HP Luminary

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.

Вы здесь » HP Luminary » Waiting for better days » Nowhere to go, but down

Nowhere to go, but down

Страница: 1

Сообщений 1 страница 10 из 10

1

http://sg.uploads.ru/LtwUK.gif
Aleera Nott & Kaisan Stone
• Особняк Ноттов => скалистый берег моря • 27 сентября 2022 •

У Лиры плохое настроение и большая потребность всё забыть.
У Кая мотоцикл и острое желание развлечься.
Где-то далеко их ждет холодное осеннее море и высокий обрыв над ним.
Только бы не сделали глупостей.

Предупреждения:
Остину это всё не понравится х)

+4

2

Небо выдалось на удивление звёздным. Даже иллюминация не скрыла бы искристую пыль сверкающих камней, которыми был припорошен темно-синий атлас, не делала его чужим и бездонно-жадным; оно приблизилось, стало глубже - это озеро можно было зачерпнуть ладонью, с улыбкой схватить покатый край одной, самой большой звезды и притянуть к себе, питая её жар. Город скрылся за спиной как-то резко, став жертвой собственной суеты; впереди лежала молчаливая иллюминация и непопулярное направление, пара-тройка заспанных за день машин и уставших водителей. Бак полон, и дальше пойдёт легче, быстрее - Стоун выжимает газ и мгновенно отрывается вперёд. Искра даёт силу, начало быстрому движению, и Пташка не глядит на спидометр - только за тем, чтобы не сбиться с намеченного пути. Конец сентября выдался неожиданно тёплым. В народе это неожиданно свалившееся на головы лето назвали бабьим - и неспроста: летающие по воздуху парашюты путешествующих паучков оседали то тут, то там тонкими, светлыми нитями, так похожими на седину, которая вплелась в длинные волосы уже немолодой женщины. Эта ассоциация - уютная, как отголосок августовских ветров, еловые ветви дышащей жаром чащи и брызги прибоя, мягкие руки и нежный шепот в ночи, лампа на прикроватном столике и книга, спрятанная под подушкой; ряд мутных образов – и чистый смех у Черного Озера в его памяти, как раз в такую осень, смех Алиры Нотт.
За четыре прошедших года было не так много писем. Они не виделись ровно с выпуска, попрощались как-то рвано и неловко – Пташка не винил ее за это, только себя: сколько не пытался юный Стоун стать частью мира, в который вовлек его Хогвартс, он не мог сделать это до конца  - постоянно подчеркиваемое чужое превосходство,  другие понятия и еще разное-разное-разное, разбивающееся о стены неприязни и насмешек. Нотт принадлежала миру традиций, который чтил чистоту крови, а он к тому безродному слою, которому будто случайно, будто чудом попал в руки магический дар, - незаконно, незаслуженно, украденной вещью.
Это не мешало ему все ещё дорожить прошлым. Оно как хрупкая статуэтка –легко разбивается, теряется, обесценивается. А Кай ценил, не хотел забывать – хранил его в коротких письмах на день рождения и мелких подарочках, посылках на Рождество с любимыми – по крайней мере ранее – конфетами и чем-то особенно интересным. В последний раз это была маггловская книга – почему-то Пташка посчитал, что Алире она определенно должна понравиться – не кто иной, как Толкин, его трилогия, которая грела его детское сердце, которую вслух читала мать, когда тот еще не складывать толком буквы в слова.
Ее день Рождения через три дня.
Возможно, это простое совпадение и ничего больше – то, что аврор по-настоящему заморочился, добыл ее адрес и теперь едет в поместье Ноттов ровно за три дня до знаменательной даты. Сам аврор назвал бы это скорее подсознательным.
В школе их тройку можно было назвать друзьями – по крайней мере, практически весь пятый курс. Откровенно говоря, потерявшийся после всего случившегося летом того года Стоун был искренне уверен в том, что этот контакт будет разорван: это предчувствие не покидало его, учитывая то, на кануне выпускных экзаменов они как всегда повздорили – их общение в общем часто напоминало качели, которые со крипом останавливались громогласными ссорами и начинали неспешное движение тихими, несколько неловкими извинениями. Алира всегда была старательной, и Кай боялся наладить контакт с ней, отвлекать от важных дел – но Лира все сделала сама, предложив занятия по пропущенным предметам. Правда, все это выглядело в виде некоторого ультиматума – но, тем не менее, так был подобран ключ к тому, что мы называем дружба. И было все: взлёты, падения, проделки и взрывной смех – а потом молчание, перемежающееся одинокими письмами.
Но теперь хотелось сделать нечто особенное.
Шины зашумели по гравийке – Кай незаметно съехал с дороги на совершенно неприметную, извилистую змейку, сбавляя скорость; камни трещат, трескаются, летят в стороны, разбегаясь, словно трусливые крабы на жаре, и аврор еще сильнее замедляется, решив, наконец, оставить мотоцикл неподалеку и дойти до места назначения пешком.
Небо над головой сияет ярко, настолько, что можно услышать отголосок далекого шума млечного пути. Он различает созвездия и силуэты, но почему-то все кажется недостаточно темно; он вдыхает прохладный осенний дух, чувствую, как успокаивается сердце. Ощущение, что он на пути домой, почему-то не покидает – и Пташка шагает вперед, к поместью Ноттов с намерением твердым, как никогда.
Зашита особняка оказалась внушительной – Кай осторожной тенью прошелся по периметру, с глухим хмыком оценивая подготовленность к внешнему вторжению. Не разбудить его жителей своим визитом казалось маловероятным…
…если ты, конечно, не горностай.
Анимаг отработанным движением принял облик горностая – его шубка еще не сменилась на белую, а потому отлично сливалась с ночным окружением. Влезть по стене оказалось задачей довольно сложной, но тот сумел с ней справиться – острые коготки отлично цеплялись за мох и стыки камней, и ни одно из охранных заклинаний не было задето. Зверек принюхался – рано было еще расслабляться – и пошевелил ушами: в большом окне одной из комнат загорелся тусклый свет и мелькнул стройный женский силуэт.
Алира?
Раскидистое дерево почти касалось ветвями стекла; оно уже играло красками плавленого золота, однако не отливало багрянцем, предпочитая винным оттенкам свежий, зеленый, хотя и темнеющий на глазах. Кора его была морщинистой, теплой, пульсирующей – оно явно пустило корни здесь не одно поколение жителей особняка назад, и сносить его не стало. Кто знает, может оно – своеобразная память, летопись рода Ноттов?
Горностай вполз по стволу до ветки третьей или четвертой – ближе подобрался к горящему окошку, с интересом высматривая его обитателя: ну-ка, неужели он ошибся? Все попытки высмотреть жильца были весьма бесполезны – нужно было подняться выше – и зверек, издав что-то похожее на негодующее птичье чириканье, снова продолжил подъём, пока, наконец, не оказался у толстенной, основательной ветки, растущей чуть ниже уровня окна.
Эти темные волосы, складывающиеся в локоны, и голубы е глаза сложно было не узнать.
Анимаг скептически осмотрел то, что служило ему платформой. По всем расчетам ветка была достаточно толстой, чтобы выдержать его вес, но все вызывало некоторые опасения – лететь до земли было достаточно далеко, чтобы остаться целым и невредимым в случае неконтролируемого падения. Однако, была ни была.
Под человеческим весом его опора опасно качнулась, однако устояла: и только после этого Стоун позволил себе выдохнуть, внутренне переведя дух. Лира явно не слышала подозрительного шелеста за своим окном, занятая вечерним туалетом, а потому аврор оставался пока незамеченным.
Как привлечь ее внимание? Пташка тихо зашипел про себя – он, дурак, совсем не догадался взять с собой крохотную жменю гравия или других мелких камушков, а прямо постучаться в окно физически невозможно и просто неприлично.
Хотя о каких вообще приличиях может идти речь?
Просто идиот.
Единственная вещь, которая нашлась в кармане его куртки, была зажигалкой. Признаться, она была достаточно увесистой для того, чтобы при удачном попадании размозжить стекло, но Стоун искренне надеялся, что пословица «сила есть, ума не надо» не про него, и что окна здесь более крепкие, чем в обычных «панельках» - а потому на сильном выдохе легко отправил ничем не провинившуюся в свой – надо заметить, недолгой – жизни зажигалку.
Бам!
Окно отозвалось тихим, расстроенным звоном. К такому отношению оно явно не привыкло.
- Эй, милая, не хочешь прокатиться?
Улыбка всегда значит больше, чем слова.

