[icon]http://s8.uploads.ru/7zn8B.jpg[/icon]

По заснеженной улице сновали десятки прохожих, повсюду слышались обрывки разговоров, вперемешку со смехом детей, то и дело под мелодичный звон колокольчика распахивались двери магазинов, и на мгновение прохожих обдавало теплом уютных лавочек магической части Лондона. Люди были так заняты своими заботами и радостями, что вряд ли обратили внимание на то, как отворилась очередная дверь телефонной кабинки и оттуда вышел человек, закутанный в теплую мантию, и поправив капюшон поспешил влиться в толпу.
Если бы волшебники присмотрелись повнимательнее, они бы наверное без труда различили, что покрой у мантии женский, как впрочем, и походка человека, который быстрым шагом направлялся в сторону Дырявого Котла, но путь он держал вовсе не в паб, а в узкий переулок, ответвляющийся от большой улицы. Но прежде чем человек успел скрыться в нем, группа детей заметила его, и в следующую секунду в его сторону уже летели несколько снежков. Человек легким движением вытащил палочку из рукава мантии и обернувшись резко взмахнул, от чего снежки рассыпались на тысячи снежинок, окутывая детей снежным облаком.
Никто не увидел как капюшон соскользнул с головы незнакомца, самой женщине же сквозь вуаль было видно все. Когда снег рассеялся, она уже давно скрылась в переулке, а вуаль и низко надвинутый капюшон снова делали ее незаметной, ведь остаться не узнанной для нее было в приоритете.  Гермиона замедлила шаг - ее снова одолевали сомнения.
Сейчас, стоя здесь, не до конца верила, что все же решилась пойти. Она словно ходила по стеклу. Один неверный шаг и ее мир, что выстраивался с таким трепетом, пойдет тонкой паутинкой. Но он ждал… где-то там, именно в эту минуту, он ее ждет. 

***

Тихая и безмятежная ночь давно мягко опустилась на город, окутала семейное "имение" Уизли ласковыми сумерками. Когда позади остались два кафетерия, пекарня и старый угловой магазинчик, Гермиона выдохнула. 
Она выглядит бесконечно уставшей, не выспавшейся, но как никогда счастливой. И это бросается в глаза. До их дома оставалось еще несколько кварталов, но аппарировать ближе было нельзя иначе ее появление выдал бы защитный барьер. Одна из дурацких ее привычек сохранившаяся со времени побега в лесах, дом был хорошо защищен. В момент создания чар, они, прежде всего, были направлены на то, чтобы "гнездышко" никто не нашёл, ибо в те дни они не очень хотели кого бы то ни было видеть.
Губы женщины дрогнули в весёлой улыбке. Стряхнув с дорожной мантии снег, стараясь не шуметь чтобы не разбудить Рона, она впорхнула внутрь.
В этом доме всегда тепло и никогда нет приевшегося запаха пыли и сырости.  Кажется, что он тянет свои призрачные руки, окутывая теплом и ложным ощущением уюта, играя с  воображением и стараясь создать иллюзию чего-то важного, но в то же время отвратительного в своей искусственности. Когда Хьюго и Роза в Хогвартсе, здесь всегда особенная тишина - она вязкая, мертвая, совершенно не похожая на молчание живого Малфой-Менора, где даже в моменты самого сильного запустения чувствуется душа поместья. Наверное, по этой причине в Малфой-Меноре так четко слышится каждый звук - будь то вздох или едва слышный шелест ткани мантии.  Порой Гермионе казалось, что в родном доме кто-то следует за ней по пятам, именно поэтому она словно бы становилась собственным преследователем: растворяясь, исчезая, становилась бледной тенью.

Мановением палочки дорожная мантия обернулась в  старую перечницу. Женщина вдыхает загустевший воздух дома и поворачивает голову на звук мерно тикающих часов, следит взглядом за перемещающимися стрелками, сливающимися секунды воедино. Рассвет наполнял кухню особенным ароматом, который заставлял сердца биться чаще.

Отредактировано Hermione Weasley (2019-12-12 21:39:40)

[icon]http://s8.uploads.ru/7zn8B.jpg[/icon]

Она открыла глаза.
Нервно, резко выдохнула и коротко засмеялась. Как же кружилась голова, как же билось сердце. Гермиона уже давно не переживал такой ураган эмоций, как сейчас. Она как никогда была близка к истерике, иначе как
объяснить этот приступ внезапного смеха.

