Just let me say that I like that
I like that
сентябрь 2020
«Ты что, педик, Мара?» - насмешливо бьется в клети немилосердной памяти, стучит набатом, звонкий голос Мэтью, веселый смех, солнечный летний день, хруст кости под пальцами, сжатыми плотно, но не до боли крепко, ярость с оттенком почти что праведного гнева, ничто не ранит сильнее, чем правда, ничто не запоминается ярче, чем собственное бессилие и отчаяние. Мэтт вовсе не обижается, это просто невинная шутка, а нос – пустяки, вправим и заживет до свадьбы, Мэтт не знает, что попал пальцем в небо, что в каждой шутке лишь доля шутки, а все остальное – правда, но как быть, если нельзя жить этой правдой, не потому что противно или неправильно, а потому что по статусу не полагается, потому что отец не выдержит и сломается, потому что это не на благо, против принципов, собственных взглядов, внутренних ценностей, установок и правил?
Ее тело на вкус как лето, ее руки и губы умелы, ласковы и проворны, все совсем не похоже на то, как в порно, в первый раз – нелепо и неуклюже, после – лучше, вот только чудится, что глаза не смешливо-карие, а голубые с прозеленью, что волосы не ржаные, а пшенично-спелые, цвета льна, в который если вплетать – то пальцы жестоко, или нежно – вереск, что губы на вкус – не бабл-гам, а вишня, кроваво-спелая.
Лето проходит, осень наступает на душу отчаянием, кулаки снова чешутся: разбить, разодрать, раззадорить и раскровавить, мы не встречаемся, черт возьми, мы даже взглядами не встречаемся, а потом я случайно…не падаю, нет – спотыкаюсь.
Твои волосы падают ниже плеч: светло-пшенично-спелые, а в глазах нет ни единой из нот той манящей зелени: только зыбкая синева и немного пепла, твоя улыбка вселяет веру, тонкий абрис твой – надежду, кто-то (кажется Поттер) тебе кричит вслед, мол, Люция Ив Уизли, ты…! И пшеничное море волнуется – раз, мы не встречаемся взглядом, но имя твое без оттенков чужого и совсем не горчит на губах, я проговариваю десяток, сотню раз: «Ив», запоминаю, вписываю на подкорку, я отвык с того раза медлить, прежде, чем подойти, но собираю недели две информацию по крупицам, по незначительным мелочам, по чужим домыслам, помыслам, мнениям или взглядам, я узнаю, что у тебя не ладится с историей магии, что ты умна, рассудительна, спокойна и ненавязчива, ладишь с животными и левша. Ты знаешь, после мы скажем, что встретились как-то совсем случайно, но я-то буду знать, что это едва ли так. 
Библиотека, книжные полки, бесконечно-высокие стеллажи; один мой знакомец как-то сказал нелепость, мол, если бы помер в Хогвартсе, то здесь бы жил, шастал меж потемневших от времени корешков древних магических книг, говорил бы с духами посаженных на цепь манускриптов из Запретной секции, пугал бы студентов, прогуливающих здесь лекции, шугал целующихся, утешал плачущих. Ты стоишь спиной в безупречной с зеленым подкладом, волосок к волоску на тяжелой и черной ткани, полки щурятся полунасмешливо корешками еще не прочитанных книг, тебе нужно выбрать одну из них, по истории магии снова доклад о какой-то пустой, бесполезной борьбе за права, войне или чем-то еще, ты даже толком не вспомнишь. Я почти касаюсь твоей ладони, знаешь, это удобно – быть выше почти на голову, и при этом уметь порой не смотреть свысока. Пара соринок запуталась в волосах, еще один шаг, какое-то бесконечное «здравствуй» и никакого «Ив», если только ты вдруг не умеешь читать по губам, и невинное в духе «тебе помочь? Вам, наверное, задали тот же доклад, что нам в минувший сентябрь, даже тема звучит слово в слово, тогда нам в другой раздел, я достану вон те две книги, а вот и еще одна, я отсюда брал информацию в третий раздел и немного в последний абзац». Здесь все просто, смотри: схематически набросать, обозначить, убрать соринку из светлых прядей, показать, рассказать, разложить все по полочкам (и я вовсе не про историю, я о том, что в своей голове), ничего не ждать, не доказывать что-то кому-то/себе, находиться в моменте, сейчас и здесь, а потом провожать почти до двери гостиной, говоря о какой-то незначимой ерунде, ну что там? О музыке, хобби, книгах, не замечать ни минут, ни часов, ни взглядов, пока еще не брать за руку, но случайно соприкасаться пальцами, одергивать руку, смущением обжигаясь, слушать твой голос, запоминать: взмах ресниц, движение кисти, ямочку на щеке, цвет твоих губ, прелесть твоей улыбки, привычку смотреть в глаза, касаться волос, одергивать рукава безупречно отглаженной мантии…
Называть тебя Ив, даже в мыслях не сбившись на Алексис.
Так ли сложно себя убедить
в том, что кто-то тебе
действительно
нравится?