no need to disguise or to pretend

Иоанна не ждёт от вечера чего-то сверхъестественного, но почему-то кажется, что некто подцепил её за шкирку ещё с утра и подвесил, словно нашкодившего книззла. Ровно над отполированной барной стойкой, на виду у всего зала. Мол, можешь зло шипеть, активно выпускать когти, но висеть тебе вот так столько, сколько потребуется для того, чтобы разобраться, отчего вечно чёрные от опиумного отвара кончики пальцев покалывает, а под рёбрами противно зудит.

Иоанна и висит, даром что приходится порой давить из себя хотя бы ухмылку, ибо, в отличие от прочих девочек, она зарабатывает, собственно, этим. И бесконечными беседами, от которых, честно говоря, хочется шипеть громче и плеваться ядом. Толку-то не всегда много, большинство рано или поздно сливаются к одному, и из десятка однообразных диалогов здорово, если хотя бы один принесёт за собой какую-нибудь выгоду.

Умный мужик когда-то сказал, что подобное, тревожное чувство называется саспенсом.
Мерлина ради, вся её жизнь - непрерывное ощущение надвигающегося пиздеца. Словно и не она это, а кто-то иной. Со стороны наблюдает за чужим, в сущности, телом. Словно не она распоряжается вот этими ногами-руками, открывает рот и грызётся по утрам с ворчливым, старым зеркалом с вечной трещиной в углу, силясь уложить спутанные после ночи волосы в подобие причёски, игнорируя палочку и ломая зубчики потрёпанной, такой же ветхой, как и всё, что копится в её старой квартире, расчёски. Мареш к этому привыкла, а в семнадцать было сложнее. В те годы приходилось искать любые способы, чтобы чувствовать себя, как минимум, подобием человека, а не грёбанной астральной проекцией. Благо рядом всегда был Кэрроу, которого можно было вытащить в Хогсмид под покровом ночи, нарушая все возможные правила, прописанные в уставе Хогвартса, чтобы к утру тащить обратно на своей же спине, стараясь не попасться на глаза патрулирующим коридоры старостам или, не дай Мерлин, профессорам.

От сверкающего стеклом бокала на гладкой поверхности остается влажный след. Кубики льда бьются о стенки, звенят, когда Мареш его кромкой касается чужого бокала и опрокидывает в себя порцию разбавленного огневиски. Радуется, что она последняя, протирает стойку идеально белым, вафельным полотенцем и сдает смену. Домой аппартирует не сразу, лавирует в темноте между мошенниками и нищими, чувствуя себя в Лютном, как рыба в воде, но на яркий, всегда праздничный, волшебный Косой переулок не сует даже носа. Тёмная гостиная встречает настойчивым стуком в стекло. Птица за окном смотрит недовольно, а Мареш облегченно выдыхает - вот оно, - и впускает её в комнату.

and tonight's the night that we begin the end

Квартиру Макса она знает, как свою. Помнит каждый угол, расположение предметов и мебели. До того, как лучший друг связывает себя священными узами, Иоанна пропадает там чаще, чем в родном доме. Это позже она неизменно отдаляется и практически перестает здесь появляться.
Нет, отпускать Макса не жалко, она даже радуется за него искренне и против Бэйли ничего не имеет. Смиряется с её существованием через пару или тройку месяцев, а полюбить миссис Кэрроу получается всего за какой-то год. Лучшими подругами это их не делает, но придушить вчерашнюю выпускницу уже не хочется, а спустя время вообще не возникает сомнений в том, что  более подходящей кандидатуры для такого человека, как Макс и подобрать невозможно.

После прочтения письма пьяный, уставший мозг формирует одну понятную и простую мысль - причиной разрыва после десятилетнего брака мог быть только сам Максвелл.
Иоанна обещает себе устроить идиоту хорошую взбучку, но забывает о данном обещании, переступая порог его дома.
В неосвещенном коридоре накатывают воспоминания. Мареш прижимает к груди захваченную в спешке бутылку текилы и трет пальцами глаза, пачкает тушью кожу вокруг, но не замечает этого, на пальцах след едва ли заметен.
В квартире тихо, на кухне мигает лампочка, Мареш сдвигается с места не сразу. Бывшего счастливого мужа она находит в его же комнате.

- Ну ты и тварь, Кэрроу, - бросает укоризненно взъерошенному затылку и легко тычет кулаком в обнаженный бок. Лица сопящего в подушку мужчины не видно, но Мареш примерно догадывалась по количеству разбросанных вокруг кровати бутылок, что могла бы увидеть, подойди с другой ее стороны. Ничего нового.
- Эй, - забраться на развороченную кровать с ногами кажется отличной идеей, Мареш так и делает, скидывая туфли с гудящих после нескольких часов на смене ступней туфли, с твердым намерением добудиться друга любыми доступными способами. - Макс, Мерлиновы яйца в небритую твою рожу, подъем!
[nick]Ioanna Mares[/nick][icon]http://sa.uploads.ru/2mI4V.gif[/icon][sign]***[/sign]

Отредактировано Sheamus Parkinson (2017-09-29 22:03:47)