которую, кстати, уже через пару дней опять придётся оставить. Забини потёр запястье левой руки. Было непривычно - даже тоскливо - одиноко без новых ручных часов, к которым Дезмонд уже успел привыкнуть. Теперь пустота казалась неестественной. В следующий раз, как он справедливо успел заметить, следует купить часы с защитными чарами невредимости. Действие обезболивающего таяло. Дезмонд поморщился, почесав повязку, под которой появился зуд.
После того, как его рану обработали, то дали возможность отдохнуть. Обезболивающее подействовало успокаивающе, но Забини все равно не позволил себе уснуть. Он боялся, что открыв глаза, обнаружит себя все там же - в порте Бристоль. Он снова будет прикован арматурой и обстоятельствами. И хоть веки непреклонно тяжелели, мракоборец просто не мог себе позволить уснуть. Сейчас же препараты рассасывались, и сонливость совсем перестала досадливо мучить мужчину. Дезмонд потёр переносицу, жмурясь. Он надеялся, что воспоминания об этом дне не станут его мучительным кошмаром. Ему отчаянно не хотелось бороться с этими чувствами. Но Забини знал, что найдёт в себе силы сделать это роковое утро частью себя. И все же... Как же он ненавидит чувствовать. Единственное ради чего Дезмонд мог множить негатив в своей груди, так это ради мести или реванша.
- Нет, - равнодушно отозвался Забини, все ещё не сводя взгляда со светлой стены. Он ничего не забывает. По крайне мере старается. Что же касается Кайсана, то в этом случае нужно заклятие забвение, чтобы забыть этого ублюдка и то, что с ним связано. Слишком много времени потрачено. Стоун продолжал говорить, Забини слушал его, но не слышал.
Зачем ты хранишь все это? Так нравится терпеть боль? Можно подумать, ты ею дышишь. Сначала шрамы, теперь эта пичуга на запястье. Ты, Стоун, ещё больший кретин, чем можно вообразить.
Забини не понимал, как можно быть столь отчаянно безразличным к себе. Зачем спасать чужого, когда всегда есть для чего жить? Дезмонд знал ради чего живёт. И рисковать он бы стал только ради Амадеи. Его младшая сестра - пусть и сильная - но все же имеет неосторожность иногда ранить себя. Это разрывает ему сердце, хотя она и говорит, что у Дезмонда нет сердца.
Забини медленно, как-то тяжело повернулся к Стоуну, ощущая, как пластырь на левой скуле, неумолимо стягивает кожу. Забини в какой-то миг сжал руку Кая чуть выше кисти и повернул к себе запястьем, чтобы лучше рассмотреть. И зачем Стоун хранит эти воспоминания? А некоторые не просто хранит, а отмечает на своём теле. Дезмонд, став мракоборцем, тоже решил кое-что оставлять. Кое-какие шрамы напоминали о том, к чему приводят ошибки. И новый тоже будет об этом напоминать.
Какое-то время, рассматривая черный силуэт ласточки, Дезмонд флегматично склонил голову. Только сейчас, сумев утрамбовать в себе пережитый гнев и ужас, он понял насколько устал. Каждый день оборачивался каким-то негативным стрессом, который заставлял его снова и снова проклинать весь Аврорат. Это не естественно, когда ты, живя в современном обществе, должен трястись за свою жизнь. Только не он.
Опомнившись, Дез разжал пальцы, отпуская руку Стоуна.
Кайсан о чем-то говорил. То ли пытался неудачно воззвать к совести Забини, то от просто хотел пожаловаться. Или ещё что.
- Лучше тебя, - констатировал мракоборец, когда речь зашла о внешнем виде, в котором они оба пребывали после локальной катастрофы. Спустя пару лет Дезмонд точно перестанет быть красавчиком с итальянским акцентом, на его месте будет сидеть алкаш с недельной щетиной, если не бородой. Так что в скором времени от него даже семья откажется. А сейчас он точно выглядел лучше, чем побитый Стоун. По крайне мере так считал Дезмонд и его не переубедить.
Забини не нужно было разрешение Кайсана, чтобы задать интересующий вопрос.
- И как давно? - неоднозначно спросил Дезмонд. Он решил, что неопределенность может дать куда больше информации нежели точный вопрос. Кто знает, что может скрывать Стоун?