+4

3

Осень встречается со мной неохотно, с трудом проворачивая листья под ногами, когда я иду домой или выхожу в наш фамильный сад, о существовании которого, пожалуй, не вспоминала с самого детства. Но теперь вот уже неделю как я периодически гуляю, или как сейчас – сижу на скамейке под раскатистым молодым дубом, злобно перелистывая трактат «О роли человека в собственном организме», даже не пытаясь делать вид, что я что-то читаю. Я смотрю в одну и ту же точку перед собой, краем сознания подозревая, насколько стеклянными и бессмысленными выглядят сейчас мои глаза, но упорно продолжаю листать. И когда моя рука неожиданно нащупывает форзац, я с трудом фокусирую взгляд и обнаруживаю, что пролистала вот так все две тысячи девятьсот девяносто три страницы.
Прекрасно. Чрезвычайно полезное времяпровождение.
Я со злостью захлапываю свой фолиант и убираю с коленей. Если бы у меня была такая возможность, я бы, наверное, даже попыталась его швырнуть, но меня останавливают две крошечные мысли, непонятно как нашедшие место в моей перегруженной голове. Первая – данное сборище чьих-то бесконечных знаний попросту слишком тяжелое для моих физических возможностей что-либо швырять. Вторая – у меня есть внутреннее, привитое с детства уважение к таким достопочтенным изданиям. Особенно, если они весят больше четырёх килограммов и имеют малейшее отношение к колдомедицине.
Но я всё равно забываю его на скамейке, когда возвращаюсь в дом. Моя безучастность к чему бы то ни было, наверное, могла бы бросаться в глаза, если бы кому-то пришло в голову за мной наблюдать. Может показаться, что я думаю о чём-то чрезвычайно важном и пытаюсь найти решение какой-то невероятной задачи, но на самом деле в моей голове что-то около двух мыслей, беспрестанно циркулирующих по внутренней окружности черепной коробки.

Как он мог.
Почему это опять произошло со мной.

Иногда я всё-таки что-нибудь швыряю. Обычно прямо со своего туалетного столика. Но потом обязательно появляется Фризби (наш дотошно услужливый домовой эльф) и предлагает мне прибрать то, что разлетелось на кусочки. Я ничего не имею против. Но потом разбиваю что-нибудь ещё.
Всё выше перечисленное, за исключением привычных и в какой-то мере спасительных походов на работу, и есть плотное расписание моей последней недели. Думать, задавать себе дурацкие вопросы, сокрушаться, реветь, злиться, что-нибудь ломать, пытаться уснуть без сонного зелья, пытаться проснуться без бодрящего и не выглядеть чересчур депрессивной. В первую очередь для моего начальства, потому что не дай Мерлин кто-то попытается отправить меня сходить с ума в отпуск. Во вторую – чтобы ни у кого не возникало желания задать мне идиотские вопросы.

Кажется, я расчёсываю одну и ту же прядь волос уже минут пятнадцать, когда в моё окно что-то звонко брякает, заставляя меня вздрогнуть и резко вернуться в текущий момент жизни. Я подхожу к окну всё ещё с гребнем в руках и какое-то время просто пытаюсь поверить тому, что показывает мне этот мир.
– Кай?! – я честно не знаю, чего можно было ожидать сейчас меньше, чем появление моего старого друга на, мать его, дереве напротив моего окна.
- Что ты здесь делаешь?!

А потом мне приходит в голову открыть окно.
– Кай! – несмотря на всю странность происходящего я чувствую, как в центре груди появляется уютное тепло, которое расползается как-то сразу по всем органам, и освещает моё лицо искренней и радостной улыбкой.
– Салазар тебя дери, как ты сюда попал?! – я в восторге и с удовольствием бы кинулась душить его в объятиях, если бы мне не мешала небольшая пропасть в два этажа между нами.
– Слезай с этого дерева, я сейчас спущусь! – я закрываю окно, снова подбегаю к зеркалу, как могу поправляю так не приведённые толком в порядок волосы, стараюсь вправить тёмные круги под глазами сначала пальцами, потом пудрой, накидываю на плечи свитер Остина, в котором ушла от него последний раз, и как могу бесшумно спускаюсь снова во двор.

