Огромные дубовые двери распахнулись, словно и не были такими тяжелыми, какими казались на первый взгляд. Яркий солнечный свет проникал в слюдяные окна, хоть и большие, но разделенные на тысячи маленьких окошек, так сильно искажавших вид за окном, что приходилось их открывать, если действительно хотелось полюбоваться красотами сада. К сожалению, сегодня шел с утра шел ливень, такой сильный, что все торжества, запланированные для проведения на улице, в срочном порядке перенеслись в залу замка. А вот сейчас засияло солнце.
Эдвард трепетал изнутри, как будто в ожидании судьбоносной встречи, хотя он точно знал, кто скрывается за этим столпом света, который ворвался с открытием двери. Анна без пяти минут Мальсибер. Серые, невзрачные стены замка были изнутри отделаны светлым деревом, из которого сейчас росли ветки орхидей, образуя причудливые узоры, может быть, он и мог бы приглядеться и найти какие-то изображения, но, увы, он не занимался подготовкой собственной свадьбы, потому что был, как всегда, занят совершенно другими делами. Он позволил младшей сестре и родителям все придумать и украсить, кажется, сестра любила эту «положительную» магию. На этом они и сошлись с Анной – слишком подружились, обучаясь еще в школе, и Эдвард приглядывался к этой грязнокровной подруге. Она понравилась ему сразу – притягательная внешность: глаза, которые манят, губы, которые притягивают, тонкие руки, прикосновение которых сводит с ума. Что еще нужно для того чтобы стать женой? Хорошо бы она была чистокровной. И это был колоссальный недостаток, но эта проблема была решена долго и мучительно Эдвардом. И вот он стоит у камина большого зала уже своего дома и отсчитывает каждый шаг, который она делает навстречу. Постепенно свет рассеивается, и он начинает видеть ее очертания явственнее и явственнее.
Гости, сидевшие по обе стороны от прохода, тоже оборачивались и смотрели на это волшебное шествие. Оно и правда было волшебным, потому что вокруг нее летали махаоны, голубые мальсиьберы, едва уловимый ветерок, создававшийся от ее движений, заставлял лазурные колокольчики, росшие из стульев гостей, верещать своими тонкими голосочками, сливаясь в какую-то приятную мелодию. Их поддерживали колибри, летавшие вокруг, служившие еще и опахалами для дам, которым не хватало воздуха от чрезмерно тугих корсетов, которые они начали носить на французский манер. Ужасно не нравилось Эдварду – никакой грации.
Мучительно долгое это ожидание. Пять, четыре, три, два, один…

Очень сложно жить в одиночестве в огромном серо-синем замке с несколькими домовиками, которые боятся тебя как огня по привычке. Тем не менее Рей приучил их сразу докладывать о том, что к дому кто-то приближается из гостей. Рей никак не хотел уподобляться другим, многим чистокровным семьям, которые ставили кучу защиты. Напротив, он хотел открыть дом, чтобы он ожил, чтобы здесь были люди, друзья, гости, и это все Рей – интроверт до мозга костей. Просто, порой, бывало очень тоскливо и немного страшно. Он привык, что у отца всегда кто-то был, да и мелкая носилась по дому – а теперь их нет никого. Вероятно, что он скучал по ним. Поэтому он как-то без задней мысли и предложил Алекс, если вдруг у нее опять случится оказия и ей негде будет жить, приходить переночевать в замке. Правда, он не думал, что она рискнет со своими стереотипными мышлениями о том, что в замках чистокровных волшебников убивают бедных магглорожденных.
Когда домовик сказал, что на пороге вот-вот появится гость, Рей выполз из папиного кабинета, в котором он мог спокойно расположиться и что-то почитать, чтобы встретить этого гостя. Признаться, он немного волновался, потому что вернулся он не так давно и кто мог сюда прийти? Тем более, за окном бушевала непогода, какой-то странный и дурацкий ливень нагрянул совершенно внезапно – вот было яркое солнце, и вот уще по окнам стекали быстрые и широкие ручьи дождевой воды – красивое зрелище, учитывая крупных размер окон.
