♪ Aythis - A Pristine Lie, A Pristine Light ♪

Могучие штормы  с дикими стонами неслись над  Ла-Манш, расшибая тяжелое одеяло волны о крутые скалы побережья. Когда эти необузданные ветры ударяли в большие стальные ворота,  галька наносила удары везде и всюду, издавая жалобный звук. Это было похоже на душераздирающую песню, чтобы удержать здесь странника. Столкнуть его в  сильные объятия с крутого берега, дабы волны пролива на пару с ветром немного поигрались, весело подбрасывая то, что им посчастливилось заполучить в свои ледяные щупальца.
Здесь всегда было неспокойно. Грань и одиночество притягивали всякого. На пороге свободы. На пороге  гибели. Смерть танцевала у обрыва,  поджидала за  стенами таинственного особняка. В воздухе витала холодная угроза. Пробирающая дрожь, сковывающая по рукам и ногам, нечистая аура уже ощущалась за пределами грохочущих ворот,  и заходить в гости совсем не хотелось, едва лишь от отчаяния. Иногда камни  сыпалась как дождь с холма, трава здесь никогда не могла  дотянуться до солнца. Выгибая позвоночник, деревья так же гнулись к земле в низком поклоне, и лишь немногие практически ломали свой хребет, когда настроение передаваемое штормами особенно голодное до хаоса, прикладывало свою ярость.
Что скрывала эта зловещая земля?

Окаменевшие гаргульи морды насмешливо осматривали пространство с яростным оскалом в поисках жизни. Казалось, отколотое ухо или  нос нисколько им не мешал возвышаться и служить своей цели.
И тут послышался какой-то глухой звук.  Нет, не звук, а скорее голос.  Протяжный, негромкий стон, мучительный и отчаянный, словно всхлип скрученного пополам в приступе больного, пронесся над тяжелым местом.  Замораживая, обездвиживая. 
Едва видный силуэт, словно сама ночь приняла человеческое обличье, рисовала мужчину лет пятидесяти. Благородная внешность,  серебристые волосы, стальным блеском перемигиваясь с побледневшей прибывающей луной. Однако от взглядов не уклонились бы две черты в поведении мужчины, черты как нельзя тревожные. Из левой руки господин  нехотя выпустил трость, которая должна была его поддержать, схватившись за горло. Поднятый ворот сюртука был тут же разорван, обнажив шею. Граф окаменел - и  несколько секунд стоял как вкопанный. Бессмысленно смотря в никуда, мужчина медленно опустившись на колени, рухнул на холодную землю мертвым грузом.
Он слышал крики, боковым зрением узрел застывший ужас неверия на родных лицах. Слышал гаркающий хохот, как карканье стаи ворон. Видение тошнотворно закручивалось в карусель, звуки сурово искажались,  и как бы он не пытался пошевелиться,  конечности больше ему не подчинялись.

***

Белый шум. Его тело начало таять с течением времени, которое тянулось так же мучительно,  как и ощущение загнивающей заживо\замертво (?) плоти.  Сознание никуда не испарилось, но вот  деться куда то он в принципе не мог.  Феерические ощущения от этого разложения были  своеобразной пыткой. Часы, дни и месяцы были потрачены на попытки что-то придумать, пока что-то в нем еще осталось, кроме  костей. Отверженный старательно пытался найти в себе клочки его магии, призвать силу, которая ему подчиниться, и вылезти из захоронения, этого безобразного состояния. Но, когда обнаружил, что не может даже хмыкнуть, он смиренно прибывал в роли мумии. Кто-то из дочерей часто говорил с ним, составляя компанию первые дни прибывания,  его разум  все еще пытался не потеряться и сосредоточится дабы не впасть в критическое слабоумие. На миг, он ощущал себя священником, как бы это иронично не звучало. Девушки навещали его каждый раз, по возможности. Омывали его клыки и горло свежей кровью.  Средняя дочь где-то пыталась найти позитивные ноты, что папе от них давно нужен отпуск,  и они обязательно справятся в его отсутствие. Им тяжело далось смирение с ситуацией, какую бы лапшу ему не вешали. Младшая держала  тяжелую злобу на саму себя, на семью, к которой относилась Бетти. Она непременно вырезала бы всех Берков, будь у нее такая возможность, но старшие сестры смогли сдержать маленького звереныша в узде, пока они не найдут  как снять проклятье. Старшая, Жозефина, он был просто благодарен, что она не сломалась.  В большинстве случаев, она просто апатически молчала, а потом уходила.  Тактильно, мог чувствовать, как она держит его за руку, но в моменты, когда разложение угрожало разрушить его кисти рук и суставы опасно трещали вместе с отслаивающейся плотью, она появлялась только для того, что бы накормить коматозного вампира и куда-то пропадала. Он был благодарен. Иногда Лазарь просто кричал в своем разуме, что бы его оставили в покое, бросили в лапы затемнению и дали отдохнуть. Он слишком стар, что бы играть  в мученика.
Беспомощный сумасшедший голод, бессильная ярость, гнев,  окаменевшая апатия, ворох мыслей, как через мясорубку проворачивали. Снаружи, внутри.  Когда  к нему никто не приходил, он  не мог не переживать,  не мог не пытаться перевернуться в своем гробу. В такие моменты, встряска напоминала ему о том, что он все еще держится, и сможет ли подняться? У него было много  материала по проклятьям, найдут ли, расшифруют?  Граф Де Грасс чувствовал  присутствие своего посоха, взывал, вновь пытался  и проигрывал.

