Признаться, Мередит слабо верил во всякие знаки, которые - по уверениям тех, кому они являлись, конечно же, - предзнаменовали, хорошим будет день или плохой. По его соображениям это было по меньшей мере глупо потому, что каждый сам кузнец своей судьбы (или счастья, как там звучит эта присказка?), а потому в целом он упорно игнорировал то, на что многие смотрели едва ли не с трепетом. По его мнению глупо было, например, винить черных кошек в собственных косяках, бояться ходить под лестницей или держать солонку трясущимися руками, с опаской ожидая, что та возьмет и просыпется, суля неудачи. Но в этот раз как-то все совсем не ладилось: прошлая смена выдалась какой-то чрезвычайно сложной как в моральном, так и физическом плане, и перед следующей ночью отоспаться ему не удалось - от общей усталости, как физической, так и моральной, сон не шел. Впрочем, Криви не был из тех, кто жалуется на пустяки, а работа есть работа, и если кто-то будет делать её за тебя, то возможно в следующий раз делать её уже не придется. Крошке же, несмотря на все сложности, его занятие нравилось, потому расставаться с кабаре так просто он был не намерен - привык уже и к коллективу, который был своеобразной семьей, и к нагрузке; казалось бы, что за работа - бармен? Для простого обывателя знай, что наливать в бокалы игристое и нечто покрепче, но Колин уже успел убедиться в том, что это настоящее искусство, которому ему предстоит научиться. На самом деле он не видел ничего плохого в том, чтобы овладеть мастерством «человека за стойкой», пускай это никогда и не было его мечтой; не видел он ничего плохого и в том, чтобы научиться танцевать и петь - на самом деле это было необходимым условием работы в «Моник». Каждый из работников был отдельной деталькой, у каждого из них была своя роль и свои правила. Когда вступать, на каком элементе наоборот уходить - все этот требовало сосредоточенности и конечно же знаний программы от и то до, настолько тщательных, что ночью разбуди - должен отрапортовать. Чтобы от зубов отскакивало. Вне зависимости от того, в какое время в каком порядке, ибо на все воля ведущего.
Бармен встречает гостя. Именно бармену перепадают истории из жизни, последние слухи, осколки неудавшихся отношений, радость лотерейного выигрыша или карточного проигрыша. Для каждого бармен как бы жилетка, в которую грех не выплакаться после первого - или десятого, не так важно - стаканчика. Он -  хранитель. Чужих тайн, чужих секретов, чужих жизней и памяти. Кладезь, которую можно использовать в своих целях - если грамотно распорядится его ресурсами. И Мередит старался. Старался быть тем, кем предписано протоколами, которые он изучал и штудировал, вороша переданные по доброте душевной самим Салемом Уркхартом, мол, читай, вникай, ознакамливайся.
Колин придирчиво осмотрел костюм на сегодняшнюю ночь. Белоснежная рубашка сидела точно по фигуре - её, как и весь остальной гардероб, подбирал Тайтус. Идеально выглаженная, искрящаяся чистотой и свежестью, она была приятной к телу и настраивала на рабочий лад, потому Мерри усилием воли откинул от себя всякое ощущение усталости и выдохнул - хоть день и начался разбитой посуды (не по его вине, к слову), это еще ничего не значит. По крайней мере, он нарочно проигнорировал остальные знаки, которые когда подкинуть судьба. Из вредности. Или легкомыслия.
Грохот внизу привлек внимание юноши. Мгновенно напрягшись - до открытия было еще достаточно времени, а звук больше напоминал падающее человеческое тело, нежели предмет мебели или стаканы - он выглянул из комнаты, однако никого, пробегающего мимо, ему застать не удалось, а потому Криви, быстро застегнув жилетку, решил спуститься вниз, дабы самостоятельно увидеть, что случилось на первом этаже.
И вряд ли увиденное могло его порадовать. Юноша автоматически ускорил шаг уже на третьей ступеньке, а к последней и вовсе бежал, перепрыгивая через одну. Тяжелый запах крови мгновенно забил ноздри, а горло сжалось, будто он н секунду попал в вакуум.
В фигуре, не слишком красиво лежащей на полу, Мередит практически сразу узнал Тайтуса, и не нужно было быть колдомедиком, чтобы понять, что тому как можно скорее требуется помощь. В голосе мигом зазвенело, а ноги перестали нащупывать землю, заставив юношу на секунду будто зависнуть в невесомости, совершенно того не осознавая. Глоток, протолкнувший ком чуть дальше в горло, казался похожим на камень.