Он открыл дверь раньше, чем в нее постучались, и немало удивился, когда увидел Алекс.
-Заходи, - он улыбнулся ей, пропуская ее в дом. Уже под крышей можно было обсушиться, и пока она занималась тем, чтобы сделать все, чтобы не залить водой небольшой коридорчик замка, Рей кликнул домовика и попросил накрыть чай в гостиной. Даже поблагодарил мелкого. Они то и дело удивлялись, когда он говорил им «пожалуйста» и «спасибо», и нет, он не боялся, что за ним придут из общества защиты прав домовиков, скорее это была привычка – вежливость.
-Не думал, что рискнешь, - перед ними была лестница из двенадцати ступеней, которая и вела в гостиную замка. Папа рассказывал, что этот дом, или замок, создан одним из первых титулованных Мальсиберов, кажется, он был рыцарем-крестоносцем. По возвращении из похода он увлекся астрологией и построил свой замок по всем правилам этой странной науки. Так, двенадцать ступеней олицетворяли двенадцать животных, являвшихся покровителями текущих лет. Последним был дракон, что очень нравилось всегда Рею, и когда он был маленьким, то пытался скорее до него добежать. Их плохо видно, с течением времени они уже стерлись с камней, в некоторых местах было видно только символичное их обозначение.
Гостиная для Рея была одним из самых уютных мест, потому что практически всегда в камине горел огонь. Несмотря на то что в доме было тепло и без его участия, наличие огня все равно создавало иллюзию большей теплоты. Может быть, из-за того, что все вокруг было холодного сине-голубого цвета. На полу вальяжно расположился синий ковер с изображением звездного неба южного полушария. Наверное, ковру столько же лет, сколько и замку, но выглядел он как слегка потрепанный, но еще пригодный для использования. Синие же тяжелые балдахины водопадом падали, обрамляя большие окна, из щелей которых продумал небольшой ветерок и заставлял бледно-голубые прозначные тюли шевелиться. Кажется, их однажды заставила повесить на окна мачеха. Каменные стены тоже отдавали какой-то синевой, переливами играли от пляшущего огня и свтлячков, которые то и дело летали по дому. Рею они нравились: во-первых, они желтые и теплые, во-вторых, с ними куда приятнее, чем с горячими факелами.
-Ну, рассказывай, какими судьбами, - он усадил Алекс на диван перед камином и столом, на котором уже стояли фарфоровые чашки, какие-то печенья, сладости. – Что-то случилось? – появился домовик, чтобы помочь разлить чай, но Рей отправил его обратно, сказав, что он сам, и домовик спохватился. Рей вообще много делал сам, потому что привык так жить в Исландии, но позволял этим малышам ухаживать за собой. Казалось, что это смысл их всей жизни. Он редко с ними сталкивался, когда тут жил отец и мачеха – все приказы раздавали они, а Рей только пожинал плоды.
Мановением волшебной палочки он разлил чай.
-Трупы от простуды мне тут не нужны, скажут еще, что я чудовище, которое людей тут убивает, -он улыбнулся и чашка подплыла к Алекс. Забавно смотрелась Алекс с фарфоровой чашкой на блюдце, а не с пивом в руках.

Церемония прошла легко, но как-то он ее не запомнил. Все заплыло в тумане, и не от того, что он был как-то по-особенному настроен, влюблен, но она и правда казалась ему прекрасной: плывущим лебедем в этом простом, изящном, но чертовски дорогом платье. Золотистые узоры, окаймлявшие подол и рукава, шиты были вручную золотыми нитями. Ткань от платья нигде не была смята, нигде не виднелось лишних складок или волн, и  казалось, что она не идет, даже не плывет, а появляется, "собирается" в пространстве во что-то единое и целое. Он точно знал, что в руках у нее должны были быть орхидеи, ведь об этом так много говорила его сестра, украшавшая зал, но резкий запах жасмина ударил в нос Эдварду, когда девушка подошла. Кто-то будет недоволен.
