Тихий шелест бумаг. Только один человек способен разобраться в хитросплетениях домов из этих отчетов, стопок корреспонденции нескольких дней давности и служебных записок. Впрочем, сейчас происходящее было довольно простым — как убывала высотка из неподписанных бумаг, постепенно возвышалась вторая, с едва успевающими подсыхать черными чернилами. Гарри Поттер выполнял свою обыкновенную, не меняющую градус скучности, рутину. Подписывал бумаги. Обязанность, которая пришла с выше стоящей должностью, и которой он не имел права пренебрегать. Рука с палочкой отодвинула сферу, которая стала слишком засвечивать и без того белый пергамент. Он создал ее, когда естественное освещение из фальшивого окна стало подводить, когда свет, и так тусклый из-за затянувшей небо пелены, перестал в принципе светить и давать какой-то обзор.
Сфера отстранилась от его кресла, вылепив на столе сгустки теней, теней, что попрятались за маленьким городком его бумаг, обозначив стопку, которая редела, но, тем не менее, все еще выглядела достаточно внушительно. Гарри откинулся на спинку кресла, чувствуя, как позвонки благодарно щелкают. У него мышцы затекали от этого не героического занятия, и капилляры лопались. Не сравнимо с полевой работой, которой Поттер жил, где мышцы жгло от долгоиграющего преследования, где малейшая недоработка в физической подготовке могла обернуться упущенным шансом...

Он подтянулся на руках, цепляясь последними движениями за железный водосток. Под ладонями уже скользила темная крыша, а позади приглушенно раздавались крики ментора: Поттер, мать твою! В одно движение удается очутиться на крыше, ровно как и увернуться перекатом от последующей вспышки, чиркнувшей лишь волосы. Преступник бежит, дальше и дальше вперед. Гарри не мешкая устремляется за ним, обмениваясь заклинаниями, разносящимся над верхушкой Лютного. Ужас, нежелание попасться в руки властям гонит черную фигуру перед ним, Поттера же — долбанное геройство и абсолютное отсутствие страха, когда приходится сигать с одной крыши на другую. Легковесный для этого действа, вчерашний подросток, он пытается нагнать преступника, чтобы поймать его... Очередная вспышка кладет фигуру плашмя и уже недвижимо.
— Поттер, когда я говорю, что мы работаем командой, мы работаем командой, и ты не рвешься сломя голову по крышам в Лютном переулке...
Гарри улыбается, пытаясь сдерживаться, когда его чихвостит ментор, но ментор сам смотрит на него с добрым прищуром.
— Ты молодец, — в итоге говорит он, и юноша сияет, настолько, что может разогнать тьму, настолько рад, что поймал своего первого преступника. — Но должен сказать, что ты все равно нарушил мой наказ держаться рядом, за моей спиной...

Мужчина улыбается, вспоминая такой давний, но памятный случай. Поправляет очки, скашивая глаза на очередную бумагу, требующую подписи. Прошу главу аврората поучаствовать в финальном испытании стажера — от одного из старших. Он уже готов стать аврором.

Дождь смазывает картинку, а ему она как раз очень нужна. Заклинание отталкивания воды на очках, Гарри откидывает мокрые волосы рукой, на бегу пытаясь сориентироваться. Одна секунда промедления, вторая. Свет попадает на конец улицы, и это тот миг, когда он может в подробностях его разглядеть. Шаг в пространстве, чтобы сделать второй уже там. Трансгрессия в погоне, в видимую точку в пределах зрения была не самой безопасной вещью, но нестандартные решения всегда были его коньком, к тому же, надо таки нагнать пылкого стажера, убежавшего вперед со скоростью Молнии.
— Ты, ребенок виверны, — чертыхается аврор, найдя свою пропажу. Его стажер с улыбкой на половину лица и связанный несколькими магическими путами преступник.
— Черт возьми, когда я сказал, что мы работаем в команде..., — Гарри говорит и чувствует резкий укол дежавю, он также пытался не улыбаться, но ничего не получалось, он также рвался вперед даже после того, как неделю просидел за отчетами для главы аврората.
— Вы улыбаетесь, ментор, значит все в порядке? — наглый мальчишка.

Спину более-менее отпускает, и Гарри отгоняет воспоминания, которые, хоть и приятны, но не способствуют тому, чтобы подписать все эти бумаги. Он склоняется, ставит подпись на просьбе наставника, зная прекрасно этого стажера и то, что если волнение его не подведет, то уже через пару дней он станет полноценным аврором, как еще один источник света озаряет его комнату.
Воющая Хижина. Сейчас. Срочно.
Конь еще не успевает распасться в пыль, как Гарри уже вскакивает с места и сметает с ближайшей полки каминный порошок, отдавая короткую благодарность главе Министерства, что ему нет необходимости бежать по коридору и ждать медленного лифта. "Здесь нельзя трансгрессировать, здесь еще нельзя..." В голове привычная для аврора четкая уверенность и холодная собранность, удивление вместе со страхом он запихал подальше, поглубже, зная, что если будет акцентировать на них внимание, то не добьется конечной цели. Он услышал ее голос, в первый раз за столько лет... Ее Патронус ничуть не изменился... Нет, эти мысли он оставит на бессонную ночь.
Сейчас его приоритет — добраться до деревни, выскочив из камина Косого, который он почему-то выбрал, чтобы убраться из Министерства. Наверное, потому, что трактирщику не привыкать, что посетили трансгрессируют, едва ступают ногами на пол. Гарри поступает точно также, едва чувствует, что давление щитов Министерства пропало. Щелчок.