Мы с Каем дружили какой-то дикой, но очень упёртой дружбой. Было время, когда нас втроём с Дезом можно было считать неразлучной троицей, и это было особенно странно, учитывая разницу в статусах наших кровей. Я часто требовала, чтобы он показывал мне, как правильно взрывать навозные бомбочки и как попадать ими в нужных людей из окна кабинета Заклинаний, я смеялась над разрисованными нами картинами в школе, я что-то доказывала, периодически переходя на крик, и однажды даже попыталась оставить на его лице синяк (или это было не раз?). Всё это складывалось нитью приятных воспоминаний, которую он ежегодно дополнял обязательными подарками на важные праздники. И хотя я до сих пор не нашла времени открыть «Властелин колец» (как бы меня ни восхищало это название), всё, что он присылал, я хранила с большим трепетом. Да, после окончания школы мы почти не виделись, и когда я это осознаю, я удивляюсь тому, как быстро летит время. Кажется, только вчера я пыталась отобрать у него что-то на Кингс-Кросс, с которого меня последний раз забирали родители, а он удирал от меня, радостно размахивая нужной мне вещью и заодно врезаясь в каждого прохожего.

Я успешно пролетаю все ступени лестниц и нашу огромную прихожую, и через пару минут уже оказываюсь почти намертво прилипшей к другу, обхватив его шею обеими руками и уткнувшись носом в его грудь, отчего-то тихо смеясь.
– Серьезно, как ты попал сюда? – я отрываюсь, чтобы посмотреть ему глаза и оценить степень состоявшихся перемен на его лице. – Хотя какая разница, – я беру его за руку и веду вглубь сада на случай, если кто-то из домашних решит выглянуть в окно.
– Отличная куртка! – я оценивающие и демонстративно разглядываю его с ног до головы, одобрительно кивая и ухмыляясь. – нет, ты всё-таки скажи мне, как и зачем ты оказался на этом дереве, иначе меня это не отпустит, - непостоянство - признак.. не мастерства?
Все эти несколько минут кажутся мне неправдоподобно счастливыми. Тёплый вечер, чистое небо – и друг, шагающий рядом так же, как пять лет назад.

+3

4

Удивление на ее лице стоит саднящих от контакта с шершавой корой ладоней и баланса на грани самоуверенности, грозящей самоубийством: в груди загорается теплый светлячок, и Кай улыбается ей в ответ, довольный тем, что смог ее изумить - кажется, даже приятно.
- Пришел спасать тебя от дракона, - с тихим смешком заявляет аврор, смешливо щурясь - в синих глазах пляшут огоньки озорства и веселья, хотя и заявление звучит с претензией на серьезность. Лира слишком взбудоражена внезапной находкой - действительно внезапной - а потом обещает спуститься как можно быстрее, тихо запахивая окно: мероприятие все еще щекочет нервы, ведь никто не должен услышать их, никто не должен их обнаружить - это можно даже назвать тайной миссией, в выполнение которой девушка включилась почти что мгновенно. Задание первое: незаметно выскользнуть из дома. Задание второе: пропасть до рассвета, так, чтобы никто не нашел.
Она пропадает из виду - такая стройная, почти воздушная, и Стоун глядит вниз, решая, остаться ли в человеческом облике, либо же не дурить и использовать уловки и гибкость горностая - в конце концов, его совсем еще недавно собирали, и ничто не может пройти так быстро даже с помощью магии. Выбор был сделан правильный, потому на земле он оказался быстро, вновь возвращаясь в нормальное состояние,  прислонился к хранящему тепло уже ушедшего августа стволу, принимая его как благо, прикрывая глаза, надо признать, в несколько томительном ожидании, пускай и длилось оно действительно недолго.
Она выскальзывает во двор тихо, легкой походкой ступая по траве - в два счета оказывается рядом с ним и сразу же заключает в объятия, утыкаясь носом в грудь; от Лиры веет теплом уютного дома и какой-то очень настороженной грустью (но расспросы о ней лучше оставить на потом), на ней осенний свитер явно мужской, с чужого плеча, и волосы рассыпаются по плечам, возвращая на место творческий беспорядок - на самом деле ей безумно идет эта волна, придавая волшебнице сейчас вид бунтарский и непокорный - и мужчина надежно и крепко приобнимает ее, даже слегка покружив.
Алира уверенно берет его за руку - ее пальцы кажутся горячими в контрасте с прохладой умирающего сентября - и уводит вглубь сада, подальше от возможных нежелательных встреч, и здесь уже пахнет осенью более явно, щекочет ноздри явный след врывающегося на порог бабьего лета. Над головой у них еще не слетевшие листья и бездонное черное небо, которому видно конца, уютно и тихо, настолько, что даже шепот кажется грохотом водопада.
Голубые глаза сияют интересом и множеством вопросов. Воспоминания невольно возвращаются в Хогвартс, в каждое начало учебного года, в азартное предвкушение проведенного вместе времени - подтерлись и поросли быльем ссоры, и все вспоминается фактически с ностальгической улыбкой.
Время все-таки нещадно к ним: оно оставляет новые шрамы, толкает вперед линии их судеб, разводя все дальше и дальше. Настанет день, когда они, возможно, не увидятся больше снова, и медленно призраками прошлого растает маленькая волшебница, стремительно взбирающаяся на Астрономическую башню глубокой ночью, и его собственный, едва за ней поспевающий силуэт, сотрутся слова, превратившись в мелкую пыль, застынут на отстраннённо сверкающем Млечном пути; уже сейчас она фактически невеста, заложница традиций, и много того, что было когда-то, нет - бессменный круговорот, в котором одно заменяет другое: уходят из жизни люди, меняются места проживания, сжигаются в камине дорогие ранее сердцу колдографии и бьются серебряные поверхности зеркал, и все это слишком понятно, невероятно жизненно и практически неизбежно. Он приехал увидеть Лиру, ему не хватило тех скудных минут в Мунго, которые показались ничтожными по сравнению с огромным периодом затишливого молчания, не отвеченных писем и несдержанных обещаний.
- Неужели у меня есть много причин оказаться в особняке Ноттов? - смешливо спрашивает Кай, снова приобнимая Лиру. - Я верю, что место тут достопримечательное, однако меня интересуешь только ты. И да, так вышло, что у меня нет желания отпускать тебя сегодня, - Пташка шаловливо ей подмигивает, и теперь он уже ведет ее в то самое место, где спрятан мотоцикл, неприметно и покорно ожидающий хозяина и его, скорее всего неожиданную спутницу.
- У меня серьезные намерения украсть тебя на эту ночь из дома и хорошенько оторваться, - он хлопает байк по баку, не слишком правда уверенный, что Лира вообще знакома с таким созданием маггловской науки, и даже чувствует себя каким-то просветителем буквально в первую секунду.  - Он как конь, только железный и гораздо быстрее, - Стоун осторожно подает ей мотоциклетный шлем и усмехается: - Принимаешь приглашение?

