В последнее время размеренная жизнь, которая подобно многовековой реке неспешно текла по своему руслу, не меняя привычек, то серебрясь под лучами солнца, то загадочно расстилая по своему покрывалу лунную дорожку, вдруг начала круто менять направления, то подкидывая пороги, то вырисовывая резкий поворот, тем самым насыщая естественный ход вещей яркими эмоциями. И эти качели вызывали двоякое впечатление, ибо волею судеб, так сложилось, что события чередовались, то подсовывая радостные моменты, то больно ударяя о реальность и окуная в мрачные мысли. Полоса черная сменяла полосу белую, подобно фортепианным клавишам, по которым сейчас скользили мои пальцы, изящными касаниями извлекая мягкую, спокойную мелодию, что невидимым облаком поднималась к потолку и растекалась по большой зале втягивая в себя все негативные мысли и эмоции, оставляя лишь немного грустную безмятежность. Говорят, так начинается взросление, когда мир детских иллюзий и надежд натыкается на барьер взрослых игр, где решающий голос отведен деньгам, власти и связям. Отчисление Ала стало первой пощечиной в этой веренице событий, заставляющих вспомнить, что школа имеет свойство заканчиваться, а там - каждый сам по себе, и нужно избрать путь, по которому начнешь двигаться, когда плохая оценка по травологии останется в прошлом и будет казаться таким нелепым пустяком, что ничего, кроме улыбки, не вызовет. Но протянутой рукой, которая вытащила из ямы самобичевания и плена собственных темных мыслей, стало сближение с Лили, которое к великому счастью, переросло в нечто большее. Насколько большее судить было еще рано, поскольку наши отношения зародились аккурат перед каникулами, и несмотря на то, что мы поддерживаем общение с помощью писем, меня немного страшит миг приближающейся встречи, ведь кто знает, что может измениться за лето. И вдруг увидеть в изумрудных глазах холод - кара, страшнее смерти. Но в свете последних обстоятельств, я склонен думать, что стремительно близящееся начало учебного года принесет мне больше радости, чем последний разговор с отцом, ставший еще одним ударом. Неожиданным и подлым?
Я до сих пор не смог определиться в своих чувствах, которые клокотали внутри, подобно вулкану, что, готовясь к извержению, выбрасывал в воздух отравляющий пепел. С одной стороны во мне говорил любящий сын, подходящий к вопросу взвешенно, с полным пониманием того, что отец, как и любой другой человек, имеет право на счастье. Я видел перемены в отце, которые не могли не радовать, ибо он ожил, расцвел, сбросил кокон и был, кажется, счастлив. В нем билось сердце, которое несколько лет будто было в состоянии холодного сна. Это бросалось в глаза и было заметно давно, поэтому где-то в глубине души я, наверное, понимал что у него кто-то появился. Морально я готовился к этому разговору, зная, что он будет неизбежен, поскольку оставлять меня в неведении отец попросту не мог. И думая обо всем этом тогда, лежа без сна ночью на постели и изучая причудливые изгибы полога, ткань которого словно танцевала в темноте, порождая в воображении неясные картины, я не испытывал ни злости, ни обиды на него, не винил и даже не допускал мысли о том, что он забыл маму. Представляя будущее, в котором в семейном поместье появляется таинственная хозяйка, я всегда думал о солнце и лете, о том, что у этой женщины добрый взгляд и нежные руки. По-детски наивно я воображал, что она будет любить меня, как родного сына. А потом все рухнуло.
И с другой стороны во мне встал не менее любящий сын, но с опорой на чувства, который рос, наблюдая за родителями, беря с них пример, и не готовый к нравственному падению людей, впутывающих в это его семью. Осознание того, что папина избранница была дамой замужней, даже в четверть не было так ужасно, как новость о том, что отец тайно встречался с тетей моего лучшего друга, с тетей моей девушки? Эта новость наведет шороху, в этом нет сомнения. Как и в том, что рано или поздно, но тайна выплывет наружу. И тогда найдется немало гнилых людей, желающих пройтись по нашей семье, смешать фамилию "Малфой" с грязью. Да и втоптать другую сторону тоже найдутся охотники. И мысли о том, что взрослые ведут себя как дети, подвергая свои семьи страданиям и порицаниям, жалили, словно пчелы, заставляя меня злиться, хотя я сам не понимал, на кого именно. Поэтому сейчас я искал успокоения в музыке, которая всегда позволяла выпустить пар, освободиться от эмоций и соткать из них защитный купол. А когда стих последний аккорд, я услышал почти что сочувственное "мяу". Опустив взгляд, я увидел Ориона, который сидел рядом и внимательно на меня смотрел. В такие минуты невольно задумываешься о том, что животные все понимают. Было похоже, что кот давно слушал, как все невысказанные мною слова превращались в ноты, и не тревожил, пока я не закончил, за что я был этому мохнатому обитателю дома благодарен, поскольку обычно он эгоистично требовал к себе внимания, путаясь под ногами и кусая за все, что подвернется. Впрочем, возможно, у него такая особая любовь была лишь ко мне, что казалось мне ироничным. Ибо он свое прозвище получил тоже в честь созвездия, а Ориона, согласно мифам, убил скорпион. Улыбнувшись, я почесал кота за ухом, размышляя о том, на что бы еще отвлечься, но тут хвостатый мяукнул вновь и, спрыгнув на пол, пошел к одному из коридоров. Сев у порога, Орион снова подал голос, словно призывая меня идти за ним. Решив проверить свою догадку, я встал на ноги и устремился за котом, понимая, что домашний питомец действительно куда-то меня ведет. Но если сперва я подумал, что нашим конечным пунктом окажется кухня, то оказавшись у дверей библиотеки я удивленно покосился на Ориона, который когтистой лапой начал царапать дверь, пытаясь ее подцепить. И прежде, чем я успел сделать хоть что-то, дверь открылась и появился человек, которого я меньше всего ожидал и желал здесь увидеть.
- Скорпиус. - Машинально поправил я, не понимая, отчего вообще решил это сделать. "Скорпом" меня называли все, кому не лень, но, кажется, в основном это были сверстники, а из старших поколений так ко мне обращались родственники. Кажется. Сходу я не мог припомнить, чтобы кто-то посторонний обращался ко мне подобным образом, да и не очень-то стремился к этому, желая, осознанно или нет, провести границу между мной и гостьей. Удивление сошло с моего лица, и на смену ему пришло холодное равнодушие, которое ничего не выражало. Однако серые угли глаз жгли неприязнью, оценивающе осматривая женщину. - И Вам день добрый. Миссис Уизли. - Последнее было добавлено немного погодя, с едким акцентом на двух словах, как бы невзначай подчеркивая и напоминая, что у нее, на минуточку, есть муж. - Удивлены, что я у себя дома? - Затихшая было буря эмоций, распалялась с новой силой. Это насколько надо быть плохой матерью, чтобы забыть, что у детей каникулы и они дома? Смотря на все под призмой негативного восприятия, я словно специально искал повода для того, чтобы придраться к мадам Уизли, хотя в глубине души прекрасно понимал, что конкретно мне эта дама ничего плохого не сделала. Но воззвать к совести тем не менее мне это не мешало. - А Ваш муж знает, что Вы здесь? - Я оставался бесстрастным, но сложно было не заметить ехидства, скрытого в словах.

