Довольно глупо идти за Кабелом Бёрком в тёмные и как будто бы сегодня особенно пустые коридоры подвалов. Так сказали бы мне Джеймс, Артур, Оливер, Эрик и, собственно, сам Калеб. Я двигаюсь за ним почти от самой гостиной, скрываясь за углами, статуями и какой-то пыльной трубой. Я морщусь от этого сомнительного антуража, стараясь ничего не задеть даже одной из складок своей школьной юбки, и внутри себя немного рассуждаю, во-первых, о том, зачем вообще здесь столько подвалов. И ещё немного о том, зачем я в этих подвалах играю в школьного шпиона.

Идти за ним чертовски глупо, но я начала это делать до того, как всерьёз задумалась о причинах и возможных последствиях. Наверное, можно предположить, что меня сюда привело профессиональное любопытство и страсть к чужому секрету, который, казалось бы, где-то уже совсем рядом. Так что завтра в “Гарпии” вас вполне может встретить какой-нибудь глупый заголовок из серии “что скрывает Бёрк” или ещё лучше “что от вас скрывают слизеринцы”. Да, я люблю, когда моему факультету приписывают что-нибудь тёмное и загадочное, и мне вполне нравится, когда со мной предпочитают не связываться из-за таких вот стереотипов. Впрочем, и по любым другим причинам тоже. Но почему-то мне и моей фантазии сейчас кажется, что предстоящие деяния Бёрка совсем не для школьной статьи.
Что ещё? Членство в Армии Дамблдора? Попытка таким вот банальным способом выяснять нечто про кого-то, кого можно было бы в чём-то подозревать? Звучит настолько размыто и невнятно, что прямо даже по-идиотски. И вообще, чего не одобрил бы Джеймс - этого. Но остановить меня у него получилось бы разве что в том случае, если бы он прямо сейчас материализовался за этой же трубой и предпринял бы при этом что-то решительное. Потому что “Мора, только не делай глупостей” - это уже почти заклинание.

В общем, с глупостью и любопытством всё понятно, а вот с Калебом - нет. Наше многолетнее знакомство сводится к какой-то злобной френдзоне и вечно закатанным глазам, но на самом деле ничего по-настоящему негативного я к нему никогда не испытывала. Во всяком случае до этого дня. Да, он какой-то отвязный, как раз под стать своему дружку Паркинсону, но я очень даже искренне смеюсь над его шутками, которые он выдаёт преимущественно с каменным лицом, и все эти нагловатые подкаты и протягивания рук воспринимаю уже как просто обязательную часть нашего общения. И ещё немного как комплимент.

Так что идти за ним не только глупо, но и почти весело, а чужой секрет - это если не тема будущей статьи и не повод для собрания Армии, то отличная возможность для манипуляции и личного превосходства. Так что я делаю шаг из-за трубы и тихо продолжаю своё шествие до тех пор, пока в какой-то момент не ловлю себя на том, что уже потеряла его из виду. Как назло где-то в этом же месте кончилось освещение, а зажигать палочку довольно опрометчиво для того, кто прямо сейчас, в эту минуту, мнит себя первоклассным шпионом. Я останавливаюсь возле стены (надеюсь) полностью затихаю и внимательно вслушиваюсь в окружающую, почти загробную тишину. Наверное в пору бы почувствовать что-то вроде испуга, и вообще всерьёз задуматься о том, что я делаю, но я настолько поглощена своим интересом, что меня не пугает даже странный звук, доносящийся откуда-то спереди. Так что я вполне уверенно делаю ещё несколько шагов в эту сторону, пока не натыкаюсь на что-то, что падает с предательским грохотом, звук которого всецело заполняет пространство на пару секунд, после чего срочно ретируюсь обратно к своей стене.

Ну, в общем, вот я и оправдала свои “по-идиотски” и “глупо”. Так что теперь твой ход, Бёрк.