Произносились какие-то клятвы, какие-то важные слова, и он ее не слушал. Он читал ее мысли, нагло, без разрешения. Возможно, она даже не подозревала о том, что он способен на такое. Ей не хотелось за него замуж. Боялась? Да, и он мог бы рассказать ей о том, что он ее любит и бояться не стоит, что он сможет убедить ее в своей честности, но как сделаться привлекательным для нее? Он не нравился ей внешне, хотя некоторые леди считали его притягательным, впрочем, может быть, играла роль внутренняя магия, которую она еще не распознала?
И все же. День был подпорчен чужими мыслями.
Подарки. Песни. Танцы. Немногочисленные улыбки. Слезы. Вино. Все смешалось. На первую брачную ночь свою он зашел пьяным, что только усугубило положение. Эдвард много пил, чтобы не сорваться и снова не начать читать ее мысли, когда она будет чертыхать его. И все было безнадежно испорчено его грубостью, резкостью.

Алекс и цветы? Алекс может восхищаться цветами? Это позабавило Рея, он скривил лицо, когда она засунула ему этот цветок за ухо - мокрый и неприятный. Он быстро его с себя снял, конечно же, машинально положил на камин, высохнет, наверное, а может быть, потому что и правда приятный был запах.
Когда он был маленьким, ему нравилось гулять по саду, прятаться в этом жасминовом кусте от любого, кто хотел его поймать. когда он цвел, то Рей подходил и нюхал, утыкаясь носом буквально внутрь этого цветка, а потом на носу оставалась желтая пыльца. Становясь старше, он забывал обо всем, что ему так нравилось в этом саду - о фонтане, в котором иногда появлялись рыбки, наверное, мачеха колдовала, о розовых кустах, о диком винограде, который потом заменили на плющ. Летними ночами открывая окна, он слышал еще запах этого жасмина, но эти дни быстро проходили, потому что куст начинал отцветать как раз к возвращению Рея из школы. Почему он цветет сейчас? Как-то поздно.
-Трупом должна была стать ты, - рассмеялся он. Алекс слишком легко говорила о разрыве, а ведь это был разрыв? Или она по-дружески делила с кем-то квартиру? Она всегда была загадкой, как бы ни пытался он разгадать, читая ее письма. Иногда казалось, что она врет, но очень складно. Иногда он думал, что она им манипулирует, придумывая какие-то истории о своих сложностях, будто он поедет ей помогать, и он не ехал. А вдруг было надо? - Как же так, Алекс? Ты? И позволила кому-то себя выгнать? Я уверен - пара ночей здесь, и у дома появится новая хозяйка, - намекнул он на тяжелый характер Найт, которая вряд ли отдала бы что-то, что ей очень нужно. Никогда он не поверит в это, а значит - она не сильно хотела там оставаться. - Давно хотел переехать, - она могла подумать, что он не позволит ей остаться здесь, но вообще он был даже рад, что в таком огромном доме он не будет один. В Исландии у него была небольшая квартирка, и к ней он привык быстро, потому что в Хогвартсе было меньше места, а теперь - огромный дом, который он не всегда даже обходил за день. - Пойдем, ты устала, завтра, может, расскажешь, что там за мужик, который решил с тобой соперничать, - он поманил волшебной палочкой, и светлячки полетели вслед за ним.
Они поднимались сначала по широкой лестницу, пока не вышли в коридор. Он был длинным, не очень широким, но человека три-четыре могли поместиться в ряд. На полу были мягкие, тонкие половицы, на стенах висели разные картины. Портреты убрал еще отец, оставив только пейзажи, которые обыкновенно менялись в зависимости от погодных условий за окном, дня и ночи. Поэтому почти все были сейчас мрачными, с тучами и кое-где шел дождь. Комнаты располагались с двух сторон, но их было мало. В этом крыле всего три. Одна принадлежала ему, другая - сестре, которая еще была в школе, а третья, дальняя - ее гувернантке. Собственно, дальняя комната пустовала уже год, с момента отъезда сестры. Гувернантка ей больше не нужна. Комната родителей была в другом крыле, и Рей туда не ходил.