Они неслись по пустой дороге, и только свет одноглазой фары да рев мотора рассекал тьму - чувство скорости и драйв давали какое-то невыразимое чувство свободы с тонким слоем бунта, а ровная гладь лилась по колеса так, будто иначе и быть не могло. Магглы тоже умеют созидать, и пускай в их руках нету магии в том смысле, в каком подразумевают ее волшебники, у них тоже есть какая-то невероятная сила в их умах.
На самом деле они могли трансгрессировать в присмотренное Пташкой местечко еще раньше, примерно тогда, когда оказались от поместья Ноттов хотя бы в ярдах ста, но Кай по-настоящему желал для начала расслабиться на двух колесах - дать Лире почувствовать себя освобожденной от давящих стен и чужого надзора.
Доехав до тихого и достаточно безлюдного места, бросив байк недалеко от дороги и забрав с собою наплечную сумку, в которой было все необходимое, он улыбнулся Лире и коротко предупредил:
- Держись за меня, сейчас аппартируем.
Короткое мгновение, привычное чувство сжатия, и они уже в совершенно другом месте - сени деревьев сменились диким пляжем, на котором беззаботно вился невесомый ветер, приносящий с собой грохот волн и терпкий запах йода, приятный, сразу же оседающий на коже и волосах. Все вокруг на первый взгляд кажется каким-то нелюдимым, пока не обнаруживаешь случайные следы жизни, и не начинаешь знакомиться со всем, что видишь, поближе.
- Слышишь? Это море.

Отредактировано Kaisan Stone (2018-10-09 13:45:47)

+3

5

Идти рядом с Каем приятно, равно как и ощущать себя принцессой, которую наконец-то смелый рыцарь пришел спасать от дракона. Держать его за руку – тоже приятно, его прохладные пальцы легко переплетаются с моими - как будто так всегда было и должно быть, и я сжимаю их чуть крепче, чем нужно. И вместо слов в моем теле рождается что-то большое и вязкое, заполняя меня всю, с головы до ног, и мягко погружая в тепло чужих объятий и его забавных слов. Это так здорово и важно – оказаться сейчас рядом с Каем и забыть обо всем, что было до. О гребешке для волос возле зеркала, о разбитом подсвечнике в своей комнате. О том, что свитер Остина на мне – это ещё одна попытка сделать вид, что в моей жизни ничего не происходит. Ничего из того, чему я изо всех сил старалась сопротивляться, и каждый раз как можно тщательнее избегать мысли, что всё это.. не помогает. Что, как оказалось, у меня нет никакой возможности что-то изменить, и моя роль здесь не так уж и значима.
– Ну кто знает ваши аврорские дела, – я отвечаю также смешливо, в тон, и улыбаюсь, кажется, впервые за эту неделю. – Может быть у нас там в гостиной опасный темный волшебник, которого надо срочно обезвредить, – я поднимаю на него лукавый взгляд, встречаясь с синим блеском его глаз своим – голубым. – Но я рада, что интересую тебя больше, чем преступники, – и что ты здесь, не смотря на все неотвеченные письма и так и не открытого “Властелина Колец”.
– А у меня нет желания, чтобы ты меня отпускал, – слова кажутся простыми, такими же привычными, как и много лет назад на башне огромного замка, где мы, ещё совсем дети, вдвоем делили один телескоп на Астрономии. Как где-то в школьных подвалах, где мы пытались изобрести очередную шалость; в библиотеке, где я помогала ему наверстать упущенную из-за травмы школьную программу. И этот маленький побег из-под родительских глаз через собственный сад прямо сейчас тоже кажется простым и правильным: никто не увидит, никто не узнает, но я снова почувствую себя смелой и беззаботной.

Гравий под нашими ногами сменяется асфальтом, перед глазами возникает чудо магловской техники, о котором я только отдаленно слышала что-то от друзей и знакомых по ту сторону крови.
– Это.. это?.. - я недоверчиво улыбаюсь, пытаясь вспомнить замысловатое название, и ладонью медленно провожу по металлическому боку, словно бы на ощупь пытаясь определить, что меня ждёт. – Выглядит… странно. Кай протягивает мне шлем осторожно, будто бы за эти пять лет произошло слишком многое, чтобы я так же легкомысленно принимала все его предложения оторваться. Когда-нибудь - возможно, да, так и будет. Но только не сегодня, Кай. Не этой ночью.
Я надеваю на себя шлем без промедлений, сажусь позади Стоуна, перекинув одну ногу через сиденье и крепко обхватываю аворора руками. Дальше – рывок, ударивший в лицо ветер и грозный вибрирующий рёв, исходящий из этого могучего устройства под нами.
Да, это почти как конь. Только гораздо лучше.
Испугавшись вначале, я инстинктивно прижимаюсь к Каю чуть больше, но через пару минут езды осваиваюсь, расслабляюсь, и едва сдерживаюсь, чтобы не расправить руки в стороны и не начать завывать на всю округу подобно ночному волку. Что-то внутри меня кипит и радуется, я пробую закрыть глаза, снова их открываю и испытываю какое-то особое, новое для меня наслаждение.
А вот к аппарации я давно привыкла.
– Кай, это было... - я не успеваю подобрать слов, моего обоняния достигает запах соли и йода, ветер зарывается в волосы, направляя их на лицо и мешая смотреть, но я безошибочно узнаю этот шум.
– Море?!
Я делаю несколько спешных шагов, не обращая внимания ни на что другое, пока не оказываюсь у самого края. Передо мной - беспокойная стихия, вздувающаяся где-то внизу белой пеной и разбивающаяся о скалу волнами. Над головой – бесконечно черное небо, усеянное мелкими звездами и ярко глядящее на нас неровным диском растущей луны. За спиной доверительно шумит лес,  и где-то там же остался Кай с наплечной сумкой наперевес.
Я поворачиваюсь к своему спутнику, стараясь заправить ещё более непослушные на ветру волосы за ухо.
– Если бы ты знал, насколько ты вовремя.
Я изучаю его ощутимо окрепшую фигуру, широкие плечи и всё такой же яркий и цепкий взгляд.
– И что мы будем здесь делать? – а затем мне в голову приходит мысль, которую я совершенно точно не собиралась произносить всерьёз. – Прыгать?