Отредактировано Desmond Zabini (2017-04-30 13:54:04)

Дезмонд исподлобья взирал тусклым вымученным взглядом на Пташку. Черный зрачок сузился до размеров точки, не в силах выдержать белого света, струящегося через пасмурное небо и оконное стекло в палату Стоуна. Радужка, утратившая небесные ноты, была скована бесцветным льдом и едва ли не серебрила холодом пару прищуренных глаз. Не нужно было обладать оценкой "Превосходно" по прорицанию, чтобы прочитать Стоуна. Даже на дне чашки чаинки складывались в более сложные послание, чем прозаично изменившееся лицо Кайсана. И если прорицание было туманным и неясным предметом, таившим кучу фальши и толику истины, то анимаг превращался в справочник. Бери - не хочу.
Забини с томительным волнением наблюдал за мракоборцем, который на глазах терял оставшиеся цвета, бледнея подобно мертвецу. Видно, его задели за живое, напомнили о чем-то, что никто не должен знать. И теперь Стоун считает, что Дезмонд узнал его секрет. Так ли оно? Что-то Забини определенно узнал, но верны ли его догадки. Если да - как использовать?
Тяжелая усталость не позволяла лишним эмоциями сломать железную маску безразличия. Флегматизм томно прикрывал веки.
Дезмонд опустил взгляд. Короткий рукав серой футболки обнажал перебинтованную руку, под которой покоились заживающие ссадины и царапины, которые всего несколько часов назад были вспороты прутьями арматуры. А теперь всевозможные мази и припарки стягивали эпидерму, причиняя дискомфорт. Дезмонд хоть и хотел не думать о произошедшем, но все вокруг какой-то странной цепочкой ассоциаций, но приводило в склад порта Бристоль. И вот снова. Пред глазами потемнело, а в дали мерещился желтый света раскачивающейся лампы. Ему безумно повезло. Всего один прут арматуры, остальные лишь лизнули лицо, шею, руки и торс по левую часть. А ведь могли бы вгрызться в тело, как и та, что застряла в косых мышцах пресса. В этом случае ему вряд ли бы что помогло. И вот, когда Забини задумывался о возможном несчастном исходе - а этого было не избежать - его пробирало до мурашек в теле. Осознание того, что ты чудом остался жив почему-то не вызывало восхищение, а лишь доводила до ужаса.
Будучи мальчишкой, Дезмонд не так представлял себе интересную жизнь, которая полнится опасностями и риском. Забини излишне опекался бабушкой, а потому не успел вдоволь натерпеться боли падений и ссадин. Он лишь сам причинял вред и боль. Не стеснялся таскать домового эльфа за уши, если настроение неожиданно падало; не жалел умирающих животных, которым не повезло стать частью обучения приготовления зелий. Единственное, что приводило мальчика в восторг, так это фестралы, которых он впервые увидел после смерти очередного мужа бабушки. Какой широкий жест с ее стороны - подарить своим внукам возможность лицезреть обтянутых кожей скелетов, которые по непонятным причинам запали в душу младшим Забини. Первый полет Дезмонд был именно на фестрале, а не на метле. Поэтому эти магические твари вызывают у мракоборца исключительно добрую грусть ностальгии. Дезмонд нахмурился. Ему казалось, что он свихнеться, если будет вспоминать безмятежность прошлого.
Больничная койка качнулась, когда Кайсан поднялся с нее. Дезмонд моргнул, отгоняя тягучее наваждение мыслей, а после машинально качнул головой на звук струящейся из-под крана воды. Стоун, видимо, решил больше не смущаться, а потому обнаженный освежал лицо водой. В слух, конечно, Забини не стал бы признавать этого, но мысли сами про себя отметили, что тело у Стоуна прекрасное. Впору было восхититься его самоотдачей. Дезмонд дольше, чем положено рассматривал шрамы, вонзившиеся в кожу. Ни один из них не был знаком. Забини отвернулся, ощутив непонятное чувство собственности. Он столько лет изводил Стоуна, так почему он должен делить его с кем-то другим? Дезмонд любил обладать, но никто не принадлежал ему так самозабвенно, как Кайсан. Это Забини понял на пятом курсе, когда Стоун ради него стал анимагом. Дезмонду никогда не понять этого жеста, но этого и не нужно. Он просто наслаждался тем, как Кай позволял использовать себя, не ожидая ничего в ответ. Теперь же Забини злило то, он не может также просто взять то, что принадлежит ему.
