Ник смеется. Он смеется, хохочет, уворачиваясь от очередного удара какого-то разъяренного рэйвенкловца, к которому пристал уже не помнит, по какому поводу, но до ручки доводил в течение пятнадцати минут весьма тщательно, видя, как тот борется с собой - и вгрызаясь в больное место снова и снова. Неужели что-то по поводу крови, опять? Кровь - да, точно, она брызгает из, кажется, сломанного носа, когда Николас не промахивается в своем защитном жесте, нет, подставляется - и снова смеется, проводя ладонью под ним, вытирая красное и небрежно сбрызгивая на пол - так, словно надеется, что рубиновые капли, касающиеся пола - заразные, кто-то наступит в них или сделает что-то еще, и заразится тоже, и станет придурком, таким же придурком, как Николас Натаниэль Мур. Он ненавидит своё второе имя, да и вместо первого предпочитает ругательства, невольно становящиеся почти обращениями, на которые он непременно отзывается с этой дурацкой улыбкой, за которую ему хочется дать в нос еще и еще - за которую его любят, и ему почти признательны. "Блядь, Мур" - они ругаются разными голосами и с разными интонациями, они повторяют это снова и снова, а ему смешно до боли в сломанных ребрах - их ему тоже ломали, поэтому то, что происходит сейчас... Даже высокий порог всё равно не спасает от того, что внутри всё просто взрывается от боли. Можно убеждать себя, что не так уж и страшно, что бывало и хуже - иногда всё равно так хочется, как маленькому мальчику, обнять себя за плечи и пожалеть, погладить по голове, и еще хочется пожаловаться на то, какие же все вокруг мерзкие мрази и не понимают душечку Никки Мура. Вот, что ему сделать очень хочется, но - нельзя, уж точно не при людях. Поэтому Ник не перестает смеяться, ощущая на губах железо, и уворачивается от ещё парочки ударов - но бить не пытается сам до тех пор, пока ему не надоедает это, только продолжает говорить какие-то гадости, которым не видит счёта, и которых даже не замечает - вылетают из грязного рта и растворяются в воздухе, не принося существенного вреда никому по итогу, кроме его самого. Потом, правда, Николас считает, что с него всё-таки хватит, и резким движением выхватывает палочку, удачно посланным, но не будучи высказанным вслух - нет, у него между зубами место только для грязи, - отправляет обидчика в нокаут, и даёт по съёбам раньше, чем он или его дружки, до этого наблюдающие за дешевым представлением, как в цирке, и не желающие принимать в нём участие, успевают опомниться. Здравствуйте, вот такие будни у Николаса Мура, в быту и среди своих  - у Кота. Путь его лежит к подземельям, где всё такое успокаивающе-зеленое, и где он может спрятаться в закутке, не дойдя до спальни, чтобы подлатать себя - в ход снова идёт палочка, и Ник, который вполне мог бы быть мальчиком, который талантлив во всём, не будь он настолько непостоянным мудаком, залечивает раны сам себе, используя, опять же, палочку. Но остались подтеки на лице, да и на его мантию, если присмотреться, всё равно успело капнуть с носа - даже попало на галстук. И есть что-то вроде пятновыводящих заклинаний... Не хочется. Это - порицание. Себе и домовикам, наверное. И сейчас главное не попасться в этом никому на глаза, что, в принципе, после отбоя - не такая уж и сложная задача. Кстати вот да, почему это маленькое представление, которое устроил Кот, никто не унял там, на этаже? Что с этой ебаной школы, когда никто из администрации не нужен - шароебятся повсюду, куда не плюнь - обязательно в кого-то попадешь, а как реально захочется кого-нибудь рядом, ну так, чисто из вредности - конечно, Николаса бы оштрафовали, сняли бы баллы - да, конечно, вот только Рэйву в этот момент влетело бы больше, потому что де факто Ник не начинал драку, и только защищался. А вот эти вот все оправдания про провокации пусть засунут себе в наверняка раздолбленные задницы, гомофобы хуевы... А, точно, вот, что послужило изначальным поводом. Нахуй.