+3

6

Соль путается в волосах вместе с ветром - это будет первым воспоминанием, которое они разделят на двоих спустя долгое, долгое время. Проще выкинуть из головы события начала сентября, неоправданные переживания и страхи, которые должны оставаться в стенах больницы вместе с угасающий пульсом и призрачным дыханием. Здесь же - россыпь звёзд на двоих и ворчливо встречающее моря, ни глухих напоминаний, ни звенящих воспоминаний. Осени нет, лишь безвременье да оборванец-ветер, любопытство которого сильнее любых преград.
Восторг Алиры слишком заразителен точно так же, как и собственное игривое настроение. Подкроватные монстры давно перестали быть страшными, и ноги касаются влажной от росы травы - снова будто дети, сбежавшие из-под надзора, предоставленные себе и своим шалостям.
Волна гулко ударяется о камни где-то там, кажется, совсем далеко внизу, и нутро на миг замирает, прислушиваясь к шелесту отходящей воды. Стоун долго мгновение смотрит на Лиру, будто пытаясь решить, насколько серьёзны её намерения, а потом улыбается слишком уж озорно:
- Почему бы, собственно, и нет?
Ночь полна безумия, безрассудных поступков и решительных действий. Под покровом тьмы вершится история, уходят короли и меняется власть, сменяются эпохи и падают на колени целые миры. Старое уйдет прочь, но они построят новый мост, который будет крепче всех предыдущих.
Её руки кажутся невозможно горячим, будто они только что держали открытое пламя; в глазах - затаённый страх в перемешку с отказом ждать еще хоть минуту. Зеркальное отражение, вдох на чужом выдохе, тихое "не бойся" как магический заговор и приговор-отречение от шага назад. Нам не время задумываться о последствиях.
С разбега - и вниз. Главное вовремя отпустить.
Раз.
И не бояться.
Два.
Ветер вторил безумству храбрых.
- Три!
Ощущение свободного падения прекрасно знакомо дразнящим ощущением пустоты внизу живота и липким страхом, сменяющимся рокотом адреналина в ушах. Миг, разделяющий "здесь" и "там", до неприличия короток, и даже опыт не позволяет начать отсчёт. Невесомость растянута на целую бесконечность и схлопывается в один резкий вскрик, за которым следует оглушительный рев тишины и темное, заставшее время, обратившееся в солёное море.
Нет тебя и нет твоего тела. Песчинка в огромной цепи - но ровно до тех пор, пока сильно движение не выталкивает тебя на поверхность, где звёзды так близко, что кажется, ещё немного, и можно стукнуться о них головой.
Лира.
Рука хватается за руку, не давая провалиться глубже. Эта тропа очень опасна, закружит и не отпустит уже никогда, размазав звон чужого имени, смешав его с белоснежной пеной. Кай подхватывает Нотт, и вот они оба уже на поверхности, пытаются отдышаться и прийти в себя. Тяжесть гравитации всё давит в уши, и они пытаются откашляться - слишком сильно захлестнул их прибой.
- Хватайся за мою шею! Берег близко! - ему едва удается перекричать рокочущий шум воды вокруг.
Они выходят на берег уже продрогшие: схлынувший адреналин уже не греет кровь и не прогоняет страхи, уступая дорогу здравому смыслу. Уже наверху Кайсан выуживает из бездонной сумки два покрывала: одно из них стало подстилкой, а заботливо укутало Алиру, превратив её в куколку бабочки, которой она уж точно станет как только согреется. Всунув в руки подруге термос с все еще горячим чаем - зачарованная вещь периодически поднимала температуру напитка, который попадал внутрь, потому для сохранения жидкости холодной был непригоден, но это, в общем-то, не их случай, - и, одевшись, быстро насобирал хвороста, чтобы развести костер - дополнительный источник тепла и света не помешает им обоим.
Вскоре костер уже во всю трещал, наполняя все вокруг новыми красками. Пташка трасфигурировал в плед еще и свою куртку, после чего заботливо приобнял Алиру добавляя к её кокону еще слой. Так должно быть гораздо лучше.
- Испугалась?
Он, признаться, и сам в какой-то момент действительно струхнул.
Лишь единожды на его памяти звезды были так близко - воспоминания об этом дне живо отозвались неприятным чувством тошноты, и мурашки организованным строем промчались по коже.
От неё теперь пахнет морем и огнем, немного сосновой смолой и шершавым ночным песком. Кай прикрыл глаза, вдыхая его - это будет приятным воспоминанием, еще одним связующим звеном.
- Я не забыл про твой день рождения, - неожиданно негромко сказал аврор, и на его губах появилась неловкая улыбка, будто он сам стеснялся этого признания. - Так что у меня есть для тебя небольшой подарок.
Кайсан осторожно извлек из лежащей рядом сумки крохотный мешочек, перевязанный ленточкой - так часто хранят бижутерию или драгоценности - и протянул его Нотт, позволяя самой достать нечто, лежащее там.
Вещь выглядела как обычный серебряный медальон на тонкой цепочке, однако его роль играла подвеска, похожая на симбиоз компаса и часов. Стрелка на циферблате непрерывно дрожала, указывая на север.
- Эта стрелка всегда указывает путь домой. Домом будет место, которое ты сама решишь назвать домом - не важно, родительское это поместье или, например, Сент-Джеймс парк. В нем есть еще один маленький сюрприз - в экстренной ситуации он может "перекинуть" тебя в это место, однако это можно сделать лишь трижды, так что эту функцию нужно использовать с умом. Я верю в твое благоразумие, - сказав это, он подмигнул подруге, будто бы не было их совершенно сумасшедшего прыжка с обрыва и попытки утонуть.