А ведь Стоун спас ему жизнь. Он все еще принадлежит Дезмонду, просто обида заставляет ощетиниться. Боится снова довериться. Это верно, вот только страх слабее желания. Забини видит на что готов Стоун. И теперь видит еще яснее.
Стоун ответил. Слишком спокойно. Возможно, переболел. Так бывает, когда долго переживаешь, в итоге устаешь.
Забини отвернулся. Обычно он всегда, разговаривая, смотрел в глаза. Делал он это, чтобы оценить настроение собеседника и понять правильно ли он ведет линию диалог. Но сейчас он отвел взгляд, потому что не хотел случайно выбросить на поверхность свои чувства, которые пугают своей противоречивостью.
- Любовь - это болезнь, - мрачно процедил Дезмонд, со злобой вспоминая Амадею, которая еще совсем недавно была поглощена этим чувством, что приводило в праведный гнев семью. И кем она увлеклась? Грифиндорец. Он был чистокровным волшебником, но тянулся не к той стороне туннеля. Сам же Забини никогда не болел ею и это ему не грозило. Он слишком эгоистичен и циничен для столь возвышенных чувств. Дезмонд верил лишь в страсть.
- Ты же понимаешь, - после краткого молчания заговорил Забини, - я использую это против тебя. Это не констатация, а предупреждение.
Голос Дезмонда потемнел на октаву, когда он вновь взглянул на Стоуна. Забини не любил проблемы, а потому предпочитал разбираться с ними еще до того, как они появятся. Мракоборец нарочно выдал свои мысли, чтобы Кайсан впредь думал, а после делал, если это дело касалось Забини.
- Вот дерьмо, - хрипло посмеялся Дезмонд, - а ты ведь мог сейчас пребывать в блаженном неведение, если бы в свое время сидел смирно. Тебе ведь так нравилась эта иллюзия.
Забини поднялся с койки Стоуна. Он сделал, что хотел: нашел слабое место.
- Постарайся сделать так, чтобы от тебя не было проблем, - сухо проговорил Дезмонд, - и тогда человеку, которого ты любишь, не придется страдать.

Отредактировано Desmond Zabini (2017-04-30 18:39:13)

За дверью послышались быстрые шаги маленьких каблучков. Дезмонд настороженно прислушался, сплетая пальцы в замок. Медсестра прошла мимо, остановившись около следующей двери. Он слышал, как она уверенно постучала костяшками кисти по белой двери и, прокашлявшись, вошла, скорее всего безоблачно улыбнувшись пациенту соседней палаты.
Забини устало покачал головой, веки наливались тяжестью, но он отчаянно не хотел засыпать здесь. Только не под одной крышой с грязнокровокой.
Замечание Стоуна на тему любви вызывало лишь рвотные позывы. Все влюблённые считают свои чувства возвышенными и прекрасными, а после страдают. Все без исключения: любовь - это трагедия. И это константа воистину неприложна. Так зачем любить, если заранее знаешь, что обрекаешь себя на боль? Быть влюблённым - быть дьявольским мазохистом. Терзать себя ночами на пролёт, страдать от мимолетных ссор или же неодобрения семьи. Пошла нахрен эта любовь. Если Дезмонд захочет найти неприятности, то просто нажрется в каком-нибудь кабаке, где стаканы с налетом и под потолком танцуют мухи.
Чувства - самая большая иллюзия. Дезмонд давно осознал, что чувства непостоянны и живут всего мгновение. Они меняются под гнетом обстоятельств, а потому их лживым маскам нельзя вручать своё настроение. Дезмонд закрылся от своих, оставив лишь долг. Слепой и рациональный, не ищущий моральных принципов.
Забини не попадётся в паутину. Он сам её вьёт.
Дезмонд замер на месте, оценивая осознание Стоуна. Какое-то время на его лице царил полнейший штиль эмоций, сосущая пустота. Казалось, что Кай ушёл в себя и его можно не ждать. Дезмонд успел про себя пожать плечами, считая, что он доходчиво объяснил и впредь проблем не возникнет.
