[icon]https://i.ibb.co/Yfwt02D/N0b7Uo8.png[/icon][sign]aestas[/sign]
В сиськах жмет, сумка сползает с плеча, юбка задирается, волосы лезут в рот. Если бы у Роба была хоть малейшая возможность проникнуть в Отдел Тайн другим способом, он бы схватился за нее, как бродячий кот за кусок мяса, а если бы нашлось еще и больше времени, то хотя бы волосы заплетать подучился да правильно застегивать лифчик. За время отчаянных поисков, Кэрроу уже несколько раз приходилось использовать оборотное, но ни разу он не примерял на себя женское обличье, и от этого чувствовал сильнейший дискомфорт. Большего драматизма добавляло знакомое лицо на его собственном, которое он еще долго рассматривал в грязном отражении оконного стекла, перед тем, как покинуть склад.
Одежду Роб купил заранее, шатаясь по бутикам в разных частях города. Он не разбирался в деловом женском стиле, и не знал точного размера Лиры, поэтому вся информация, которую он мог промычать в ответ на многочисленные вопросы консультантов, начиналась и оканчивалась одной и той же фразой: «ну, она низкая и худощавая». Неизвестно в какой момент все пошло не так, потому что рубашка оказалась слишком тесной, а юбка свободной. Благо, с обувью Кэрроу решил не рисковать и снял с Нотт ее собственные туфли, мысленно благодаря девушку за то, что она не надела каблуки.
Лира лежала в дальнем углу на нескольких матрасах, застеленных толстым покрывалом, по-прежнему связанная и в отключке после сонного отвара, приготовленного на скорую руку, ибо снова вырубать девушку оглушающим было верхом наглости. Ее палочку он оставил в кармане своей куртки, которой накрыл ей ноги, чтобы у нее был хоть какой-то шанс выбраться, если  он не сможет вернуться.
За время их беседы ночь сменилась утром. У него не оставалось времени на то, чтобы поразмыслить над стилем речи, повадками и прочими мелочами, способными выдать его с головой. В Отделе Тайн не работали кретины, так что Роб имел полное право на беспокойство, но весь этот след, ведущий к Каю, наконец-то чувствовался реальным, и даже несмотря на не самую хорошую подготовку, Кэрроу готов был рискнуть своей жизни. Поиски Кая стали для него всем, так за что тогда умирать, если не за это? И все же вопреки своей уверенности в скорой гибели, Роберт хотел попытаться выяснить местонахождение Стоуна, оставшись при этом в живых, а, если совсем уж повезет, найти и забрать друга с собой. Его главной стратегией был эффект неожиданности на тот случай, если придется пробиваться силой, и наивная надежда на то, что Лира принадлежит к сотрудникам, которых везде пропускают без вопросов. Из-за непреложного обета Роб не смог узнать даже этого, а потому направлялся в Министерство совершенно вслепую.
Он трансгрессировал неподалеку, вытащил из сумки пиджак, засунул палочку во внутренний карман, проверил наличие необходимых отваров, и двинулся в нужную сторону, постоянно одергивая какую-нибудь часть своей одежды, словно она сейчас оголит что-то неподобающее. Это нервное подергивание только усилилось, когда Кэрроу вышел из камина в атриуме. Каждый раз, когда на него бросали взгляд, он касался рукой лица, проверяя не вылезла ли на нем щетина, и это несмотря на то, что  прекрасно знал точное время действия зелья. Быстро осознав, что к дискомфорту добавилась паранойя, он ускорил шаг в попытке как можно быстрее скрыться от глаз такого количества людей, и добрался до нужной развилки.
Лифт на девятый уровень, как всегда, был закрыт для волшебников, не работающих там. За все то время, что Кэрроу проторчал в Министерстве, при нем еще ни разу не заходили в этот лифт. У одного из авроратских стажеров была догадка, мол, все действия, проводимые с ним, скрыты при помощи чар, хотя Роб считал это большой глупостью, внизу были подвальные помещения, состоящие не только из одного единственного отдела.