+3

7

Прыжок кажется бесконечно длинным.
Мы отталкиваемся от каменистой поверхности земли и летим вниз, и мне кажется, что я чувствую, как мы рассекаем своими телами воздух, как сбивается и замирает дыхание, пытаясь втянуть внутрь судорожный и несвоевременный вдох, и как где-то глубоко внутри сжимается сердце. Не бойся. Я не боюсь, во всяком случае пытаюсь внушить себе эту мысль сама, вслед за уверенным голосом Кая, но в какой-то момент не выдерживаю и издаю пронзительный крик, граничащий с глупым визгом маленькой школьницы, которая опять задумала какую-то шалость со своим другом с Рейвенкло. Сразу после - оглушительный грохот воды рядом со мной. Под ногами, по бокам, над головой - вода везде, она мгновенно оказывается в носу и попадает в рот, обжигающе ледяная, и мне кажется, что так глубоко под ней я ещё не была.
Он находит меня рукой.
Мы выныриваем среди волн, судорожно глотая ртом воздух вперемешку с соленой водой и собственным кашлем, я послушно цепляюсь за Кая, едва различая его слова в окружающем нас шуме, и изо всех сил стараюсь грести вместе с ним к берегу.
Снаружи - холод. Холод и внутри тоже, я чувствую свои же ледяные руки, по прежнему цепляющиеся за Кая. Я не успеваю отойти от шока, когда уже оказываюсь в пледе и сидя на земле с чем-то терпко пахнущим и достаточно горячим, чтобы согреть заледеневшие пальцы. Стоун разжигает костёр. Я снова обретаю себя. Сейчас мне кажется, что во всех известных мне смыслах - и даже больше.
Вся ерунда с документами Остина, его враньём и той дикой вылазкой вместе с ним на какое-то дело, все полуживые и полумертвые пациенты, сложности работы и самое главное - терзающее и рвущее сознание на клочья воспоминание о Борджине, который совсем недавно провожал меня из больницы домой - сейчас все кажется ничтожно маленьким и таким незначительным. В отличие от меня. Я живая, я снова полна азарта, я только что совершила, пожалуй, самый дикий поступок за всю свою жизнь. И я - не одна.
- До жути, - я отвечаю, ещё ощутимо дрожа всем телом и с благодарностью крепче прижимаясь к Каю. - Но это лучшее, что я сделала за очень долгое время, - и даже мои небольшие достижения на работе, такие важные для меня в той жизни, сейчас кажутся смехотворными. В этой жизни меня обнимает Кай, а я делаю глоток чая из его термоса. В этой жизни я отогреваю пальцы и вдыхаю соленый и одновременно хвойный запах, который отчаянно старается перебить дым от костра. На мне - плед и внимание Кая, который появился сегодня так точно, будто бы я его звала. И я бы могла решить, что всё это его точно продуманный план, если бы не знала его чуть лучше.
- Про мой День Рождения? - я искренне удивляюсь, будто бы речь вовсе не обо мне и не о нас даже. И да, действительно, этот вроде как праздник где-то уже совсем рядом. Только в этом году про него забыла даже я сама - но не Кай.
- Мерлин, Кай, не стоило, - я смущаюсь точно больше него, закрывая лицо ладонями и старательно пряча своё нахлынувшее смущение где-то под двумя слоями пледов. Он никогда не забывал про мои дни рождения, тогда как я забывала порой поздравить даже отца.
Я выслушиваю объяснения растерянно держа в руке мешочек, и затем осторожно извлекаю из него тоненькую цепочку с подвеской. И, если честно, немного теряю связь с реальностью.
- Кай... - я улыбаюсь, снова закрывая лицо одной ладонью. Слова не находятся, я разворачиваюсь к нему чуть больше и обнимаю, притягивая к себе и носом утыкаясь в теплую шею. От него пахнет солью, костром и жизнью. Потом я всё-таки пытаюсь найти слова, встречаясь с его голубыми глазами своими, ощущая на себе его дыхание и довольно поздно понимая, что мы оказались в какой-то слишком интимной близости.
У него солёные губы. Я не вполне отдаю себе отчет в том, как это случается, но нежное прикосновение затягивается, становясь чувственнее и смелее с каждым мгновением. Несколько плавных движений губами и пальцы, которые зарываются в ещё влажные волосы на его затылке, ощущая их тепло и жёсткость. Углубившийся вдох и за ним - выдох, странный трепет внутри.
Я замираю. Открываю глаза и какое-то время смотрю на него, пропуская удары пульса. Затем опускаю руки, возвращая их себе на колени и слегка разворачиваюсь в прежнее положение.
- Извини, это глупо, - я устремляю взгляд в единственное возможное сейчас для него место - вниз, на кулон в своей руке. - Я просто недавно кое с кем рассталась, а ещё прыгнула с обрыва, и вообще веду себя ужасно глупо... - я бормочу не особенно внятно, и никак не решаюсь поднять взгляд, чувствуя как предательски хрипит и сопротивляется мой голос.
- Подарок просто отличный, спасибо.
И потом растерянно добавляю:
- Главное, чтобы эта штука не начала считать домом эту скалу.
Или - этот плед. Или Кая.

