Если кто-то пытался найти живое воплощение волшебства, ему стоило чаще заглядывать в "Безумную Моник" по вечерам. Когда на тонких, извивающихся улочках Лондона начинали зажигаться первые фонари, в кабаре глушили свет, но только для того, чтобы творить самую настоящую магию: музыкальные инструменты выскальзывали из чехлов, дерзкий свет неона выгодно подсвечивал их грациозные изгибы, проходила тонкую настройку вся техника, а безукоризненно одетый персонал был готов принимать гостей до самого утра. От заката до рассвета.
По началу Мередиту казалось, что он никогда не привыкнет к этому. К шумной аудитории, к людям с множеством проблем, к жадным взглядам, к глазам, в которых застыло тоскливое одиночество, к ночам, которые какое-то время казались ему бесконечными, давящей на плечи усталости, чужой строгости. Стабильность скрывалась под маской непостоянства, и однажды утром Криви глубоко вдохнул и... успокоился. Всё шло своим чередом, и знание, что он делает всё возможное и даже больше, несколько поднимало боевой дух.
Усилия не пропадали даром. Даже недовольство Тайтуса и его едкие комментарии со временем стали звучать чуть реже. Возможно, конечно, Крошке так только показалось, ведь он научился умело фильтровать чужую речь и не принимать всё на свой счет и близко к сердцу, хотя сразу это было совсем и совсем не просто.
Все решается упражнениями и опытом. Да, естественно, сразу косяки были весьма и весьма неприятные. Но и получал Мередит всегда только за дело, по справедливости - тот же Салем, например, всегда был строг, но следил, чтобы все получали по заслугам. Крошка схватился за предоставленный ему шанс, и в итоге все оказались в выигрыше, как в теории игр: исчезла былая неловкость рук, не было путаницы в ингредиентах (кажется, ночью разбуди, и тебе отбарабанит даже самый тяжелый в мельчайших подробностях), и кроме того даже проснулся притихший на время экспериментатор, так что перечень напитков за это время даже успел пополниться.
Мерри любили. Он был внимательным и интересным собеседником, тонко чувствовал клиента, да и работы никакой не боялся. Выйти официантом? Помочь на кухне или убрать зал? Это всё ничуть юношу не смущало и более того, он считал это достаточно справедливой платой за пользование комнатой в кабаре, которая по сути была его единственным обиталищем.
Правда, всё бывает настолько безоблачно и идеально только в сказке. А жизнь на сказку похожа мало.
Братья Уркхарт пристально следили за кабаре. Оно было их детищем, жемчужиной и, соотвественно, золотой жилой, потому всё, что происходило внутри, подчинялось только их правилам. Это Мередит понял еще с первого дня, и Тайтусу не было необходимости дублировать это еще и вслух. На счастье обоих, Криви в принципе был достаточно сообразительным малым, а потому в принципе среднему из братьев Уркхарт сэкономил время на многих вещах, пускай это и не сильно уменьшило количество придирок с его стороны. Так уж вышло (с легкой руки Салам, естественно), что именно в его руки Крошка и попал - чтобы тот научил его уму разуму, так сказать. Тайтусу такой расклад понравился несильно, и его можно было понять, ведь ему досталась самая сложная часть: одно дело, когда тебе попало во владение готовое ювелирное изделие, которым ты можешь распоряжаться как угодно - просто выбери ему место, где оно будет радовать взор, и совершенно другое, когда тебе дают простой ничем непримечательный камень и говорят выпилить из него непросто алмаз, а самый настоящий бриллиант.
Надо признать, что характер у звезды кабаре оказался не из самых лёгких, но в этом, пожалуй, была его едва ли не главная фишка. Непостоянство Уркхарта играло ему на руку, было ярким дополнением его образа - либо наоборот его базой, - вместе с неоспоримо притягательной внешностью и прекрасными музыкальными данными. Он был придирчив, порою даже выводил из себя даже такого терпеливого человека, как Колин, однако это в каком-то роде закаляло. В конце концов, Криви понял одну простую истину - ему нужно уметь работать  с любыми людьми, а потом характер одного из начальников сослужил скорее добрую службу в этом вопросе.
В Уркхарту нельзя было остаться равнодушным. В этом была какая-то своя, особенная магия. Кто-то ненавидит его, кто-то несомненно любил, обожал и был готов целовать ему ноги, кто-то относился с открытой неприязнью или деловым интересом. К каждому был свой ключик и свой подход, именно этот урок нужно было вынести из всего того, что когда-либо делал Тит. И Крошка был благодарным, старательным учеником.
Но. Это самое «но» заставляло сжиматься желудок, а пульс скакать до какой-то ненормальной отметки, плохо совместимой с обычной жизнедеятельностью.