- Солнышко мое рыжее. Ласково улыбнувшись, волшебница крепко обнимает мужа, запечатляя на щеке легкий поцелуй. -Ну что ты, нет конечно. Около двух я уже видела волшебные и красочные сны. Давно так не спала, как ребенок!

Ее звонкий голос трепетал, как огонек свечи,от волнения сбиваясь с такта. Так дальше нельзя.  Она устала притворяться что всё хорошо.  Она устала бояться собственных мыслей и желаний. Устала от своей лжи и от бессилия. Устала бегать, устала думать, устала бороться за безвозвратное семейное счастье.

- Немного задержалась на работе, перебирала личные дела давно уволившихся сотрудников и не заметила время. Ты же знаешь свою жену, пока не доведу всю работу до конца, домой не вернусь.

Гермиона усмехнулась, взъерошила небрежно лежавшие рыжие волосы мужа и направилась в сторону кухонного стола.  Выпечка и готовка всегда улучшали ее настроение, ведь с таким вулканом внутри женщина долго не сможет бороться.

- Ложись, прости что все же разбудила.  Не хотела, старалась как можно тише. Даже в гостевой комнате ночевала.

Маленькая и такая уютная кухня была единственным местом, где женщина чувствовала себя  комфортно. Небольшое  помещение, в центре которого стоит большой деревянный стол, а у стены – кухонный. Окно, камин, дверь в кладовую, люк в винный погреб. Около камина стоит старое кресло, где Хью и Рози любили устраиваться летними вечерами и слушать сказки дядюшки Барда. Взмахнув палочкой, Гермиона разжигает огонь в камине, достает тарелки из навесного шкафчика.

С надеждой она ждет, пока мужчина вернется в спальню. Не поворачивается, проводит пальцем по каминной полке. Всюду пыль – куда ни глянь, где не вдохни, везде эта проклятая пыль, захватившая собой все, что только можно захватить. Пол, потолок, стены, предметы, даже воздух. Толстый слой, тонкий слой, столб в воздухе, рваные клочки по углам –  облако пылинок окутывает с ног до головы, и не видно ничего. И дышать трудно; она попыталась сделать вдох, потом второй, третий, но все они получались какими-то короткими, не дающими возможности ощутить себя живой. Как это – живой? Когда нос и рот забиты этой проклятой пылью, когда ничего не видно от переполняющих чувств тревоги, перед глазами все плывет, в руках неумолимая дрожь.

Почему он не уходит? Откуда-то доносится звон часов. Неожиданно так, как гром средь ясного дня, и Гермиона подскакивает на месте, но умело это маскирует. В горле и легких только эта проклятая пыль. Хочется пить, сильно, но воды поблизости нет. Кажется, где-то был кувшин, и стакан, но поворачиваться к стоящему за спиной мужу она не хотела.  Бессильно шаря рукой по подоконнику женщина цепляется за оконную ручку и приоткрывает его. Прохлада, как же приятно.  Даже дышать проще.
Где-то скрипит черепица. Ветка царапает оконную раму. Но тишина на переднем плане, она давит, душит, смыкается.

- Ну что ты? Не стоит меня ждать, я все равно уже не усну. Но это зато к завтраку приготовлю то, что ты любишь. Хорошо?   

Тишина – она как магический барьер окружает дом. Эмоции внезапной волной обрушились на нее в двойном размере.  Это был страх и признание вины, томительное ожидание внезапной бури, отчаяние. Когда он вернулся домой вчера? Распустив волосы, Гермиона закусывает  губу и виновато смотрит на Рона.

- Мы так часто ссоримся из-за моей работы, давай хотя бы сегодня не будем? Я так устала от этого.

В ее голосе начинает звучать раздражение. - Ступай. - В руке зажата палочка.  Каждая улыбка начинает даваться с большим трудом. Из-за приоткрытого окна в доме жутко завывает сквозняк и зловеще хлопает одна из дверей.