Ник, воспользовавшийся передышкой, собрался было уже вернуться в гостиную, а затем - и в спальню, тихо-тихо, раз уж его не спалили до этих пор - по классике жанра и дальше должно всё быть хорошо. Поэтому он мог быть спокойным, и еще мог стереть кровь, не найдя ничего лучше, чем плюнуть на рукав мантии и усиленно тереть вокруг носа. Но в общем, на полпути к гостиной Кот, не успевший довершить свою крайне сложную процедуру, столкнулся с очевидным таким препятствием - вынырнувшим из-за угла с Малфоем. Притом столкнулся почти буквально, благодаря шестому чувству успел сдать назад и не врезаться, замирая - и с быстро гаснущей надеждой взглянув на нужную стену, находившуюся в метрах двадцати буквально. Сука, как же он так не успел... Однако Кот всё равно среагировал быстрее, на мгновение принимая облик Малфоя - поразительно точно, словно для этого специально тренировался перед зеркалом, например, когда др...
- Почему нарушаем, Малфой? Ты время видел? - Вздернувшиеся в гневно-презрительном жесте брови Николас не повторил, правда, а исказил типично своей гримасой - и быстро нырнул обратно в собственную личину, чтоб еще и от старосты не получить пизды. Многим почему-то ужасно не нравилось, когда их внешность воровали, хм, с чего бы. Ник спросил уже другим тоном, поднимая руки в жесте, который без этой дурацкой улыбки имел бы значение примерно как "Сдаюсь", и спросил вкрадчиво:
- Что, неужели ты серьёзно снимешь со своего факультета баллы, увидев нарушителя из своих? Мы могли бы провести его интереснее, если только наш староста не намылился среди ночи куда-нибудь помимо официального обхода. - Кот щурится, и не знает, гордится он собой, смотря на Малфоя, или нет. С одной стороны - вот встретились два... напыщенных чма, если честно, староста и капитан сборной, и в разное время каждый из них - по-своему царь и боххх. Но одновременно с этим... Мур, наверное, завидовал Скорпи. Чуть ли не во всём. А ещё, а ещё - смутно его хотел. Но для него Скорпиус был как зеленое волшебное пламя - горит так красиво и ярко, но, сука, всё равно жжется. И Ник тогда - безмозглый мотылек, летящий на огонь. Хотя сейчас всё было тааак муторно, даже подправленный нос всё равно продолжал болеть, и приложить бы туда что-нибудь холодненькое... Судя по взгляду Скорпиуса - его сердце, например. Сразу станет, блядь, легче.

Нику хочется сказать Скорпиусу, что он еще даже не начал, что когда на него смотрят с таким холодным лицом, то кончить практически невозможно. А если Малфой найдет и покажет ему тех, кто смог, Ник с удовольствием пожмет им руки, потому что такой талант следует ценить по достоинству. Мур вот не может, но у Скорпи живое лицо, над которым Кот хорошо поработал благодаря своему дару. Он почти что уверен в том, что знает, как изменится эта светлая физиономия, когда Скорпиус будет стонать и закатывать глаза от удовольствия. Но показывать это сейчас обладателю лица будет провальной затеей, потому что вряд ли этот чистокровный мудак оценит, и нос Ника раскрасится еще тысячей алых роз, да и не только нос, и всё лицо, и тело... Не то, чего ему бы хотелось от этой жизни. Особенно сейчас. А Малфой стоит перед ним с этим отпугивающим мелких нарушителей видом, в котором читается что-то вроде того, что Мур - абсолютный идиот, но он знает, и все равно почему-то заводит его. Как старый барахлящий мотоцикл, вдруг подавший признаки жизни, врум-врум, мазафака, но... Внутри Ника никогда ничего не барахлит, как минимум по этой части. Он всегда на ходу, и заводится, можно сказать, с полоборота. Иногда - не дар, а проклятие. Но ему все равно, особенно сейчас. Потому что Малфой, сотрясающий воздух чем-то громким и ядовитым, делает это, кажется, для престижа. Его яд неопасен. Зря стараешься, парень. Я - тоже змея. Единственным попадает в цель замечание о позоре для факультета, звенит в воздухе, как пощечина, хотя единственное, что сделал Скорпиус своими руками - потер свой чертов шнобель. Но Николасу не больно, это пощечина из разряда тех, о которых томно просит более слабая сторона в паре, когда хочет чего-то пожестче. Такой не бьют до того, что рефлекторно голова дергается, как у китайского болванчика, а оставляют эротическую видимость, легчайший заскок в бдсм. Нику становится интересно, любит ли Скорп пожестче, и от самого этого интереса становится волнительно - а не расквасили ли ему только нос? Может, в очередной раз заработал сотрясение, и так проявляются симптомы?.. Но если честнее - Малфой всегда казался ему интересным и был желанным, а пустой коридор придает интимности. Хорошо. К тому же, сообщивший о том, что куда Его Величество направляется - не муровское дело, и кстати, не собачье, балда, купи себе очки, если так и не понял, что кошачье, но вслух ему поправлять лень, Малфой на самом деле не спешит по своим определенно царским делам отправляться. Наоборот, продолжает маячить тут, лишая Мура шанса спокойно пройти после исповеди и закончить на сегодня приключения, рухнув в незаправленную постель одетым, чтобы не отвечать на вопросы соседей по комнате и даже не выжидать, пока вернется Скорпиус - да скатертью ему дорожка. Наоборот, он... всматривается, и Ник морщится через мгновение, тут же щурясь от боли, понимая, что сделал что-то не так. Но постойте-ка... Мистер пафос шлет его в больничное крыло? Что это звучит в его голосе? Пожалуйста, пусть Ник оставит за собой право посчитать это заботой. Как подарок на день рождения, или какой там ближайший праздник. Понимание, что боль ушла, по крайней мере, притупилась, и он хоть может дышать спокойно, приходит через один вдох, и Ник широко распахивает глаза, невольно потянув ладони к носу - нет, серьёзно, может, он несколько месяцев в коме пролежал, и сегодня Рождество? Есть не Санта, но явно снежный мальчик Кай после засоса от Королевы.
Знаем, плавали. В Королевы можно крестить любую, с таким же напыщенным лицом каждая будет хороша, особенно если окажется во вкусе Скорпи. А Ник мог бы быть во вкусе Скорпи?.. Снежный мальчик будто бы слегка тает, может, так действует его, котовье, дыхание - горячее, отдающее кровью и хвоей.
- Обязательно найду. - Не шутит, а обещает. Из вредности и неожиданно мести за то, что лишился чужого общества, которое стало ему вдруг так необходимо.
- Знаешь, ты куда приятнее смотришься, когда улыбаешься. У тебя черты, будто бы тебя вылепили зимой вместо снежной бабы, и ты забыл растаять. - Начинает невпопад, но абсолютно искренне. - Но когда ты улыбаешься, перестаешь выглядеть, как напыщеннный гусак, то это словно бы на снежные вершины гор опускаются первые брызги заката. Поверь мне дважды, Малфой: я был в горах, и я метаморф. Кто расскажет тебе о людских чертах лучше того, кто примеряет их на себя?.. Твоё лицо, когда ты улыбаешься, идеально. - А потом улыбается сам Кот, невинно и почти стыдливо, хватаясь за голову. Да, наверное, это сотрясение. Может, он опасен для общества. Поэтому...
- Короче, буду рад, если ты составишь мне компанию. Заодно не придется оправдываться за то, что я, как мелкий пацан, пошел в магпункт из-за всего-то сломанного носа. - Пару раз Ника практически по частям собирали, при полетах с метлы или якобы с лестницы. И если бы не колдомедицина, если проще - магия, он едва ли был бы сейчас такой весь относительно целый и борзый. И смотрящий на Скорпиуса глазами зовущими и голодными, жадно продолжая глотать каждую смену его эмоций, как будто заблудился в пустыне и набрел на чудесный оазис. Только пустыня - изо льда. И вместо оазиса - айсберг.