Разум гулял на пару с диким ветром, который сквозил через возможные щели. Иногда, ему казалось, что он слышит крики птиц,  как бьет волна о камни, и разбивался вместе с ней. Это успокаивало, гипнотизировало.
Чертова беспомощность. Да, что они о ней знают?  Иногда он ничего не мог слышать, мозг его не слушался, видимо и остальные органы, что отвечали за слух. У него не было выбора,  кроме как отсутствовать и вновь присутствовать. Он не мог  дать никакой подсказки, даже если и знал в чем чертово дело. Каждый раз, когда его сознание мелькало, мужчина пытался встать из этого повторяющегося кошмара и умыть лицо. О, он не вылез бы из ванны, в попытке избавиться от  духа мертвечины на сколько это возможно. Были моменты, когда его пытались накормить, и тело вновь было более или менее функциональным, и готово к новому, мучительному, болезненному  разложению, если не к пробуждению. Все идиотские попытки были бесполезны. Нужен был потомок той, кто кинул ему проклятье, которое предназначалось для дочери. Собственная мать!  Подумать только. Если бы его младшую дочь, Бетти этим семейным заклинанием в конце концов убила, он же сыграл добровольца,  рефлекторно, инстинктивно – и выжил. Ну…не совсем, но как сказать. Мордред только знает, какой черт его толкнул перед девчонкой. Может. Надо было дать ей погибнуть. Все люди в конце концов умирают. Она всего лишь получеловек, и дочерей  на его плечах достаточно.  Таким генам нельзя жить, они могут пойти по тропе охотника.  С такими то генами, как у Бетти, он удивлен, что дочь  его  навещала, а не загремела в Азкабан.  И что самое странное, навещала  чаще остальных. Иногда даже сутками не вылезала.

Нет, девочка моя, мое неподъемное бремя  в силах вынести только я сам.
У него не было шанса хорошенько узнать его младшую. Но и стыда он за мерзкие мысли не ощущал.  Никакой вины о желании смерти его родного отпрыска. Это было неправильно, ведь так? Она клялась о мести. Кричала, что обязательно вырежет их всех, чертовых Берков, как только они  породят девочку, с помощью которой   он найдет освобождение. Определенно, он не имеет права поддаваться злобе.
Мой маленький звереныш. В тебе ярко  засела вампирская натура.
Если бы мог, он бы улыбнулся. Они знают,  это плюс. Но у Берков большая мужская рождаемость, это огромный минус, который сложно будет перекрыть.

***

В последнее время в склепе была суета. Топали и хлопали, что-то передвигали и кастовали заклинания,  и все его неподвластное любопытство пыталось расшифровать ребус происходящего подле его. Пришли  какие-то вышестоящие господа и наводят тут свой порядок? Нет, это голоса дочерей. И вот они опять куда то подевались.
- Будь готов к гостям, папа.
О нем еще кто-то узнал и принес букет, который будет вянуть там снаружи и разводить мошек? Большей мерзости и придумать нельзя.  Но выползает ли червь из его глазницы или нет, он в принципе не знал, посему просто прикинул, что  дочери у него умные и сами догадались, что папу надо держать  по-королевски.  Его как-то внутренне очень передернуло от этих мыслей. 
Гости. Если бы мог, он бы просто тяжело вздохнул, по сему не было выбора принять все как данное. Они будут  сожалеть или наговорят кучу гадостей? Обычно только после смерти узнаешь много нового о себе. Какие, Мерлинова борода, могут быть гости, если его  могут чем-нибудь  пронзить. Девочки, идите-ка сюда! Черт. Тяжело быть трупом.
Он услышал незнакомую поступь. Две пары шагов. Вот и здрасте. Один определенно взрослый мужчина. И он топтался у входа. Видимо магия проклятья его не подпускает дальше порога. Девица так ходить не может, даже в нетрезвом состоянии. И дышит он как-то тяжело, через приоткрытый рот.  А вот вторая поступь была легче, и по  разумным соображениям, что ребенку тут делать нечего, это была женщина.

« Люмос!» сказала она.  Вот так просто. Это те самые гости? Мягкая поступь приближалась к его треклятой гробнице.  И Лазарь даже задумался о том, зачем ему нужно знать о том, что у него посетители. Распрощаться со своей не жизнью? Если это не  та самая дева, которая ему нужна. Магия пустит лишь кровных родственников и освободительницу. Зачем тогда мужика сюда тащить, если не  для второго блюда? Шаги приближались в его сторону. Но никто его не тревожил. Это плохо, наверное. Лазарь был готов взвыть. Видимо отвлеклись на его волшебную тросточку. Ага, вот еще.
« Но это же мой посох !» Мысленно, он вскинул руки в воздух от тихого отчаяния. Совсем не хотелось терять свою игрушку.
То, что произошло дальше, дало ему панику. Он не думал, что еще на это способен, но от громкого треска бедный Граф чертовски разнервничался и распереживался. Что же там, мать их, твориться!? Они там кол ломают уже? Девочки! Они могли бы прямо сказать, что  тут шастают вандалы и воры, и не лишать его остатков рассудка. Не греть паршивой надеждой. Берки, между прочим, одни из тех вандалов,  голодающих по артефактам и списывать их загребущие ручки и темную кровь было бы глупо. Не тогда, когда ты ничком беспомощный лежишь.
«Проклятье!» - послышалось уже ниже, после внезапного треска. И он полностью согласился с этим заявлением.
Неуклюжего тролля ему здесь и не хватало. Ну зачем надо все обязательно ломать. О, он так надеялся, что это не его драгоценная палка, а просто гнилой пол.  Они столько пережили вместе. И с полом, и с палкой. В горе, и в радости.  И пол стало тоже жалко.