Отредактировано Hermione Weasley (2019-12-12 21:39:16)

[icon]http://s8.uploads.ru/7zn8B.jpg[/icon]

Опустив голову и закусив губу, женщина упорно продолжала помешивать оладья. Она предпочла бы, чтобы он держался от неё подальше — от него исходил очень интенсивный аромат цитруса, от которого волшебницу едва не мутило. Давно ли апельсины стали вызывать такое отвращение?

Кто-то писал, что просто жить на белом свете. Все проблемы люди выдумывают себе сами. Данные горести не стоят, в большинстве своем, выброшенной шкурки. Обычно так и бывает...
Как начать вновь что-то чувствовать к тому, который был центром ее Вселенной, который никогда не говорил о том, но она знала и чувствовала подсознательно, что нарочно этот человек никогда не сделает больно, не предаст. Она надеялась на него как на саму себя. Впрочем, на себя она никогда не надеялась, а в нем была уверена. Стеклянный центр Вселенной... Такой нежный и хрупкий, такой же как некогда ее любовь. Гермиона пытается пересилить себя, улыбнуться ему, старается снова потянуть вверх к свету, который когда-то давно омывал, кажется,  душу, когда он смотрел в ее карие глаза…
Памяти все равно. В ее закоулках души другой.  А мысли тянут вниз "под воду", вниз...

Настороженно взяв дольку апельсина, словно та насквозь была пропитана сывороткой правды, она прикусила её, несколько капель сока скатились с  губ и потекли по подбородку.  Слова Рона эхом отдавались у неё в голове. Я просто не мог пропустить твоего не-появления дома. Он знает, что это ложь.

- А что наш брак еще значит для тебя?

Женщина скрестила руки на груди и резко повернувшись к сидящему за ее спиной мужу увидела его лицо и глаза, которые пристально на неё смотрели. Губы тронула горькая ухмылка.

- Тогда ты и сам знаешь ответ на свой вопрос. - Гермиона вздохнула и всмотрелась в разверзшуюся перед ней темноту. Внутри все скручивается в тугой узел. Она не спеша подошла к столу и задумчиво налила из графина, стоявшего на круглой салфетке на низком столике, в тонкий стакан клюквенного морса.
Ее пальцы не слушаются, в горле стоит кисло-сладкий ком. Взгляд мужчины давит, как каменная плита, под ним хочется прогнуться назад, словно огромная рука толкает в сердце.

-Что ты хочешь от меня услышать, Рон?

В  ее голосе послышалась безысходность. Ножки противно скрипнули по деревянному полу, когда она отодвинула стул и села, стакан выпал из рук, с грохотом покатился по полу и с противным хрустом разбился о ножку стола.

- Столько раз я возвращалась домой ночами пока ты спокойно спал и даже не задумывался где я, месяцами выходные проводила на работе, а тебя это стало волновать только сейчас. Не кажется это странным? Откуда такой внезапный и интерес к моей жизни, к моей личной жизни?

Осколки на полу блеснули напоследок и вернули свой первоначальный цвет, цвет старого, потемневшего от времени стекла.  Гермиона оглядела кухню, на которой они провели столько часов: плохо заточенный нож на столе, оторванная пуговица на мужской ночной рубахе, поникший цветок в старинной вазе, апельсиновые корки в его руках…Корки,  из них вышел бы неплохой апельсиновый сироп, который так любит сладкоежка Хьюго...

Тебе не кажется, что наши отношения изжили себя?

Она задумчиво провела пальцами по столу. - Я была у одного друга… Мне надо было подумать, многое взвесить и разобраться в себе. Но я не могу это сделать рядом с тобой, Рональд. Он хотя бы меня выслушивает, а не уходит от разговора, как это делаешь ты, вставляя постоянно свои ужасные шутки. И с ним я чувствую себя живой, свободной...вновь счастливой… Я была у давнего друга этой ночью, прости что не предупредила.

Чувства, они как  поток живительной влаги. Поток этот чист и прозрачен, из него хочется напиться жизненных сил, в него хочется окунуться с головой, утонуть, раствориться и быть всегда счастливым. Но иногда поток иссякает. Болотный газ отравит его иллюзиями, трясина безнадеги затянет и не отпустит, а чистые заводи будут насыщены ядом разложения…
Женщина поднялась из-за стола, прошествовала к навесному шкафу и, раскрывши дверцы, извлекла оттуда свечи и два пузырька:  гербицид с бодрящей настойкой.