Чёрт, да. Ник не обознался в этом - Скорпиус чертовски хорош, когда улыбается. И Кот вдруг почувствовал облегчение от этого - ему практически позировали, пусть короткий миг, но уходящий на то, чтобы рассмотреть наследника семьи Малфоев поближе. Холодный, как ледяная статуя на рождественской ярмарке, даже не столько лицом - хотя забавная кровь, будто бы Малфои являлись выходцами с севера, брала своё, - сколько эмоциями, которые обычно демонстрировал. Но сейчас... его улыбка восхищала. Хотелось бы стать тем, кто будет видеть эту улыбку каждый день, кого посчитают достойным для этого, чтобы вызывать её. Хотелось бы... держаться к Малфою как можно ближе? Но, Мерлин, кто он такой для этого - так, хулиган, дурачок, не скрасит и не станет обстоятельством достаточным даже то, что держит на груди значок кэпа команды. Мог зубоскалиться на ранних курсах, мол, погляди, Малфой - отец твой временами словно едва на метле держался, а сам и вовсе в команду не попал, но - такое себе достоинство в определенных обстоятельствах. Что говорит миру фамилия Мур? Ну да, учился здесь в одно время с Малфоем-старшим и его отец, и отец его отца, и еще много кто, но какое это имело значение, если фамилия их всё равно была стерта из магической истории?.. В маггловском мире - дело другое. Сейчас его отец - личность там. Но в жопу таких личностей, если честно. Тревожит и опаляет собственные ниточки-сосуды желание и зависть. Потому что Ник считает Скорпи удачливым, считает его получившим в жизни своё место априори, в то время, как Кот - ну, просто Кот. И это - одно из достоинств Скорпи, что просто быть тем, кем делает его принадлежность к Малфоем, его, видимо, не особенно устраивает. Плюс в копилочку. Никки же... Но зависть опаляет его мимолетно - и растворяется в кислоте желания за мгновение до того, как Скорпиус хватает его за руку. Она сейчас неважна. Теряет важность всё, кроме... Николас прислушивается к своим ощущениям, берущим начало от локтя, за который схватился Скорп - и дальше, по всему телу. Ощущает при этом легкий холодок и дрожь, словно наелся мороженого, с каким-нибудь экзотическим вкусом, например. Какой-нибудь глаз дракона или фейхоа, как повезет. Но на губах замирает привкусом чистый лед, и глаза Кота раскрываются шире в жадности... и отчаянии. Да ладно, будто бы он за Малфоем ни пошел. Это совершенно не нужно ему, никакой ни магпункт, ничего - лечь сейчас, зарывшись еще недавно сломанным носом в подушку, а завтра всё будет хорошо и красиво, если не само - Мур сделает вид, он прекрасно умеет делать вид. Бросать пыль в глаза, пыль и яркие блестки, и конфетти, и еще много-много всего, чтобы сбить с толку, отвести внимание от самого главного - того, что у него внутри. Этого отчаяния там - утопишься, как в холодных горных водах. А прямо сейчас - заранее почти обиды на то, что Малфой же в любой миг... ну, кинет его. А его присутствие Нику становится абсолютно необходимо, как свежий воздух, отдающий хвоей - он прикрывает на миг глаза, и будто бы вдыхает полный рот, словно вздремнул от полуколючими ветвями. И Николас еще не знает, что раскрывается целиком, что спадает вся мишура, потому что между ними почти нет свободного пространства, и его холодит там, где они соприкасаются. Кот ловит с жадным, болезненным вниманием то, как меняется чужой взгляд - а затем сам удивленно опускает руку вниз, там, где Малфой, ослабивший было хватку, берет его теперь за запястье. Так, словно ему это необходимо. Как готовящийся упасть за борт тянется за спасательным кругом, и как... как наркоман за новой дозой, хах? Может, ему показалось. Зеленым отдается сомнение - но куда более поверхностное, чем его тоска. Она плещется внутри и двигается тоже с каждым его движением. Ник окрасил бы её в... голубой, хах. По игре слов и намеков. Неожиданно появляется ощущение, что холод проникает ему в голову, и Мур непроизвольно дергает рукой, за которую схватился Скорпиус.