♪ Aleksandar Dimitrijevic - Armies of Steel (2015) ♪

А затем его тряхануло, и была боль. Более сильная, настойчивая, неизбежная, неприятная. Резкий аромат крови, которая не спеша  сочилась, мучительно капая сверху, и его заволокло в кокон неописуемой дикости и сумасшествия. Была ли это радость?
Ручеек сладкой патоки не спешил к нему вернуться с такой силой, с какой  все его естество стремилось. Отверженный запоздало понял, что  сдвинул плиту костлявыми руками, уже, когда ее отодвинуло в сторону его усилиями добраться до источника. Он не видел, не пытался понять, что стоит перед ним, просто набросился, перед тем, как сомкнул когтистые, иссушенные пальцы вокруг чей то маленькой руки. Скорее лапа, чем ладонь, от скелетообразных отличались только наличием какой то сухой плоти и тонкой кожи и по этому пальцы казались еще длиннее и бесчеловечнее. Мертвая хватка крепко сомкнулась стальным капканом, мешая выбраться из ловушки в полу.   Существо, которое предстало перед девушкой, было мало похоже на человека.  Его череп с большой натяжкой облепляла натянутая, потрескавшаяся  кожа, глазницы едва держались в черепе на зрительных нервах, когда он принял более вертикальное положение. Сомнительно, что он что-то видел перед собой.

Существо действовало на  запах и слух, буквально кинулось вслепую. Челюсть с ревом  нетерпеливо распахнулась перед целью, сделав точный змеиный бросок на встречу к своей жертве и захлопнулась. Два верхних клыка были особенно огромны, в отличие от двух нижних, которыми он просто прихватывал девицу, удерживая цепкий захват.  Верхние клыки же  ворвались  в шею как  два штыря, по садистски заживо пережевывая, дабы крови сочилось больше, чем может выдоить. Она сочилась по их шее, по его острым скулам и подбородку, он с наслаждением давился, ослабляя захват, дабы не отгрызть ей голову в своем кровавом безумстве.  Когда вампир разжал челюсть,   на миг желая посмотреть в  глаза той, видимо Берк, которая стала его спасательным кругом,  в его  почти восстановившихся глазах что-то промелькнуло, и он ее испуганно  отпустил. Должно быть, он слишком долго томился в  каменном ящике, и его череп наполнился пылью и паутиной. Теперь вот преследуют духи и галлюцинации.
- Абаль..? – прошептали окровавленные губы. – ты пришла ко мне, за мной,  Абаль? – хрипло рвался голос неверия, такой теперь незнакомый. Кто  бы это не был перед ним, дева была до боли похожа на его первую жену, на ту, которую полюбил еще в своем человечестве, живым сердцем, свободным от вампиризма, сознанием. Нетронутой душой. И если бы не кровь, что сочилась сладко по стенкам горла, он бы подумал, что  настал час, когда  она пришла забрать его. В собственном кровавом раю.
Ее распахнутые ужасом глаза,  продырявленная шея. Она словно обвиняла его «как ты мог?», но  вампир не мешкая, развернул с хрустом свою затекшую шею по направлению второго гостя, перенаправив свою хищную сторону на  пытавшегося удрать мужчину. Люди, никчемные, лживые, бесчестные куски дерьма. Он в секунды оказался рядом,  подняв  убегающее тело за горло, не обращая внимание на протесты и трепыхания. Отрывая его ноги от земли, хищник захлопнул жертву в каменную стену, бесцеремонно набросившись, как гиена на падаль, пожирая еще живого и теплого сукиного сына. С оргазмом,  досуха Лазарь вливал в себя кровь несчастного, пока сердцебиение  не громыхнуло последний удар о ребра. Предателям собачья смерть.  Когда тело куском мяса хлопнулось наземь, Граф де Грасс не спеша развернулся по направлению еще живой девушки, нахмурившись. Он подобравшись, провел ладонью по  челюсти, стирая  кровь, размазывая ее и со смаком примкнул губами к пальцам. Грех пропадать такому добру.
Девушка. Определенно не Абаль. Его первая жена мертва, и определенно не вампир. Сам ее убивал. Это должно быть мисс Берк. Какое же поразительное сходство. Это смущало, вводило в замешательство. Отверженный не знал, что думать об этом. Если бы это была его жена..Лазарь даже вспомнил, почему с его первой супругой сказка кончилась горько. А зная свою натуру, вряд ли ему будет в радость видеть ее копию с кем либо еще. На этих мыслях, он хищно прищурился. Таким образом он нашел в ней свою цель. И теперь судьба над ним  весело хохочет. Придется сильно стараться, что бы развидеть в молодой девице его бывшую супругу, и воспринять как отдельную личность. Девушка точно не выживет, если он что-то не предпримет, кроме любований. А затем по его душу придет мстительный  семейный клан темных волшебников. О радость. Граф поморщился от этих мыслей.
  - Жизнь за жизнь, я верну этот долг