Калеб в два счета оказывается совсем рядом со мной с зажженной палочкой в руке, но как только узнает во мне - меня, огонек гаснет. Последнее, что я вижу в и без того тусклом затухающем свете - его улыбка. И я не совсем уверенна в том, что именно я в ней разглядела.
- Ну всё-всё, сдаюсь, - мои поднятые руки вроде как даже подтверждают слова, только вот подняла я их не сама. Я почти не сопротивляюсь, но моя самоуверенность, которая обычно бежит далеко впереди меня по любому вопросу, говорит, что я могла бы, если бы захотела. Что руки, прижатые к стене, ничего не значат.
- Что, ожидал увидеть кого-то другого? - судя по всему он не ожидал увидеть вообще никого, и эта крошечная мысль приносит мне очень много удовольствия. Меня не пугает положение, в котором я оказалась, я решаю, что он вполне может вести свою игру, в конце концов, я и правда попалась - его право.
Но только вот сначала попался он.
Так чего я хотела больше: отыскать грандиозную сенсацию в этом подвале, раскопать что-то для Армии Дамблдора, или найти здесь что-то вроде рычага влияния на Бёрка?
- Так я же как раз за идеями к тебе и шла. А потом ты неожиданно свернул в этот подвал - что мне оставалось? Только идти за тобой, Бёрк, - я говорю это в темноту, совсем не видя его лица, но стараюсь придать голосу наигранную наивность. - И похоже, что не зря, у тебя тут, кажется, что-то интересное, - на самом деле я почти ничего не успела увидеть. И это моё почти стремительно упирается в совсем. Но причина его - и теперь уже нашего - нахождения здесь точно существует, и я верю, что уйти от ответа ему уже не удастся.
- Не хочется делиться своим секретом со всей школой? Понимаю, - конечно, я понимаю. Никто никогда этого не хочет, но школьная газета есть школьная газета, а я есть я. И всегда найдется кто-то, кто будет недолюбливать меня за очередную опубликованную статью - никого этим не удивишь, во всяком случае точно не меня. - Можем попробовать договориться и оставить это между нами.
Я бы подмигнула, загадочно улыбнулась, эффектно поправила волосы - но я только переминаюсь с ноги на ногу, так и оставаясь прижатой к своей стенке.
- Ну так что, покажешь, что там?

Если спросить у неё - почему она ведёт себя так беспечно, она даже не сразу найдётся, что ответить. Но если так подумать - у неё никогда не было серьёзных причин опасаться за свои жизнь и сохранность, и эта же самая слепая уверенность, что ей ничего и никогда не грозит, однажды привела её в Тёмный Лес к кентаврам, которых она тоже, почему-то, не боялась. Тогда её во время заметили и увели обратно в замок, но примерно то же самое происходит сейчас - она просто не знает, что мир действительно может быть жесток.  Да, плохие вещи случаются, но не с ней, не здесь и не от собственного сокурсника. Поэтому, когда он сжимает руки на запястьях сильнее - её это скорее возмущает, чем пугает. Но вот увести глупую бабочку в этот раз некому.
- Эй, не обязательно... - делать ей больно. Она не сопротивляется, она поглощена этой игрой, она здесь в поисках чего-то интересного - и это затмевает всё остальное. Пусть покажет силу, если ему от этого будет легче раскрыть свой секрет. Пусть почувствует себя тем, кто ведет эту игру. Мора кажется себе такой хитрой и особенной, а Бёрк таким простым и понятным - как дважды два. Сейчас он ей угрожает, но потом она снова возьмет верх. В конце концов, она всегда брала над ним верх. Она знала, что нравится ему - и уже одно только это давало ей моральное превосходство. И даже когда ей пришлось выбирать себе психопата, чтобы сделать больно Оливеру, она выбрала не его, а самого близкого его друга - Паркинсона, которому, казалось, до неё тогда дела не было.
- Ну вот видишь, тебе уже весело, - она улыбается, хотя в темноте этого точно не видно. - Получается, я здесь не зря.
А дальше это “не зря” оборачивается слишком неожиданно против неё. Калеб отпускает её, но лишает голоса, и она совсем глупо продолжает пытаться говорить что-то вслух. Он хватает её, тащит куда-то сторону, она - продолжает разговаривать с ним. Где-то среди несказанных слов теряются её “отпусти”, “мне больно” и “что ты делаешь”, а потом они оказываются возле какого-то стола. Дальше - хуже: Бёрк совсем не церемонится в движениях и буквально кладет её на деревянную поверхность, выкидывает её палочку, давит на голову вниз. Она захлебывается негодованием, но как и прежде - ни одно слово так и не срывается с её губ. Она думает о том, что он пожалеет о каждом принятом сегодня решении, что ему просто не жить, что такое она ему просто так не спустит. Но всё ещё не понимает, что именно сейчас происходит. И только когда его рука оказывается на бедре под юбкой, она издает беззвучный визг, бессмысленно хватается сначала за ту его руку, которая держит голову, затем - за ту, которая двигается вверх по ноге, упираясь в неё изо всех сил и тщетно пытаясь прекратить происходящее, а потом как может упирается каблуком своей туфли ему в ногу. И жалеет лишь о том, что это не те металлические шпильки, которые мама с трудом согласилась купить, но запретила брать с собой в школу.
Она чувствует, как дёргается Калеб и давит каблуком сильнее. Он выдирает ногу из-под её туфли - ему приходится, как и ненадолго отстраниться, и она воспользовалась бы этим замешательством, чтобы убежать, или хотя попытаться найти свою палочку, но он всё ещё держит крепко, и ей удаётся только развернуться к нему лицом, по-прежнему оставаясь зажатой между столом и Бёрком. Она пытается оттолкнуть его руками, ударить, впиться куда-нибудь ногтями, и только когда видит, что это всё не работает, что её физической силы и уверенности здесь недостаточно - только тогда она испытывает первый укол страха и подступающей паники.