В любом случае, ему ничего не оставалось, кроме как отойти в сторону и наблюдать за работниками, дожидаясь нужного из них. Прождал он, по меньшей мере, минут десять, пока в атриуме не появилась девушка, уверенными шагами направляющуюся в сторону закрытого лифта. Кэрроу не стал мешкать и подскочил к ней как можно быстрее, делая вид, что рьяно спешил на службу. Девушка была незнакомкой с правильными чертами, длинными волосами и одного роста с ним. Выражение ее лица было серьезным и сосредоточенным настолько, что говорить с ней не хотелось от слова совсем. К тому же, Роб понятия не имел в каких отношениях она находится с Нотт, но чтобы сохранить как можно менее подозрительный вид, решил действовать максимально нейтрально.
— Здравствуй. Как идет работа? — возможно, это был тупой вопрос для отдела, в котором проходят секретные операции, но, в конце концов, Лира ведь тоже принимала в них участие, так почему бы и нет?

[icon]https://i.ibb.co/Yfwt02D/N0b7Uo8.png[/icon][sign]aestas[/sign]
В сиськах жмет так, что уже просто невозможно не нырять туда рукой, но Роб борется с желанием поправить тесную одежду и пытается сохранить невозмутимый вид. Девушка рядом не вызывает никаких опасений, хотя рассматривает его так пристально и долго, что Кэрроу тут же чувствует себя одной из хогвартских студенток. Стараясь не добавлять еще дискомфорта к тому, что уже имеется, он делает глубокий вдох, заходит в лифт и терпеливо ждет ответа на свой вопрос.
Он отмечает про себя, что лифт прекрасно виден всем, просто не столь часто используется. Он такой же позолоченный с деревянными панелями и маленькими канатами, за которые можно держаться при движении. Он не шатается и не громыхает и не издает какие-то дьявольские звуки, когда приближается к отделу тайн. Роб только что разрушает все мифы стажеров, но не чувствует ничего, кроме того, что лифчик по-прежнему жмет.
— Д-да, конечно, они уже готовы и будут на твоем столе в самое ближайшее время, — невозмутимый вид на пару секунд спадает, и Кэрроу остается только надеяться, что незнакомка этого не заметила. Слово эксперимент режет ухо так, словно ему только что назвали какую-то непроизносимую геометрическую фигуру. Разумеется, оно ассоциируется не с новым компостом для магических растений, или мега выебистым лабиринтом для белых мышек. Возможно, он бы подумал об этом раньше, но теперь, как аврор, которых учат анализировать каждое слово и во всем видеть подвох, он напрягается и сразу же понимает о какого рода экспериментах может идти речь. Фамилия Вейр такая же незнакомая, как и, вероятно, любая другая фамилия работников этого отдела.
Лифт останавливается, Кэрроу нервничает. Он знает практически нихрена, а в темноте коридора, в который надо пройти, нет никого, кроме симпатичного, как решил Роб, босса, или какого еще черта она просит принести бумажки ей на стол.
Аврор еле поспевает за девушкой, спотыкаясь в темноте, что обволакивает и словно движется следом, как живое существо. Это место кардинально отличается от всего, что он видел в Министерстве, а ведь он побывал за эти два года уже практически на всех уровнях и во всех отделах.
Девушка говорит пароль, они проходят в почти невидимую в темноте дверь. Помещение, скрывающееся за ней, уже более светлое, хотя глаза Роба по-прежнему не могут к этому привыкнуть. Он замечает, что незнакомка оборачивается и еще раз окидывает ее взглядом, а Кэрроу в панике хватается подушечками пальцев за подбородок, чтобы в очередной раз проверить его на наличие щетины.
— И Нотт, ты что, одевалась не глядя?
Это не звучит как комплимент, но, кажется, Роб слышит самые прекрасные слова в своей жизни. Незнакомка не дожидается ответа и удаляется, Кэрроу издает нервный смешок, касаясь лбом ближайшей стены, до которой только может добраться. Впереди коридор еще длиннее и хренова куча комнат, кроме того, он упускает момент и не замечает, куда именно направилась девушка.
— Черт, — Роб многострадальчески стучит кулаком в стену, поворачивается к ней спиной и, наконец-то, решает разобраться с вакханалией, творящейся в лифчике. — Прости, Лира, но это невозможная и одновременно прекрасная хрень, — он запускает руку под ткань и всеми силами пытается приподнять грудь, а когда это получается и больше ничего на нее не давит, вытаскивает из сумки мантию и накидывает ее на плечи, чтобы меньше светиться и палить Нотт перед коллегами, хотя, кажется, перед самой важной коллегой он уже спалился.
