Дела, не доведенные до конца, Нотта-младшего если не раздражали, то…нет, все же раздражали, если только мистер Нотт был способен испытывать это чувство в той мере, в которой его способны испытывать другие. Аналогичные чувства у Кольберта вызывала грязь: небрежность в одежде, неумело скрываемые нечистые помыслы, пятна на репутации. Он сторонился этого, старательно не допуская того, чтобы подобные вещи происходили в его тщательно выверенном и распланированном бытии. Пожалуй, есть своя прелесть в том, чтобы мыть руки после рукопожатия с тем, чью репутацию ты считаешь недостаточно чистой и одновременно работать в Отделе Тайн. Люди порядочные назвали бы это двойными стандартами.
Близился святочный бал – очередная социальная обязанность; соблюдение социальных стандартов – плата за чистую кровь с ее традициями и правилами: будь так любезен – жертвуй на благотворительность, посещай мероприятия, вежливо здоровайся с теми, кто тебе, в лучшем случае, безразличен. Нотт забрал костюм после примерки, заглянул в Лютный переулок, где, по традиции, было в меру многолюдно, купил несколько недостающих ингредиентов, затем заехал в маггловскую библиотеку и провел там около часа. Незадолго до начала банкета, на котором, увы, была необходимость присутствовать как минимум час, Кольт переоделся, проверил «походный» набор зелий, порошков и противоядий – незаменимая вещь на любом мероприятии! – и, отправив послание супруге, вызвал такси. Немагические способы перемещения по Лондону Нотту нравились более прочих.
Карнавал лиц, неискренних пожеланий здравствовать, обмен любезностями и – здравствуй, прошлое! – певичка, незаконченный эпизод, пятно на репутации сообщества ценителей благородной крови – Магдален Куинн. Память – беспощадный статист – услужливо напомнила Кольберту о событиях в школе, об этом абсолютно беспечном, непродуманном «происшествии». Будь Нотт чуть более эмоционален, он бы досадливо поморщился. Отвечая на приветствия и дежурные фразы в меру любезно и заинтересованно, Кольт неторопливо перемещался по залу, продвигаясь ближе к сцене, отмечая для себя знакомцев и незнакомцев, привычно отслеживая человеческие взаимодействия, взгляды, непроизвольные жесты, ту приоткрытость, которую пробуждают в людях, будь они маги или магглы, алкоголь, приглушенный свет и музыка. Авроров в зале было на удивление мало. Впрочем, вечер только начинался, вполне вероятно, что доблестные блюстители порядка планировали появиться (традиционно) с опозданием.
Магдален выглядела шикарно. Правильнее сказать, именно так, как должна выглядеть дива: сдержанно-раскрепощенная, достаточно трезвая для того, чтобы казаться лишь немного выпившей, приветливая с окружающими настолько, чтобы они не могли прочесть некоторую брезгливость в ее взгляде: такая появляется у публичных людей, которые привычно устали от публики, но, пока сцена не окончена и занавес не опущен, не могут позволить себе такую слабость, как послать все к черту.
Поток человекоединиц неумолимо сближал Нотта и Куинн, потому что было бы абсолютно неправильно, чтобы эти двое, связанные прошлым, не пересеклись в настоящем или отделались одним только вежливо процеженным сквозь зубы приветствием. Кто-то неловко толкнул диву под изящный локоть, вынуждая ее расплескать содержимое бокала аккурат на костюм Кольта.