- Ха? - Вскидывает брови, понимая, что Малфой, кажется, увидел что-то такое, чему его видеть... не стоило? Разве что для него самого. Ник - пропасть, но двери в неё всегда приоткрыты, скрывать ему особенно нечего - хотя иногда отвести внимание хочется. Чем сильнее раскроешься - тем больнее будет пинок, не в тощую костлявую задницу, а в мягкое, нежное нутро. - Малфой, ты...
Ник не продолжает - но жадности в нём становится больше. Он не следит за этим, просто останавливая взгляд на чужих губах, а затем поднимая его чуть выше, не глаза. Читая в них то, что не может понять осознанно головой. Что, встретились два чтеца? Один читает снаружи, другой... Ну, в экстрасенсов Кот не верит, а Скорпи, хоть и чутка заносчивый, на психа не похож точно. Но то, что он говорит... Ник невольно повторяет чужой жест, облизывая губы. На дне появляется и пенится-плещется удовлетворение напополам с изумлением. Это что за грязные такие намеки ему делают? Кот не вкладывал в них ничего, когда срывались с губ, не потому, что не хочет - хочет, очень и, кажется, давно, - но потому, что не верит, что получит дозволение хоть разок. А тут... ему его дают? Ник тянется ладонью к чужой, держащей его за запястье - но лишь для того, чтобы задрать рукав. И показывает Малфою небольшое чудо, прикрывая глаза и сосредотачиваясь. Он... рисует одной силой воли на собственной коже, преображает клетки своего тела - и от чужой ладони, кажущейся Нику холодной, опаляющей горячую кожу Мура, повторяя дорожки вен, тянутся голубые линии. Цвет почти электрический, кажется, будь тут темно - они бы светились в темноте. Поднимаются вверх, скрываясь одеждой, но, без сомнений, переплетаясь и там, чтобы завершить своё переплетение у висков. Полыхнуть там - и исчезнуть.
- Что ты делаешь, Малфой. - В его голосе звучит смех, и желание, и непрошенный гнев. Ник еще не пришел к тому, что это легилименция - хотя ощущения смутно знакомые, - но уже понял, что происходит... что-то не то. Скорпи читает его? Что же, пусть получше раскроет книгу. Ник представляет самого себя книгой, представляет себя настежь распахнутой дверью, впуская Малфоя внутрь - заставляя его упасть в эту пропасть, желая его утопить в собственной боли, и гневе, и... и восхищении? И желании. И, мать его, чертовской тоске - по нему же. Мур испытывает это всё или хотя бы половину из этого постоянно, оно его самого почти сбивает с ног напором, и... Что ему можно дать? Что могло бы наказать его сильнее, чем он день за днем наказывает себя сам? Что могло бы его спасти? Не так уж важно определение - но у Малфоя точно есть оно. И ему это необходимо. И Ник тянется за этим - толкая Скорпиуса в стену, возле которой они стоят, прижимая к ней собственным пылающим телом, в воздухе пахнет железом и хвоей, они иллюзорно забивают Нику ноздри, но он жадно втягивает эти запахи, существующие на грани реальности и в его воображении - и целует Скорпи в губы, теперь цепляясь за него руками сам, так, словно это - единственное его спасение. Он и этот наполненный безнадежностью и жаждой поцелуй - потому что даже получив чужое зыбкое предложение и на него согласившись, Мур не уверен, что Малфой не оттолкнет его прямо сейчас, не заявит, что такие, как Мур, ему не чета - потому что Ник чувствует это сам, готовится к этому, вновь забывая, что выполняет сейчас роль раскрытой, втягивающей в себя книги. Поэтому его поцелуй такой жадный, почти агрессивный - хочется успеть прочувствовать до того, как ему дадут отстраниться.

Вот чёрт...
