Она любила его студию, в ней всегда было светло, уютно и как-то по особенному спокойно. Здесь буквально все дышало творчеством и свободой самовыражения. Глаза тут и там натыкались на разноцветные эскизы, ткани самых разных фактур и невиданных оттенков, наборы булавок, ниток, каких-то лент, и самых разномастных ножниц. Лиз даже взяла в руки одни из них, с интересом рассматривая какой-то причудливый узор на лезвиях, которые на проверку оказались крайне острыми. Она даже сделала несколько движений, смотря как лихо эти лезвия рассекают воздух. Опасные ребята, эти модельеры, — усмехнулась она про себя, кладя ножницы на место, и продолжая свой путь к худощавой фигуре, склонившейся, над каким-то очередным своим эскизом будущего шедевра, который, наверняка, совсем скоро станет еще одной составляющей его первой настоящей коллекцией.
Она всегда говорила, что у него талант. И это были не просто слова. Все ее платья для любых мало-мальски важных мероприятий шил именно он. Да что уж там говорить, именно Дей сшил самое главное платье в ее жизни — свадебное. Хотя тогда он только-только закончил Хогвартс. Она помнила как долго спорила с матерью на этот счёт. Эвелин, конечно же, хотела нанять какого-то известного модельера из Парижа, но Эли так устала, что из их с Бёрком свадьбы делают масштабное мероприятие больше отвечающее требованиям их фамилий, чем им самим, что совершенно не собиралась отдавать в чужие руки еще и решение того, в чем она будет выходить замуж. Это ее платье. И модельер тоже будет ее. Тот самый, кто умел понимать ее с полуслова, тот самый, кто в итоге создал для нее лучшее свадебное платье, которое она только могла себе представить.
Конечно, после этого она и вовсе практически отказалась от других модельеров. Тем более, что подобное взаимное сотрудничество к тому же позволило им чаще видеться. Учитывая сумасшедшие графики обоих — это было хорошим бонусом. Лиз любила проводить с ним время, хотя вспоминать как именно завязалась их дружба ей было сложно до сих пор.
— По-прежнему трудишься день и ночь? — спрашивает Лиз, подходя ближе к парню, но тактично не заглядывая ему через плечо, давая возможность ему самому решить готов ли он уже показать свой эскиз или нет. Лиз знала, что творческие люди бывают довольно щепетильны в этих вопросах и совсем не хотела нарушать личное пространство Дея.
— Я принесла тебе сладости, чтобы лучше творилось.
Эли с улыбкой протягивает ему картонную коробку с набором самых разных сладостей: кислые батончики желтого цвета, ярко-красные леденцы, которые смешно шипели, растворяясь на языке, и к тому же красили его, только почему-то не в в красный, а в зелёный, разноцветные шоколадные драже, золотые ириски, оставляющие блёстки в виде звёздочек на зубках. В коробе можно было найти эти и многие другие конфеты, которые она выбирала собственноручно, ориентируясь на то, какие конфеты, мармеладки и тянучки Дей любил больше всего. Конечно, он был страшным сластеной и любил, как казалось Лиз, все сладости на земле, однако, и у него были свои предпочтения, которые Эли успела отлично изучить за три года.
—  Как продвигается работа над коллекцией? И спасибо, что нашёл на меня время, я знаю, что ты сейчас загружен, — добавляет Бёрк со всей искренностью.
Она и правда была благодарна, что он откликнулся сразу же, как она написала ему о том, что хотела бы, чтобы он сшил ей новое платье к ее дню рождения в июле. Конечно, времени еще было достаточно, и можно было бы обратиться к нему с этим вопросом попозже. Но, во-первых, учитывая, что он сейчас трудился над своей собственной коллекцией, далеко не факт, что потом у него будет свободное время. А во-вторых, после довольно напряженной недели, которая закончилась полуразрушенным домом, переездом, необходимостью делать ремонт и прочими радостями, Эли почти физически ощущала, что ей срочно нужно переключить своё внимание на что-то легкое и ни к чему не обязывающее. И пошив платья ко дню рождения — отлично подходил на эту роль. Если бы не одно но.
Дей не знал о том, что случилось в Мунго, и судя по тому, что Шейм вроде как ничего не помнил, никогда и не узнаёт. Конечно, Эли могла рассказать, ведь она ненавидела лгать или недоговаривать близким. Вот только и лезть в чужие дела, а тем более в чужие отношения она не хотела. Она в принципе глубоко в душе не одобряла тот факт, что Дей строил свои отношения именно с Шеймом. Она знала, что несостоявшийся вампир уже разбивал сердце ее другу и боялась, что он сделает это снова. Однако, она старалась не затрагивать эту тему в разговорах, считая, что этот вопрос все-таки не её дело. Лиз прекрасно осознавала, что иногда со стороны всё может выглядеть совсем не так, как на самом деле. И что то, что происходит между двумя конкретными людьми может быть никогда не понятно правильно всеми остальными. Среди её знакомых тоже хватало тех, кто считал, что они с Бёрком совсем не подходят друг другу. И только она и Калеб по-настоящему знали, насколько эти люди были не правы.
Лиз не собиралась лезть в отношения Дея. Но именно поэтому, придя к нему в этот раз, кроме привычной радости Эли чувствовала вполне ощутимую неловкость из-за всей этой ситуации и собственного молчания. Может быть по этой же причине и коробка сладостей сегодня была куда больше обычной, словно это был не только привычный им ритуал, но и ее своеобразный способ сказать «прости» за всё то, о чем он так и не узнаёт.