Нисколько неважно, как тихо он трансгрессирует в этот момент. Он не пытается прятаться, он пытается успеть. Хогсмид появляется перед его глазами с громким хлопком, тихий, вечерний, вместе с воспоминаниями его Хогсмида. Когда людей было много в хогвартские выходные, когда он протискивался с трансгрессионной площадки, чтобы добраться до их с Джин места встречи. Он оглядывался по сторонам, напоминая себе вздыбившегося сычика, который после перемещения забыл пригладить волосы. Впрочем, едва бы это помогло. Джинни. Она обнимает его порывисто, запах цветов, стук заполошного сердца... "Джинни." Поттер быстро ориентируется в части деревни, стартуя с места в сторону отдаленной постройки. Они шагают здесь, держась за руки, он старается не замечать косые взгляды прохожих, на лицах которых улыбки. Он победил Темного лорда. Он не хочет, чтобы они подходили говорить сегодня, он хочет провести время со своей любимой девушкой. Вдох. Крайне важно в погоне правильно дышать. Гарри отдает должное своей физической аврорской подготовке, когда деревня довольно быстро остается за его спиной. Тем не менее, он спешит достаточно, чтобы споткнуться в орешнике.

... В следующий раз он падает на землю, утягивая ее за собой, случайно зацепившись ногой за корягу.
— Прости, — смеется, — зато у тебя мягкое падение.
Джинни оказывается на нем и чувствует подрагивающее смеющееся поттеровское тело под собой. Им удалось скрыться от вездесущих любопытных взглядов в глубине хогсмидского пролеска, в очередной раз. И хоть герой, как барсук, растянулся на земле, по крайней мере, это видит только она одна.
— Не слишком романтично, — пыхтит Поттер, но чувствует, как тонкая кисть ложится на его щеку, подбородок. Он замирает.

На секунду перед его лицом лишь холодная земля, воспоминание вспышкой дает понять, что он в том самом орешнике, в орешнике, в который они уходили далеко ото всех, потому как хотелось побыть вдвоем и только вдвоем. Гарри группируется, подскакивает, чтобы бежать дальше, наконец выцарапываясь на просторную поляну. Воющая Хижина темнеет своими неказистыми стенами в радиусе обзора, а куда ближе — фигура женщины и двоих дементоров.
Он еще сравнительно далеко, чтобы слышать голоса из плохих воспоминаний, далеко, чтобы разрушительная сила этих тварей действовала на него. И Гарри решает воспользоваться преимуществом внезапности, сосредотачиваясь на воспоминании, которое было так свежо.
Она смеется заразительно, в глазах милые смешинки, рыжие волосы падают на его лицо и футболку. Она очень красивая, когда пытается убрать их за ухо... Патронус срывается с палочки, быстрее человеческого шага устремляясь к угрозе. Наклоняя голову, рогами цепляет дементора, отбрасывая его в сторону от съежившейся волшебницы. Гарри уже не смотрит на оленя, что сосредоточился на втором, бежит к ней. "Джинни."
— Джинни!

Бледная, на лице отпечаток страха. Поттер тормозит перед ней, почти не снося с ног, спокойная расчетливость рассыпается, растворяется. С ней он не может быть аврором, он обеспокоенно шарит бегающим взглядом по лицу, трогает темные рыжие волосы, цепляет ладонью холодную ладонь. Греет ледяные костяшки своей рукой, чтобы чуть-чуть, хоть немножко, передать своего тепла. Удерживается на грани, чтобы не поцеловать, не имеет права. Так и останавливается около нее, с одной лишь мыслью, которая невольно заставляет тело дрожать, но не от страха, а от облегчения — она жива, жива-жива. Все в порядке. Он успел.
Пальцы слегка теплеют под его ладонью, Гарри сжимает как можно крепче, краем глаза замечая защитника. У них не так много времени, не больше минуты прежде, чем дементоры покусятся на его душу тоже. Начнут изводить любимыми страхами, подобно прожорливым псам, искать самые больные и отчаянные воспоминания. Он уже слышит далекий материнский крик, как предвестник грядущего... нет, они должны уйти раньше.
— Деревня, — лишь говорит Гарри. Он поможет прорваться туда, поможет настолько, насколько возможно. Черт возьми, ради нее он всегда был готов на все! Это не изменилось. Но бежать нужно быстро.
"Она справится, всегда справлялась," — и Гарри разворачивается к дементорам, чтобы прикрыть их отступление.