Суровая команда Салема на самом деле не смогла бы остановить Криви, если бы, конечно, не Жож, который вырос перед мальчишкой-барменом, как скала - только его широкая рука придержала его за локоть, не позволяя пройти дальше. Именно после этого Мередит наконец поднял на Уркхарта-старшего взгляд, увидев, насколько бледен мужчина, насколько он взволнован, несмотря на всё его хладнокровие. Сердце в груди билось очень-очень часто. Колин видел раненных людей, ощущал на своих руках кровь, но сейчас почему-то собственные руки казались ледяными, настолько, что кончики пальцев немели.
- У меня есть бадьян, - коротко произнес он, глядя на Салема, и сам не поверил, что этот голос принадлежит ему - такой ровный и негромкий, даже несмотря на то, как внутри у него все сжималось, будто вот-вот взорвется. - У нас не так много времени, он поможет.
Мередиту естественно не нужно было уточнять, что он - могила. Во всяком случае Уркхарт-старший об этом знал.
Жожо подхватил Тайтуса на руки легко, будто бы тот - тряпичная кукла. Это зрелище было до ужаса непривычным, и Мередит ощутил, как по позвоночнику прокатывается неприятная дрожь: пускай Салем и смог немного облегчить страдания Тайтуса с помощью магии, однако он не был сотрудником Мунго и не владел арсеналом заклинаний, используемых для лечения.  Криви же, за время, которое он коротал у Тиши, её же стараниями смог выучить некоторые действительно стоящие вещи, но самым главным приобретением была, конечно же, настойка бадьяна.
Как только Тартус оказался на постели, Мередит выставил охранника за дверь (о благодарности он не забыл, но Жож от него этого слышать явно не хотел - имелся у мужчины на мелочь зуб) и наконец сумел собственными глазами оценить масштаб бедствия.
- Тихо, - Мерри властно приложил палец к чужим губам, заставляя Тайтуса замолчать на полуслове. - Не нужно слов. Лежи смирно.
Он едва ли не впервые обращался к среднему из Уркхартов на «ты», притом незаметно на для себя самого. Юноша уже  успел метнуться в свою комнату за палочкой и всеми склянками и банками, что были в его «заживляющей» аптечке, а потому быстро расставил их на прикроватной тумбочке.
Рубашка Тайтуса уже превратилась во что-то не вполне ясное и вряд ли годное для дальнейшей носки, а потому единственной участью, которая ждала её, была помойка, потому Крошка, закономерно решив, что здоровье Уркхарта важнее уже совершенно ненужного предмета одежды, легким движением разорвал её. Пуговицы жалостливо тренькнули - те, что еще оставались на месте, конечно, - и разлетелись по полу, тихим шелестом прокладывая себе путь в разные углы.
Несмотря на все старания Салема, раны все еще выглядели плохо. Самым большим упущением было отсутствие перевязочного материала, которым можно было  очистить рану и остановить кровь, потому Мерри не нашел ничего лучше, кроме как снять с себя чистую, форменную рубашку, и изорвать её на бинты. Ткань поддавалась плохо, но криви был абсолютно безжалостен в своем стремлении. Плевать, что её вычтут из жалования. Сейчас это не имеет никакого смысла.
- Салем сделает все, что нужно. Доверься ему. И мне. Тебе нужно отдохнуть.
Криви заботливо очистил раны влажной тканью и обработал раны настойкой - ровно так, как наставляла его Летиция. Он знал, что это не может не причинять боль, но гораздо важнее было сделать это. Чудодейственное средство справлялось с тем, с чем не справились заклинания, но внутри Мередита все было сжато в тугую спираль, хотя руки юноши даже не тряслись - он проделывал процедуры с невыразимым спокойствием, как будто врач в который раз перевязывает раны постоянному пациенту.
Правда, на Тита один раз даже пришлось прикрикнуть, потому как мужчина лежать спокойно сразу не желал, но потеря крови и травмы забирали слишком много энергии, и там становилось уже явно не до бравады. В конце концов не ясно, что подействовало лучше - крик или угроза наложить на него сонное заклятие, но Уркхарт-средний стал чуть более покладистым. Доминация над начальником. Доминируй, властвуй… правда унижать Тайтуса никто не собирался. Только лечить.
Мередит скользнул в ванную, не без труда нашел там таз. С помощью нехитрых процедур и капельки магии, вода в нем стала идеально теплой.
Хотя раны и были очищены, а бадьян делал свое дело, следовало еще смыть потеки крови, остатки грязи, если они были…
… теплая ткань коснулась чужого лица. Осторожно, стараясь не причинить боль. Мягко, как можно более мягко, так, будто мать касается влажным полотенцем лба своего приболевшего чада.
Мередит смотрел в чужие, расширенные от боли глаза. Его собственные руки, вопреки приказу Салема, уже были в крови. Чужой. Но разве мог он просто сидеть и смотреть? Он знал, что не мог. Точно так же, как не прошла мимо него мисс Фэй. Точно так же, как не сделал бы он, если бы пришлось.