Отредактировано Lazarus de Grasse (2017-06-30 08:44:07)

♪ Javier Navarrete – Vals of the Maldrake ♪

Недвижимой  фигурой он возвышался, словно  ожившая восковая фигура или чучело безумного таксидермиста. Смуглая кожа была туго натянута по всему каркасу черепа, выдавая резкие углы на костях.  Ввалившиеся мертвые, совершенно пустые  глаза, в которых не было искры жизни, лишь сплошное равнодушие, были  прикованы к едва живому телу. Девушка со зверски разорванной глоткой подавала какие-то признаки упорной борьбы за свою хрупкую жизнь. Глаза, напоминающие бездонный колодец, совсем не моргали, сдержанно и по садистки наблюдая за тщетными попытками грудной клетки втянуть больше воздуха, который провонял  сыростью, плесенью,  мертвечиной и не с чем несравнимым духом сладкой  крови.  Багровая река скользила и  хлюпала под его  тяжелой поступью, когда хищник сделал шаг на встречу жертве, вернув себе, практически ревностно, необыкновенную терновую трость, и на манер шпаги прикрепил ее к поясу.  Лишь на секунды вернувшись в руки своего мастера, волшебная игрушка вспыхнула зеленым пламенем, осветив болезненным светом окружение, и вскоре затлела.
-  Мне нравиться смотреть, как ты умираешь. Это очень возбуждает. И непередаваемо красиво.  Я ощущаю, как твоя жизнь тает, уходит, покидает тебя. – Заворожено шелестели губы в хриплом полушепоте. Глаза отказывались сдвинуться с места, боясь пропустить мгновение. Отверженный опустился на одно колено, заботливо поправляя  пропитанные кровью волосы, поглаживая  похолодевшие, липкие губы  девушки, при этом совсем по птичьи склонив голову к плечу.
- Лала, Фил – Не повышая голоса, древний бережно подобрал тело в свои руки так, что бы доставить минимум  новых повреждений и не потревожить те, что уже присутствуют.  Девица совсем ничего не весила.  По его мнению, девку давно впору сдуть ветром. 
Выпрямившись в ногах, Граф со сломанной грацией развернулся, словно его конечности были марионеточным образом привязаны к нитям незримого кукольника.  Он бегло окинул появившихся домовиков. Самка удивленно охнула, и казалось ее глаза стали еще больше. 
- Хозяин! – На первый взгляд, она казалась жутко деловой, одетая в опрятную, коричневую наволочку, которая была чем-то подпоясана, создавая милую пародию на платье. Из-за всех сил сдерживая свой всплеск радости, она крепко сжимала перед собой руки, держа их опущенными и в относительном контроле. Сердечко радостного домовика не могло  биться чаще, чем оно трепетало сейчас. Большие уши подрагивали, так же  выдавая счастливую нервозность. Она не забыла поклониться, подметая этими же ушами пол, как только Лорд ее заметил, остановив свое внимание.
- В целительные палаты доставишь чистое полотенце и миску с водой, подготовь для юной девы чистую одежду.  Пока я занимаюсь спасением нашей гостьи, приготовишь для нее энергопополняющий ужин.  Держи его горячим, пока мисс  не проснется. – Отверженный посчитал, что ослабленному организму будет полезнее заполнить себя настоящей пищей, а не сплошной солянкой из зелий, которые предстоит испить. Во время разговора,  мужчина  был занят тем, что отпирал потайную дверь с помощью медальона с родовым гербом, на котором отчетливо виднелось два перекрещенных клыка на змеиной коже. Стена как следует дрогнула и зашипела, выпустив завесу пыли и мелких камней. Тайный ход   распространялся через подземелье в сторону поместья узкими темными катакомбами. Лазарь даже не обратил внимание на второго домовика. Его по видимому звали Фил, и все это время он  стоял тихим истуканом, согнувшись в поклоне, кратко проводив давшую кивок, домовушку, после  которого та испарилась с характерным хлопком.  Он же был одет в почти черную, потрепанную  тряпку и на удивление обладал лишь одним глазом. Судя по всему,  второго он лишился.  Глубоко вздохнув, существо подняло ушастую голову, медленно и осторожно выпрямляя горбатую спину.
- Перемести тот бесполезный кусок мяса к алтарю. -  седовласый мужчина лениво кивнул в сторону окровавленной туши, что бездыханно лежала прямо у входа в гробницу.
Нужно сделать его полезным.
- Сообщи дворецкому о моем пробуждении.  Ты  починишь здесь пол, и очистишь гробницу от всех следов крови и грязи. –  Получив ответ от домовика, словно он ожидал его отказа, древний спешно направился по туннелю под гул закрывающейся потайной двери из каменной кладки. В кромешной темноте хищник миновал ловушки, которые обещали тяжелую вивисекцию  для нарушителя границ, а так же стараясь не беспокоить уплетающих что-то, упырей. Из глубины слышался душераздирающий, надрывный вой. Министерство, конечно, активно предлагает свои услуги по борьбе с такими чудиками, но для человека они совершенно безобидны. Иной раз даже жаль. Лазарь давно мечтал о питомце посерьезнее. Чавканье этих существ  разносилось жутким хрустом и похлюпывающим лобызанием ему в спину. Некоторые маленькие группы норовили пойти следом за хозяином, сверкая  в темноте своими безумными шарами глаз, скаля неровные, желтые зубы в невнятном рычании, но безуспешно отставали от его скорости. Язык то и дело вываливался и капал слизистой слюной под ноги. Кажется, с последнего присутствия Лазаря их стало еще больше.  Может быть, все же надо решить эту проблему, а то оголодают совсем,  толпой выйдут погулять по магической Британии. Где он их должен тогда вылавливать? А для  эксперимента в его скучные и серые дни, упыри более чем сгодятся. Отловить бы пару тройку уродцев, и в  лабораторию.. Вполне возможно,  за  подземельем совсем никто не следил в его отсутствие.  Зря. Казнить, нельзя помиловать! Зато не единой крысы, пауков и прочей гадости. Они уплетали почти все, что здесь норовило поселиться. Но больше предпочитали насекомых.