-Тут никто не живет, так что комната всецело твоя, - он открыл дверь перед ней. Комната, как ни странно, была очень красивой. Во-первых, она была светлой засчет деревянного покрытия стен, белых, легких, почти прозрачных штор, которые сейчас колыхались, словно привидения, от ветра, проникавшего сквозь щели окон. У окна стоял письменный стол, шкаф с книгами, красивое зеркало висело на стене. Напротив большой кровати стоял массивный шкаф.
Светлячки разлетелись по комнате.
-Конгрегаре, - он собрал заклинанием светляков в одну кучу. - Если ты хочешь, чтобы они летали, как тебе нравится, говоришь "воларе" и рисуешь им путь, - ударение стояло на букву "а", а палочка рисовала в воздухе фигуру, подобную цифре три. Хотелсь бы верить, что Алекс не потребует у него факелов, огня или чего-то еще, потому что ему нравились его светлячки.
-А еще их можно заколдовать под пчелок, Апес, - и вот уже куча маленьких черно-желтых светлячков рассаживаются по разным предметам комнаты. Рею было весело с этим играться, но, наверное, он увлекся, а Алекс устала, и ее надо было оставить. - Я не шибко, конечно, гостеприимный, знаешь ли, не так часто приходилось, поэтому...ты извини, если что не так, и скажи, как ты умеешь, четко и прямо, что тебе может понадобиться, чего не хватает, лады? - вот если бы тут была мама, она точно выкрутилась бы, сама придумала бы план действий. И откуда в ней это? Или в женщинах заложено? В Алекс вряд ли? Или заложено?

Так вот, какие стереотипные мысли крутились в голове Алекс! Замок с привидениями. Она и правда думала, что у чистокровных волшебников здесь каждый Хэллоуин сногсшибательная вечеринка для тех, кому за двести? Было бы забавно. Ее можно было даже оправдать, потому что во многих шотладнских замках и правда живут приведения, но им категорически нельзя вылезать перед магглами, что тоже странно, потмоу что сами магглы рассказывают душещипательные истории, чтобы привлечь туристов.
Например, на севере Англии есть замок, в подвале которого живут приведения мальчика и девочки. Их родители однажды так разругались, что папа в гневе убил маму канделябром, а потом сбросил со скалы, чтобы никто не видел, но дети были свидетелями. Они прятались по дому от отца, как бы он их ни уговаривал, ни рассказывал о том, что он очень жалеет, что он не хотел. Между тем, дети как раз пришли к такому возрасту, когда просыпалась магия. И вот однажды ночью они услышали вой волков, гулявших в соседнем лесу, в детской голове мгновенно родилась идея, что было бы неплохо, если бы волки сожрали папу, было бы легче жить. Магия в те времена витала в воздухе, поэтому их мысли сошлись с мыслями волков. На свое несчастье, отец любил ночами скорбеть под яблоневым деревом в саду, где его и растерзал голодный волк. А детоньки жадно наблюдали за ним из окна, не пытаясь даже помочь. Ах, да, и двери они тоже заперли. Через некоторое время и они умерли голодной смертью, потому что совсем позабыли о том, что кто-то их должен кормить.
Вообще у Рея было много-много вопросов относительно того, где были домовики, почему папа оказался таким слабым волшебником, но папа Рея отвечал, что он был сквибом, что многое разъясняло. Словом - это была такая сказочка на ночь для Рея, в которую он верил и не верил одновременно. Поговаривают, что и сейчас в том доме эти двое детишек живут, но нынешний хозяин замка рассказывает, что в доме витает дух как раз умершей матери, которая плачет и скорбит по своим детям. Дураки, могли бы показать им бледнющих детишек и отбоя от туристов не было бы - магглы не боятся привидений, пока в них не поверят.
