солнце растопит меня
освободит и я приму любую форму
Николас терпеть не может яркое солнце. Ему слепит глаза, и он теряет ориентацию в пространстве, не зная, куда поворачивать метлу правильно. Взъерошенный, в воздухе, пока не опустится на землю, не коснется метлы кедами вместо нужной обуви - кажется маленьким, особенно с самой земли.  Черно-зеленая точка, так и мелькающая в небе.
Николас терпеть не может яркое солнце. Но одно из них горит в его груди. Действительно жжется, просится наружу, поджаривает внутренности... Он пережил зиму, греясь им. Ловя снежные хлопья ртом, чтобы хоть как-то остыть, но щеки всё равно каждый раз предательски пунцевели, а взгляд становился из колючего, как ощерившийся ёж, каким-то полувосторженным-полупотерянным. Николас смотрел в сторону, а сокомандники хлопали ему по плечу и ржали, доводя до истерики, заставляя оборачиваться, приходить в себя сразу, но если это был кто-то не особо ценный - с уже отведенным немного в сторону для удара кулаком. Его кулак познакомился со многими лицами, было и наоборот. Но тогда Ник уже смеялся сам, развлекаясь и забываясь, не зная, что, возможно, в глазах своего солнца падает ещё ниже.
Николас терпеть не может яркое солнце. Но девушку с солнечными волосами и таким же ярким взглядом он любит. Любит - и никогда, наверное, не найдёт в себе сил признаться. Эта любовь сама налетает на него и бьёт сзади под коленки, заставляя падать, он не причем, честно. Он не виноват.
Смотреть на Доминик больно - как на солнце. Она никогда не посмотрит как-то особенно в его сторону. Их по разным сторонам поля, разным сторонам жизни разделила сама природа. С Дом дружит Джеймс, его ахаха друг, но вот как раз дружба с ним началась ещё до подобной дележки. Дом же изначально была одета в красное, в то время как в его рукава навсегда въелся травяной сок. Он глядит ей вслед, когда она проносится мимо в коридоре, неосязаемая и волшебная, как сказочное облако, то самое, седьмое. Кто-то говорил, что это из-за крови вэйлы, но Кот не понимает таких штук, и не может объяснить, что его не накрыло шлейфом от её ауры, как ласковым шелком платья, но в сердце его, ещё - живое, вонзились ледяные иглы. Их холод настолько велик, что он обжигает, вот Муру и кажется, что он - горит. Добром это не кончится, он знает, и вечерами заранее оплакивает себя.
Кот - всё та же мелкая пакость, но ещё не прогнившая насквозь тварь, это произойдёт чуть позже, от него ничего не останется. Но это не мешает ему пытаться подсечь Доминик, когда они в воздухе, если только добирается до неё под шквалом бладжеров, и немного ненавидит её за то, что она пытается его убить будто каждый раз, когда они выходят на поле. Конечно, это не так, она делает своё дело, как и Николас - своё, но обостренному и обнаженному его эго кажется, что это всё специально, что она знает о его чувствах, и вот так агрессивно выражает свой протест против них.
Глупости. Она не сможет догадаться, потому что Ник задирается, но не как школьник, а как мразота, и показывает ей язык и скалится, когда бладжер пролетает в чудовищной близости - и мимо. Для того, чтобы покривляться, едва сам не пропускает уже свой мяч.
Голди очаровательна. От неё пахнет смутно яблоками, запахом его амортенции, такими зелено-желтыми, и сладкими-сладкими. Он любит кислее, но сладость в этом случае не становится приторной. А ещё - сегодня ветер дует из леса, и в воздухе витает аромат хвои, даже на стадионе, и Муру кажется, что он хлебнул амортенции, и именно поэтому ощущения такие яркие. Но он не даёт любви сковать себя, вырывается из пут раз за разом, доказывая, что он капитан.
Он наблюдает за лицом Доминик чаще, чем он может себе это позволить, а она - заметить, и научился определять малейшие изменения в девушке. Сегодня, ему чудится, с ней что-то не так. Но нет ни смысла, ни права влезать, въедаться под кожу, ведь, кажется, от одной его близости она начнет тускнеть.
- Эй, Голди, а сбросить меня с метлы слабо?! - Он радостно восклицает, стремясь её отвлечь, но в итоге всё равно забрасывает мяч в чужие ворота, но не спешит с триумфальным ревом возвращаться на землю. Оглядывает покровительственно свою команду, опускающуюся после финального сигнала, и ждет, когда же земли коснутся ноги Доминик. А затем - стрелой летит вниз, почти вертикально, так, чтобы уж точно разбиться, на глазах у возлюбленной - так красиво и трагично, достойно его... Но в итоге Николас заставляет метлу сменить направление в последний момент, и обдает Дом вихрем, просачиваясь сквозь пространство мимо. Он не зря капитан, так ведь? А эта золотая девочка - нет, ещё нет. Он знает, что у неё получится, и втайне надеется на это.
Спрыгивая с метлы неподалеку, подхватывает её, и некоторое время смотрит Доминик вслед - а после, чувствуя, как все его внутренние органы вдруг перемещаются куда-то в ноги, а наверху, из грудной клетки запрыгивая в горло, остается лишь сердце, нагоняет её и хватает за локоть.
- Голди. - Его голос вдруг становится неестественно хриплым, а сам он - маленьким и жалким. Даже с тем, что дабы говорить потише, приходится к девушке склониться. - Скажи мне... Ты занята сегодня? Я знаю, завтра у вас никаких тестов. - Ему страшно, сердце из горла стекает в руки, а нервничает он так, что слова, несмотря на всю ущербность того, из чьего рта вылетают, кажутся угрожающими.
Николас Мур профан в ухаживаниях.

Отредактировано Nickolas Moore (2017-08-27 11:41:01)