Я смотрю в окно библиотеки, с тоской и безудержной завистью провожая взглядом летящую по небу птицу. Передо мной - стопка учебников, свитки пергамента, чернильница, перо и мелкие шпаргалки для запоминания дат по истории магии. Вокруг меня - такие же угрюмые и молчаливые лица пятого и седьмого курсов, обложенные не меньшим, чем у меня, количеством книг и покоящихся в них знаний. Зубрежка прямо-таки витает в воздухе уже вполне самостоятельно и отдельно от наших тел, кто-то проговаривает едва слышно формулы заклинаний, кто-то репетирует в воздухе пером вместо палочки нужные движения, на кого-то в очередной раз шикает наш библиотекарь. Я вздыхаю, потеряв из вида свою птицу и усилием заставляю себя вернуть внимание в учебник.
1564 год - война с гоблинами.
1683 год - война с гоблинами.
1811 год - война с гоб…
Я перелистываю страницу, в который раз незаметно для себя отвлекаюсь от текста и погружаюсь в пространные рассуждения о том, насколько это разумно со стороны волшебников допустить, чтобы существа, с которыми мы с таким усердием воевали раньше, теперь стерегли наши деньги в банке... Ответ кажется очевидным и не самым приятным, но вряд ли экзаменационная комиссия захочет услышать от меня нечто подобное. В какой-то момент я понимаю, что уже довольно долгое время занята только тем, что мысленно спорю с профессорами, что возвращает меня к мысли об экзаменах, что, в свою очередь, возвращает меня в текущий момент.  Я со злостью на саму себя выныриваю из собственных фантазий и снова утыкаюсь взглядом в самый скучный в мире текст.
Мне даже удается всерьез заинтересовать себя очередным восстанием, когда за одной из страниц обнаруживается то, что послужило мне закладкой в прошлую попытку выучить этот период истории. Письмо мамы, свернутое в четыре раза, доставленное Жозефиной пару дней назад.
В это трудно поверить, но в этот раз ей удалось разозлить меня больше обычного. Маме, а не Жозефине. Я закатываю глаза, вспоминая это наивное “вы с Маргарет так близки” и “Мора, это совершенно неприемлемо - столько раз побывать у неё в гостях (всего-то два, и те не по-настоящему), и ни разу не пригласить её к нам!”. Кажется, перед этим я в очередной раз пыталась куда-то отпроситься якобы вместе с Мэг, на самом же деле рассчитывая провести время с Джеймсом. Если честно, в отношениях с мамой всё, на что мне остаётся надеяться и уповать - это что в самом ближайшем будущем мне удастся каким-нибудь образом отделить своё жильё от родительского. В конце концов, мне уже даже не семнадцать.
Но с этим письмом надо как-то разобраться, и со всей этой историей моих ночёвок у Мэг тоже. Рассказать им правду - значит, навлечь на себя чей-нибудь гнев, а мне вовсе не хочется тратить на это время. На дай Салазар дойдёт и до дедушки - тогда мне вообще лучше составить завещание прямо сейчас. На самом деле я уже пару дней думаю о том, что выход у меня только один, и для этого мне явно понадобиться Мэг.
Я захлопываю книгу, убираю в сумку то, что принадлежит мне, встаю из-за стола и направляюсь на её поиски. Первым делом я выхожу во двор, где наблюдается примерно та же картина, что и в библиотеке - студенты, кучками или поодиночке, корпящие над разного рода бумагой. Я обхожу небольшой круг, ища глазами сокурсницу, но нахожу вместо неё Картрайта, лежащего на траве в вполне расслабленной позе, использующего учебники как подушку для головы. Оливер самозабвенно пускает в небо небольшой мяч и ловит его одним и тем же движением - и судя по всему это продолжается уже довольно долго. Я останавливаюсь прямо над ним и с самым неприятным видом сообщаю, что таким вот образом он ни один экзамен никогда в жизни не сдаст. Затем закономерно получаю что-то язвительное в ответ, усмехаюсь, и только после этого интересуюсь, где Палмер.
- Да не съем я её. Поговорить надо.
Кратрайт смотрит на меня с большим сомнением, но всё же говорит, где видел её последний раз, так что я оставляю его с мячом и маленькими, по моему мнению, шансами на успех в экзаменах, и направляюсь в замок.
Внутри непривычно темно, после залитого солнцем двора школы, а в нашей гостиной и вовсе нет окон, ведущих на улицу. Я наконец-то вижу Мэг, сидящую в углу дивана в одиночестве, как и все вокруг - погруженную вниманием в какой-то учебник.
Я сажусь рядом с ней и внимательно смотрю ей в глаза, ожидая, когда она поднимет взгляд мне навстречу. И когда это происходит, говорю:
- Привет.
Обворожительная улыбка.
Я выдерживаю паузу, делаю вдох, и:
- Дорогая Мэг, я с удовольствием приглашаю тебя погостить у меня в поместье этим летом несколько дней.
Я говорю официальным и очень приятным тоном, словно бы приглашаю на ужин министра, с полным ощущением, что сама возможность погостить у меня - это благость, которой удостаивается не каждый.