Сразу Колин пытался абстрагироваться от любых ощущений. Работа есть работа, а если начальник маленько мудак, то у тебя выбор небольшой: либо миришься с этим и живешь дальше, либо валишь на все четыре стороны. Мередит закономерно выбрал первый вариант, чем, кажется, какой-то непродолжительный срок даже порядочно бесил Уркхарта-среднего. Признаться, со стороны это выглядело весьма забавно: они кружили вокруг друг друга, сначала присматриваясь, как бы выбирая места послабее (видит Мерлин, тогда Мерри об этом думать не думал), после чего происходящее было похоже на объявление тихой войны, в которой Тайтус был сперва нападающей стороной, однако после достаточно продолжительного сопротивления юноша и сам решил в какой-то момент уколоть в ответ. Это было достаточно непредсказуемо, а потому эти игрища стали даже предметом обсуждения среди жителей «Моник». Ишь, какой новичок дерзкий.
Впрочем, острая фаза разгладилась достаточно быстро. Криви наблюдал слишком внимательно. Анализировал. Воспринимал не обдумывал. Только в один момент понял, насколько это оказалось фатальным.
Особенно в день, когда Тайт едва не решил отдать душу на входе кабаре, ввязавшись в очередное дерьмо. Казалось бы, ничего нового, всё, как они любят. Но нет.
Колин долгое время не мог правильно охарактеризовать природу своих чувств. В конце концов он прошел достаточно долгую дорогу от отрицания до принятия неизбежного, абсолютно не понимая, как его угораздило так вляпаться.
И кажется, вляпались они обоюдно.
Злые языки говорили, что все это игра. Временное помутнение. Сам Мерри думал об этом, а чужие предположения и слова только подогревали его собственные сомнения. Тайтус был человек творчества, человеком сцены, шоуменом. Логично, что он обладал нужным очарованием для того, чтобы у большего процента его аудитории только при виде золотого пиджака и потрясающей белозубой улыбки начинали течь слюни (и не только слюни, надо признать). Ты временное увлечение, он непостоянный и ветреный малый. К нему в постель прыгали красотки различного пола куда лучше тебя. С чего ты решил, что ты какой-то особенный? Бред. Он получит то, что ему нужно, и забудит об этом.
Но Криви был слишком молод и неопытен, и в общем-то принятое  в итоге решение было достаточно простым: он позволит всему идти своим чередом. Страшно ли было отпускать ситуацию? Да. Но это всё опыт. И даже если слова, произнесенные ранее, окажутся пустыми…
Наивное подростковое "вдруг" всё-таки имело место. Конечно, глупо было бы думать, что после того, что у них было (сложно назвать это чем-то особенным, ведь до чего-то серьёзного дело у них не дошло), кто-то кому-то что-то оставался должен. Как бы не хотелось, но иллюзиями Крошка себя не тешил, хотя бы просто потому, что телесное взаимодействие было частью жизни и воспринималось как что-то нормальное. Нет, скорее пытался воззвать к здравому смыслу, пусть и не всегда успешно.
Этот вечер был наполнен музыкой - Тайтус был будто окрылен, и его голос словно раскрылся и будто бы звучал несколько иначе. Особенные ценители явно заметили это, но вряд ли это расстроило их хоть на йоту. Это все равно было прекрасно. Его силуэт на фоне неона невольно притягивал взгляд, и Мерри даже периодически намеренно одергивал себя, понимая, что непозволительно долго смотрит сегодня в сторону сцены.
Песня за песней. Тит выбрал на сегодня занимательную стратегию, резко решив сменить один из номеров. Что же, это в его стиле.
Вскоре он на какое-то время делает перерыв, но только чтобы возникнуть рядом со стойкой - крадучись, словно большая хищная кошка. Его глаза черные-черные, и он все еще тяжело дышит, сорвавшись со сцены. Взмокший. Страстный. Отданный делу от и до.
В ответ на его просьбу Мередит слегка склоняет голову на бок. Приходится действительно тщательно обдумывать каждое слово Уркхарта, ведь он тот еще любить различного рода подвохов, но сейчас Криви видит что-то, что заставляет его поверить, а потому он, сделав едва заметный, подтверждающий кивок, коротко свистнул напарнику:
- Тим. Подмени. По тебе тут соскучились. Я скоро.
Выскользнув из-за стойки, он коротко улыбнулся бурчащему под нос сменщику, благодарно похлопав его по плечу, а после скользнул к Тайтусу, коротко шепнув тому на ухо:
- Не будь к нему таким строгим. Идём? - Колин заглянул в чужие глаза, в который раз силясь увидеть в них то, о чем думает Тит. Или проверить то, что он видит, на правдивость. Пальцами он касается чужого запястья, едва осязаемо, и уходя прочь через короткий ход они пропадают с глаз посторонних. "Моник" продумана до мелочей.
Мерри ощущает взбудораженность Тайтуса, однако сам не спешит - только осторожно поправляет сбившийся ворот сценического пиджака, не отрывая, впрочем, взгляда от чужих глаз, и спрашивает тихо, пусть в голосе его слышится скорее утверждение:
- Вот теперь действительно можно сделать паузу?

Отредактировано Meredith Colin Creevey (2020-03-01 00:29:32)