+3

8

Такого умиротворения не случалось с ним давно. Жизнь уже давно напоминала череду измазанных черной краской дней, и единственным белым пятном на них была его собственная надежда и практически баранье упрямство. Тратить силы на самоубеждение было бы глупо и нерационально, и Кай как-то было давно для себя решил, что он не будет сосредотачиваться на вещах, которые действительно не требуют внимания.
Лира была явно удивлена тем, что тот вообще помнит о её дне рождения. В общем-то в голове Стоуна хранилось множество разной нужно и не нужной информации, но для дорогих людей там было отведено особенное место. Пташка никогда не требовал особого внимания к себе, никогда не оставлял приписки о том, что ждет ответ на письма. Ответ - это приятный бонус, доступный лишь избранным. Себя он таковым не считал.
Теперь еще более приятно было передать подарок в теплые руки. Признаться, Кайсан хорошо помнил, как выглядит улыбка Лиры. Много разных улыбок. Но освежить память настоящей, живой, реальной это, пожалуй, одно из лучших событий за сегодняшний вечер. Точнее ночь.
Если подумать, они пережили много событий. За последний месяц их количество было концентрированным. И все происходило лишь для того, чтобы вновь вспомнит о простую истину - что ни делается, то к лучшему.
Она обнимает его: хрупкая, все еще до конца не согревшаяся после безумного купания. Сейчас сложно представить, насколько на самом деле сильная Нотт - Нотт, спасающая жизни или дарующая легкий уход тем, чей путь завершен. Та, чья рука не имеет права на слабость. Но это всё будет после рассвета. Пропадут немые свидетели слабости, которую они оба позволили себе сегодня. Но останется  что-то, что каждый из них заберет с собой. Без каких-либо сожалений.
Её губы безумно мягкие. Честно говоря, Кай и сам не понял, беседа переросла в поцелуй. Магия момента, волшебство ночи, минутка слабости - называй как хочешь, смысл от этого все равно останется прежним. И даже был смысл продолжить поддаваться всем этим факторам, отключившим мозг, но совесть была чуточку сильнее. Или здравый смысл. Но раз уж таковы обстоятельства непреодолимой силы, то нельзя отказывать себе в удовольствии.
Хочется быть нежным и неторопливым. Убирать руку с поясницы Лиры (кажется, он совсем машинально прижал её к себе поближе) Кай также не спешил, точно также, как и отводить взгляд. Впервые Стоун действительно жалеет, что не обладает даром чтения мыслей. Так было бы гораздо, гораздо проще. Но всё, что остается - это прижимать Нотт к себе хотя бы боком, позволяя опереться о плечо, и чуть сильнее обернуть их обоих в вакантный плед.
- Все в порядке, Лир, - голос Пташки звучит удивительно мягко, в нем нет ничего, похожего на осуждение или недовольство. - Все действительно в порядке. И не глупо. Кто посмел тебя обидеть? Мы можем серьезно с ним поговорить. Или в крайнем случае поговорить об этом с тобой, если ты хочешь, - аврор чуть хмурится, хотя это в конце концов и выглядит несколько дурашливо, поскольку сейчас у него совершенно не получалось выглядеть хоть сколько-нибудь грозным, как бы он не старался. - Да и... не стоит извиняться, - Кай не сдержался и хитро прищурился. - Ты действительно хорошо целуешься.
Просто удивительно, что сейчас он даже сидя настолько выше Нотт. В школе достаточно продолжительное время все было отнюдь наоборот. Зато теперь прижимать её к себе в разы удобнее.
- Мне кажется, в какой-то мере мы все созданы для того, чтобы делать глупости. Без этого нет изюминки. И я все еще готов обсудить все накопившиеся проблемы и сурово решить их, - мужчина усмехнулся, а потом добавил:
- Согласен, для этого нужно место поуютнее. Но в крайнем случае мы можем построить здесь дом. Правда, нам понадобится научиться выть как призраки, чтобы отпугивать нерадивых маггловских туристов. Они почему-то дико боятся бегающих белых покрывал.

+2

9

Какую-то часть времени ей отчаянно хочется провалиться сквозь эту землю, уйти в толщу воды под океаном и никогда больше не показываться на дневной свет. Если бы она была из тех, кто легко краснеет, своим цветом она догнала бы сейчас самый спелый на свете помидор, что нельзя было бы спасти или исправить ни одним доступным ей косметическим средством. Но Кай успокаивает. Кай, за которым она гонялась по школе, который гонялся за ней, который раздражал иногда до хрипоты в голосе и трясущихся рук, которому она не раз пыталась врезать изо всех сил, которых было недостаточно даже в худшие его дни, - этот самый Кай сейчас был самым тёплым и самым нужным существом в этом мире. Она с благодарностью выдыхает, ощущая, что он не убирает руку с её спины и по прежнему прижимает к себе, заодно плотнее укутывая их обоих в ставший общим плед. Его голос звучит мягко, так, словно здесь, на этой скале и в этих руках, её никто не будет осуждать. Ни за бездумные прыжки, ни за бездумные поцелуи. Лира смеётся, всё так же глядя вниз и не решаясь поднять глаза.
- О, это был бы очень занятный разговор, учитывая, что ты аврор, а он, ну... - не всегда легально ведет бизнес, торгует запрещенным артефактами, избивает до крови случайных прохожих прямо посреди улицы - примерно также, как это делает её брат, только с вполне себе знакомыми людьми, -...не важно. - Все эти воспоминания сейчас выглядят в её голове на редкость неуместными, и в какой-то степени даже кощунственными по отношению к этому берегу, к морю и звездам на небе.
На словах про то, что она хорошо целуется, какое-то время ей кажется, что она действительно может сравняться цветом кожи с нутром спелого помидора.
- Ой, прекрати, - она смеётся, но всё же решает поднять на него взгляд. - Ну ладно, вообще-то ты тоже. Это был отличный поцелуй, Кай. - Но она понятия не имеет, что делать с этим дальше. Кто вообще кого поцеловал? Имеет ли это значение? А что теперь будет с ними дальше - вдруг они не смогут больше общаться из-за этой новой крошечной детали их отношений?
- Знаешь, я готова обсудить с тобой что угодно, только не свои прошлые отношения. И дело не в тебе! - поспешно добавляет она. - Дело в том, что теперь уже они этого не стоят - и это точно. Так что давай обсудим вот этот дом. И что-то мне подсказывает, - Лиро хитро прищуривается, - что прямо сейчас ты сидишь прямо посреди нашей кухни, на которой я, между прочим, пытаюсь приготовить нам ужин, - она говорит это с наигранным возмущением и снова смеётся. - А вон в тех кустах у тебя что-то вроде кабинета. Ты приходишь домой и садишься там с самым серьезным видом, и тебя нельзя беспокоить, пока ты не закончишь - но это, конечно, только когда ты не занят беганьем вокруг дома в белой простыне, чтобы отпугнуть туристов... А там… там однозначно спальня, - она обводит взглядом пространство по левую сторону от них. - Вообще-то это очень удобно, и звёзды видно, - она смотрит на небо и на какое-то время умолкает, как будто уплывая слишком далеко в свои фантазии. А потом снова переводит взгляд на Пташку. - Немедленно пообещай мне, что у нас не будет крыши. - Требовательно говорит она и вместе с этим несколько возвращается в текущую реальность. А в ней по-прежнему всё не так просто, как дома без крыш и стен, ужин из песка и работа в кустах.
- И ещё кое-что. Пообещай, что ты не возненавидишь меня.
Он осознала бы, насколько нелепо требовать от других таких обещаний, но в этот момент ей кажется, что для ненависти у него тысяча причин и сегодня добавилась ещё одна. Ей кажется, что слишком многое может поменяться в любой момент, но при этом ей как никогда раньше хочется, чтобы хотя бы то немногое, что есть сейчас и что они ещё не разрушили, не девалось никуда.