Коридор не становится короче даже тогда, когда он бродит здесь уже не меньше пяти минут, заглядывая в каждую дверь. Стоит признать, ожидания и реальность совершенно не схожи. Если Роб представлял себе огромные комнаты, наполненные предметами, которые считать никак нельзя, то, по крайней мере, в этом месте, были маленькие помещения с работниками, занятыми кропотливой работой, но не настолько кропотливой, чтобы не отреагировать на девушку, внезапно ворвавшуюся внутрь. Извиняясь перед каждым встречным, Роб исследует территорию и окончательно охреневает, когда в одной из комнат видит несколько мужчин, склонившихся над парнем его лет. Он в сознании, но не очень адекватно реагирует на происходящее. У Кэрроу уходит две секунды на то, чтобы понять, он прав, и именно так выглядят эксперименты тайного отдела.
—  Мисс Нотт? Вчерашних отчетов было недостаточно?
— Н-н-нет, все отлично. Просто пришла вас проведать, — его дрожащий голос не играет на руку, а еще он снова палится, посему, простояв на месте еще пару секунд, Роб улыбается и покидает кабинет, тяжело дыша. Он одновременно желает, чтобы Кай оказался частью этих экспериментов, потому что так, он хотя бы будет жив, и не хочет этого всей душой, потому что это одна из самых мерзких вещей, которых он когда-либо видел. Ребята, привязанные к кушеткам, явно не добровольцы.
У него остается всего несколько комнат и подступающая к горлу тошнота, и когда он открывает ту самую, а затем проходит немного вперед, то тошнота уже ощущается на языке. Впереди лежит его Кай, пропавший три года назад, умерший, исчезнувший, более никем не встреченный, которого уже давно похоронили и вспоминали с теплотой в сердце.
Роб прижимает руку к губам, чтобы не издать лишнего звука, потому что прям надо Стоуном склонилась рыжеволосая женщина, она ходит из стороны в сторону и что-то бормочет себе под нос.  Единственный вариант приходит моментально — вырубить ее одним быстрым движением палочки, тем более, она стоит к нему спиной, но, вместо этого, Кэрроу в ступоре отходит назад и задевает правой рукой склянку на столе. А левая по-прежнему прижата к губам, точнее, потирает подбородок, потому что на нем появилась чертова щетина. Приходится действовать настолько быстро, насколько это возможно. По крайней мере, Нотт не обвинят в нападении на работников отдела, а ему, после увиденного, совершенно плевать на работу, зарплату и саму жизнь. Так же, как и на то, что случится с Фионой Селвин.
— Экспульсо.

Какой сегодня день?
Впрочем, это не имеет никакого значения. Пятый уже давно перестал понимать, какое время суток прошло, а какое настало. Здесь всегда был искусственный свет, температура также была постоянной - только порой лица разные. Только в них заключалось разнообразие, которое в конце концов также быстро приедалось, потому их он тоже перестал запоминать. Мыслительный процесс порой пририсовывал им странные, ненужные черты, и от этого начинала раскалываться голова. Возможно, виной тому были иные вещи, но пятый этого не знал. Анализировать это он бросил относительно недавно, потому что странное чувство дежавю выматывало не хуже, чем существование здесь в целом. Фрустрация была слишком сильной для того, чтобы продолжать какие-то попытки без ущерба себе и окружающим.
Пятый чувствовал себя пустым. Самостоятельно он уже не мог вызвать в себе ничего, похожего на нормальные эмоции, а боль перестала пугать достаточно быстро. То, что раньше было триггером, теперь никак не волновало. На первых порах он был куда более строптивым, но в итоге зелья стали сильнее, а привязь - крепче. Конечно, усадив волка на цепь, ничего особенно не изменишь, однако транквилизаторы творят настоящие чудеса. Правда, их сначала нужно ввести. Тут везло, конечно, не всем.
Хотя, если задуматься, кое-что всё-таки было. Злость.
Она угасала и слабла, но она всё еще была. Пятый цеплялся за неё с самого начала, и кто бы мог подумать, что это чувство было таким же живучим, как и он сам. Практически альтер-эго.