Его не отталкивают. И даже наоборот, и Ник смутно чувствует, что сделал что-то, о чём и мечтать не мог. Обхватывает Скорпи руками покрепче, ощущая, как чужое тело, жмущееся к нему, становится почти пластилином. Плавится и сминается под давлением что-то глубже, Нику не нужно быть легилиментом, чтобы чувствовать это - он видит это в своем отражении в глазах Малфоя, ощущает это, целуя его еще и еще, кусая его губы, отвлекаясь на собственную дрожь, которая проходит по телу, когда Скорпи говорит, что им нужно уйти. Да куда им уходить отсюда? Нику кажется, что он прилип к месту - и к Малфою, который вдруг открылся перед ним в новом свете сам, хотя планировал явно не это. Скорпиус всегда казался такой холодной стервой, а еще он был, Никки был вынужден это признать, ответственным, собранным и блаблабла, ну, не зря же он носил значок старосты - носивший значок капитана Мур верил, что в Хогвартсе хоть за что-нибудь воздается по заслугам, и, в общем, как-то не вязалось общее впечатление от него с тем, как юноша вел себя сейчас. Это от Ника можно ждать взбалмошности, смены линия поведения и вообще любого дерьма, но сейчас от Скорпи Кот почти слышал, с каким сочным звуком рвались его шаблоны. И кто-нибудь мог и расстроиться от того, что не на что больше надрачивать темными одинокими вечерами - ну, в смысле, не только Скорпиус уже много раз мог видеть и ощущать чужую похоть, - но для Николаса происходящее стало приятным открытием, оно восхитило его слишком сильно, фактически ошеломило так, что удивление на какой-то миг даже почти накрыло собой возбуждение, прокатываясь по нутру холодной будоражащей волной. Но затем Малфой прижался к нему пахом... и Ник ощутил, что плавится сам, он даже не смог сдержать рваный и жадный вздох. Да какая разница, сколько раз каждый из них видел в ком-то другом, сейчас - рандомном и неважном, признаки возбуждения. Сейчас их тут было только двое, и всё было совершенно иначе, выходило на слишком откровенный уровень.
Скорпи говорил об ответственности. Скорпи его о чем-то просил, и помимо сути просьбы до Мура доходил тон, такой... почти умоляющий, не свойственный ему тоже, потому что этим самым ртом, в который Кот сейчас целует его, он совсем недавно говорил другие вещи, куда более привычные и знакомые. "Ты позоришь факультет, Мур". "Ты мудак, Мур", которое Малфой даже мог не говорить, хватало порою одного взгляда, чтобы Ник, будь он более мнительным, ощутил, что его облили дерьмом. Бывало за время их учебы всякое, ах-ах. И Скорпиус до сих пор не знал, но теперь вынужден прочувствовать, что Николас, ведущий себя, как придурок, на самом последнем и глубоком слое своего "Я" скрывал столько ненависти к себе, что хватило бы на то, чтобы покрыть ею мертвое море вместо ила. И сквозь этот слой не доходили чужие насмешки, единственная выемка касалась разве что квиддича, потому что этим Ник болел, всё остальное - горох о стену. Но сюда Скорпиуса пустили лишь на мгновение, давая хлебнуть этой мутной воды - и вытолкнули из своего сознания не совсем, конечно, но на тот приятный уровень, где больше было похоти и желания, где тоска постепенно сменялась восхищением и...благодарностью? Скорпи был здесь, был рядом, Скорпи нуждался в нём, Скорпи хотел его и явно не собирался никуда сбегать. Ник мог расслабиться? Ник мог воспользоваться случаем и вбить гвозди покрупнее в гигантскую табличку о том, что он - мудак, и бросить Малфоя сам, оставляя изнывать. Точнее, ласкал своё эго тем, что мог бы, потому что на самом деле - нет. Не потому, что его бы сильно ранила чужая справедливая ненависть на этой почве - не-а, как Малфою уже дали прочувствовать, это было бесполезно. Но Ник просто дико хотел его сам, правда хотел. Ощущал его прикосновения, ощущал то, что чувствует обычно сам, исходящее не от него - считывал по тому, как сжимал его плечи Малфой, не нуждаясь в дополнительных ачивках. И думал - почему бы не помочь? Николас бы хотел... чтоб ему помогли. К тому же, он к ощущению безысходности успел привыкнуть и адаптироваться, а вот Скорпи, быть может, и вовсе впервые позволил себе оказаться по эту сторону. Поэтому - почему нет?
