Странно было смотреть на уже, казалось бы, чужого тебе человека, но видеть в нем прежнего Остина.
Будто и не было тех лет, не было тех кричащих заголовков газет и растерзавшего душу осознания, что она не знала, кем он был на самом деле. Да и вообще, наверное, никогда его не знала.
Странно было, несмотря на весь багаж их прошлого, что тяжким грузом лежал на их плечах, даже не дрогнуть, когда он почти забытым жестом приобнял ее за плечи.
Будто он все тот же друг старшего брата, что умел заставить ее улыбнуться или смутиться одним лишь взглядом.
Будто прикосновения друг к другу все еще также естественны, как были когда-то.
Будто он по-прежнему заботится о ней в своей мягкой и ненавязчивой манере.
Будто он пытается укрыть ее от преследующих ее по пятам невзгод.
Странно было, находясь теперь так близко к нему, ощутить себя на своем месте. Ощутить себя под защитой.
Защитой человека, который убивал других людей. Абсурдно, правда?
Странно было, что Лиз ничего не могла поделать ни с собой, ни со своими чувствами. Может быть, не случись с ней всего того, что случилось, она бы сейчас думала совсем по-другому, но сейчас потрясение трехлетней давности ощущалось ей уже далеко не так остро, как должно было. Будто все это было задернуто пеленой, будто было почти прозрачным, и Лиз никак не удавалось поймать эту мысль, это предостережение самой себе. А может она просто устала терять. И, хотя бы для разнообразия, хотела хоть что-то найти: например, то чувство, что здесь и сейчас ей ничего не угрожает; прежнего Остина, который просто не мог быть тем хищным зверем, о котором писали газеты три года назад; способ вернуть Калеба к жизни.

Когда они вошли в здание, Лиз немного огляделась, впрочем дом интересовал ее куда меньше, чем его хозяин. Ей показалось, что Остин немного растерялся, когда увидел ее на пороге, но потом как будто бы очень быстро свыкся с этой мыслью. По какой-то негласной договоренности, они не стали говорить о том, как давно не виделись. Три года, прошедшие с момента их последней встречи, так или иначе перевернули жизнь каждого из их, оставив весьма очевидные отпечатки, акцентировать внимание на которых не было нужды. Рядом с друг другом им, напротив, как никогда, хотелось быть прежними.

— Не сочти за грубость, но ты выглядишь… усталой. - она чуть было не упустила смысл фразы, утонув в его внимательном взгляде. Он всегда умел смотреть вот так, будто играючи заглядывая в самую душу.
Эли знала, что его фраза не то что не была грубой, но скорее всего была даже более мягкой, чем он сказал бы кому-то другому. Ведь Лиз теперь разительно отличалась от той улыбчивой семнадцатилетней девочки, которую он помнил.
- Думаю, ты прав, - ответила Эли, с трудом отрывая взгляд от глаз Нотта, - могла бы сказать, что просто неважно сплю, но в последнее время мне даже кошмары не снятся. Вообще ничего не снится. Каждую ночь просто будто проваливаюсь в темноту.
И правда, кошмары преследовавшие ее с того самого дня, пропали вот уже несколько недель как. Лиз хотела бы обрадоваться этому, но и сны без сновидений отчего-то не приносили ей желаемого успокоения.
Она не знала поймет ли Остин, почему она упомянула о кошмарах, читал ли он газеты и знал ли, что случилось с ее семьей месяц назад. Но она понимала, что в любом случае, ее слова лишь помогут им быстрее перейти к делу, пока она, убаюканная светлыми воспоминаниями прошлого, окончательно не забыла все свои мысли и убеждения относительного того, зачем она здесь и кто был перед ней.
Конечно, она бы предпочла, чтобы он читал газеты и уже был в курсе того, что случилось, ведь тогда ей бы не пришлось рассказывать все с нуля, потому что, честно говоря, она до сих пор не была уверена, что сможет это сделать. Но, в конечном итоге, это не имело никакого значения. Она была здесь ради Калеба, а это значило, что она готова и к более серьезным жертвам.
- Если у тебя есть мята, было бы здорово, - выныривая из своих размышлений, ответила девушка, и, поймав удивленный взгляд Остина, добавила:
- Да, знаю, что раньше ненавидела ее. Помнишь, когда Тай пил этот свой любимый зеленый мятный чай, я даже сидеть с ним рядом не могла, так ненавидела этот запах. И тебе вечно приходилось садиться между нами. Но в последнее время..не знаю, во мне будто что-то перещелкнуло. И мне ужасно невкусно пить любой сорт чая, если в чашке нет хотя бы нескольких листьев мяты. Думаешь это странно?
Сама Лиз не считала это чем-то таким уж странным. Как колдомедик, она знала, что организм может очень по-разному реагировать на стресс, и резкое изменение вкусовых привычек не такая уж нереальная реакция. Быть может, если бы она не была столь погружена в себя и свои переживания, она бы заметила, что ночные кошмары прошли в то же время, когда появилось пристрастие к ненавистной раньше мяте. Впрочем, даже если бы она заметила это совпадение, вряд ли это что-то бы ей сказало, так же, как ей ничего не поведал и странный блеск, появившийся во взгляде Остина после ее слов.