Впрочем, был один человек, на которого она никогда не распространялась. Её голубые глаза будто бы глядели на него по-особенному, и пятый всегда терялся, проявляя необычайную для себя покорность. Ей прощались практически любые манипуляции.
Сегодня она не пришла. Пятый недоверчиво прищурился, глядя на двух пришедших новичков. Один из них явно был слишком беспечен, за что и поплатился - ему изящным и коротким движением двинули в глаз. Дальше таких вольностей пятому не позволили, и он был вынужден проследовать прямиком в очередной день занимательной жизни в Отделе Тайн.
Программа менялась не так часто. Он был все также привязан, все также опоен зельями, один вкус которых вызывал тошноту и был выучен наизусть, как и то, как реакция последует за их потреблением.
Сложно было определить, сколько времени прошло. Пятнадцать минут, полчаса, час - сказать было сложно. Мертвенное спокойствие захватило его сознание, и пятый потерял всяческий интерес к тому, что происходит вокруг. Он даже не сразу осознал, что находится не один - помимо него в помещении была уже знакомая ему женщина. Головой пятый прекрасно помнил, что ненавидит эту рыжеволосую ведьму (волшебницей назвать её было трудно), но сейчас ничего не откликнулось в его душе в ответ на эту мысль. От тех, кого он предпочитал не запоминать, женщина разительно отличалась.
Она что-то бормотала себе под нос, и вслушаться в её слова было достаточно сложно. Пятый повернул голову на звук её голоса и нахмурился скорее машинально, нежели действительно осмысленно. Он пристально наблюдал за её манипуляциями, но на большее пока не был способен. Пока. Он не знает, зачем женщина пихает какие-то камни в кажущуюся хрупкой безделушку. Но, как подсказывает интуиция, знакомстве с этой вещью не закончится ничем хорошим. Впрочем, как и всегда.
Потом к нему пришли эмоции. Сердце дико колотилось в груди, будто готовясь вырваться наружу и сорваться куда-нибудь прочь, пятому задавали какие-то бессмысленные вопросы, на которые он почему-то давал совершенно бессмысленные, как ему казалось, ответы. Его подбрасывает, будто на американских горках, и состояние ступора кажется по-настоящему блаженным. В голове какой-то неясный ассоциативный ряд, какие-то непонятные лица, и все внутри уже разрывается. Всё знакомое и одновременно не его - по щекам текут слезы, и пятый хриплым шепотом извиняется перед кем-то.
Вновь - передышка. Погружение в нее будто доза сильнейшего снотворного, от которого тащит с невероятно силой, и глаза против воли закрываются. Он снова чувствует прикосновение прохладного кулона к коже, и замирает, с содроганием ожидая новой волны, и сам удивляется, что ничего не происходит. Пятый приоткрывает глаза, но все еще не чувствует ровным счетом ничего, что должно было, по идее порадовать женщину. Она выглядит несколько растерянной и продолжает что-то бормотать себе под нос, как вдруг звон стекла перетягивает её внимание на себя.
- Я же просила не...
Закончить фразу она не успела. На секунду пятогодействительно глушило, и кушетку опрокинуло на бок. А дальше разум заволокло туманом, и единственным, что он чувствовал в этот момент, была всепоглощающая ярость.
Кажется, в этот раз его плохо зафиксировали.
Признаться, Фоне действительно повезло, что на какой-то момент она выпала из поля зрения подопытного, ведь скорее всего ярость, вызванная воздействием артефакта, была бы вымещена именно на ней. Однако теперь перед ним, перед пятым, маячила иная цель. Ему, в общем-то, было глубоко наплевать, кто стоит перед ним в данный момент, поскольку возможность здраво оценивать ситуацию в данный момент была выключена. Дефолтно.
С учетом кучи "если бы" всё могло бы сложиться иначе. Но на то они и "если бы", чтобы изящно послав всех в далекое пешее, никогда не воплотиться в жизнь.
Так что вряд ли Кэрроу мог ожидать мощного хука в челюсть. Удар был поставлен с обеих рук. Да и меткой попытки пробить печень тоже.
Это мало было похоже на теплое дружеское приветствие старого друга.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/0018/2c/77/45/247089.gif[/icon][nick]Пятый[/nick][status]укушу тебя за бочок[/status]