- Ты прав  - только уважение в нашем браке и осталось.

Отредактировано Hermione Weasley (2019-12-12 21:38:43)

[icon]http://s8.uploads.ru/7zn8B.jpg[/icon]

Собственная фамилия больно резанула женщину, словно она получила метальную пощечину от Рона. Гермиона отвела взгляд, не пытаясь бороться с ним в этом безмолвном противостоянии, и виновато закусив губу отрицательно помотала головой.

- Не говори так. Я прошу тебя, Рон...

От него веяло таким беспокойством, такой злостью, что женщина отступила на шаг назад и прижалась спиной к старым выцветшим обоям. Он прав. Мужчина был прав и сейчас, из них двоих, во всем виновата была только она одна. Каждый новый выпад погружал ее все глубже в трясину отчаяния. Как же она устала… Гермиона закрыла глаза. Во дворе раздается урчание мотора, он садится рядом, обнимает ее, прикладывает палец к  губам - хочет сделать сюрприз. Женщина ощущает его нежные прикосновения к своей шее, слышит его голос, чувствует жар его тела, запах кожи. Все как всегда.
Все как всегда…Достаточно закрыть глаза.
Сколько времени помнишь запах человека, который тебя любил? А когда сама перестаешь любить? Она отворачивается к двери не желая встречаться с ним взглядом. Ей холодно, во рту горечь.

- Хотя бы сейчас не говори о детях. Как долго мы можем притворяться только ради них. Или ради Молли и всех твоих братьев тоже? Собираешься жить с этой ложью всю оставшуюся жизнь значит?

Он ее не слушал. Какой смелостью надо обладать, чтобы однажды утром взглянуть  в зеркало и задать вопрос: "Имеет ли она право на ошибку? Отчетливо произнести каждое слово… Какой смелостью надо обладать, чтобы взглянуть жизни в лицо - и не увидеть в ней ничего стабильного, ничего гармоничного. И все сломать, разворотить - из чистого эгоизма? Конечно, нет, хотя… Так в чем же дело? Инстинкт выживания?  Хоть раз в жизни. Противостоять себе. Только себе. Себе одной - "Право на ошибку" - простое выражение, всего несколько слов.
У нее дрожали руки.

- Пожалуйста, не надо повышать на меня голос! Альбус и Роза, они сильные. Они смогут нас понять и принять любое решение своих родителей. Пускай в наших глазах они все еще дети, но эти дети гораздо большему могут научить нас. 

Гермиона подняла голову и посмотрела мужу прямо в глаза. Впервые за долгие месяцы они так долго смотрели друг на друга. Она пыталась найти в этом лице что-то новое. Возможно, их молодость…
Все это так нелепо. Мама - пример для своих детей. Их жизнь только начинается, они в том возрасте, когда им скоро придется брать на себя обязательства, какой жалкий пример она им подаст, если они разведутся.  Как потом перевернуть всю их жизнь? Смогли бы они потом оправиться?

Женщина обреченно выдохнула, чтобы умоляюще взглянув на своего мужа, признать свое поражение и готовая перейти к признаниям.

- Днем или ночью. Какая разница? Если ты помнишь, у дружбы нет такого понятия, как время. - Её тёмные глаза, наполненные слезами раскаяния, сверкнули. Пальцы трепетно крутили тонкий позолоченный ободок обручального кольца.

- Давно...

В этот момент в волшебнице что-то хрустнуло, заставив сжаться, съёжиться и обнять себя за плечи от неожиданной волны холода. Есть один простой жизненный закон: любое напряжение в отношениях требует разрядки. Безбрежное плотное тёмное платье, никак не обозначающее фигуру, будто немедленно истончилось, истлело под его полным ненависти взглядом — и вот она, новорожденная, перед ним. Гермиона сделала вдох и чуть слышно произнесла:

- Я не хочу сжигать за собой все мосты, но, пожалуйста, выслушай меня. Она нервно покусывала губы, явно что-то желая сказать, но колебалась. - Не думала, что это еще возможно, но... но я люблю его, понимаешь? Люблю его больше, чем это вообще возможно представить.