- Пожалуйста, в ближайшие дни сообщи мне даты, в которые тебе было бы удобно, - я вежливо улыбаюсь, затем немного размышляю и добавляю: - только не в конце июля - тогда мы скорее всего уедем к родственникам во Францию. - Теперь мне кажется, что я уже вполне закончила свою мысль, как вдруг вспоминаю: - О нет, и лучше не в августе - моя тётушка хотела посетить Южную Америку в это время, возможно, мне удастся съездить туда с ней. - И ещё небольшая пауза. - Знаешь, в конце августа тоже не получится, там мы с... - Джеймсом. -... в общем, там тоже планы.
Я снова смотрю на Мэг, очень надеясь услышать короткое “хорошо” и отправиться дальше по своим делам.

Что ж, мне явно стоило заранее подумать о том, что всё может оказаться не так просто. Точнее - допустить такую возможность, поскольку раньше мне казалось, что это я не удостаиваю вниманием Мэг, и вот буквально только что выяснилось, что все это время она тоже не удостаивает вниманием меня. Занятное наблюдение, не очень правда своевременное, но вот только мне всё равно нужно добиться своего. Я мягко, но настойчиво убираю руку Мэг со своего лба, когда она пытается проверить мою температуру, улыбаюсь через поджатые губы, пытаясь нерпозрачно намекнуть своей улыбкой, что просто так трогать меня не надо, но вежливо слушаю всё, что она говорит.
- ... дружим с третьего курса? - любезно подсказываю я, когда Мэг не находит нужных слов. Вставлять сюда “встречались” было бы слишком рискованно, да и это двухмесячное недоразумение вряд ли поможет мне с уговорами.
Чёрт, а ведь хорошая мысль - предложить ей дружбу, потому что мы с Оливером то самое. Пожалуй, надо было с этого и начать, почему мне самой не пришло это в голову? Сейчас мне даже кажется, что начать стоило и вовсе с самого Оливера - наверняка у него этот разговор получился бы куда лучше и возможно даже с первого раза. Только вряд ли он будет рад опять покрывать нас с Джеймсом и тем более помогать мне затащить к себе домой его девушку.
- Нет, уверяю тебя, я ничего не принимала, - кроме долбанного письма в долбанном учебнике посреди долбанной библиотеки. Салазар, ну почему даже после совершеннолетия мне приходится решать какие-то дурацкие вопросы с мамой просто потому, что что-то невежливо и неприлично?
Вот что на самом деле невежливо - так это отказываться от моего приглашения.
- Мэг, я на полном серьезе приглашаю тебя в гости и буду очень рада видеть, тебе вовсе не обязательно так реагировать, - и пока я это говорю, она какого-то черта опять утыкается носом в свой учебник и старательно сосредотачивает на нём взгляд, будто кто-то может поверить, что она читает этот гребанный текст.
Я вздыхаю. Интересно, у меня получится отключить её и притащить домой силой? Или мама всё равно потом скажет, что тащить надо было не за правую, а за левую руку, и попробовать по пути нарядить её в более соответствующую приему одежду?
- Послушай, - я мягко, но все так же настойчиво вытягиваю учебник из её рук, захлапываю одной рукой, держась за переплет, и так и оставляю его у себя в руке - но у неё на глазах. - Нет, это не шантаж, я просто пытаюсь поговорить, - как мне кажется, эти слова должны подействовать успокаивающе. - Я думаю, мы не с того начали, - лет семь назад. И так бы и не начали вовсе, во всяком случае, уж точно не по моей инициативе, так что теперь мне кажется, что я знаю о чем говорят люди, которые твердят, что “жизнь непредсказуема”. Вся эта ситуация максимально нестандартная - я и Мэг на одном диване, и она пытается от меня избавиться. Как будто я пишу о ней разоблачающую статью, а не приглашаю в свой шикарный дом, честное слово.
- Может быть, ты просто ничего не знаешь о моём доме? У меня там классно. У тебя будет своя комната с большой двуспальной кроватью, всё в цвете нежной охры, своя ванная, а на завтрак у нас часто свежие круассаны, только я их не ем, знаешь, бывает сложно остановиться, - я усмехаюсь и как обычно умалчиваю, что хожу за ними по ночам. - Если повезёт с погодой, можно будет устроить пикник в саду, хотя честно говоря, я ненавижу есть на природе. Все эти мухи и ветер - бее, ну такое. Но если ты любишь, то в принципе, почему нет, - и я опять увлекаюсь какой-то болтовней вместо того, чтобы перейти к сути. - А ещё наш домовик так готовит фуа-гра - уверяю, ты такого ещё не пробовала, хотя обычно я не люблю гусятину. Один дедушкин гость однажды даже перестал быть вегетарианцем прямо у нас дома, можешь себе представить? - и в этот момент я перевожу взгляд на Мэг, которая выглядит так, как будто ей это всё вообще никуда не уперлось. Но я продолжаю делать вид, что ничего необычного не происходит, и все с той же дружелюбной улыбкой говорю:
- Ну что, сможешь завтра сказать, в какие дни у тебя получится приехать? Мне надо предупредить маму.