Лили, малышка, это папа, - Гарри осторожно стучится в дверь дочери, толкает ручку, которая даже не была затянута до конца. Снизу остаются приглушенными перебой голосов мальчишек, их спор по поводу любимого пирога с почками, кому достанется самый большой кусок, спокойный голос жены. Гарри затворяет дверь. Светлая спальня дочери освещена полуденным солнцем, ее кровать с любимыми игрушками они специально придвинули к окну, чтобы дать больше света. Он знает, что она обнимает ворочающегося плюшевого дракончика, свернувшись в маленький подрагивающий комок. Просто знает.
- Лил, - Гарри присаживается рядом с дочерью, чувствуя, как мягкий матрас прогибается под его весом, и касается ладонью тонкого плечика. И правда в обнимку с любимой Рогой, девочка лет шести поднимает на него заплаканные глаза. У Гарри моментальное желание стереть ее слезы, прижать к себе, что он и делает, обнимая и дочь, и игрушечного дракона. Лили без капли раздумий стискивает его домашнюю футболку и шмыгает носом.
- У.. у меня не п-получается, - ее голос приглушен эмоциями, переживаниями, заложенным носом и футболкой Гарри. - У Джея и Ала получается...
Мужчина вздыхает, припоминая события сегодняшнего утра. Как он учил детей кататься на велосипеде, как у Джеймса удалось почти сразу найти баланс и поехать, а Альбус отстал от него буквально на несколько попыток, и то, скорее, оттого, что хотел перегнать брата и постоянно отвлекался. Мальчишки, подразнивая друг друга, крутили педалями и уезжали вниз по улице, нарезая круги в пределах внимания Гарри и Джинни. Их голоса, шелест колес напомнили ему о том, что когда-то у него, мальчишки, было острое желание прокатиться на велосипеде Дадли. Яркий желтый велосипед, он помнил, как смотрел на него, мечтая залезть, скрипнуть педалями, хоть раз. Мечтая, что когда Дадли надоест, он перейдет, как и все остальные вещи, в "наследство" Гарри, но кузен, которому велосипед и впрямь надоел достаточно быстро, просто сломал его, и Дурсли выкинули пришедший в негодность подарок. Спустя более, чем двадцать лет, Гарри смог исполнить свою детскую мечту, а дети, дети захотели научиться вслед за ним. Только у Лили не получалось. Маленькая, она убежала наверх после нескольких провальных попыток. Джинни без всяких лишних слов посмотрела на мужа.
У него была связь с дочерью, странная, неопознанная, теплая; после мальчишек Гарри был почему-то уверен, что к Джинни, как к матери, Лил будет тянуться больше, из принципа девочка к девочке. Глупо, но... В итоге именно Гарри читал ей сказки чаще, именно Гарри засыпал с дочерью, прислонившись головой рядом с ней, именно к Гарри льнула Лили, когда ей было плохо и больно.
Гарри улыбнулся, приободряя дочь: - Хочешь, папа завтра будет учить тебя весь день, и уже вечером ты сможешь кататься с братьями?
Конечно, она была согласна, слезы на щеках высохли, и дочка повисла на его шее. Гарри поднял глаза наверх, обнимая ее, глядя на парящих над кроватью игрушечных гиппогрифов, которых они повесили с Джин сразу, как в этой комнате поселилась жизнь, и Гарри, ох, Гарри непременно знал, что у нее все получится. У Лили все получится...

Мужчина вздохнул, натыкаясь рукой на очки. Казалось бы, спустя большую часть жизни, проведенную в них, он уже не должен был забывать об их присутствии, когда хотел потереть переносицу, но будто бы его память начисто отключалась в такой простой человеческий момент. Он разбирал старые письма Лили, уже с обесцветившимися кое-где чернилами, ее письма из Хогвартса, где она радовалась первой Превосходной оценке, где писала, что Шляпа распределила ее на Гриффиндор. Со временем аккуратные слова, которые она искренне пыталась выводить, сменились на небрежные завитушки собственного, сформировавшегося почерка. Лили росла, в отличие от ее доверия к отцу, которое слабло, натягивалось, подобно взволнованной струне, а в какой-то момент Гарри подумал, что подорвалось окончательно после того, как он тихо ушел, собрав вещи. Лили была папиной дочкой, особенной для Гарри всегда, и он понял это полно, когда потерял их всех.
Нащупывать доверие заново, аккуратно, невероятно тяжело. Боязнь сказать что-то не то, спугнуть дочь, словно маленького книззла. Попытки вновь обмениваться письмами, даже с простыми словами, что все хорошо. Гарри обнаружил в своих руках последнее письмо, пришедшее от Лили. Больше недели назад. Он помнил, как лично отсылал ответ во время незапланированного обеда после миссии, но до сих пор не получил ничего от Лили. Может быть, она была занята? Может быть, тренировки настолько сильно утомляют ее, что не находится времени взять перо в руки? Гарри все это понимал, но наладившаяся совиная переписка с дочерью создала примерное понимание времени, которое требовалось на ответ, как и невольную привычку ждать ее письмеца... и отсутствие вовремя этого ответа кольнуло аврора тревогой. Безотчетной сначала, он не сразу понял, что чего-то не хватает, но когда заглянул в стол - пришло осознание. Лили давно не писала.
Он решил подождать день и еще парочку, непредвиденные обстоятельства никто не отменял, но когда один из авроров, старательно смотря куда-то в другую сторону, шлепнул на его заваленный делами стол второсортной газетенкой, Гарри понял, в чем причина. Желтая пресса может быть такой отвратительной, может перебирать белье, не стесняться в выражениях и приукрашенных обстоятельствах, а иногда и вовсе лживых. Дочь Мальчика-Который-Выжил опять спуталась с потомком Пожирателя? ...Гарри Поттер - лжец и ненормальный.

Он очень хорошо это помнил.

Он знал, что Лили снимала квартиру с Розой, знал, где она находится. Еще бы глава аврората этого бы не знал. Но, на самом деле, Лил сама это упоминала, и он не нашаривал эту информацию, пользуясь своими связями. Солнце только заходило, окрашивая переулок рыжими тенями. Гарри покинул Министерство на час раньше, просто потому, что ему нужно было к дочери. Как тогда, когда он тратил весь день, терпеливо объясняя, как держать вес на черной, нагретой лучами, сидушке велосипеда.
Он захватил кофе из ближайшей кофейни, кажется, Лили его любила, и поднялся по ступенькам, следуя четкой нумерации домов. Поднес руку к двери, замирая на какое-то мгновенье. Воспоминание, где снизу слышатся голоса спорящих мальчишек и Джинни, объясняющей, что трогать горячий пирог руками не следует, проникло в его мысли. Воспоминание о том, как он поднял Лили на руки, после их договоренности поучиться кататься весь день, и как они вместе спустились на полдник, поесть любимого пирога с почками.
Гарри улыбнулся, взъерошивая поседевшие пряди рукой, свободной от теплого стакана, и взмахнул палочкой, особо не задумываясь. Яркий защитник вылетел, словно следом за его улыбкой, следом за воспоминанием, где дочка уже смеется и едет на велосипеде сама, уезжая от него к катающимся Джеймсу и Алу. Патронус проник внутрь, находя адресата. Чтобы она не подумала, что сплетники донимают ее уже здесь, стучась настойчиво и требуя ответа.
"Лили, малышка, это папа. Открой дверь."