"Она меня понимает. Ну надо же." Будь я менее воспитанным, слова женщины вызвали бы у меня смех, настолько аляповато это звучало. Не знаю, чего именно я ждал, но точно не этого. Мне совсем не нужны были эти фразы-клише, которыми взрослые стараются расположить к себе детей. Словно подкуп сладостями малышей. И отчего люди думают, что любовь ребенка можно купить? Да еще и таким способом.

- Серьезно? - Мои брови изгибаются в полунасмешливой, полувопросительной мимике. - Ваш отец тоже встречался с замужней тетей вашего лучшего друга? - Я знал, что ответ отрицательный, а потому и не ждал его. Мне всегда казалось, что по-настоящему понять другого может тот, кто пережил подобный опыт. Все остальное - лишняя мишура и притворство. Но сейчас я хотя бы обозначил основную свою претензию. То, что вызывало во мне большее возмущение сложившейся ситуацией, и посему - отторжение по отношению к особе напротив. Возможно, если миссис Уизли уловит верное направление, мне удастся избежать всех этил сладких и лживых речей, что это не мимолетный роман. Отцу я верил. А его пассии еще предстоит доказать, что она достойна этого.

Предложение о прогулке я также воспринял в штыки, словно пощечину. Недовольно сверкнув глазами, я прошел вперед, к саду. Мало того, что женщину, похоже, ситуация чем-то забавляла, так она еще имела наглость по-хозяйски распоряжаться в доме, в котором была гостьей. "Что ж, извольте."

- Кажется, вы чересчур буквально восприняли слова отца чувствовать себя как дома. - Небрежно роняю, как бы невзначай, мимоходом, будто бы случайно. И в этом умело скрытом раздражении уже нет былого негодования по поводу наличия у мадам Уизли мужа и детей. Тут таилось нечто другое, в чем мне не хотелось себе же признаваться. Я знал, что неправ, понимал, что заблуждаюсь, ошибаюсь, и никто не желает занять место мой матери. Но отделаться от этих мыслей никак не получалось. У этого дома уже когда-то была хозяйка. Но видеть в ее роли миссис Уизли я не хотел. По крайней мере пока.

