Я стоял в центре магического Лондона и, замерев, удивленно смотрел на свое отражение в телефонной будке. Все еще не могу привыкнуть к одному из входов в Британское Министерство.
И дело здесь было совсем не в нарсицизме, в котором меня мог бы обвинить  случайный прохожий. Дело было даже не в естественном мимолетном желании поправить прическу или разглядеть еще какой-то недостаток во внешнем виде. Дело было в том, кого,  я увидел в отражении  ровно минуту назад: волнистые волосы, горделивая осанка и миниатюрная фигура, мелькнувшие на заднем фоне, были до боли знакомыми, однако, оборачиваться я не спешил. Ведь, если рассуждать логически, то я мог и ошибиться. С кем не бывает. В мире, даже магическом, проживает огромное количество человек. А средний рост и копна каштановых волос, рассыпавшаяся по плечам – довольно среднестатистический признак для идентификации человека. Особенно со спины, и вдобавок ко всему, по отражению в стекле.
С другой стороны, эту девушку я мог бы узнать в толпе, не прилагая к этому никаких усилий. Просто потому, что она - та самая Гермионой Грейнджер. Когда-то давно она стала лучиком яркого солнца, мелькнувшим в моей довольно однообразной и размеренной жизни.
С ребятами по команде меня всегда связывали лишь приятельские отношения, с бывшими однокурсниками доводилось обмениваться парой открыток в год, на дни Рождения и Рождество. Единственной константой в моей жизни была и остается семья.  Нет, конечно, я веду не настолько затворнический образ жизни, насколько может показаться с первого взгляда - еще у меня есть друзья, и, плюсом к семье, еще три человека во всем магическом мире могли бы охарактеризовать меня как общительную личность, на лице которой иногда появляется искренняя задорная улыбка. Для всего остального мира Виктор Крам остается загадочным бывшим спортсменом. Остальная часть моей жизни запретна для обсуждения, и на вопросы о своих детях,  планах по инвестициям и, главное, женщине, я стараюсь отвечать односложно, делая это таким образом, что понять, действительно ли собеседникам удается вытянуть из меня правду, довольно проблематично.
Много журналистов искали разгадку такой загадочности и молчаливости в моем прошлом, но все их старания были тщетны. Прошлое Виктора Крама всегда было покрыто такой же пеленой тайны, как и настоящее. Обо мне были известны лишь самые общие факты: где я родился, где учился, что участвовал в Турнире Трех Волшебников, знаком с Гарри Поттером, играл  в квиддич. И никто ни разу не додумался копнуть глубже один из этих фактов, лежащих прямо на поверхности. А именно - знакомство с Гарри Поттером и, особенно, с людьми, его окружающими.
С Гермионой Грейнджер мы первый раз встретились в библиотеке. Она сидела за столом, склонив голову над таким толстенным учебником, что я был удивлен: как у столь миниатюрной девчонки  в принципе хватило сил просто поднять такую тяжесть, не говоря уж о том, чтобы хоть как-то передвигать ее в пространстве. Заинтересовавшись, я сел за стол напротив, взяв первый попавшийся под руку фолиант, и, делая вид, что увлечен чтением, стал наблюдать. Наблюдению очень мешала куча поклонниц, похихикивающих где-то в отдалении, но меня они не интересовали. А вот девушка, сидящая напротив, наоборот, безраздельно приковывала внимание к себе. Прошло примерно полчаса, прежде чем она решила уйти из библиотеки, и, собрав вещи, попыталась поднять учебник, лежавший перед нею. Это девушке удалось, а вот отнести книгу на место, видимо, была не судьба. Тяжеленный том, под приглушенный вскрик, упал на пол, и заинтересовавшей меня особе ничего не оставалось, как присесть на колени, чтобы повторить попытку сдвинуть книгу с места. Наблюдать за мучениями юной дамы мне не хотелось, поэтому в три шага преодолев расстояние, разделяющее нас, я присел рядом и помог девушке с неподъемным фолиантом.