Он истратил немало белоснежных лоскутов, превратив их в смесь алого и розового, смывая пот, кровь, а кое-где и грязь. Манипуляции были такие размеренные, а вода - тёплой, что действовали, как успокоительное - мужчина даже ухитрился задремать в процессе.
- Где же ты так ухитрился, - растерянно пробормотал Колин, выжимая тряпку в воду, которая уже стала розовой. Во второй раз.
Сейчас Тайтус не вызывал у него ощущения неприязни. Хотя, если задуматься, оно на само деле ушло еще раньше. Каким бы тот не был заносчивым щеглом, он, тем не менее, был неплохим человеком, даже если показывал, что так считать не стоит. Но дела маленькие дела порой доказывают больше, чем большие, и на этом Уркхарта давно подловили.
Но говорить об этом не хотелось. Хотя бы просто потому что «я_не_смотрю_на_него».
Тихо скрипнула дверь. Мередит резко поднял голову, словно ожидал, что в комнату может ворваться враг, но сражу же расслабился, увидев стоящего в дверях Салема.
- У него сломаны ребра, это можно восстановить заклинанием. Что есть у вас из зелий?
Только потом он понял, что его голос прозвучал слишком требовательно.
  - Извините, я...

Отредактировано Meredith Colin Creevey (2019-09-20 10:07:30)

От слов Салема внутри Мередита всё похолодело.
Он ничего не смыслил в колдомедицине больше того, чем доверила ему Тиша, ровно как и в обычной маггловской медицине, с которой был знаком только благодаря отцу на сугубо бытовом уровне вроде перевязок, бинтов, пластырей, чудодейственного йода и перекиси водорода, которая смешно шипит, когда её льешь на ранку. В голове же было большое собрание того, что дали школьная программа и множество прочитанных книг, но в один миг всего этого показалось совершенно недостаточно для того, чтобы оказать нормальную помощь Тайтусу. И Мередит не был дураком, понимал, что если бы можно было, Уркхарт-средний давно бы отправился в Мунго, однако же Салем сам сказал "если не справишься". Это было прямым намеком на то, что справиться он должен. При любых обстоятельствах. Будь ещё на Криви рубашка - она немедленно прилипла бы к спине, потому что юношу прошиб самый настоящий холодный пот. Отказать он не мог. Тайтусу нужна помощь.
Криви медленно кивнул, как бы принимая команду. Арсенал, предоставленный Салемом, и вправду был не слишком-то широк, однако что-то более-менее подходящее должно было найтись. По крайней мере, Крошка на это очень надеялся.
- Можете не сомневаться, сэр. Я позабочусь о нём и сделаю всё возможное, - это было единственное, что можно было сказать в данной ситуации. Мерри не лгал. Даже несмотря на то, что руки разом похолодели от волнения.
Кажется, такой ответ удовлетворил Уркхарта-старшего чуть более, чем полностью, поскольку он быстро покинул комнату, оставив их в полном одиночестве.
Колин вновь обратил взгляд на Тита. На мгновение ему показалось, что тот будто бы искал взгляд юноши всё это время, но было проще решить, что ему действительно показалось. Криви отчаянно хотелось вновь попросить Уркхарта хранить молчание, однако прервать монолог, дающийся тому с таким большим трудом, он не мог чисто из собственной совестливости, но когда Криви начал осознавать то, что рассказывает мужчина... что-то внутри жалостливо сжалось, и юноша прикрыл глаза, словно это могло помочь лучше слышать то, что ему говорят.
Ему приоткрывался Тайтус. Не тот сценический образ, которым он сиял практически каждый день, озаряя "Моник" и её посетителей. Что-то совершенно новое, необычное, будто за волчьей шкурой неожиданно показалась чувственная мордочка новорожденного ягнёнка - вроде бы странное зрелище, безумно непривычное и такое... Мерри не мог подобрать никакое подходящее слово для этого ощущения.
Короткое касание, сильное рукопожатие - острое, будто ощутимый разряд электрическим током.
Так не должно быть, но Крошка с растерянностью ощущает, как сердце предательски ухает вниз, но его руку отпускают - темные глаза всё ещё смотрят на него, хотя и с каждой минутой всё более и более бессмысленно.
Нужна ли была эта благодарность Мередиту? И да, и нет. Он не видел нужды в ней, однако то, что она была получена от Тита, заставила юношу с силой выдохнуть, будто бы он пытался привести себя в чувство (хотя так оно и было).
Сейчас нужно было как можно скорее дать организму мужчины ресурсы к выздоровлению.