Рей улыбнулся желаниям Алекс, спать и правда не очень хотелось, так почему бы и не пройтись по дому. Тем более, что сам Рей не везде бывал, как ни странно.
-Ну, пойдем, - многозначительно посмотрел он на нее, мол ты сама предложила, не я тебя потащил. Впрочем, страшного здесь ничего не было. - О, да, если ты захочешь пообщаться с кем-то из родственников, то будь готова, что они точно покинут свои портреты, спрячутся за рамы, - они вышли в коридор и пошли в обратном направлении - туда, откуда пришли - потому что в продолжении был только тупик и комната Рея, а там не так интересно. - Ты знаешь, я не во всех уголках был, - он пожал плечами, что, наверное, удивляло Алекс. Как можно жить в таком замке и не влезть во все углы? - В детстве мне больше хотелось сидеть в комнате и не вылезать, пока не позовут, - точнее было бы сказать, пока папа не решит пообщаться со своим ребенком. Они вернулись к той лестнице, по которой поднимались, светлячки летали над ними, и вот уже показалась та гостиная - одно из немногих мест, где было уютно, по мнению Рея. - [b]Экскурсовод из меня никакой, конечно,[/b] - как и из нее советчик, но он не мог себе даже представить, что может быть интересным в доме, где он живет сейчас, но не жил три последних года, а еще семь - только проводил лето и некоторые праздники. Странное место. - В том крыле родительские комнаты, я туда не захожу, мне все время кажется, что папа оставил там какие-нибудь заклинания. Он был...в смысле есть, - Рей осекся. Иногда ему казалось, что значительная часть его вместе с отцом куда-то ушла. Вдруг Рею пришлось думать самостоятельно. Он так хотел этого, так стремился, но, как это обыкновенно и бывает, получив, начал теряться. И, казалось бы, есть мама и Мартин, которые вполне могли бы заменить Хогана Мальсибера, но увы, это было совершенно не так. Хоган Мальсибер был властным, сильным, и эта сила ощущалась в каждой клетке, когда ты стоял рядом. Мама и Мартин тоже были сильными волшебниками, вероятно даже, не уступали Мальсиберу, но они также были мягкими, нежными. Рею было сложно налаживать с ними доверительные отношения. Они не пытались никак на него надавить или повлиять, и это обескураживало. - Он слегка чокнутый на этом, всегда боялся, что за ним следят. Может быть, его так отец приучил, наверное...мы никогда не говорили об этом, - они спускались по лестнице, чтобы зайти за нее. Там было темно, но открывался новый коридор, который мгновенно осветили многочисленные светлячки. - Там вход в подвал, - он указал на другую сторону подлестничного проема. - Мы туда не пойдем, даже не думай, там сыро, но надо будет как-то сходить что ли, днем...- а вот в коридор они пошли вперед довольно смело.
На стенах висели чугунные держатели факелов, хотя тех уже давно не ставили в них. Было несколько портретов, люди с которых, как и обещал Рей - да, они и от Рея, бывало, прятались, и от мелкой, говорили, что они не выглядят нормальными. Правда, мелкую Рей не видел еще, за три года он вообще забыл напрочь, что в ней особенного, но ничего, еще пара дней и они встретятся.
-Мне кажется, интересно будет пойти на чердак, там всегда куча барахла, должно быть, - добавил он, потому что не был совершенно в этом уверен. - Папа рассказывал, что когда-то давно, когда волшебников сжигали на кострах, все книги и все ритуалы проводились там, подальше от чужих глаз, но поближе к луне, звездам, солнцу, там какая-то особая магия была еще, - Рея передернуло от такого, потому что это часто связано с некромантией и вообще чем-то зловещим, хотя это было чертовски интересно. В самом конце коридора их встречала небольшая дубовая дверь с чугунными петлями, дерево уже посерело от времени, но дуб исправно выполнял свою функцию. На ней висел замок, но он был "пустой", незапертый. Рей легко снял его, со скрипом и некоторыми усилиями открыл дверь, в которую сразу влетели светлячки, он повесил замок на петлю, прошел впереди Алекс, нарушая все правила этикета. Наверх,в темноту, вела узкая винтовая каменная лестница.