Девушку звали Гермиона. Такое имя я слышал впервые и, сколько не пытался сказать его, все равно делал ошибки. А обладательница трудновыговариваемого имени смеялась и поправляла каждый раз, но я все равно ничего не мог с собой поделать. Хотя, даже если бы я вдруг и научился произносить ее имя правильно, все равно бы делал ошибки специально, чтобы еще раз услышать этот звонкий смех и увидеть теплую улыбку гриффиндорки. Гермиона стала для меня интересным собеседником и внимательным слушателем, к тому же она интересовалась чтением и любила тишину библиотеки, которая давала возможность сконцентрироваться и работать в полную силу. Новая знакомая совершенно не интересовалась квиддичем и говорила порой такие вещи, так коверкая спортивные термины, что я порой приходил в ужас, как можно было, при всей ее начитанности, не знать столь элементарных вещей. Но отчасти за это она так нравилась мне: непосредственная, честная и такая неувлеченная тем, к чему с самого детства рвалась моя душа. Я улыбался, слыша «финт Вронки» и, смесь порой до слез от очередного терминологического изобретения Гермионы, благодарил все высшие силы, что позволили мне встретить такую замечательную подругу.
Именно с этой девушкой я поцеловался в первый раз. И это был самый замечательный, пусть и самый неловкий поцелуй в моей жизни. Даже сейчас, когда прошло столько времени, я помню каждый миг. Теплые, мягкие губы, аромат ванили и легкое головокружение от переполняющих эмоций… Тем же вечером мне пришла в голову идея: пригласить гриффиндорку на каникулы в Болгарию, тем самым давая понять серьезность своих намерений. Я решился познакомить Гермиону со своими родителями, но конкретного ответа от нее так и не получил. Она обещала написать ближе к лету, а потом все так завертелось, закрутилось с возрождением Волдеморта, что, понятное дело, стало не до отношений и визитов в другую страну. Все это время Гермиона исправно писала короткие записки, давая понять, что у нее все в норме и коротко сообщала новости, происходящие в Англии. Я был рад и этим незначительным весточкам, создавая для себя некую иллюзию отношений, но понимал, что таким отношениям долго не продержаться.
Я ошибаюсь редко. Через два года Гермиона, тщательно подбирая слова, сообщила, что встречается с Роном Уизли. Конечно, я не требовал от девушки верности и очень слабо верил, что мы с гриффиндоркой когда-то будем вместе, но легче от новости, которую принесла школьная сова из Хогвартса, не стало.  Если Гермиона выбрала Рона, значит, у нее были на то причины. И я смирился с этим.
Легкий укол ревности и неловкость я ощутил во время свадьбы Билла и Флер, когда увидел девушку в объятиях другого, но поговорить с ней нормально не получилось -  опять помешали, на сей раз Пожиратели смерти.
Шло время, Гарри одержал победу над Волдемортом, и волшебный мир потихоньку восстанавливался от понесенных потерь. Письма от Гермионы стали чуть длиннее, но одновременно с этим, более сухими и официальными. Последнее письмо пришло от нее вместе с приглашением на их с Роном свадьбу.  Я написал короткую записку с извинениями, пожелал всего самого наилучшего в семейной жизни, передал Рону привет и  вычеркнул Ее из своей жизни. Гермиона, видимо, приняла такое же решение, потому что писем от нее я больше не получал. С того момента прошло больше тридцати лет. 
Со временем чувства  притупились, воспоминания ушли и жизнь давным давно вошла в свою привычную колею. Я женился на любимой девушке, в браке родились два сыночка и лапочка дочка.
Сейчас, заметив, как мне казалось, отражение Гермионы, я задумчиво стоял перед телефонной будкой,  и терзался внутренними противоречиями.  С одной стороны, что стоило – обернуться и сказать «Привет», если это и правда была она. Но, несмотря на логичность рассуждений, оборачиваться я не спешил. Ведь, если я действительно видел Гермиону, в чем был уверен практически на сто процентов, то простое «Привет» перерастет в «Как твои дела?». Подобный вопрос, обращенный к малознакомому человеку, подразумевает короткий ответ. Но стандартное «Нормально. А ты как?», конечно, не устроит ни Гермиону, ни меня, ведь у нас есть какое-никакое совместное прошлое. А значит, придется что-то рассказывать, пытаясь воскресить в своей памяти счастливые истории о днях минувших и днях настоящих.  Я неторопливо делаю шаги к ней, к Гермионе Уизли, главе отдела Магических Существ, матери двоих детей, супруге Рона Уизли.  - Вас сложно не заметить в толпе, миссис Уизли.
Я растягиваю губы в широкую улыбку, щурю глаза… нет. Так я похож на идиота. Стараюсь улыбнуться сдержаннее и сделать тёплый взгляд. Немного щурюсь: так получается мягче.
– Привет, – улыбка, слабый наклон головы. Да, пожалуй, простое «привет» подходит лучше всего.

Отредактировано Viktor Krum (2020-08-10 17:05:18)