- Обыкновенные люди не собирают аплодисменты, Тайт, а значит, вывод достаточно очевиден, - просто сказал Криви, легко пожав плечами. Его рука уже перебирала баночки, внимательно вчитываясь в надписи на этикетках, которые были заботливо наклеены знакомой рукой педанта. - "Хороший", "плохой". Это все условности. Хотя в отношении тех, кто это сотворил - соглашусь. Плохие люди, - Мерри коротко покачал головой, найдя, наконец, нужный пузырёк. Кажется, Салем несколько приврал, сказав, что у них есть лекарства только для людей, череп которых пострадал от встречи со стулом. - А премия мне не нужна. Вы с братом итак дали мне слишком много, - зелье было приготовлено совсем недавно, и скорее всего из свежей коры. Крошка хорошо перемешал его, помог Уркхарту-среднему чуть приподняться, а после, с грозным видом подав тому рябиновый отвар, предупредил:
- Если не выпьешь сам - заставлю. И не советую играть в эту игру, ты не в том состоянии, чтобы надеяться на победу. Он поможет.
Это варево Мередит сам никогда не пробовал, но был практически уверен, что вкус у него так себе. Однако под его укоряющим взглядом выпить жидкость из пузырька было куда проще, чем отказаться сделать это, потому что судя по его уж очень серьезному настрою, Крошка без малейших сомнений воплотил бы свои угрозы в жизнь. Рука не дрогнула бы.
Откопав у себя также пасту от ушибов, которую, кажется, ему всучила ещё Роза далёкой весной, Колин с важным видом осмотрел содержимое баночки, а потом медленно перевёл взгляд на Уркхарта...
Ему было неловко спрашивать. Очень неловко. Но дело требовало.
- По ногам били? Кивни, если да. Ага. Понятно. Здорово.
"Мерлинова борода, я правда произнесу это вслух?".
- Я хочу обработать твои ушибы. Но для этого мне придется снять с тебя брюки, - кажется, Криви произнес это на быстром выдохе. Очень быстром. В этот момент он отчаянно не смотрел Тайту в лицо, сосредоточившись на невозможно тщательном смазывании плеча, в которое явно угодила с размаху чья-то хорошо подкованная обувь. - Я буду максимально осторожен. Обещаю.
С телом он закончил достаточно быстро. В какой-то степени он надеялся, что его размеренные и осторожные действия немного усыпили Уркхарта, да и зелье уже должно было начать действовать, потому Мерри, едва заметно переведя дыхание, с превеликой осторожностью (если не сказать робостью) расстегнул пряжку ремня. Но вот без содействия Уркхарта воплотить в жизнь задуманное было сложновато, потому Колин, все еще дико смущаясь (непонятно, впрочем, почему, ведь казалось бы, что такого?), негромко предупредил:
- Я аккуратно. Предельно аккуратно. Вот так.
Это было не слишком просто. Колин всеми силами старался не причинить Тайтусу дополнительной боли, но это было практически невозможно, потому он предпочёл ускорить свои манипуляции, чтобы наконец приняться за самое главное. От вида так беспощадно избитого мужчины сердце бешено колотилось в жутком ощущении того, что кто-то огромный и сильный что есть мочи сжал его в своей грубой ладони, причиняя почти физические страдания. Переключиться было безумно тяжело, но Мередит старался максимально сосредоточиться на действительно важном деле, работая в максимально размеренном темпе, практически убаюкивая.
В какой-то момент дыхание Тайта стало глубоким и ровным - то ли рябиновый отвар наконец подействовал во всю силу, либо усталость наконец провела сознание мужчины в царство Морфея - как знать? В любом случае, это слегка порадовало Мерри, ибо только сон в сочетании с лекарством были лучшими целителями. Измученное тело укрыли легким одеялом - так спится куда слаще.
Юноша был готов провести с Уркхартом-средним всю оставшуюся ночь: слушать его иногда сбивающееся дыхание, тихие стоны, помогать ему справляться с жаром и класть ему на лоб влажные полотенца, раздобытые во время крадущегося похода в прачечную - в общем, всячески успокаивая ослабленный борьбой организм. Пару раз Крошка даже тихо спел ему какое-то подобие колыбельной, которую слышал сам - лишь бы успокоить, вселить уверенность и силы - и, касаясь чужих волос, заботливо перебирал их, будто бы стремясь поделиться собственным теплом. До них словно издалека доносились звуки ревущего, праздного, разодетого в яркие огни кабаре; здесь же, в просторной комнате, всё казалось умиротворённым, и даже тьма не пряталась по углам, танцуя вокруг сгорбленного ограка свечи. Тёплый воск и запах трав заботливо укутывал сознание в безмятежность, и на какое-то мгновение всё это напомнило Мерри его собственное, наполненное простыми вещами детство.
До рассвета юноша не сомкнул глаз - чужой покой был для него гораздо важнее.

Отредактировано Meredith Colin Creevey (2019-09-21 09:28:33)