Любой давно бы уже заплутал в узких, тесных лабиринтах «Минотавра», но Де Грасс умело сокращал пути как мог в кромешной темноте и ни разу не забрел в очередной тупик или магический сюрприз.  Он не был способен в данный час пройти по улице, там сейчас от души жарил дневной свет. Что там вообще, утро, день? На один из подобных случаев и были созданы подземные уровни.
Вариант аппортации с девушкой в дом даже не рассматривался, ибо минуты назад Отверженный только возродился, проснулся из своей  долгой, мучительной спячки, и его магия пока только пополняла истощенное тело. Зато, будучи сытым на сей момент, вампиром, Граф воспользовался своей сверхъестественной скоростью. В сии минуты расчет шел на спасение жалкой, человеческой жизни. И какие же хрупкие эти существа – люди. Они так легко ломаются. И физически, и морально. Для него, например -  все как одно, как маги, так и магглы. Порой становилось забавно, когда один кусок мяса доказывал другому, что его сорт выше и лучше. Уж а споры на тему крови доводили  аристократа до  гомерического хохота. Это даже умилительно смотрелось. Для мужчины они все стадо овец,  главный источник пищи и вечного существования.
Вампиры не устроили бойню лишь потому, что им так удобно выживать. Как волк в шкуре овцы. О их существовании веками, толком, никто не вспоминал, и даже в глаза не видели больше одной особи, не говоря уже о крупных кланах. Вампиры практически легенда, которую можно найти, разве что, в книжках и учебниках, но и на сии факты были сомнения, все ли там достоверно. Сохранились ли они еще? Один клыкастый с легкостью может возродить ночной народ,  если вдруг от скуки захочет зрелищ, поиграть в войну, истребить, пожрать, насытить свою жажду крови в полной мере.  Как игра в шахматы. И он не исключение. Но, Граф чаще предпочитал наблюдать со стороны и никуда особо не вмешиваться. Люди и без их потусторонней помощи прекрасно  истребляли друг друга. Иной раз даже  за сердце хватаешься,  как подумаешь о том, что поголовье большого скота становиться все меньше. Чистая кровь постепенно стала редким напитком, но качество  вряд ли улучшилось.  Близкое родство все портило. Из-за тесной связи друг с другом они  оставляли за собой терпкое послевкусие. Магглорожденные еще один деликатес. Кто бы что не говорил, но для мужчины они представляли собой легкую экзотику. Он даже не сомневался, что если бы чистокровные волшебники об этом прознали, в его когтях бы было несколько подобных экземпляров.
Во всем мире пропадает бесследно чудовищное количество людей. Сегодня  или завтра человек живет своей  жизнью, откармливает себя, как свинья, ни о чем не подозревая. А в другой момент умирает, став жертвой естественного отбора и несчастного случая.  Так было, и так будет, всегда.
Под его сапогами хрустнули полу обглоданные косточки какой то крысы, ворох слизких, жирных  насекомых лопался под подошвами. Миновав путанные, темные катакомбы, мужчина добрался до одного из нижних уровней поместья, который содержал собой средневековую темницу. Ее, видимо, давно уже никто не использовал. От этого даже грустно становиться. Если осмотреться, там где-то можно найти некоторые сохранившиеся экземпляры орудий пыток. На удивление, чистые и отполированные. Граф терпеть не мог, когда в поместье не разбери - пойми что.
Вампир  направился к крутой, винтовой лестнице. Каменная, местами полуразрушенная, но все еще крепкая для своих лет.  Из-за намеренно узкого пролета, подниматься по ней было очень неудобно.  Лестница в замке – это не просто  архитектурный элемент, а важнейший этап обороны. Одномоментно подняться по такой лестнице мог только один человек, что давало значительное преимущество в защите. Но даже в этой канонической архитектуре была  своя, неповторимая  особенность. Винтовые лестницы здесь закручивались не по часовой, как было принято, а против часовой стрелки. А все потому, что де Грасс без проблем мог орудовать и левой рукой, искусно размахивать мечом или посохом, и он взял этот незначительный момент, как преимущество.