+2

10

Кай улыбается.
Он был бы рад, если. бы она выговорилась ему сполна - возможно, стало бы легче. Сразу срывать прилипший пластырь больно, весьма больно, и порою даже в какой-то степени обидно, а иногда еще и отравляюще мерзко, но в какой-то момент легчает, словно по волшебству. Затягивается гнойный нарыв, и дышится проще, свободней. Путь к излечению не самый приятный, однако действенный, что есть, того не отнять. Загвоздка лишь в том, что он требует не только определенной смелости, но и доверия. Доверия в той определенной степени, когда ты можешь сделать, но никак не сказать - такой маленький, но очень уж важный аспект.
Стоун до безумия ценил эту хрупкую субстанцию, но сейчас с грустью осознавал, что годы безжалостно раздавили её, оставив только лишь пыль. В спешке никакого клея не хватит, чтобы собрать по крупицам потерянное, но всему своё время. Много можно отстроить заново. Шанс всё еще есть.
Так что начинать споры аврор точне не планировал. Пускай он считает, что любой опыт ценен, он точно не станет просить подругу приоткрывать завесу тайны и освещать то прошлое, которое она на данный момент желает оставить позади, желательно, видно присыпав это дело пылью понадежней. Тонной-другой.
Впрочем, стоит сказать, что уныние - смертный грех. Сейчас для него не время.
Пташка подливает Алире чай. Их греет плед и взаимные объятия. Приятно слышать её тихий смех, такой родной и близкий - как в те времена, когда они вдвоем, нарушая все запреты, ночью убегали в астрономическую башню. Небо, кажется, ничуть не поменялось с тех пор, в отличие от них. И то ли еще будет.
- Ты знаешь, фраза "дело не в тебе" настолько классическая, что к ней сложно относиться серьезно, - хмыкнул Кайсан с явной ноткой веселья в голосе. Кажется, в каждой третьей романтической комедии эта фраза звучит в тех или иных формулировках и ситуациях. Иногда с каверзным "но", хотя и бывает по-всякому. Лира, конечно, не особо в курсе подобных аспектов маггловской культуры, но промолчать было сложно. - Но так и быть, тебе я поверю.
Нотт ловко и быстро переключает тему - представляет дом, их дом, и это звучит как-то особенно уютно. Пташка ненароком на секунду задумался о том, что в принципе это звучит хорошо - настолько, что он бы действительно не отказался бы от дома без крыши. Кабинет в кустах так и быть сойдет за место для вечерних медитаций разного формата, а приведение они бы нашли. В крайнем случае бы наняли, чтобы себя не утруждать. Отвратительное снаружи и максимально милое внутри.
Как Дезмонд, например.
Хотя в его случае ситуация диаметрально противоположная.
"Как насчет Остина запасным вариантом?".
- Дорогая, - засмеявшись, заметил Кай, обращая свой взгляд на звезды вслед за взглядом Нотт, - наша крыша давно уже где-то далеко от нас, потому её здесь уж точно не будет.
Они смеются, но потом Алира внезапно становится серьезной - и аврор едва заметно хмурится, четко улавливая смену настроения, но не понимая её причин. Сказал ли он ненароком что-то не так?
- И ещё кое-что. Пообещай, что ты не возненавидишь меня.
Пташка молчит, не зная, как ответить на это.
За что? Почему? С чего?
- Лира, - голос звучит тихо, но твердо. - Мне не за что тебя ненавидеть. Мне есть только, за что любить тебя. Запомни это.
Не клятва, не обещание - констатация факта. Кайсан никогда не отказывался от своих слов, не изменял своим принципам - не собирался и впредь.
Еще немного, и ночь устремится навстречу рассвету. Нужно было возвращаться домой.

Под колесами снова захрустел гравий - они тихонько крались в сторону дома Нотт, и чем ближе было поместье, тем неожиданно тяжелее становилось на душе. Кай пытался стряхнуть с себя нехорошие мысли, и воспоминания о проведенном вместе времени были холодным компрессом, унимающим шипучую боль от ожога.
Кайсан заглушил мотор. Лира первой соскользнула с мотоцикла, слегка растрепанная и раскрасневшаяся, и Пташка не смог не улыбнуться, глядя на нее, но улыбка быстро сползла с его лица, когда боковым зрением рядом он заметил движение неподалеку от них.
Буквально через секунду аврор разглядел Остина Нотта. Надо признаться, по ощущением абсолютно взъяренного Остина Нотта.
- Похоже твой брат сегодня не в духе. На него так действует полнолуние и бессонница? - непринужденным тоном заметил Кай, будто взгляд, которым его сверлили чужие глаза, располагал к милой светской беседе, а не мордобою. - Остынь, приятель. Перегреешься.

+4

Страница: 1

Вы здесь » HP Luminary » Waiting for better days » Nowhere to go, but down

Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно