She's the tear in my heart
I'm on fire

Он любит её. Он любит её. Он... Чёрт, разве Гринадин не была прекрасна? Прекраснее ощущения полёта, когда ветер свистит в ушах, и переполняет лёгкость и желание жить. Когда Фрэнк смотрел на Гринадин, ему хотелось жить. Ему хотелось творить, ему хотелось совершать подвиги, быть рыцарем для своей дамы сердца. Он бы не достал ей звезду с неба, потому что звезды - это горящие куски газа, но он бы действительно прошёл для неё огонь и воду. Кожа Гринадин пахла слаще, чем любые растения, что росли в отцовских теплицах, а волосы её на ощупь были нежнее самых трепетных цветов. Она была красивее, чем солнце, проскальзывающее сквозь просветы между густой летней листвой, и чёрт, она была куда горячее - когда она улыбалась ему, когда она прикасалась к нему, Фрэнк таял. Это зрелище казалось ему таким восхитительным, что ему было трудно поверить, что этого всего удостоился он, и юноша неверяще краснел, но при этом глядел на девушку, как на настоящее чудо. Свою девушку? Грин, на самом деле, не принадлежала никому, кроме себя самой - вообще никто никому не может принадлежать априори, - но в этом и была самая прелесть! В возможности выбора. И она выбрала его осознанно, и она согласилась, продолжая принадлежать самой себе, разумеется - быть... ну, чёрт, он всё же звал её "своей". Своей девушкой, и, краснея от рвущегося с уст и слишком ещё брутального для него, чувствуя, как кипит кровь в животе и ниже - просто своей. Он шептал что-то вроде "Моя девочка, моя детка", чувствуя, что им обоим это нравится, и это было, ну, хорошо? Это было прекрасно. Он узнавал с Грин что-то новое, и теперь оно казалось осознанным и своевременным.
Иногда Фрэнк вспоминал свои первые "отношения", с Маргарет Палмер - и не жалел о них, как и обещал ей. Потому что чёрт, это был в первую очередь опыт, в чём-то даже приятный. И ещё это было примером, точкой отсчёта - чтобы можно было сравнить, насколько же сейчас всё лучше и честнее. Наверное, с Мэг лучше не делиться подобными размышлениями - у неё, тем более, тоже теперь кто-то есть, да? Картрайт, с которым сам Фрэнк познакомился получше относительно недавно, и который... Ну, чёрт, Лонгботтом искренне надеялся, что Мэг, если вдруг и вспоминает о нём вот так  - тоже выдыхает, ощущая, насколько сейчас у неё всё лучше, и по-настоящему. Во всяком случае, этого искренне им желает Фрэнки. Нет, кажется, в жизни более сильного счастья, чем любить и быть взаимным - любовь дарит крылья.
И странно, какое-то время назад парень и не подозревал об этом. Он жил себе, заботился о собственной нравственности, слишком об этом трясся - и от того частенько лажал, если честно, но и поделом. Но, в общем, даже не думалось, что любовь прокрадется в его жизнь так скоро и так... странно. Что его отношения с Грин начнутся с того, что он поймет, что ему куда лучше хотя бы просто в её присутствии, чем без неё, и предложит встречаться, краснея и запинаясь - а она вдруг возьмёт и согласится. И чёрт, это было...правильно? Он так себе в идеале и представлял. И да, он действительно был влюблен в неё, очень. И ему, признаться, немножечко срывало крышу просто от того, что отныне ему было дозволено прикасаться к ней - обнимать, гладить, брать за руки, переплетая их пальцы, целовать её, прижимая к себе мягко, а потом - грубее, потому что им это нравилось. Да, им обоим было хорошо, Фрэнку не нужно было спрашивать и беспокоиться об этом - но чувствовал всё сам. Какая она горячая, и как она тянется за его поцелуем, и как она расслабляет плечи, находясь у него в объятиях, и позволяет носить её на руках - а Фрэнки это очень нравилось. Ему вообще всё это нравилось, и он не мог перестать наслаждаться, остановиться хотя бы на короткое время - хотя и честно старался держать себя в руках, быть спокойным и вежливым, никому не мешать своими проявлениями чувств - иногда он срывался, понимая, что не может, подхватывал Грин и выходил с ней из гостиной, а иногда она выводила его.
Но единение между ними было не только физическим - оно зашло глубже, под кожу. Любовь пронзила его сердце - и закупорила его, не позволяя крови вылиться наружу, но Фрэнку казалось, что если Гринадин вдруг бросит его, разлюбит - он в этот же миг падет замертво. Да, они не были слишком уж похожи характерами - Грин была слишком страстной, резкой, в отличие от спокойного и зажатого в себе Лонгботтома. Но при этом они...гармонировали друг с другом? Неожиданно сошлись, и дополняли друг друга. Гринадин зажигала в нём жизнь и страсть, заставляла идти на риск, действовать, не отдавая себе отчета в этом - то, чего ему не хватало, чтобы ощутить себя спокойным. А Фрэнк... Он успокаивал её. Убаюкивал её гнев, пробуждал её разум, смягчал сердце - и дарил взамен покой и уют, всю свою нежность, на которую только был способен. Хотя при этом никогда не выходил за край, и не наскучивал ей сюсюканьем, чувствуя, когда нужно проявить жесткость так, чтоб не обидеть её, но сберечь. Да, ему хотелось беречь Грин. Ему хотелось делать это, и когда Хогвартс закончится. Ему хотелось... прожить с ней всю жизнь. Иногда он почти боялся самого себя и того, что она пробуждала в нём - но это ему и чертовски нравилось. Словно находиться под эйфорийным эликсиром без побочных эффектов.
И сегодня, именно этот особенный день, был поводом заявить об этом миру. Так, чтобы это было уместно. Так, чтобы это было мило, чтобы на это обратили внимание - чтобы она... услышала об этом. Он был готов признаваться ей в чувствах снова и снова. Каждую минуту своей жизни, чёрт, и охлаждало пыл только то, что его наверняка сочли бы слишком навязчивым и не очень адекватным. А он и был... не совсем адекватным, возможно, от чувств, переполняющих его. И сейчас, сейчас он мог рассказать об этом, сидя в центре гостиной на стуле вместо обыденного кресла, и перебирая струны гитары, чувствуя кожей взгляды, наверное, всего факультета - но где-то фоном, на заднем плане словно бы, потому что сильнее всего он ощущал и плавился от того, что знал, что Ходж сейчас смотрит на него тоже. И он играл и пел - вроде бы для всех, но при этом ей одной.
- Sometimes you gotta bleed to know, oh, oh,
That you're alive and have a soul, oh, oh,
But it takes someone to come around,
To show you how... - О, Фрэнк был счастлив потому, что он подобрал нужные слова в этой песне, и его голос, полный силы и любви, и восторга, проскальзывал по "живым рядам", и он видел, что окружающие его сокурсники танцуют и слушают, и им нравится, и гитара звучала так задорно, а в его сердце помимо неё звучали барабаны - потому что он видел то, как она смотрит. Как возле неё образовывается свободное пространство, словно бы специально для него, чтобы он мог подойти к ней, и обнять, и... Фрэнк это и сделал, когда мелодия стала затихать - всё ещё касаясь пальцами гитары, допевая последние слова последнего куплета. И когда в воздухе растаял последний звук - он наклонился и поцеловал Гринадин, отводя гитару чуть вбок, поцеловал при всех, слегка наклоняя, надеясь, что девушке не очень мешает инструмент - но чёрт,  ждать он не мог. Она была слишком хороша, и так манила его.