Здесь, среди сплошного камня и решеток  было довольно холодно, отовсюду сквозил ледяной ветер.  Где-то невозможно скрипела приоткрытая дверь, иной раз, сердито захлопываясь с металлическим лязгом о косяк, и так же мучительно медленно отворяясь вновь, будоража эхом агонии всю округу. В пустых стенах серого камня были проемы, откуда высовывались кисти железных рук. В пальцах у них был зажат небольшой факел или свеча. Источник огня был замурован характерной решеткой, по сему, свет рассеивался по форме решетки на противоположную стену. Выйдя в коридор, ситуация не многим стала краше. Сюда лишь добавились старинные зеркала, расположенные в таком порядке, дабы настоящего источника огня стало меньше, но  место не было лишено своей подсветки. Казалось, свеча горит в зеркале сама по себе, и найти настоящую, нужно умудриться и все облазить. Из-за присутствия зеркал, складывалось сдавливающие ощущение, что кто-то постоянно следит. Они впитали в себя всю  энергию времени. Вглядываясь в них у обычных людей, иногда, возникало внезапное чувство нарастающей паники. Иной раз попадались одиноко стоящие, мертвые портреты и пустые картины. В некоторых  рамках они все же начинали шевелиться, с любопытством поворачивая свои головы в сторону удаляющегося силуэта хозяина.
У вампира отсутствовала тень, он был лишен отражения и был очень похож на какой-то фантом этого проклятого временем, места. Единственное, что выдавало свое скромное потустороннее присутствие, была тень девушки, которую он держал в  крепких руках, и ее же отражение в чертовом зеркале, одиноко парящее в заданном направлении. Кровью были покрыты все его одежды, и разорванная шея мисс Берк добавляла свежую порцию, пропитываясь в рукав и плечо. Да, они чудесно смотрелись вместе. Почти комично, если бы не было так трагично. Лазарь направил свои глаза в сторону девушки, и без того прекрасно улавливая едва заметный стук маленького сердечка под ребрами. Трепетало в своей клетке, как маленькая птичка. На  какой-то миг в мертвых глазах мелькнула нежность и забота. Она чудовищно была похожа на Абаль. Должно быть, какая-то рейнкарнация или совпадение. Прошло много веков, гены могли сыграть шутку и породить двойника. Такое бывает. Особенно, когда тебе шестая сотня идет.
Мужчина отчетливо  помнил, как первая жена умирала. Он сам лишал ее жизни, не захотев отпускать с миром от себя в лучшую жизнь, в чужие руки. Любовь умерла, вместе с его человечеством. Им завладел хищник, которого породил Мордредов случай. Ревность в компании собственничества стали спутниками вампира в долгой жизни, и разрослись до колоссально чудовищных размеров, глубоко запустив свои щупальца. И непонятно, что же видели его последующие жены в нем, и как могли проглядеть монстра в обаятельном аристократе. На самом деле,   Граф не отпускал с миром от себя никого, даже когда уставал от пассии. Возможно, у него отразились гены черной вдовы, коей была его мать. В свое время она стала поистине знаменитой. Лазарь никогда не мог ее перещеголять за свою вечность, но доля жестокости и холодного расчета досталась львиной долей.
Какое-то странное де жа вю посетило мужчину, глядя на полу труп в его руках одной и той же красавицы.  Точно так же он выносил тело своей жены  несколько сотен лет назад. У этой, еще живой девушки были густые, темные локоны, бронзовая кожа, которая была значительно бледна от потери крови, небольшой носик, и сама по себе довольно миниатюрная. Пушистые, черные  ресницы недвижимо рассыпались по щекам. Она не была обладательницей выдающихся форм, но было в ней что-то романтическое.  Определенно, птичка. 
Воздух был спертый в закрытых целительных комнатах.  Странно, что они в поместье вообще присутствовали. Но, в жизни были некоторые нюансы, например, как этот, которые иной раз их очень требовали.  Мужчина сразу заметил  предоставленную домовушкой миску с водой и чистое полотенце на прикроватном столике,  положив рядом, на кровать, раненную им же девушку. Знать бы, сохранилось ли тут что-то полезное. Вампир на миг растерялся, вспоминая, где вообще должна быть аптечка. За ненадобностью, воспоминание отсортировывалось в дебри пятисотлетнего ума. Нахмурив брови, Отверженный таки смог сориентироваться, нырнув на миг в кладовую, вытаскивая несколько зелий чертовой давности. Из-за применяемой скорости,  складывалось впечатление, будто вампир вообще никуда не уходил, но гуляющая дверь выдавала чье-то былое присутствие.
Лазарь был очень хорошим зельеваром, по сему различал свои же склянки едва взглянув на бирку. Она была скорее прикреплена для тех, кто в танке и на случай внезапного помутнения в сознании. Такой как этот. Вампир на всякий случай перечитал то, что держал в своих длинных пальцах: Рябиновый отвар, крововосстанавливающее и Летейский эликсир. Этого должно хватить для ее выздоровления, по крайней мере, отвести жизнь юной девы из рук смерти. Мысленно, он поставил в уме галочку пополнить запасы и совершить набег на лавку.
В определенном порядке зелья были осторожно влиты в приоткрытые им, губы девушки. Отверженный не смел нарушать успокаивающую тишину, казалось даже, что мужчина был слишком уж серьезен. Не каждый день хищные твари кого-то пытаются спасти, а не сожрать. Однако его высокая, седая фигура привычнее смотрелась в лаборатории, в роли безумного ученого, чем здесь. Совершенно неловкая атмосфера.
