— Сделай мне тоже, м?

Рене ведет носом, аромат крепкого кофе добирается до облюбованного ею закутка в зале весьма оперативно. Она не помнит, когда они ложатся и во сколько встают сегодня утром — судя по ощущениям в организме и по бардаку в квартире и здесь, внизу, они не ложатся вовсе. Последние дни сливаются в один большой и тяжелый день, и если кто-то рискнет спросить, что же сложнее, экзамены в школе или попытки наладить жизнь крохотной пивнушки, Рене не задумываясь укажет на второе.

Патрик — ее названый дядюшка, владелец этого места и любитель странного рода сюрпризов, — осчастливливает ее строчкой в своем завещании несколько месяцев назад, и Рене все еще не может понять, как эти несколько месяцев «Кейбс» умудряется держаться на плаву. Возможно, сюда заходят по старой памяти, или, скорее, чтобы память почтить, но с каждым днем становится сложнее, и посетители словно чуют, что новички не справляются. И доверия это ничуть не прибавляет.

— Может стоит поискать домового эльфа, который будет считать за меня налоги? Ну или просто кого-нибудь умного…

Цифры друг с другом не очень-то и сходятся, и Рене злится, не зная, чем себя утешить: ударной дозой кофе с перцем или же чем-то покрепче. Она откладывает ручку в сторону, сгребает в более-менее ровную стопку все листки, чеки и квитанции — и, признаться, столько макулатуры вокруг нее не было даже перед подготовкой к Ж.А.Б.А.

— Алекс, — вздыхает Рене. Ей кажется, что она буквально идет на запах кофе, пока добирается к стойке. Черная футболка (и такие же черные джинсы) на ней не меняются уже который день, но не то чтобы в «Кейбс» была форма — здесь вообще всем плевать, как ты выглядишь, покуда ты несешь выпивку в нужном направлении и не проливаешь ее на пол. Гнездо на голове Эрбер не трогается втрое дольше. — Алекс, милая. Последняя официантка ушла сколько?.. — Рене смотрит на несуществующие часы на запястье, — десять часов назад, оставив в уборной явное доказательство того, что ее личная жизнь в полном порядке. Отмывать пришлось мне, а она, судя по всему, возвращаться больше не планирует.

Рене облокачивается на стойку, а после и вовсе на нее ложится, прикладываясь щекой к гладкой, и, к счастью, почти не липкой поверхности. Задумчиво выводя пальцем что-то, похожее на мужской детородный орган, она косится на входную дверь, тайно надеясь, что в ближайшее время никто сюда не войдет. Ей еще нужен час или два, чтобы привести в норму как минимум себя: последние недели выматывают настолько, что ее словно «выключает», дистанцируя от всего, что происходит в мире вокруг. Ощущение оказывается на редкость мерзким.

— Вот только ты меня тут не бросай, а? — Пальцы ползут по стойке, по руке Алексис к ее плечу, цепким захватом останавливаются на шее. Рене тянет Найт к себе, заставляя наклониться. — Обещаешь? Может, однажды из этого места получится что-то классное. Не великое, нет, я на это не сильно рассчитываю. А если… использовать магию? Нам же можно? Или нет?

Мыслей и идей слишком много. Порой ей кажется, что стоит собрать их всех, сунуть в шляпу и вытянуть первую попавшуюся. Правда, зная свою удачливость, Рене наверняка вытянет что-то вроде «петь песни для чаевых» или «ходить в костюмах хот-дога».

Она отпускает Алексис, подмечая ее усталость:

— У нас комната наверху свободна, может, отоспишься? А потом продолжим.

Жест рукой выходит даже ей самой не очень понятный — это то ли «лей», то ли «не лей», то ли «оставь меня в покое», а может и вовсе «яду мне, яду».

Рене снова прикладывается щекой к барной стойке.

— Я все еще не могу свыкнуться с мыслью, что в школу мне больше ехать не нужно, — удивительно, что грусти в голосе выходит куда больше, чем хотелось бы изначально. С момента, как они вернулись в Лондон, проходит всего несколько недель, но за это время случается всего больше, чем за стандартное обычное лето, и Рене кажется, что сейчас уже глубокий август, и вот-вот снова нужно будет собирать чемодан. — А тебя я наняла, значит, тоже не очень легально? Мерлин, куда же мы катимся…

Она подхватывает ароматный кофе и забирается с ногами на ближайший к стойке столик, не заботясь снять кеды или протереть столешницу от еще вчерашних следов пива. В благодарность за стакан она подмигивает Алексис и мысленно обещает себе не забыть накинуть той немножко к жалованию — как только они разберутся, что делать дальше. И продолжать ли работу в принципе.

— Мелкая, — усмехается Рене. О возрасте Алекс она не думает ни дня их знакомства, припоминая ей его скорее в шутку, и не боясь за эту шутку получить чем-нибудь увесистым прямо в лоб. Эрбер обдумывает слова Найт, наконец прикладываясь к кофе; возможно, сладость от сиропа заставит ее уставшую голову работать хоть в каком-то из направлений. — Слушай, я не знаю. Ну вот, смотри!

Рене выуживает палочку из заднего кармана. Той достается за эти две недели сполна, и большую часть времени Эрбер пытается ее для начала отыскать — в этом баре, как и в квартирке сверху, все вверх дном с самого ее возвращения. А может, было таким и всю ее жизнь.

Под взмах палочки она произносит очищающее, и стаканы над барной стойкой скидывают с себя пусть небольшой (стараниями Алексис), но все же слой пыли.

— Стало лучше? — Следом за стаканами она очищает два зеркала и окна в помещении и, к удивлению для себя, щурится от начавшего проникать в бар света с улицы. Рене кажется, что вечно подвыпившим завсегдатаям «Кейбса» будет уютнее тут без света. И, возможно, совершенно плевать на чистоту посуды. — Я тут… четвертое? Пятое лето? И за это время тут не менялось ничего, даже тарелки вон все те же, что я выменяла однажды на блошином рынке за какую-то безделушку из Лютного, да простит меня хозяин того магазина.

Рене толкает ближайший стул ногой, и тот приземляется на пол, с треском ударяясь об него массивной спинкой.

— Может ну к черту, а? Все это. Это вот, — она обводит палочкой помещение. Идея добавить сюда что-то магией кажется заманчивой, но оформить ее окончательно в дельную мысль у Рене не получается, и поэтому она зарубает все на корню. Впрочем, она редко что-то доделывает или додумывает до конца, то и дело переключаясь на что-то новое, и не видит в этом ничегошеньки плохого.— Переедем? Поближе к Косому. Продадим эту халупу, если кто-то на нее позарится вообще, ну и… Ну и все.