Эдвард вылетел из своей комнаты, как ошпаренный. Ему только что сообщили, что супруга его ушла гулять на местный базар. И чего ей дома не сидится? Она никак не могла усвоить, что замужем на значительным лицом и ей необходимо следит не только за своей репутацией. Все попытки Эдварда указать ей на это заканчивались тем, что она плакалась, что ей скучно, тоскливо в этом замке. Ей не хотелось читать книг, это было слишком долго и нудно, ей хотелось сельских плясок и танцев, дурной музыки, громкого и непристойного смеха. Все это было чуждо Эдварду, поэтому у них всякий раз случались конфликты. Первое время он жалел ее,ругал себя за свой возраст, за свою увлеченность магией, не понимал, почему ей это может быть не интересно, но потом ему стало казаться, что она пытается манипулировать им при помощи своих слез.
Он пролетел по лестнице вниз, совершенно бесшумно - на ней разостлали что-то мягкое, похожее на шкуру, но скорее это был шерстяной половик. Приятно было наступать на такие вещи, особенно в комнате, где были холодные полы, особенно осенью. Однако сейчас он не довольствовался этим ощущением, он резко свернул под лестничный проем, зажег себе факел, снял с поясницы резной ключ и открыл замок, зайдя за дверь, он запер ее изнутри, повесив тот же самый замок. Винтовая лестница была длинной, неуютной, неудобной, степени были высокими и крутыми, но зато очень быстро она доставила его до второй блестящей и пахнущей свежим еще дубом двери. На не тоже висел замок, и он открывался тем же самым ключом - поистине прекрасная работа кузнеца, который вскоре забыл о том, что он делал. Эдвард Мальсибер вздохнул спокойно, полной грудью, когда переступил порог своей волшебной обители.
Это было чердачное помещение, прямоугольное и вытянутое, на дальней стене было вырезано окно, единственное во всем доме, куда не были вставлена никакая слюда, там была волшебная защита от всяческого рода вторжений, будь то птица, человек или листок, сорвавшийся с дерева. Под потолком были деревянные балки, на которых развесились, словно паруса, старые балдахины, содранные когда-то с окон или кроватей, сейчас уже не разберешь, отличий практически не было. Однако все это было лишь неким подспорьем для Эдварда. Самым главным для него оставался огромный стол, стоявший под этим небольшим окошком. В дневное время очень удобно было работать, а вечером он вешал у окна факел, что и сейчас сделал, хотя был день, только очень мрачный и тучный день. На столе было несколько книг, больших и маленьких, перья, чернила, исписанные пергаментные листы, в ящиках можно было найти амулеты, какие-то активные, какие-то нет. На стене висела большая карта окрестностей, земель, принадлежавших Мальсиберам, но карта была необычная, конечно же, а на крови, волшебная, на ней отмечались малейшие изменения, да и следить он мог за своими подданными, если у тех было зерцало в доме, что было редкостью, поэтому она откладывалась до лучших времен.
Посреди комнаты тоже валялась какая-то шкура, не то медведя, не то обезьяны, но, на самом деле, это была шкура Йети, которого убил еще дед Эдварда, когда-то давно. Прошагав безжалостно по этой шкуре, он подошел к шкафу с книгами и вытащил одну, которая сразу задрожала в его руках. В этом книге были расписаны самые страшные заклинания, которые когда-либо были изобретены волшебниками. Эдвард никогда ими не пользовался, считая, что заклинания - это вообще что-то недостойное настоящего волшебника, но увы, его благоверная и не была достойна того, чтобы применять к ней великое искусство.