- Лала – тихо позвал он по имени домовушку, грозно возвышаясь над телом, наблюдая за прогрессом исцеления. – Сейчас мисс Берк восстанавливается. Держи глаз на деву, и дай мне знать, если что-то пойдет не так или она очнется.  Как только барышня исцелиться полностью, очисти ее и переодень. Ее собственные одежды должны быть приведены в презентабельный вид. – Хотя, Лазарь бы их просто сжег, но распоряжаться он не смел. Приглядевшись, вампир взял у нее заныканный гребень, который принадлежал одной из дочерей, с любопытством приподняв бровь. Вот оно как. Хитрющие вертихвостки. Он определенно жаждет подробностей! Забрав с собой  девичье украшение, которое являлось когда-то одноразовым порталом в целях приманки, Граф ретировался прочь. Громкая, тяжелая  поступь известила о его присутствии всех здешних обитателей. Кроме дворецкого, где-то должна быть остальная прислуга. Домовики конечно хорошо, у них были свои определенные обязанности в поместье, но абсолютно не было никакой личности. Это угнетало и даже раздражало. Иной раз древний любил перекинуться парой слов с той же экономкой. Человеческая прислуга была ему так же близка, как и стандартная, домовая, к коей прибегало большинство волшебников. Но лично он больше предпочитал нанять персонал. Средневековое воспитание ничем не пропьешь, как говориться. 
Сейчас, Отверженный остро желал привести себя в порядок. Его внутренний эстет громко и мысленно матерился. Вампиру казалось, что он загнивал  в земле лет двести, а не мирно отдыхал в гробнице, в уютной шкатулке. А как по виду, так  будто дело было без участия гроба. Дворецкий выполз на глаза лишь тогда, когда Лазарь принял опрятный вид, застегивая белоснежную рубаху. Цепь с медальоном прилегала к смуглой коже через расстегнутый ворот. Рукава мужчина предпочел закатать до локтя. Как хозяину,  ему была наябеднечена, насплетничена, точнее доложена относительно вся важная и неважная информация в более сокращенной версии, касаемо его жилища, дочерей, гостей, и прочих его обитателей. У вампира уже начала вырисовываться какая-то картина в голове. Но сколько же предстоит вопросов решить, мрак. Упущены десятки лет книзлу под хвост. По сему, он нуждался в дополнительных деталях, что бы чувствовать себя как можно комфортнее. Начать даже с года, времени, в котором он очутился. На самом деле детали – огромный источник информации, и де Грасс хотел знать все, что было во время его отсутствия в этом мире. Погрузиться же сейчас во все тяжкие с головой мешала новая забота  в лице незнакомки. Он у нее в долгу, хотя она и не по своей воле его освобождала. Отпускать с концами, как только она очнется, не желал. Но и знать, он ее совсем не знал. Было достаточно одного простого факта – дева копия его первая жена, и так просто мужчина ее не отпустит в чужие грязные лапы. Это же такая мерзость. Его собственничество вознегодовало при подобной мысли.  Граф даже поморщился. Внутренний хищник согласно кивнул, приметив свою цель. Кто бы сомневался.
Девушка была отмыта, приодета, и ее переместили в гостевые комнаты отдыхать и набираться сил. Окна существовали лишь для красоты и приятного для глаз, вида. Но солнечный свет не проходил сквозь стекло, будучи достаточно затемненными, обрамляясь изящными шторами. За чтением в темном углу, время летело незаметно и с большим интересом, с каким запоем вампир поглощал предложенные журнальчики пропущенных времен. Коротая время, на столике стояла  более, чем на  половину пустая бутылка огневиски.
Пробуждение красавицы сняло вес с плеча.  Очнувшаяся девушка рассматривая свои видимые и невидимые повреждения в зеркале, но не увидела там его, очевидно. Лазарь коротко бросил взгляд из под Ежедневного пророка давней давности: - Скоро шрамы исчезнут. – беззаботно кивнул, переворачивая страницу. Мисс Берк здорово подлетела с места, когда журнал в руках мужчины немного ожил. Зачем же так нервничать? Со вздохом, отставил стакан в сторону. Вполне возможно, девушка могла бы поспать еще. Он ведь еще не дочитал! Эти журналисты здорово поднимали ему настроение.  Отверженный с отеческим терпением проигнорировал все возмущенные выпады, заложив страницы изгибом, и отложил его в сторону. Подобравшись, словно набираясь  терпения, ликвидатор важно встал с кресла, как с трона, дав легкий поклон.
- Лазарь Аркон де Грасс, к вашим услугам, Леди Берк. – монотонно представился он.- Ваше здоровье успешно восстанавливается.  – в детстве его учили, что если руки некуда девать, строго держи их за спиной.  Вампир так и сделал, сцепив их позади себя,  с любопытством рассматривая девушку. Хороша, но держать язык за зубами в присутствии старших совсем не умеет. Строптивая, необъезженная кобыла. Прямо звучит, как вызов. Лазарь успокаивающе улыбнулся девушке и смягчил свой тяжелый, как могильная плита, взгляд. Даже нет сомнений, что встретились они не последний раз.
- Мистер, который был с вами, вдруг решил вас предательски оставить  в тяжелом состоянии. Я позаботился о вас. Не стоит волноваться. Вам нужно восстановить энергию и успокоиться. Вам ничего не угрожает, Леди Берк. Ваши одежды были очищены. – Кивнув на сложенную стопку, он сделал паузу, отстранено покосившись в сторону, поспешив позвав эльфийку. Его улыбкой можно было подавиться. – Лала, подай ужин нашей гостье. – домовушка не заставила себя долго ждать, еда для мисс была давно готова и поддерживалась в свежем, горячем состоянии. – Желаю вам приятного аппетита, мадемуазель.

