Нотт-младший увлекся техномагией еще до того, как это стало мейнстримом. А, правду сказать, еще в то время, когда на компьютеры в доме чистокровных аристократов смотрели не то что с неодобрением, а с осуждением и некоторой долей презрения. Чистокровные аристократы, впрочем, чистокровным аристократам рознь. Взять хотя бы Уизли.
Некоторое время эксперименты молодого человека носили безобидный и, пожалуй, даже несколько наивный характер, после – стали более сложными, вдумчивыми и, разумеется, опасными. Неизменным партнером Нотта по танцу техномагического искусства была, разумеется, мисс Фоули, не менее, чем Кольберт увлекающаяся этим не освоенным еще толком, но безумно интересным направлением магии. Однако были некоторые эксперименты, в которые слизеринец не хотел впутывать свою нежно любимую невесту, в первую очередь, потому что вовсе не хотел, чтобы ее отчислили.
Как существо, к несчастью, вынужденное коммуницировать с социумом и отчасти зависящее от него, Кольт вынужден был смириться с мыслью, что для модификации маггловского оружия с помощью техномагии ему потребуется либо артефактор-постмодернист из самоучек, убедить которого именно сотрудничать, бишь, раскрывать секреты мастерства, можно будет только лишь путем применения небезызвестного непростительного, либо кто-нибудь из энтузиастов-сокурсников, в меру глубоко погруженный в предмет, не нарушающий личное пространство, желательно немой. Память услужливо подсказала, что немых в Хогвартсе не так много, как хотелось бы, а подпадающих под упомянутые выше критерии и вовсе нет.
Привычно устроившись в библиотеке и читая книгу о создании артефактов, Кольберт перебирал в памяти досье на тех, с кем так или иначе коммуницировал, о ком что-то слышал или знал. Сосредоточившись на процессе, слизеринец даже не сразу оценил, что в окружающем пространстве что-то изменилось: стало слишком шумно. Источником неподобающего в стенах библиотеки поведения стал Мередит Колин Криви. Кажется, он умудрился уронить на себя стеллаж. Память услужливо подсказала, что мальчик-несчастье-ходячее одним из первых записался в хогвартский кружок техномагии. План выстроился в голове за считанные секунды. Аккуратно закрыв книгу, Кольберт поднялся, подошел к гриффиндорцу, на высоком лбу которого грозила выскочить шишка (и хорошо, если одна!), а на скуле – синяк, подал руку, помогая подняться:
– Здравствуй, Колин, – настолько дружелюбно, насколько это было уместно в рамках данной социальной ситуации, проговорил Нотт-младший, – ты не ушибся? Я отведу тебя в Больничное крыло, у тебя может быть сотрясение. – Библиотекарь и помощник библиотекаря уже хлопотали рядом, заклинаниями укрепляя полки (уму непостижимо, как они могли упасть!) и возвращая фолианты на полагающиеся им места.
Одно из основных правил манипулирования людьми гласит: прежде, чем попросить об услуге, окажи услугу сам.
Все складывалось более чем удачно. Криви с его потрясающим талантом попадать в неприятности и обладающий некоторыми познаниями в интересующем Нотта предмете, как любой гриффиндорец, был просто обязан принять участие в авантюре, которую слизеринец намеревался предложить.
Передавая Колина в заботливые руки медсестры, Кольберт вежливо улыбнулся, пожелал скорейшего выздоровления и, услышав информацию о том, что мистеру Криви, возможно, придется провести в Больничном крыле несколько дней, пообещал навестить незадачливого студента. Змея на нашивке-гербе факультета на лацкане тщательно отглаженной мантии ехидно ухмыльнулась. Игра света и тени, не иначе.