Забини направился к двери, решая, что их диалог закончен. Приятное смирение Стоуна говорило о том, что мимолетная безумная догадка оказалась всего лишь заблуждением. Оно и к лучшему. С тем исходом, конечно, тоже можно работать, но этот более естественный и предсказуемый. Оставалось лишь найти девочку и держать в поле зрения. На случай, если Стоун забудет о своей слабости и решит взбунтоваться...
Неожиданно Стоун рассмеялся, как-то слишком истерично, чтобы Забини нашёл в себе силы проигнорировать эту непонятную реакцию.
Не беси, Стоун.
Дезмонд нахмурился, озлобленно взглянув на Кайсана. Совсем кретин? Зачем провоцировать того, кто из последних сил сдерживается, чтобы не причинить вред. Забини невольно потянулся к портупеи, но её не было, ровно как и палочки. Все это осталось вместе в остальными вещами Дезмонда в его локаничной палате.  Забини раздраженно отдернул руку, попятившись назад. Совсем свихнулся, кретин. Или?.. Мужчина подавил тяжелый вздох, пристально смотря на судорожный приступ приглушенного смеха. Либо Стоун просит, чтобы ему сломали кадык, либо Дезмонд и правда сказал что-то увеселительное. И если второе предположение верное - то все становилось до безобразия очевидно, но при этом все также непонятно и непостежимо.
И все же в это невозможно поверить. Забини причинил столько вреда, нельзя быть настолько отчаянным мазохистом. Впрочем, смотря на Стоуна сейчас, Дезмонд начинал сомневаться в невозможности его безумия. Идиотом, как минимум, он точно был.
Когда непонятная истерика подошла к концу, Стоун слишком уж самоуверенно произнёс последнюю фразу. Это звучало, как вызов. Вот мразь. Хотелось прямо сейчас воткнуть ему палочку в горло, отчаянно хотелось заставить его пожалеть об этой наглости, но у Дезмонда не было палочки, а марать руки он не любил. Или сделать исключение?
- Заткнись, - прошипел Дезмонд, быстрым шагом сократив расстояние между ними. - Как же ты задрал меня, - на выдохе процедил он, склонившись над Каем и ударив кулаком в стену правее его головы. - Скажи, ты можешь сделать одолжение и свалить к магглам? Тебе здесь не рады, малыш. И в следующий раз, когда в твою голову придёт идиотская идея позлить меня, вспомни, что я всегда смогу сделать так, - Забини сильно надавил на рану Стоуна, чувствуя, как пальцы мокнут в алом. - А ты - нет.
Забини какое-то время немигающим и весьма красноречивым взглядом смотрел на Кайсана.

Отредактировано Desmond Zabini (2017-05-02 17:57:56)

Когда-то давно - ещё на первых курсах Хогвартса - Дезмонд не мог понять, что именно заставляет его гнаться за Стоуном в неизвестном желании растерзать его школьную жизнь. С возрастом приходило осознание: Забини не терпел наглости с чужой стороны; никогда не мог найти в себе силы смириться с поражением; и обожал рабскую смиренность грязнокровок - Стоун же пренибрег всеми правилами, заставив испытать палитру отвратительных чувств. Злость порождает злост. Она крепчала, превращаясь в инертную. И вскоре Забини уже не нужен повод, чтобы грубо толкнуть плечом, проходя мимо, подставить подножку или запустить бладжер. Это казалось естественным, словно это прописано в школьном уставе. Время утрамбовывало негативные эмоции, а на их почве взращивались более зрелые и изощренные методы унижения. Это могло бы закончиться в миг - Дезмонд быстро теряет интерес к личностям, которые не оказывают сопротивление - но Кайсан оказался слишком упёртым кретином. Идиотская гордость. Разве так сложно подыграть? Те же видишь, что я отстану от тебя, как только ты перестанешь вот так вот с вызовом смотреть на меня даже после того, как мои однокурсники изобьют тебя. Это выводит из себя. Рождает новое желание и новый гнев.
Эта ярость бесконечна, и ты сам её питаешь.
Забини не заметил, как от слов перешёл к действиям. Раньше он никогда не марал руки, но времена требовали усмирить взбесившегося пса. Рана с жалобным трестам поддалась натиску, и Дезмонд ощутил, как пальцы обволакивает горячее месиво из разорванной раны. Ему пришлось бы подавить тошноту, если бы разум не был затуманен яростью. Сейчас осознание чужой боли было эйфоричным.
Дезмонд поднял глаза, переведя взгляд с алеющих бинтов на лицо Стоуна, искаженное болью. Анимаг вскрикнул, поддавшись резкому жжению, а из глаз невольно потекли слезы. Дезмонд попытался улыбнуться, но вышло слишком истерично и криво. Может быть боль научит эту тварь смиренно сидеть в темном углу и не попадаться на глаза?
Сердце бешенно колотилось, пульсируя где-то в шее и раскачивая кровь в артериях. В груди что-то страшно жгло. Слишком сильные чувства кружили голову. Черт, а это страшно.
Когда слабый голос позвал его по имени, Забини отрезвляюще моргнул, уставившись на Кайсана совсем иначе. Невыносимая боль вгрызлась в руку, и Дезмонд тут же отдернул её, с трудом вырвавшись из цепких пальцев Стоуна, который с титанической силой сдавили кисть. Забини слабо зашипел, хватаясь левой рукой за повреждённую кожу правой. Сейчас, когда кровь начала приливать на онемевшие участки - становилось ещё больнее. Боль приводила в чувства лучше холодного душа. Дезмонд сильнее сжал руку, поддавшись вперёд и согнувшись
- Сука, твою мать, - прорычал он, когда уставился на истерзанную кожу кисти, усыпанную бордовым полумесяцами, которые кое-где роняли рубиновые слёзы.
Дезмонд гневно уставился на Кайсана, но тот его слишком испугал своим полуобморочный расфокусированным взглядом. Это ли хотел увидеть Забини? Он теперь и сам не знал. В тот самый миг, когда Кай сдавленно вскрикнул, мужчина даже не ощутил боли, когда ногти впились ему в кисть, а сейчас вся кожа буквально пылала. Тогда на душе Дезмонда царило мрачное торжество, а сейчас неясное опустошение. Что за странное чувство? Отвратительное и липкое. Сожаление?
Забини как-то подавленно вздохнул, потянувшись к Стоуну, но после отдернул руки, сам не зная для чего все эти телодвижения. Он растерялся, когда пришло осознание ситуации. Черт, черт, черт, сука! Зачем он дал волю злости? Нужно уже было давным давно запомнить, что кровожадного зверя принято держать на цепи, а он снова выпустил его. Ну что за имбицил?
Что теперь делать? Как объяснить состояние Стоуна врачам? Аврорат не оставит этот жестокий и враждебный инцидент без внимания. Дезмонд в ужасе уставился на Кайсана. Голова совсем отказывалась соображать. Хотелось разбежаться и разбить ее о стену. Хотелось просто покинуть палату, сбежать от реальности. Но бегство будет означать признание вины.
Забини осторожно приблизился к Стоуну. Какой бред. Он никогда не марал руки в чужой крови.
Дезмонд зажал рану Кайсана, одними губами прошептав извинение. Перед кем он извиняется? Перед ним, собой? Или это пустые слова в некуда? Дезмонд и сам не знал, сейчас все его действия были обусловлены мертвым инстинктом, имя которому сострадание. Нужно как-то помочь. Или нет?
- Сестра, - позвал Забини, пытаясь сохранить хладнокровие в голосе, чтобы не выдать волнения. - Стоун расчесал рану, его бы подлатать.
Бред. Никто на это не купится. Когда пришла молодая девушка, Дезмонд тут же спрятал руку, на которой были следы ногтей, за спину.

Отредактировано Desmond Zabini (2017-05-04 08:43:51)

Мракоборец взволнованно сглотнул, внутри все пробирало на мелкую дрожь страха - или как назвать это тяжелое липкое ощущение, осадком соскабливающее нутро? Испытывать подобное - ужасно. Хотелось сбежать от собственных чувств. Стоун, зачем заставляешь переживать это? Что в тебе такого особенного? Наглость, упёртость? Да каждый второй грязнокровка сейчас обладает этими возмутительными качествами. Так ответь, что происходит? Только на тебя я так неистово зол.
Дезмонд немигающим взглядом смотрел на Стоуна, словно не замечая девушки, которая принялась крутиться подле Кая. Уши заложил вакуум, и Дезмонд с тошнотворным постоянством слушал, как стучит кровь в висках и в ужасе ссужаются зрачки, оставляя лишь мертвенно-бледное серебро выцвевших глаз. Забини побледнел, а тело налилось предательской немощью.