Отредактировано Lazarus de Grasse (2017-07-28 09:25:15)

Великое, древнее строение встретило молодую гостью гробовым молчанием, как только  она перестала говорить. Эти стены давным-давно не встречали визитеров в своих недвижимых, непролазных лабиринтах, окутанные тьмой, паутиной, пропитанные страданиями и криками жертв, которые спешили убраться из логова древнего чудовища как можно скорее. А она сидит, спрашивает о том, как можно его убить, не забывая про горячий ужин.
Казалось, что каждый объект настороженно наблюдает за юной девой, слушает стук её сердца, единственный настоящий, живой,  словно музыка заиграла в этой комнате. Но девица ловко маскировала внешний страх и волнение совсем ненужными, казалось даже, глупыми и очевидными вопросами.
Древний заговорчесски улыбнулся, не выражая более никаких эмоций, однако в бездне черных глаз гарцевала забава.  Примкнув губами к краю бокала, наполненного огневиски, Отверженный едва сжал костлявыми пальцами  стекло, что оно готово было рассыпаться под давлением его руки.
- Ваш язык летит шустро, быстрее мыслей, мисс Берк, а отвергнутое чувство страха атрофирует полезный для смертного люда инстинкт к выживанию. Должен заметить, очевидные вещи вы уже успели учесть, мы не отражаемся в зеркалах и  действительно питаемся кровью.
Лазарь – внимательный хозяин, он бережет своих гостей. . . для себя. Однако мужчина предпочитал не раскрывать лишних деталей. Не то, что бы он верил в ее приступ героизма во имя какого то там божества и славы,  против древнего как мир, вампира, но возраст и опыт научил не трепать языком попусту  и присматриваться даже к тому, во что сложно поверить. Нельзя недооценивать, как бы не подмывало.
Сделав еще глоток, Лазарь с глухим стуком поставил бокал на столик. Вкус виски ничто, в сравнение с густой, горячей, девственной кровью юной девы, и смотреть на барышню как на личность, а не обед, доставляло сложности. Для Лазаря вообще смотреть на простолюд как на что-то большее, чем овцу, и воспринимать ее блеяние во что-то стоящие было сродни какому-то извращенному мазохизму. Чем старше ты становишься в вампирской жизни, тем меньше остается  пепла былой человечности. Порой вампир пытался вспомнить факт тепла солнца, но на ум приходили лишь ожоги яростного пламени, от следа которых потом с трудом избавляешься, если повезет выжить. Припоминал свои детские годы, но кроме краткого факта, что он не всегда был …каким? Казалось, он всегда такой. Сложно воспринять. Однако у него есть портрет, в одном из поместий, средь многочисленных галерей, как доказательство, что чудовищами, как любят их называть, не рождаются, и он когда-то был маленьким беззаботным мальчиком.
А эта мисс была еще и рейнкорнацией, двойником его первой жены. Какая интересная шутка судьба, этот бесконечный уроборос. Не будь он вампиром сейчас, должно быть ему тоже предначертано переродиться спустя пять сотен веков? И что бы он тогда делал.. кем бы стал? Как там  выражается младшенькая…Это по её части, в общем то: тусовал в подворотнях и изрисовывал стены, с зеленым ирокезом на голове.  Чем черт не шутит. Нет уж, дудки. С такими людьми даже молчать  странно, не то что бы вообще как-то воспринимать. Просто заткнуться и есть, без лишних экспериментальных попыток потешить любознательность.  Зачем засорять трезвый,  древний ум подобным мусором, правда?
Девочка явно была напугана, и чем дольше они сидели наедине, тем явнее это проявлялось. Она должна, обязана остаться, правдами и неправдами. Кто сказал, что бывшую жену, то есть будущую, он так легко отпустит от себя? Рейнкорнация она или просто шутка смешения генов, ее лик, тело и душа одержимо будут привязаны к нему, не к кому либо. Вампир желал обладать тем, что он уже считал своим. Он с легкостью нырнул в странную игру и пытался не пуститься в лишние детали.
- Эта комната останется за вами, пока вы гостите в моей скромной обители. Она может послужить вам до самой вашей смерти,  я уверяю, что ваши вещи никто не сдвинет с места. –  Юмор  у него был очень странный, но, казалось бы, он совсем не шутил со смертью, лишь флиртовал с ней.  – Эти ночи вы можете спать спокойно. Мое требовательное предложение, дабы вы, мадмуазель, остались на неделю, что бы я смог наблюдать за вашем состоянием здоровья в дальнейшем. Вы согласны, ради вашего же блага? Обещаю, вашу жажду к общению с древними и не очень, артефактами я могу накормить сполна, если они останутся на своих местах.   О результатах исследований вы поведаете мне, как любезнейшему, гостеприимному хозяину. Эльфийка Лала будет отвечать на ваш зов, пока вы мой почтенный гость.  – Он небрежно махнул рукой куда-то в сторону. –  Я надеюсь, что это время пролетит славно и незаметно между нами, и злить пчел вы не посмеете. Не так ли?!