мы распишем шершавые стены
все наши угрозы – это ваши слова

Бей, он говорит, бей сильнее, бей так, будто если не насмерть – то смерть тебе, ты ведь знаешь, Дагмар, так и есть, если не ты, то, непременно, тебя, ты родился в том мире, где понимают лишь силу и власть, где людьми управляет страх, а не совесть, выгода, а не правда, где грязные игры и методы убеждения и влияния, ты, несомненно, чистых кровей и благородных, но ты – потенциальный заложник, чтобы не стать никогда жертвой, мальчик, сразу учись быть охотником. Пальцы сжимай не до боли крепко, но плотно, бей прицельно, лучше не в скулу, а сразу в височную, если предельно страшно – не отводи взгляда, если тебе говорят «беги» - не оглядывайся, если кричат «на пол!» - падай, а дальше действуй по ситуации.
Я не подведу тебя, папа, (это не чистая, но полуправда), я никогда не подведу тебя, папа, я научусь бить, контролировать страх, растить в себе ярость, я буду бежать, если нужно будет бежать, и падать, когда нужно упасть, накрывать голову руками, сбивать до крови (и, непременно, чужой) костяшки, не доверять с полуслова, реже поддаваться соблазнам и провокациям, быть вежливым, подтянутым, аккуратным, я научусь бить в спину, а в лицо – улыбаться, убеждать, а не убеждаться, разделять и властвовать. Когда ты умрешь, отец, виконт станет графом, а твоя империя не развалится.
Здесь безопасно, отец, все немного иначе, но все равно по-нашему, я бегаю по утрам, отжимаюсь, стою в планке, представляешь, здесь нет спортзала и тира, взмах палочки - почти что росчерк рапиры, здесь так мало от нашего мира, папа, здесь так много от нашего мира. Я на факультете смелых и сильных, знаешь, кто-то попался, был застукан из наших во время драки, наш декан говорит «агрессия, ярость – это не сила, это, ребята, слабость», я молчу, но я знаю, что он не прав, это сила, я не встретил еще того, с кем не мог бы сладить, ты гордишься мной, папа? Ты гордишься мной, папа.
Мы стали не только старше, мы стали сильнее: я, Иоганн и Джейми, здесь все равны, ты помнишь, отец, но некоторые – равнее? Ломать руку не так-то больно, за ночь кости срастаются снова, мне говорят одинаково часто «светлая голова» и «больной на голову», я вымахал здорово, просыпаюсь все так же в пять тридцать, мне, пожалуй, нравится здесь учиться, разбивать свои кулаки о чужие задранные носы и принципы.
Я теперь в команде по квиддичу, это, знаешь, отец, что-то вроде бейсбола, но в воздухе, я (совсем как тебе мечталось, папа) охотник, у нас усиленные тренировки, мне нужна лучшая из имеющихся в мире метел и форма: вышит золотом по кроваво-алому яростный лев Гриффиндора, главное: сила, сноровка и скорость. Нам говорят «вы на дружеской встрече», но мы знаем, что это не так, каждый из нас, отец, на арене, на поле боя. Падать с неба, ломая кости, ничуть не страшнее, чем пулевое в голову.
В этом году в команде львов слишком много новеньких. Каждый немного сам за себя на этой одной из первых игр сезона, каждый хочет (будем честны) быть замеченным, быть героем. Герои, конечно, отец, побеждают в битвах, но они
никогда
не
выигрывают
войны.
Трибуны взрываются ревом, алое смешивается с фоновым зеленым, кровь закипает, самоуверенность бьет (бладжером) в голову, все мы, конечно, будущие победители и чемпионы, каждого будут нести на руках и комментировать метким удачным словом. Счет в нашу пользу: десять: ноль, я был одним из открывающих счет, львята почти что вышибли вратаря, тот остался на поле, но все же удачно отвлекся, бросок, резкий оклик, удачная передача квоффла, трибуны ревут, вожделея (как римляне в 105 до нашей эры) зрелища, мы, разумеемся, дарим зрелище, смешные еще, неумелые, самонадеянные, едва оперившиеся. Нам вышибают загонщика на сорок: тридцать, мы мстим и змеи теряют ловца (сам виноват, мы же играем предельно ч е с т н о, кто выбыл – сам виноват), я научился многому, папа, вот, смотри. Обходим слева и справа, зажимаем его в тиски, врезаем в одну из трибун: мы не первыми это придумали, да, отец, ты говоришь, что полезно перенимать (пусть у врага, но все же успешный) опыт, забиваем в кольцо очередной квоффл, знаешь, кости ломать, отец (не свои, чужие) –
это
совсем
не
больно.
Впрочем, свои тоже.