Мы вышли в сад, и глоток свежего воздуха подействовал на меня несколько отрезвляюще. Похоже, это было именно то, что нужно. Ведь даже приговоренным к казни дают право на последнее желание, или слово. Неужели я не мог хотя бы выслушать? Я не обязан любить и принимать эту женщину, но ради отца дать шанс - не слишком большая плата за покой. И пока моя собеседница собиралась с мыслями, я на пару мгновений прикрыл глаза, беря себя в руки. Дуновение ветра легким взмахом ерошит волосы. Мне кажется, что даже с закрытыми глазами я узнаю каждый закуток Мэнора. Слишком много связано с этим местом, и образы прошлого преследуют его жителей на каждом шагу. Делаю глубокий вдох и осматриваю фамильные владения. Вот клумба с паффоподами. И я прекрасно помнил, как весело носился вокруг в детстве, разбрасывая его блестящие бобы, которые угодливо лопались, превращаясь в цветы. Мама смеялась, а я говорил, что для нее украшу цветами весь мир. Сейчас это казалось глупым и нелепым, как наши с ней танцы троллей (когда тебя никто не видит, ты можешь позволить себе вольность быть смешным и неуклюжим, неловко размахивать руками, прыгать и дергаться, словно в конвульсиях), но тогда это было чем-то радостным и счастливым. "Что бы она на все это сказала?" Мне нужен был чей-то совет, наставление, подсказка. Я запутался. А рядом была только... Гермиона Уизли, которая вряд ли поможет распутать клубок моих мыслей, эмоций и чувств. Я посмотрел на женщину и на мгновение уловил что-то знакомое, родное, близкое. Но стоило моргнуть, как наваждение пропало, оставив горечь осознания, что напротив стоит чужой, неведомый человек.

А вот волшебная рябина. Удивительно: все в саду было аккуратно, ровно, гармонично, но это единственное растение несколько выбивалось из общей картины, и словно стояло особняком. Мы не спеша подходили к нему, поскольку именно я был "ведущим" в этой прогулке, а меня тянуло к дереву. Рядом с ним я чувствовал себя спокойнее, увереннее и защищеннее. А мне сейчас это было необходимо. Возможно, сказывались магические свойства, которые ему приписывали. И, пожалуй, это было мое самое любимое место. По ряду причин.

- Это волшебная рябина. - Произношу внезапно даже для себя. Я не сомневался, что женщина и сама знает как это растение называется, ибо она слыла очень умной и одаренной волшебницей. Но констатация такого маленького факта была нужна мне для связки слов. Не знаю, почему вообще решил заговорить об этом. Наверное, чтобы дать шанс. Себе, чтобы успокоиться. Ей, чтобы понять, что я в большей степени открыт для диалога, чем для ненависти и злости. - Мы посадили ее вместе с мамой, когда мне было шесть. - Я не любил возиться в земле, считая, что вся эта грязь не достояна моего внимания. Поэтому травология была одним из самых нелюбимых мною предметов. Что, впрочем, не мешало мне получать высокие баллы. Но это единственное, что я сделал своими руками, дарило уютные, теплые и одновременно болезненные воспоминания. - В учебниках пишут, что кора может защитить от темных существ. - Коснувшись рукой ствола, я покосился на миссис Уизли. - Вы ведь выросли среди маглов, верно? - Риторический вопрос, ответ на который мне был хорошо известен. Я не хотел оскорбить или обидеть, просто мне вспомнился один забавный момент. - Говорят, в магловских сказках мачеха часто оказывается злой ведьмой, которая пытается извести детей нового мужа. - Мне не удается промолчать, а также сдержать некоторой желчи, хотя мне совсем не хотелось омрачать светлый миг воспоминаний, что посетили меня не так давно. - А есть ли сказки, которые этому противоречат? - Я не так много знал сказок, но кто-то говорил, что подобные истории не встречаются. В детском мире всегда было зло в лице чужого человека, стремящегося попасть в твою семью. Но я уже вырос из того возраста, когда верят в сказки, поэтому мои вопросы не стоило воспринимать буквально. За этой ширмой легкой глупости скрывался страх потерять одного из последних близких людей. У меня родных осталось не так много, чтобы ими разбрасываться, а если у отца и его новой женщины все зайдет дальше, то я рискую стать третьим лишним. Ведь у мадам Уизли были свои дети, которых она обманывала, которых могла бросить. И это пагубное влияние может перекинуться на моего отца... Слегка мотаю головой, отгоняя сумбурные и заставляющие чувствовать отвращение и неприязнь мысли. - Так... - "Что вы можете сказать в свое оправдание?" - О чем вы хотели поговорить? - Ни агрессии, ни былой язвительности, ни враждебности. Пустое спокойствие и бесцветность голоса. Меня же явно позвали не красотами Мэнора любоваться. Строгость и сосредоточенность из моего взгляда никуда не ушли. Я был готов слушать. Но не принимать на веру сказанное. "Я принял ваши условия игры. Удивите меня чем-нибудь?"