Он поднял окрававленную руку, расфокусированным взглядом уставившись на неё. Ладонь все ещё ощущала фантомную пульсацию сердца и крови, которую рана отчаянно выплевывала под натиском грубой силы. Чья это рука? Он не узнавал её. Неожиданно для себя Забини принялся вытереть руку об футболку, почувствовав срочную необходимость избавиться от этого зрелища. Серый послушно впитал алый.
Дезмонд знал, что способен на жестокость, но не подозревал, что готов переступить собственный принцип не марать руки в прямом и переносном значении этой фразы. Сегодня он замарался. Все въелось и слишком глубоко впиталось. Забини с нарастающим отчаянием тёр руки, но алый покрывал все больше бледнеющей кожи. Перед глазами всплыла измученная улыбка Стоуна, и Дезмонд бросил отчаянный взгляд на Кая. Ты жив?
Забини не сразу понял, что девушка обращается к нему. А когда она продолжила говорить, то он бросил на неё испепеляющий злобный взгляд, коим обычно одаривал всех неугодных и омерзительных тварей. Нижнее веко презрительно сощурилось, а брови нахмурились, приблизившись к переносице, под глазами пролегли мрачные тени .
- Это не моя работа - отмахнувшись, прорычал Забини, - почему я должен марать руки, пока ты прохлаждаешься?
Голос звенел пронизывающим холодом и колючей злобой. Дезмонд демонстративно поднял окрававленную руку.
- Если не хочешь потерять работу - не задавай лишних вопросов, а займись больным, - губы Дезмонд недовольно скривились.
Когда колдомедик потребовала выйти, Забини не стал сопротивляться, он словно ждал этого приглашения наоборот. Он быстрым шагом направился к выходу. Когда его рука легла на дверную ручку, оставляя кровавый след, Дезмонд подавил тяжелый вздох, невольно оглянувшись на Стоуна. Он какое-то время немигающим взглядом смотрела на него, а после вышел, даже не соизволив закрыть за собой дверь.
Он быстрым шагом нёсся по коридору, по сторонам мелькали больничные двери. Это сводило с ума. В какой-то момент Дезмонд понял, что идёт не туда. Он резко свернул, забежав в уборную. Что с ним такое, руки дрожат, сердце колотиться. Казалось, что не только пальцы склеивает кровь, но и волнующееся нутро. Кто-нибудь, избавьте от этого, не хочу чувствовать!
Забини подошёл к зеркалу, облокотившись о раковину. Из зеркала на него смотрело бледное отражение с осунувшимся лицом и запущенной щетиной. Темные круги под глазами и впавшие скулы особенно выделялись при неровном желтоватом освещении. Дезмонд опустил взгляд, словно не желая видеть правду. Зеркало врет.
Он включил кран и долго вымывал руки даже после того, как избавился от красных оттенков. Красная вода спиралью закручивалась, убегая в стоки труб, но Дезмонд никак не мог отделаться от навязчивой мысли, что его руки все ещё в крови. Ему казалось, что кровавый пиксель где-то, но въелся в кожу. Не хотелось после случайно заметить эту мерзость на своих руках и вспоминать произошедшее. Вымыв лицо ледяной водой, Забини ощутил, как головная боль, усталость и ужас воронкой утекают в канализацию. Теперь человек из зеркала не выглядел так измученно и убого.
Голубые глаза категорично уставились на грязную футболку.
Все это не его рук дело, они чистые. Кто-то другой сделал эту глупость. Кретин. Не смешно ли? Кто может совершить такую очевидный, заведомо обреченный на проблемы, жест?
Это не я.
Дезмонд стянул с себя футболку. Быстро запихнул в урну и вышел из уборной, направляясь в сторону палаты.
Что он здесь делает? Пора возвращаться домой.
Забини и сам не заметил, как вернулся в палату и принялся собирать вещи. Он быстро натянул джинсы и чистую футболку. Колдомедиков не было поблизости. Прекрасно, не придётся пререкаться и грубить.
Дезмонд от чего-то отчаянно пытался отгородиться от произошедшего. Сегодня был безумный день, который принёс слишком много невозможного. Сейчас Забини было легче сделать вид, что он случайный прохожий, чем человек в эпицентре.

Отредактировано Desmond Zabini (2017-05-05 08:30:00)