Это лето прошло мимо Даймонда волнами. Оно то окутывало его светом, поднимая до небес - то отливами опускало вниз, разбивая о камни, забирая по очереди каждую из спасительных нитей, садистично и меееедленно. Дни тянулись патокой тогда, когда он этого больше всего не хотел - и утекали песком с мелководья сквозь пальцы, когда ему хотелось остановить мгновение и остаться в нём навсегда. Трудно понять, чего было больше - пессимистом бы Дай себя не назвал. Но это лето было, в любом случае, особенным - и последним "детским" для него. Там, в следующем - новая, пугающая его жизнь, где Дай ни в чём не уверен. Такая вся типа "взрослая", от одного слова его тошнит, хочется сбежать хоть куда-нибудь, ну пожалуйста, вернуться в лето, каким бы оно ни было, и остаться в нём навсегда - не признаваясь себе в том, что страдает по школьным друзьям и по брату. Всё равно, летом он пропадал большую часть вне дома, и временами ему было очень легко и весело. Лето было волнами, оставляющими после себя запах соли и солнца на одежде.
Сентябрь медленно перевалил за свою середину, и неожиданно выдал солнечный, почти по-летнему тёплый день, будто в нём что-то засбоило. Да ещё и выходной! Удивительно, как сошлись звёзды. Даймонд звездою не был - но на него всё равно оборачивались, пока он в закутке ждал Брауна, чтобы перехватить его за руку ещё перед завтраком - и предложить пропасть до самого вечера. У того не было шансов отказаться, улыбка Дая и его щенячье "Пожалуйста-пожалуйста" во взгляде необычайно голубых глаз их не давали. А ещё он что-то там заискивающе обещал, а татуировка с косаткой переползла ему на щеку - животное раскрыло лениво пасть, будто бы зевая, а потом уплыло куда-то на шею, теряясь в складках мантии. Дай щебетал что-то о том, что придумал "такую вкусную и клевую штуку", конечно же, алкогольную - но обещал, что не будет похмелья, и их не спалят, не будут ругать за то, что проводят своё личное, свободное от учебы время так, как захочется. Было бы доказательством законности отдыха сделанное домашнее задание, например - но Дай положил хер на всю домашку, кроме Зельеварения, как обычно, да заодно приготовил план сборов в кружке на ближайшие две недели, хоть в чём-то оставляя ответственность. Так что да, к отдыху он был готов, более чем.
...существенную такую часть этого лета - хорошую - Даймонд провел в компании Дэвида, не переставая удивляться тому, как они вообще ладят - живущие на границах двух разных миров, словно бы. Ловеллы, пусть и полу - известные волшебники, но не имеют отношение к великой битве, что празднуется здесь каждый май, а вот мать Дэвида в ней участвовала! Эта тема интересна ему, кажется, больше, чем самому Дэвиду. Ну и... хрен с ним? Дай - не тот, кто будет кого-то за что-либо осуждать. Он оставляет эту прекрасную возможность для самого себя - чего, в свою очередь, не может понять Браун, которого почему-то не впечатляет высказанное в сердцах "Да посмотри ты, я ж мудак!". Не впечатляет - и ладно. Они проводят время вместе, и Даймонд, не переставая находить это чертовски забавным, садится за руль чужой машины - такой же неотесанной, как и сам Дэвид, блин, - и учится на ней водить. Так, в шутку, то и дело угрожая превратить эту будущую груду металлолома - сюрприз, в груду металлолома. И слышит, как жалобно сжимается под колесами пластик - он сам придумал себе такое препятствие, чтобы не было скучно. И Браун не кричит на него и не выгоняет из машины, мужественно терпит - и этот жуткий звук разрушающегося пластика не звучит, а падают бутылки лишь трижды - и чёрт, будь у них больше времени, Дай бы всех там сделал, да! В чём-то водить машину ему нравится больше, чем летать на метле. Метла хороша для риска и ветра в ушах - но не для удобства. Даймонд сам начинает мечтать невольно о машине - но не о таком. Просматривая маггловские журналы, он влюбляется в какое-то серебристое Шевроле - и с горьким вздохом вытаскивает монеты из карманов, считая. Всё уходит в накопления и конечную цель - съебать нахрен из родного дома, без сожалений. Однако о том, чтобы разорвать общение с Брауном, речь даже не идёт.
Кусочки лета хранит Браун в своих волосах - Даю нравится, что чужая рыжина в этом году не спешит тускнеть. Ему нравится зарываться носом Дэвиду в волосы, не спрашивая разрешения - и вдыхать запах почему-то диких яблок. Вызывает вопросы, но ему нравится. Брауну - или, как ласково зовет его Даймонд, "Брауни" - давно пришлось привыкнуть к внезапным нежностям друга. Всё недоверие между ними растаяло еще на курсе четвертом, когда они познакомились - Браун настолько был пропитан жизнью маггловской, что осуждал, блин, квиддич! Посягался на святое! Даймонду, тогда еще прилежному хорошику, пришлось доказать Дэвиду, что квиддич - неплохой спорт, это раз, и что сам Дай хорош в маггловских "гонялках за мячом и с мячом", как он полубрезгливо назвал это, - два.
Они находят поляну в Запретном Лесу, достаточно приветливую, настолько, что можно бы и начать переживать - но не Даймонду. Земля с прошлых дней холодная, поэтому они садятся на покрывало, что Даймонд с собой захватил - все условия, только бы побыть с другом. Он заодно вытаскивает из небольшого рюкзака термос и раскручивает крышку, высвобождая приятный и очень вкусно пахнущий дымок. Что-то, смутно похожее на глинтвейн, ароматно-жгучее, и Дай по-дурацки лыбится, гордый своим творением. Но сам не спешит пить, надеясь на подольше сохранить рассудок, а то в смысле, с кем еще он будет делиться прочими впечатлениями ушедшего лета, и протягивает Брауну кружку из-под термоса.
- Бери-бери. Не знаю, может, и жарковато даже для такого - но вот когда стемнеет, будет в самый раз. - Жидкость в кружке для вина будто бы слишком густая, но пахнет так... уютно и по-домашнему, словно не алкогольный напиток вовсе, а какое-нибудь зелье вроде амортенции. Впрочем, с Дая сталось бы - но только не с другом. Терять доверие, заработанное с трудом, ой как не хочется. Поэтому он только искренне улыбается, наслаждаясь чужим обществом - и отводит взгляд, вздыхая тихо.
- ...как же, блин, хорошо. Оцени иронию - родившись зимой, я, тем не менее, так люблю лето.  И сейчас можно себя обмануть, словно почти оно. А у тебя какое любимое время года, Брауни? Всё время что-то забываю спросить.