- О, правда? Посмотри, что сделал со мной ты. - Скалясь, но не агрессивно, а довольно и не совсем адекватно, Мур развернул Скорпи - тела всегда не больше, чем пластилин, но со своим Никки научился работать, - заставляя Скорпи вжаться в стену уже передом, если захочет - и своим прелестным личиком, и потерся крепко стоящим членом о его задницу, прижимаясь очень тесно. Ник был таким горячим, словно у него жар, словно он не в себе - последнее явно каждый миг своей жизни, наверное?.. Он опустил ладони Скорпиусу на бедра, заставляя прогнуться в спине, и просунул руку в просвет между ним и стеной, чтобы сжать руку на чужом стояке, давая ощущать жар даже сквозь ткань.
- Как мне быть, Скорпи? Ты такой умный. Стааароста. Может, ты мне подскажешь? - Однако Мур не хотел слушать чужие подсказки - если честно, его бы куда больше устроили стоны. Идти правда никуда не хотелось, и Кот подумал о том, что возможно, и не стоит даже пытаться - зачем? Приятнее и острее сделать это здесь. Позволить адреналину гонять по крови, будоража себя возможностью гипотетической того, что кто-нибудь именно сейчас захочет пойти по подземельям и спалит их, трахающихся посреди коридора. Будет очень здорово - и в духе мудака-Кота, но Скорпиус... Если что-нибудь в этом духе случится - Ник скажет ему "Добро пожаловать в мой мир", хотя и запоздает с этим.
- ...шучу. Я тоже имею некое понятие об ответственности, иначе Змеи не были бы одной из лучших команд. - "Лучшей", как хотел сказать Мур, но не сказал, чтобы не зарываться слишком сильно. И ловко расправился со своей ширинкой, но сорвался, вдруг изменив решение - и занялся тем, что спустил штаны со Скорпи, потянув следом трусы, высвобождая из них чужой член, тесно обхватывая ладонью и жарко проведя ею снизу-вверх.
- Может, ты знаешь хотя бы какое-нибудь заклинание вызова смазки? Или что-нибудь хорошенькое в этом духе? Потому что иначе... - Дразняще потерся стояком снова, пусть и оставляя для себя преграду из ткани собственных боксеров. Он хочет, чтобы Скорпи попросил его еще, решив отхватить максимум "сливок" с этого торта, раз имеет такую возможность.

Это происходило взаправду, или он всё-таки слишком сильно ударился головой в момент драки, произошедшей совсем недавно, но сейчас кажущейся мутным сном - точнее, его ударили, в голову и конкретно в залеченный Малфоем нос? Точно, может, реальна была только драка, и он успел впасть в кому, потому что один из ударов, которые Ник мазохистично принимал с раскрытым лицом, не пытаясь защищаться, лишь набираясь сил для ответочки, стал для него последним, а теперь это - сладостные глюканы умирающего мозга, хотя Мур и не уверен, что можно  перед смертью, равно как и находясь в коме, испытывать подобное дикое возбуждение. Вот в обычном влажном сне - да, и у Кота бывали такие, но там никогда не фигурировал Скорпиус, как "лучшая девочка", слишком тот был для этого важным, змеей, претерпевающей метаморфозы, являясь при этом птицей высокого полета. Ник кое-что знал о полетах и метаморфозах, и он догадывался о том, что такие холодные мальчики могут быть сделаны из сладкой ваты и пластилина... Но когда он в животном порыве кусает Скорпи в шею, пока продолжает дразнить его внизу, то чувствует лёд - мороженое, ваниль с алкогольным сиропом. Его пьянит вкус чужой кожи и то, как на ней обязательно расцветут розы-следы  его пребывания, такого наглого - Кот такой во всём, границы ему не писаны, и сейчас он тоже не собирается останавливаться, сбавлять обороты, потому что всегда же плевал на рамки, на нравственность, частенько - на чужое мнение, гоняясь, как наркоман за дозой, за новой порцией боли или равных ею по силе эмоций. И Скорпиус ему их дает, о да, но то, что Николасу плевать - ложь, слишком наглая даже для него. О нет, Нику не плевать, он всё-таки ловит себя на том, что будто бы балансирует на грани чего-то очень тонкого, пусть и обжигающе горячего - он действует дальше, отзываясь на это ощущение, будто бы зная, как Скорпиусу сейчас понравится больше - не для того ведь остался, чтобы с ним якшались, как с дитем или как с особой чистой крови - всё одно, одинаково мелочно и неважно, когда есть только два горячих тела, тянущихся друг к другу. Малфой хотел лишь подсмотреть чужие мысли, в итоге провалился в бездонное чужое сознание с привкусом горя и мяты, но даже вынырнув, словно оставил часть себя там, внутри. И Никки собирается ему эту часть вернуть... не самым обыденным и приличным образом.
- О да, пожалуй, я хочу, чтобы ты стонал очень громко. Чтобы умолял меня, Скорпи. - И Нику кажется, что он дури своей ради готов томить их обоих ещё очень долго, притворяться тупым, пока Малфой не скажет более прямо и честно, чего он желает и как он желает, и черт, Мур, может, выполнил бы его просьбы очень послушно, был бы только рад - но они играют в другие игры, и Кот ясно дал понять Скорпиусу, чем тот может занять свой рот. А чтобы для этого был повод...
Нет, ему совершенно не жаль Скорпиуса. Зажать ему ладонью рот, решив всё-таки внять чужому совету, хотя бы на первых порах, горячими губами прижимаясь к шее, оставляя еще следы - отвлекая от главного, от того, что ощутив неожиданно, что больше так не может и вот-вот сломается сам, - и... и вставить в него свой член насухую, прежде нервно расправившись с боксерами, кажется, мимолетно услышав треск ткани - ему это нужно, нужно, необходимо больше всего на свете... И да, точно, ему не жаль. Он собирается вытрахать из Скорпи всю его пафосную дурь, кусая ему мочку уха, продолжая двигать рукой на чужом члене, не давая остаться наедине с чем - болью? кричащим ощущением заполненности? Ох, Нику приходилось бывать снизу, как послушной шавке, эта позиция для него в некотором роде даже более привычная - тем необычнее зрелище, творящееся сейчас. Сам этот процесс... Кот охает почти удивленно и не сдерживает затем стона, когда, обхватив Скорпи за бедра свободной рукой, двигает его практически на себе, и двигается сам. Конечно, со смазкой было бы куда приятнее им обоим, но блядь, вряд ли хоть кто-то из них шел сегодня по коридору с четкой мыслью потрахаться. Всё, что может сделать Ник - щадя Скорпи, знакомить его со своим "хозяйством" постепенно, мимолетно играя с размером - очередная удобная опция, не так ли? Выбери дилдо себе по размеру и получи приложение в виде остального пылающего от возбуждения тела. Если Малфой захочет заглянуть внутрь него еще - утонет в море чистейшей похоти, крышесносной, как наркота высшего качества. Мур держит свои двери по-прежнему открытыми, пока, ха-ха, взламывает чужие медленными толчками. И больше не кусает, а целует Скорпиуса в шею и загривок, горячно, часто и нежно, словно это - не случайный акт в коридоре, а вполне осознанное для обоих действо, к которому они не были готовы заранее, да, но которого они жаждали. Ник может делать это с ним, не спрашивая, и даже не предлагая  - лишь ставя перед фактом и даря эмоции в ответ на те, что испытывает сам, давая глубинные ощущения, медленно сходя с ума от того, что такой холодный, оказывается, Малфой только снаружи.